Серые Ангелы

Та что-то рявкнула на санскрите непонятное для окружающих. Но эффект был. Василий остановился и обернулся на оклик.

— А я уж думал, что вас не найду! — всплеснул он руками.

— Ага! Думал без нашего благословения удрать? — весело спросила Натин уже по-русски.

— Если честно, то я в этой толпе вас просто не смог найти! — повиноватился Василий направляясь к ним.

— А связь на что?!

— Ну... Не хотел светить перед всякими прочими. А то ещё подумают бог весть что... — ухмыльнулся Василий. — Сама посуди: некий благообразный сэр, достаёт из кармана портсигар и начинает с ним разговаривать! Как минимум подумают, что у этого сэра что-то не в порядке с головой, и как максимум — колдовство и чертовщина.

Не так давно Натин был таки выделен один из мобильников. Как объяснял сам Василий, когда выдавал: "несовершенство связного устройства соответствует максимальному уровню понимания здешнего народа". А когда увидел, что Натин который раз его не поняла, что было не удивительно, с его любимыми научными заворотами, пояснил дополнительно: Радиопередатчик уже есть в этом мире и данное устройство уже у аборигенов как бы легитимизировано. Как вполне себе научно-техническое достижение, а не "волшебство", "колдовство" и всякая прочая мура, которую они предпочитают сжигать на кострах вместе с носителями.

— Ну, мог бы и текстовое сообщение послать! — не сдавалась Натин.

На что Василий развёл снова руками и возразил.

— Дык на меня пялились всякие дамочки вокруг. Я даже мобилу из кармана просто достать не мог. Не то, что текст набрать.

— Ну ладно! Всё равно мы нашли друг друга. — сдалась наконец Натин. — Брата твоего мы уже как бы проводили... Теперь тебя.

Василий просиял. Всё-таки ему было приятно, что его хоть кто-то, но будет провожать. Пусть не так как братца, — с оркестром, толпой разряженных дам, господ и прочих разнообразных обывателей. Паола же, Ольга и Катерина с интересом наблюдали развитие взаимоотношений.

Василий это заметил и смутился.

Ибо они чего-то ждали.

Так как видели нечто, что от Василия было скрыто. Это прямо светилось на их лицах. Даже на лице внешне очень сдержанной Паолы.

Некоторое время шли молча. И Василию было даже несколько грустно.

Он пригляделся.

Натин выглядела... Несколько непривычно. И дело было не в бирюзовом платье, своим покроем сильно смахивающем на сари.

Исчезла вечная напряжённая сосредоточенность и лицо ещё преобразилось. Теперь это была такая же гордая как и раньше, но неизмеримо более привлекательная особа. Хотя бы тем, что гораздо больше и чаще улыбалась. Тем, что сейчас она не выглядела той коброй, которая готова в любой момент броситься в атаку. И этот свет оптимизма, пополам со смешинками в её глазах что появился сейчас...

Василий невольно залюбовался ей.

"А что собственно?! — думал он. — Мы тут застряли, как бы не на сто лет. Чего бы и не?!! Ведь реально, Вася, эта прогрессорша тебе подходит. По всем твоим самым жёстким параметрам.

Это не та шалава, на которой чуть не женился два года назад. Вовремя как-то обнаружил, что дамочка... мягко говоря, дура, да ещё и стерва. А все её "заходы", на которые по глупости "клюнул", ни что иное как стандартные приёмы по охмурению простаков.

Жаль, что приходится расставаться. А то можно было бы и приударить... не-ве-зу-ха!!!"

Василий усмехнулся своим мыслям и посмотрел Натин в глаза.

— А ведь твоя маска таки рассыпалась! — заметил он на санскрите.

Натин, всё также улыбаясь, молча кивнула.

— Такова ты изначальная?

— Да. А что? Не нравится? — с вызовом спросила она.

— Наоборот! Очень нравится.

— И теперь, ты меня не боишься? — озорно спросила Натин.

— Так же как и ты меня! Ведь перестала бояться! — также озорничая парировал Василий.

Натин слегка нахмурилась.

— Наверное, да! — ответила она, снова просияв.

— Бедная-бедная принцесса Атталы! Мне её искренне жаль. Надеюсь ваши спецы её не только телесно поправили? Но и душу? Избавили от этой вечной мрачности?

— Естественно! — фыркнула прогрессорша. — А к чему это?

— По сравнению с тобой истинной, контраст просто ошарашивающий. И ты истинная, по-моему, больше соответствуешь образу принцессы. Даже больше сказочному эталону красоты восточной принцессы...

— У-у! Ты, оказывается, не только лекции читать умеешь, но и комплименты дамам отпускать!

Натин вдруг мотнула головой.

— Да собственно о чём это мы? Я тоже рада, что наконец-то мы стали ближе! А то всё дела-дела... Мир спасаем! А друг с другом просто побыть недосуг.

"Да уж! Откровенно!" — смутился Василий и покраснел.

Наблюдающая за диалогом троица дам только и могла судить о том, что творится по эмоциям, отражающимся на лицах Натин и "мессира Вассы". Паола, правда, чуть-чуть ещё и понимала. Так как давно при принцессе. Успела наслушаться от неё и монологов, и диалогов на санскрите.

Но так или иначе, ей тоже было приятно, что "представители таких могучих Домов, да ещё и Серые Ангелы, наконец нашли себя и у них всё налаживается. Жаль вот только расставаться им пришлось. Но ведь с ними ничего не случится плохого да? Ведь если они покинут этот мир...". Паолу реально страшила перспектива близкого Апокалипсиса. Ведь всё это для неё было более чем взаправду.

Сама Натин же...

Да, ей откровенно нравился этот учёный Арканара. Это не тот балбес павлинообразный... Мал Далек... что ухлёстывал за ней в университете.

Этот Эстор-младший... как-то лучше. Он бесхитростный. Естественный.

У Мала была изначально идея заполучить её "череп" себе в коллекцию. Её неприступность была вызовом для его гордости. Но не более того. Не был он тем героем, образ которого она себе выстроила в идеалах. А вот этот... был! И есть. Бороться с Инферно да так, как будто это не полная безнадега, а далёкий свет, к которому можно выйти. Пытаться защитить весь мир, да ещё и всех, кто его окружает. Для которого люди не вещь, а Люди...

Ей вдруг захотелось сказать много-много... Но почему-то не могла.

Остановились они у трапа яхты.

— Ну ты там поосторожнее! — напутствовала его Натин.

— Это пусть наши враги будут поосторожнее. — парировал Василий. — Ну... До встречи! Постараемся там не задерживаться.

— Вот-вот! Нам ещё мир спасать! — неожиданно выдала Натин. И то, что весь последний диалог прозвучал по-русски...

Василий снова, который уже раз за день, смутился, не зная что делать. Как-то угловато и неуклюже раскланялся. И также как-то неуверенно направился к трапу. Но чем ближе был к яхте, тем больше отступали одни тревоги и наступали другие. Ведь впереди было такое Дело, такого масштаба, которого ни разу ещё не приходилось проворачивать.

Но... Остающиеся позади... Натин...

Вот так, в смешанных чувствах он взялся за поручни трапа и остановился.

— Э-гей! Как только зайду на борт — снимайте! — бросил он работникам порта указав на швартовы.

Искин, слушающий всё, что происходит вокруг, всё понял правильно. И когда Василий прошёл по трапу, выдал швартовы, позволяя береговой команде их снять с кнехтов.

Швартовы, быстро убрались внутрь, как их и не было. А яхта медленно, едва заметно стала удаляться от пирса.

Василия всё равно тянуло за душу недосказанностью. Он тоже чувствовал что надо было бы сказать больше. И не смог. Но, тем не менее мысль, как можно сказать больше и вместе с тем не сказать, да ещё и красиво попрощаться с провожающими, у него возникла.

Он зашёл в рубку, и глянув на пульт сказал.

— Бродяга?

— Слушаю! — немедленно отозвался искин.

— Найди в записях песню "Ваше благородие, госпожа удача". Там указано "в исполнении братьев Мищуков".

Расчёт был простейший: хоть Василию и Григорию было далековато до мастерства исполнения Мищуков, но голоса были изрядно похожими. А любовь "господина Руматы" к песням под гитару была известна на многих салонах Санкт-Петербурга. Плагиат — не плагиат, но сейчас не до того. Надо было сделать красиво.

— Запустишь исполнение на громкости... пожалуй сто единиц. Как только я дам команду. А дальше, после... что бы такое после запустить? Чтобы совсем хорошо всем стало...

— Может быть вашу любимую "Есть только миг..."? — предложил искин.

— Да! Пожалуй, её в самый раз!

Дальше он быстро выставил на пульте курс, параметры движения и вышел на верхнюю палубу. Дамы заулыбались. Но для береговой команды это было несколько странно: "Швартовы отдали, а капитан выперся с капитанского мостика и машет ручкой провожающим. А кто "рулит"?!". Ведь до этого никого на яхте замечено не было. Впрочем, как смотались швартовочные концы намекало на то, что всё делает безызвестный "мистер Автомат".

— Отныне ввожу новую традицию: каждая отправка — с музыкой! — весело заявил он оставшимся. И подмигнул Натин.

— Начинай, бродяга! — бросил он через плечо.

С первыми же аккордами песни, вода вдоль борта слегка забурлила и яхта медленно стала удаляться от причала. Бортом. Чем ещё больше поразила видавших виды портовых рабочих. И всё это не сопровождалось никакими звуками работающей машины. Только и было слышно с одной стороны далёкие бравурные марши духового оркестра, а с другой, откуда-то даже сверху, весьма громкие звуки гитары.

И вот грянул дуэт.

"Ваше благородие, госпожа разлука! Мы с тобой родня давно, вот какая штука".

— Какая песня! — удивилась Натин. — Прям про нас.

"Письмецо в конверте погоди не рви. Не везёт мне в смерти, повезёт в любви".

Когда первые гитарные аккорды донеслись до провожающих транспорт с войском, шум толпы утих. Все превратились в слух. Даже дирижёр оркестра сообразив, что что-то происходит очень необычное и стоящее прослушивания отдельно, резко закруглил игру своего коллектива. Вся толпа заинтриговано обернулась в сторону звуков.

Григорий, в это время стоящий у фальшборта судна, и глядящий на провожающую толпу расплылся в улыбке.

— Что это, вашебродь? — услышал он за спиной удивлённый голос Котовского.

— А это, прощальная песня. Её мой брат запустил на яхте. С записи. — пояснил Григорий. — Ну... Одновременно это и наша песня!

— Вот это да!!! — воскликнул молодой унтер Котовский.

— Техника! — как что-то обыденное бросил Григорий. — Просто техника. И никакого мошенства!(9) И чую я, что меня сегодня господа офицеры просто так не отпустят, пока я всем текст песни не напишу.

Меж тем песня всё лилась над портом.

Василий опёрся на ограждение верхней палубы продолжал размахивать правой рукой, как бы дирижируя.

"Ваше благородие, госпожа чужбина! Жарко обнимала ты да только не любила".

— Чужбина всегда злая! — прокомментировала Натин. А Паола, почему-то тут же вспомнила, как её, тогда ещё будущая патронесса, вместе с ней попала в плен к графу-садисту. И что из этого вышло.

"В ласковые сети постой, не лови!"...

Натин топнула ногой. До неё дошёл подтекст. Всей песни.

— Я тебе это припомню! — шутливо крикнула она на санскрите.

"Не везёт мне в смерти, повезёт в любви!"

— А вот никуда ты не денешься! — пробормотала она на том же языке. И стоящий рядом "котёнок" улыбнулся. Он всё больше и больше понимал, что это его госпожа там "не по-нашему" лопочет.

Как оно иногда бывает, сдерживаемые чувства прорывают давнюю плотину самоконтроля или других переживаний. Страхи, ранее давившие Натин, просто улетучились. И осталось только вот это желание "заполучить в безраздельное пользование" весьма конкретного застенчивого учёного. И уверенность, что таки его заполучит.

"Ваше благородие, госпожа удача! Для кого ты добрая, а кому иначе!"

— Ну прям про нас песенка! — ухмыльнулась Натин, сказав по русски. — Вот это "Иначе" — точно про нас.

"Девять граммов в сердце постой, не мани! Не везёт мне в смерти, повезёт в любви!"

— Да. С твоей-то защитой!... — ехидно заметила Натин. И смысла в её высказывании было как минимум два. Паола, например, тут же припомнила их приключения в Парагвае. И как Вася искусно уворачивался от знаков внимания госпожи.

"Ваше благородие, госпожа Победа! Значит моя песенка до конца не спета... Перестаньте черти, да клясться на крови... Не везёт мне в смерти. Повезёт в любви. Перестаньте черти, да клясться на крови... Не везёт мне в смерти. Повезёт в любви!

— А вот это — правильный настрой! — Удовлетворённо прокомментировала Натин. — Будем его придерживаться...

Меж тем яхта наконец удалившись на должное расстояние от пирса, двинула вперёд. Всё ещё чисто на движке, без парусов. Василий выпрямился и замахал прощально рукой. Провожающие также замахали и тут, через небольшую паузу, пошла песня "Есть только миг".

Только услышав первые переливы трубы Григорий крякнул с досады.

— М-да! Придётся и эту песню писать! Хорошо, Высоцкого не поставил, попадун!

— Из воспоминаний подполковника Якушкина Андрея Михайловича

Яхте пароходы пришлось ждать на выходе из Финского залива. Слишком уж бодро она рванулась вперёд. Мы ещё даже и отойти не успели от причала, а она уже была на внешнем рейде. Эту прыть оценили все. Особенно капитаны на кораблях идущих следом.

Дальше, когда корабли собрались вместе, шёл эдакий маленький караван: впереди красивый, футуристический парусник, а дальше, в кильватере, дымили два наших парохода. Первым, как договорились, шёл транспорт с поселенцами в Парагвай. Вторым — транспорт с войском, на котором плыл и ваш покорный слуга.

Шли сравнительно быстро. Чему в немалой степени способствовала хорошая погода и хороший юго-восточный ветер плотно наполнявший паруса яхты. Мореходные качества у неё были таковы, что даже выжав всё из своих машин, совершенно не старые, и вполне даже современные паровые корабли еле-еле поспевали за лидером. Лидером, идущим под парусами. Что вводило в немалое смущение всех, кто был апологетом силы пара.

Мы знали, что ведёт яхту сам Васса Эсторский — брат Руматы. И что ведёт её один. Сей факт ещё больше заставлял напрягаться и капитанов пароходов, и вообще всех, кто хоть чуть-чуть смыслил в мореплавании. Ведь парусник, идущий впереди, имел аж три мачты. Но полное отсутствие такелажа и какой-либо команды, которая ставила бы и убирала паруса, производило воистину мистическое впечатление.

По любезным объяснениям полковника Руматы, мы знали, что ставит и убирает паруса "автомат". Некое устройство чисто механического свойства. Типа наших же паровых машин, или механических игрушек, но только более совершенное. Но манёвры корабля под ветром, периодические смены парусов производимые автоматом за считанные секунды, всё равно производили дикое впечатление. Хотелось смотреть и смотреть на этот поразительно красивый корабль бесконечно. И не только за его красоту, но и просто ожидая нечто такое, что ещё не видано.