Эра Водолея или каждый имеет право знать.

Костя первый раз разговаривал с Чуевым так откровенно. Он вообще первый раз разговаривал откровенно с тех пор, как осознал, что за мир его окружает. И Чуев, казалось, первый раз не боится сказать ему правду. Как будто он прошел проверку и теперь заслуживает доверия.

— Почему тебя зовут Моисеем? — спросил Костя.

— Это было очень давно, — улыбнулся дядя Юра. — Я был молод и глуп. Когда я понял, к чему нас ведет Лебедев, я начал бороться с этим. Писал статьи, выступал на митингах. В знак протеста против идей и пропаганды Лебедева предлагал всем москвичам на сутки выйти из города. С тех пор меня и прозвали Моисеем. Потом я понял, что люди всегда ищут гарантии. Чтобы подтолкнуть их к действию, мы с друзьями взорвали вычислительный центр госбезопасности и подняли восстание. Теперь о нем говорят как об июньском мятеже. Но мои друзья были слишком агрессивны. Когда они почувствовали запах крови, их уже было невозможно остановить. Но что я мог сделать? Сначала я призывал выйти на улицу, а потом просил всех тихо разойтись по домам? Ну что же, я сделал это. Я выступил по телевидению, рассказал, что идеалы свободы подменены целью слепого убийства. Ночью мятеж был подавлен. Организаторов восстания, как и участников преступлений, арестовали. Кого-то посадили в тюрьму, кого-то, в том числе и меня, закрыли в психушку. Продержали два с половиной года. Теперь я официальный сумасшедший. Раз в год ложусь на обследование. При случае меня закроют надолго — диагноз уже готов.

— Что стало с твоими друзьями?

— Их обвинили в организации сотен убийств и казнили.

— Почему не посадили тебя? Ты, можно сказать, был идеологом.

— Во-первых, я не призывал к насилию и не организовывал убийства. Если я и был организатором, то только протеста. Они не трогают меня, потому что такие, как я, создают подпольные организации. А тогда, да и сейчас, им только это и нужно. Если есть Мы, значит, у Них есть работа. Значит, Они нужны. Только я уже давно не играю в сопротивление. Я устал от человеческой подлости и глупости. Я просто хочу дожить свой век.

— Когда мы после больницы пили пиво, ты сказал, что у тебя была жена... сейчас ты живешь один...

— Была жена, были и родственники... а теперь, ты прав, я один. Наташка вот еще есть. Теперь ты...

— Спасибо, — сказал Костя и немного растрогался.

— Слушай, — сказал дядя Юра и подался вперед. — Ответь мне: откуда ты такой взялся?

— Не знаю, — ответил Зубков. — Ей-богу не знаю. Есть какие-то воспоминания, которые я считал раньше настоящей жизнью, а теперь сном. Или же наоборот. Я сейчас сплю. Только что-то уж очень долго.

— Мда. Память значит многое. Нет памяти — нет прошлого, а нет прошлого — невозможно и будущее.

— А с чего все началось? Вся эта Эра Водолея...

Чуев взял бутылку и, разливая вино по бокалам, начал рассказывать с интонацией сказочника:

— Однажды, давным-давно, Лебедев владел четырьмя телеканалами, пятком радиостанций, полутора десятками газет. Кто-то считал, что он сам по себе идет к власти, кто-то думал, что он марионетка в руках недоброго и ненасытного соседа и просто отрабатывает заказ. А может, правы были и те и другие, просто однажды чужие интересы и личные пересеклись и обнаружили много общих целей. Не важно. Важно то, что под прикрытием свободы слова телевидение, радио и газеты Лебедева, сообщая новости, интерпретировали их в нужном заказчику ключе, делали заказные передачи. Ставили под сомнение любое действие правительства, президента, государственных органов. Сам понимаешь, средства массовой информации сильное оружие, и через несколько лет посеянное зерно сомнения дало всходы. Лебедева выбрали президентом. Кстати, крикуны не придумали ничего нового. Они пользовались методикой Лебедева. За два года люди Лебедева заняли все ключевые посты. А между тем в мире наблюдалось странное явление. Государства вдруг начали договариваться между собой. Появился Мировой Совет, который начал с того, что поставил нефтяных шейхов на колени. А через два года было объявлено о наступлении Эры Водолея. Мир переступил черту, за которой началось всеобщее процветание и благополучие. И вот уже двадцать пять лет ничего не меняется.

— Но были же восстания... — сказал Костя.

— Ну-у, хм... Это было давно... и неправда... Конечно, в самом начале были люди, которые выступали против такого рая. Но... Кто-то переменил точку зрения, кто-то просто исчез, кто-то решил, что раз кругом такой кошмар, так лучше уж заработать деньги и быть богатым, а не бедным, и начал работать на систему. А кто-то просто перешел на розовые таблетки, чтобы ни о чем не думать.

— А что же ты...

— А я и без таблеток не мучаюсь. Я достаточно неглуп, чтобы не пытаться пробить стену головой. Есть, конечно, и такие любители, но, как говорится, флаг им в руки и возглавлять колонну...

А что они думают обо мне — мне как-то плевать. Я не хочу осчастливить мир. Я просто хочу жить. Тихо и спокойно.

Костя пришел домой пьяный, сытый и довольный. Довольный тем, что наконец-то с ним перестали говорить полунамеками, недомолвками и общими выражениями. Несомненно, он о многом догадывался или, по крайней мере, предполагал. Но сейчас ему все это разложили по полочкам и расфасовали по кастрюлькам.

И та пощечина, что была получена в редакции газеты, казалась такой обыденной издержкой производства, что Костя забыл про нее, как только вошел в ресторан.

Дядя Юра сегодня был совсем другим. Он выглядел обреченным на спокойствие, ему было скучно жить в этом обществе. Ему было противно участвовать в дрязгах, в этих чудовищных игрищах и обрядах. Он уже никому ничего не хотел объяснять. Костя знал, что, просыпаясь, каждое утро Моисей кричал, надрывая связки: "Дайте жить, гады!" — но никто его не слышал и не слушал. Каждый грыз свою кость.

Закрыв дверь квартиры, Зубков снял ботинки и, не включая свет, пошатываясь, прошел к компьютеру. Экран вспыхнул, машина возвестила о готовности работать. Костя проверил информацию о Лене. Все было без изменений. Когда он сделал запрос об Игоре... Костя долго смотрел на экран, перечитывая справку.

В ней говорилось, что Игорь Шишкин уже три дня в командировке и на данный момент находится во Владивостоке. Попробуй после этого поставить под сомнение слова Моисея.

Глава 4

Основа основ, или Нам же будет лучше

Яркое утреннее солнце не пробивалось сквозь задернутые шторы, а лишь подсвечивало их рисунок, окрашивая красную материю синими и зелеными цветами. Слабые вздохи ветра через приоткрытую форточку чуть колыхали занавеску на кухне. Кто-то настойчиво звонил в дверь. Без надрыва, но с завидным упорством. Зубков проснулся, но еще какое-то время не открывал глаза, переходя от феерии сна к реальности. Тот, кто стоял за дверью, повторил попытку в очередной раз. Костя открыл глаза, задумался и пришел к выводу, что кто-то звонит в дверь его квартиры. Этот кто-то снова нажал кнопку звонка.

— Минуточку! — лениво крикнул Костя. — Сейчас открою!

Звонки прекратились.

Кряхтя и морщась, Зубков поднялся с постели, надел широкие домашние штаны, накинул рубаху и босиком пошел в прихожую. Когда он открыл дверь, вопреки его предположениям, звонивший не ушел, а стоял возле двери. Им оказался низенький высохший старичок лет шестидесяти. Он был седой, но не горбился. Руки и губы у него вовсе даже не тряслись.

— Константин Зубков? — с некоторым почтением осведомился старичок.

— Он, — мотнул головой Костя, морща лоб и чувствуя в голове остаточное влияние сна после восхода солнца.

— Вам заказное письмо, — сказал старичок и протянул Косте конверт. — Распишитесь.

Зубков взял предложенную ручку и поставил напротив фамилии "Зубков" в подсунутом старичком бланке свою подпись.

— Всего хорошего, — сказал старичок и ушел прочь.

Костя машинально взглянул на конверт и вошел в квартиру. Закрыв дверь, он рассмотрел конверт более детально.

На конверте стоял вчерашний штемпель и был написан его адрес. Адреса отправителя не было. Костя разорвал конверт и достал из него приглашение.

Уважаемый господин Зубков. Служба государственной безопасности приглашает вас в течение семи календарных дней в любое удобное для вас время посетить собеседование, которое проводится ежедневно с 10 до 18 часов по адресу: Лубянская площадь...

Капитан Шушукин

Костя пару раз отрешенно хлопнул глазами и тут же окончательно проснулся. Он перечитал приглашение еще раз. Когда он понял, что именно у него в руках, то вновь перечитал приглашение, переводя с официального языка на нормальный, человеческий.

Гражданин Зубков. Вам надлежит сегодня в десять часов ноль-ноль минут явиться в СГБ к капитану Шушукину для дачи разъяснений.

Число. Подпись

"Ну вот, — рассуждал Костя. — Коротко и ясно. А то, понимаешь ли, свобода слова, каждый имеет право на свои взгляды... Коротко и ясно: явиться и дать разъяснения. Только непонятно, зачем повестку, пардон, пригласительный билет, нужно было вкладывать в конверт".

Зубков взглянул на часы. Половина девятого. "Ну что, сразу же и заеду. А потом, если отпустят, поеду на работу". Наверное, получив такую повестку после его статьи о мэре и патриархе, Зубкову нужно было бы испугаться, но он почему-то не испугался. Возможно, потому, что дядя Юра сказал вчера, что здесь принято сначала предупреждать, а уже потом принимать меры. Что ни говорите, а выстрел в воздух штука замечательная. Особенно когда мишень — ты.

В назначенное время Зубков вошел в приемную Службы государственной безопасности. Там его ждал пропуск, в который дежурный вписал сегодняшнее число и проставил время. Он объяснил Зубкову, как найти кабинет Шушукина, и Костя ступил в лабиринт коридоров. Дверь капитана отыскалась сразу. Увидев посетителя, Шушукин улыбнулся и, встав из-за стола, вышел Косте навстречу.

— Я так и предполагал, что вы придете сегодня же, — улыбался Шушукин, пожимая Косте руку.

— Сделал дело — гуляй смело, — ответил Костя, наигранно улыбаясь в ответ.

— Прошу вас, присаживайтесь, — сказал Шушукин, показывая рукой на стул.

— Благодарю, — ответил Костя и присел.

— Константин, — сразу же начал Шушукин, — я ознакомился с вашим делом и... не нашел в нем ничего неразрешимого. Вы со мной согласны?

— В некотором смысле, — ответил Зубков.

— Люблю журналистов, — улыбался Шушукин. — С вами работать одно удовольствие. Не даете зачахнуть. Простую мысль так витиевато выскажете, что прямо и не знаешь, поблагодарили тебя или послали. Ну что же, перейду сразу к главному. Не люблю я все эти реверансы и намеки.

— Простите, как вас по имени-отчеству? — спросил Костя.

— Это как раз совсем не обязательно, но если вам так удобнее... Иван Иванович.

— Иван Иванович, я с вами полностью согласен, — сказал Зубков.

— Ну вот! — воскликнул Шушукин и продолжил все с той же улыбкой. — Итак... Из-за своей болезни вы наверняка не помните, что у нас принято, чтобы каждый человек вел дневник наблюдений.

— Как юный натуралист? — спросил Костя, не переставая улыбаться.

— Д-да-а... Это очень похоже. Вас это ничем не обременит, потому что наблюдения свои вы должны делать, как говорится, "мимоходом".

— Извините, я не совсем понял.

— Да. Простите. М-м-м... В интересах безопасности каждому гражданину поручается наблюдать за двумя-тремя соседями по дому или сослуживцами по работе. То есть от вас ожидаются ежедневно сделанные заметки о том, что наблюдаемый объект делал за сегодняшний день, если, конечно, вы его видели. Еще раз повторю: ни за кем специально следить не надо.

— То есть увидел, записал, не увидел — тоже не беда, — улыбнулся Костя.

— Совершенно верно, — улыбнулся Шушукин. — Встретили в коридоре редакции, назовем его условно Петров, Петрова, ну и встретили. Что делает Петров? Разговаривает с Сидоровым. Ну и пусть разговаривает. Вы прошли мимо по своим делам. Идете домой и видите, как соседка провожает кого-то на синих "Жигулях" — счастливого пути. Пришли домой и вечером сделали коротенькие пометки. Зафиксировали эти пустяки, и все дела. А раз в неделю отправили этот дневник заказным письмом на адрес, который я вам дам, и все. Ваш гражданский долг выполнен. Пересылка, естественно, за счет Службы государственной безопасности.

— То есть вы предлагаете мне стучать? — все с той же улыбкой спросил Зубков.

— Нет, — улыбнулся Шушукин. — Стучать — это когда донос или когда вы агент. Вы же будете просто делать наблюдения. И чтобы предупредить ваши моральные терзания, хочу проинформировать вас о том, что это делают все граждане. Все без исключения. Понимаете?

— Что же тут не понять... — улыбался Костя. — Все — значит все.

— Вот и ладушки, — улыбался Шушукин. — В подтверждение моих слов вот вам распечатка вашего вчерашнего дня. Утром вы получили одобрение сослуживцев за свою статью, некто пожилой дал вам пощечину, домой пришли поздно и были, судя по всему, пьяны. Никаких комментариев. Сухие факты.

Продолжая улыбаться, Шушукин передал Зубкову лист бумаги. Улыбаясь в ответ, Костя принял лист и прочел несколько строк, что были там написаны.

— Что же это получается, — продолжал улыбаться Костя. — Что-то вроде коротенькой аннотации ко вчерашнему дню?

— Совершенно верно, — улыбнулся Шушукин. — А случись беда, не дай Бог, конечно, милиции не нужно восстанавливать день потерпевшего месячной давности. Допустим, по приметам подозревается юноша на красном "Москвиче". А из дневников наблюдений следует, что потерпевший несколько раз встречался с этим человеком. Сразу ясно, что это не случайный знакомый. Потом компьютер в автоматическом режиме выберет всех, кто ездит на красных "Москвичах", и в течение получаса круг подозреваемых сужается до десятка человек.

— Какая прелесть, — еще шире улыбнулся Зубков и от восторга поднял брови.

— Все гениальное просто, — сказал, улыбаясь, Шушукин. — Объекты наблюдения пересекаются. За каждым наблюдают два-три человека. Это дает возможность избежать путаницы и нежелательных ошибок, совпадений. Вот вам карточки наблюдений на первое время, а потом вы будете получать их по почте раз в месяц.

Зубков принял карточки и адрес, по которому их нужно будет отправлять после заполнения.

— Если вопросов больше нет, то у меня все, — улыбнулся Шушукин.

— Да нет, — улыбаясь, сказал Костя, — все более чем понятно.

— Ну что же, желаю удачи, — улыбнулся Шушукин и протянул руку.

— Всего хорошего, — улыбнулся в ответ Зубков, пожал руку Шушукину и вышел из кабинета.

"Твари, играющие на дудках! — размышлял Костя, идя по коридорам СГБ и по инерции продолжая улыбаться. — Что же это получается? Здесь все стучат на всех? И этот засранец из МЧС наверняка с ними заодно. Он говорит только санкционированную государством информацию, делая видимость ее утечки. Вот она иллюзия всеобщего равенства, свободы слова. Каждый имеет право знать все про каждого. На деле это оправдание того, что каждый имеет право доносить на каждого".

Зубков с трудом добрался до работы. Два раза он не замечал, как светофор переключался с красного на зеленый, и приходил в себя, лишь услышав истошное гудение сзади стоящих машин. Один раз чуть не проехал на красный, в последний момент заметил пешеходов, вышедших на полосатый переход.