Золотой единорог

Впрочем, хлопоты насчет привала были весьма приятными.

Гренсивар сделал несколько шагов в сторону и сел на камень. Ноги его дрожали и болели. Чародей нарочно нагружал мышцы, понимая, что в будущем ему надо быть в хорошей форме. Создание средоточия зла требует немало сил, особенно это актуально для пожилых магов.

Переночевав в лачуге Злюка, наскоро позавтракав, гремлин и маг тронулись в путь. Гренсивар уже точно знал, куда двигаться, ибо думал о Кибримском Кряже еще накануне. Место пустынное, зловещее, неприветливое и малообитаемое (во всяком случае, на поверхности). В самый раз подходит для построения цитадели, откуда Гренсивар будет распространять свое ужасающее влияние. И вражеским войскам, между прочим, сюда добраться будет нелегко, если вдруг сыщется какая-нибудь "светлая коалиция". Горы — это горы, с этим ничего не поделать. Люди плохо воюют в таких условиях, а со стороны гномов или орков Гренсивар никаких вылазок не боялся. Гномы не пойдут служить ему, однако и втянуть себя в союз против Лиходея вряд ли позволят (должны помнить его имя и деяния!). Орки — вот те будут согласны делать любую работу, лишь она давала им возможность удовлетворять свои темные инстинкты. Так что первые союзники, очевидно, они и есть. Но об этом думать рано, больше всего сейчас чародея занимало будущее строительство. Выбрав западный отрог Кряжа, Гренсивар принялся обследовать выбранную местность на предмет особых токов силы, идущих из-под земли. Именно они должны были стать основной цитадели и подпитывать ее в безостановочном режиме. Строительство замка в этом варианте сулило некоторые проблемы, но в результате Гренсивару не придется больше пользоваться заряженными кристаллами, как в прошлый раз. Овчинка стоила выделки и потраченного времени: выбор был сделан. Пустынный участок горного отрога, плоский, идеально подходил для постройки как с точки зрения фортификации, так и удовлетворял магическим требованиям. Гренсивар хорошо видел, как бьют из каменистой почвы туманные струи природной магии. Когда он сам достаточно телесно окрепнет, не помешает зачерпнуть из них силы. С такой подпиткой дело пойдет быстро, главное теперь найти достаточное количество союзников, готовых верно служить новому темному хозяину. Чародей уже составил себе список предполагаемых "жертв". Пришла пора взыскать старые долги.

Гренсивар наблюдал, как густеют тени, как бьется под порывами ветра трава, пробирающаяся между камнями. Как бегут облака в сторону багрового заката. Губы его тронула улыбка, которая весьма была бы к лицу любому темному владыке. Здесь вырастет новый очаг тьмы, зла и всяческих неприятностей, что ждут в самое ближайшее время мирные народы Тивисланда. Им суждено вспомнить старые легенды и содрогнуться от ужаса — об этом мечтал Гренсивар.

Злюк возился с костром. Ветер не давал высечь огонь, несмотря на все старания коротышки. Словно издевался. Гренсивар, наконец, понял, в чем дело, и направил на кучу валежника и сухой травы посох. Искра подожгла топливо. Затем маг взял ближайшие валуны и при помощи телекинеза поставил их так, чтобы ветер больше не угрожал огню. Злюк радостно засуетился, вытаскивая из походной торбы чайник, сухарики, холодного фазана собственного приготовления и чахлые огурцы. Для него это был воистину пир, но Лиходей только поморщился. Ему пришлось и воды наколдовать, потому как в окрестностях не оказалось ни одного ручейка. Злюк изо всех сил старался угодить хозяину. Кухарь из него за все эти века получился замечательный, что не преминул отметить чародей, когда сел ужинать в этой скромно-зловещей обстановке.

Гренсивар воскрешал в памяти далекие времена своей молодости. Тогда тоже приходилось немало испытывать лишений, доказывать себе и всему миру собственную значимость, карабкаться наверх, грызть зубами неблагоприятные обстоятельства. Гренсивар никогда не пасовал, даже находясь на грани полнейшего краха. Только так он стал уважаемым, приобрел авторитет и получил должность придворного мага при Бриллиантовых Королях. Все еще удивлялись: как этот выскочка из низов смог сделать такую карьеру! Были у Гренсивара и особо ярые злопыхатели, вздумавшие строить ему козни, но с ними он разобрался быстро. На поприще придворного мага и выявились у Лиходея те черты характера, которые и позволили ему заслужить это прозвище. Поначалу он стеснялся его, прилагая немалые усилия, чтобы опровергнуть репутацию, а потом подумал: к чему? В злодействах было немало прелести, в них содержалась новизна и вызов традиционным устоям, они давали свободу и открывали гораздо большие перспективы на будущее, чем обычное благообразное поведение. Да! Гренсивар понял, наконец, в чем его призвание. Вовсе не делать добро людишкам и всем прочим. Они-то делали ему? Нет. Гораздо честнее будет поступать согласно внутренним склонностям, не насилуя себя и не разыгрывая перед окружающими комедию. Да... Это были славные времена, когда власть в Томультаре Гренсивар медленно, но верно, со смаком, можно сказать, прибирал к своим рукам. Ночные загулы, темные обряды, создание удушливой атмосферы страха, неуверенности, отчаяния. С какой любовью все это создавал Гренсивар в своей лаборатории в Иилквире. Какой великолепной тенью накрыл он столицу королевства и каких могучих злых тварей призвал для служения себе... А потом вмешался этот проклятый единорог и все испортил! Хранитель он, видите ли, Томультара! Призван, видите ли, оберегать Королей и подданных от всяческих бед и отводить злую магию... Тьфу! В решающий миг, когда Гренсивар только приступил к решающей стадии своего плана, призванного сместить Королей с трона и сесть на него самому, эта рогатая лошадь нанесла ему удар в спину... Новоиспеченная, пока еще слабая империя тьмы пала, а самого Гренсивара изгнали. Не успев вовремя собрать в кулак силы, Черный Лиходей вынужден был признать поражение. Не навсегда, конечно. Не такова была и есть его натура. Гренсивар затаился, собирая союзников, выискивая резервы и продумывая план нападения. В те времена и появился на его горизонте Злюк. Чародей нуждался в быстрых, юрких и обладающих известным иммунитетом к магии помощников, и гремлины здесь очень пригодились. Они подходили для задач шпионажа идеально, доказав это уже в первой операции против Томультара. Что касается Злюка, то гремлин был маленьким и слабым, но в нем Гренсивар разглядел нечто особенное и не ошибся. Вылеченный, одаренный бессмертием, коротышка не забыл того, что сделал для него чародей, и до сих пор служил с фанатичным рвением. Во время решающего наступления Злюк сыграл немаловажную роль в пленении Золотого единорога, коротышка сделал куда больше, чем иные союзники Гренсивара... Вот и сейчас на глазах чародея он без конца таскал к костерку траву и тощие кривые ветки жалких кустиков, растущих на склоне горы. А Гренсивар еще подозревал его в измене. Чародей отвернулся, чтобы посмотреть на закат, но солнце успело убраться восвояси. Стало еще холоднее и еще противнее. Даже со всеми одежками, которые Лиходей натянул на себя, старику было зябко.

— Чай готов, хозяин, — сказал гремлин, подергав его за рукав.

Гренсивар спустился с дальних магических высот на землю. Злюк передал ему деревянную кружку, от которой очень хорошо пахло и всыпал в руку сухарики.

— Извините, больше ничего нет, — сказал коротышка. — Но вот холодное мясо.

— Давай, я погрею. Всего лишь толика магии... Жаль, я еще не восстановился. Но ничего, очень скоро мы будем вспоминать эти неурядицы с улыбкой, Злюк. Вот увидишь.

Гремлин серьезно кивнул.

— Я знаю, хозяин. Я знаю.

29

Луадан ничего не понимал, и заявил об этом Шухтеру прямо.

— Ну чего опять? — спросил старик, теряя терпение.

— Кто те эльфы, которые меня ищут?

— А я знаю?

— Догадываетесь! Я же вижу. У вас что-то на уме!

Из кабачка, где торчали моряки и шкиперы, они вышли пять минут назад и направлялись на улицу Королей.

— У него что-то на уме, — подтвердил дракончик.

Гоблин, темно-зеленый от злости, отвел Луадана в сторону.

— Знаешь, парень, ты мне уже всю плешь проел!.. Ты после каждого поворота будешь устраивать истерику?

— Да. Если от меня будут скрывать правду. Я и так ничего здесь не делаю. У всех своя мисиия, а я...

— Тихо, тихо! — шикнул гоблин, осматривая улочку, с краю которой он стояли. — Хочешь что-нибудь сделать?

— Да... То есть сначала расскажите про эльфов!

— Расскажите!

Шухтер смерил Додо взглядом матерого убийцы.

— Слушай, я ничего не знаю, только предполагаю. Интуиция работает. Этого не объяснить словами.

— Меня хотят убить? — спросил Луадан.

— Да...

— Кто?

— Я! Заткнись и слушай. Так доживешь до рассвета!

Луадан захлопнул рот.

— Эти эльфы не описывали твою одежду, обувь, прическу.

— Не описывали. Что это значит?

— Они не знали, как ты должен выглядеть! — вытаращил глаза Шухтер.

— И... — Луадан растерялся. — И что?

— Не знаю. Но это точно не эльфы из Семьи. К тому же магия. Мало кто осмелится внаглую использовать ее на улицах Дансина, причем именно для отвода глаз. Шпионы Фаэля прячутся и ходят в неприметных одеждах, у них много всяких уловок. Эти другие. Фосс сказал, что они не от мира сего. Бармену, который каждый день видит сотни разных существ, можно верить. Глаз наметанный.

— Они привидения, — убежденно сказал Додо.

— Ага! Держи карман шире! — осклабился гоблин. — Тут дело в другом, и я намерен все проверить. Они остановились по адресу Выгребные Ямы, третий дом слева. Только безнадежные дилетанты и провинциалы могут выбрать такое дурацкое место для постоя.

— Вы хотите туда пойти? — спросил Луадан, который иногда все-таки схватывал быстро.

— Пойти. Конечно, я сделаю это не один. У меня есть цверги и Сармина, а на худой конец Марисоль. Пора опробовать чародея в деле.

Повернувшись, Шухтер попилил вверх по улице, заставив Луадан буквально бежать.

— Будет драка? — спросил он, нагоняя старика. — Убийство?

— По ситуации, — ответил коротко Шухтер, давая понять, что разговор поддерживать не намерен.

— Да, придется смириться. Старик настроен решительно, — заметил Додо шепотом. — Давай просто понаблюдаем.

Луадан не ответил. Он был сыт по горло тайнами и недомолвками. Шухтер обращался с ним как с мальчиком на побегушках, при этом не давая даже никаких заданий. Вот и в разговоре с Клаусом Ферном эльф исполнял лишь роль статиста, который и слова не мог вставить, боясь разгневать старого злодея. Длились переговоры недолго. Шухтеру было нужно судно, шкиперу — какая удача! — новый контракт. Куда плыть — на это Клаус чихал.

— Должно быть что-то важное, раз ты впервые за эти годы решил покинуть Дансин, — сказал он Шухтеру, кривя физиономию.

— Да, не сомневайся. Предупреждаю, путешествие опасное, и возможно, у кого-нибудь из нас здоровье ухудшится настолько, что придется лечь в могилу.

Луадан и Додо при этих словах почувствовали нехорошее жжение в солнечном сплетении.

— Обожаю, когда ты начинаешь говорить этими штуками... метафорами, — весело прохрипел Клаус. — Согласен. Со мной давно ничего не случалось, ядрена вошь. Пора встряхнуться. Драконы ожидаются.

— Не знаю.

— Разбойники? Чудовища?

— Возможно, — сказал Шухтер, — в таком деле нельзя ничего загадывать наперед.

— А куда плыть?

Гоблин объяснил ему в общих чертах.

— Понял, понял, — важно кивнул шкипер. — Знаешь, ты лучше не посвящай меня в детали. Пусть будет сюрприз, потому как раньше времени радоваться плохо. Считай, "Ласточка" твоя.

Шухтер и Ферн ударили по рукам.

— Думаю, в путь мы отправимся дня через три, — сказал старик, — позаботься о том, чтобы корабль находился в своей наилучшей форме. — На стол перед шкипером упал кошелек с монетами. — Небольшой задаток.

На том и распрощались. Клаус отправился проведать свою "Ласточку", а эльф, гоблин и дракончик взяли курс на дом старика.

С кораблем было все ясно. Наука переговоров сама по себе была нехитрая, главное — личные связи и определенный уровень доверия. Шухтер решил проблему с изяществом профессионала, тут можно было не беспокоиться. Луадан кипятился и волновался вовсе по другому поводу.

Шагая следом за Шухтером, он чувствовал, как в голове прыгают разные мысли. Одну из них он неожиданно для себя озвучил:

— А если это они меня ищут? Мои родители?

Гоблин развернулся.

— Так... Не советую орать на всю улицу! Сколько можно говорить, что в нашем деле превыше всего осторожность?

— Извините...

— Я тоже так подумал, — признался Шухтер. — И эта история мне совсем не нравится. Сам подумай, зачем они явились именно сейчас? Может, помешать нашей концессии?

Дракончик в возбуждении подпрыгивал на плече эльфа, тщательно изображая мартышку.

— Этого не будет! — со всей серьезностью заявил Шухтер. — Я выясню, что надо этим ходячим привидениям.

— А вдруг они не хотят мешать? — спросил Луадан.

— Может, и не хотят. Но, заметь, они пришли в кабачок, где кучкуются моряки и шкиперы, а сделать это могли, только если знали, что мы явимся туда нанимать судно.

— Очень подозрительно, — вставил Додо.

— Мягко сказано, — прокаркал гоблин. — Теперь нам нужно успеть до вечера сходить по указанному адресу и прижать эльфов к стенке. С Шухтером шутки плохи.

Луадан оставалось только согласиться.

— А можно я тоже пойду, чтобы быть полезным? — спросил он шагов через десять.

— Ты пойдешь обязательно!

Все были довольны и настроены решительно. Кроме эльфа, конечно.

30

Работа кипела. Дом Шухтера стал штаб-квартирой, куда стекались все ресурсы и вся информация, потребные для будущего путешествия. Луадан не очень хорошо понимал, чем занят каждый из коллег, но с каждой минутой проникался уважением к организаторским способностям гоблина.

Когда они вошли в дом, в нем стоял дым коромыслом. Это Марисоль, развернув на столе в одной из комнат целую лабораторию, готовил какие-то жутко вонючие снадобья и зелья. По словам Шухтера, то, что им пригодится на все случаи жизни, такие, как ранения, пищевые отравления, болезни, плохое настроение, а также средства массового поражения противника. Луадан с трудом себе представлял, что имеется в виду. Три цверга, включая прилично окривевшего и неимоверно страдающего от похмелья Биримбора, занимались приведением в порядок экспедиционной амуниции. Все, что требовало ремонта и профилактики, включая лук Сармины, проходило через умелые руки подгорников. Работа спорилась под сальные шуточки и громкий смех, а также пиво. Впрочем, Краснобородому достался яблочный сок с добавлением снадобья, изготовленного Марисолем. Чародей взялся провести цвергу курс хорошей терапии, чтобы избавить его от нездорового пристрастия. Сам король Патанджара, конечно, не был в восторге от этой идеи, но стоически переносил муки. Цверг верил в магию. Кстати, четвертый бородач отсутствовал, вместе с Гэрком и Стигом. Шухтер сказал, что они занимаются закупкой провизии на Восточном рынке. Провизии нужно много, учитывая размеры некоторых созданий в концессии. Очевидно, он имел в виду хримтурса, нуждающегося не только в тарелке овсянки в день. Текущие и предстоящие расходы Шухтера очень расстраивали. Как только речь заходила о деньгах, старик становился мрачным и манерой общаться походил на лающую дворовую псину.