Сердце шторма (Ветер с Востока-3)

— А вот и хозяева, — сказал вдруг командир "Ларедо", капитан Дрейвилл. В тот же миг по рубке разнёсся звон боевой тревоги. Николай невольно подался вперёд, Настя тоже выпрямилась. Из стены клубящейся мглы навстречу флотилии выходили корабли. Вёл их знакомый майору старый крейсер, за ним следовали три вооружённых парохода. Значит, в тайной бухте они видели не все морские силы культистов.

— Сигнальщик, — повысил голос адмирал Лейден. — Передавайте — первой группе миноносцев выдвинуться для торпедной атаки. "Амарилло" атаковать вражеский флагман. "Сан-Луису" и второй группе атаковать вспомогательные корабли. Воздушным силам отступить, беречься непогоды.

Сигнал тревоги оборвался. На крыльях мостика замигали сигнальные фонари. Орудия носовой башни с механическим гулом начали подниматься. Пол рубки легонько задрожал, когда пришли в движение казематные пушки внизу. А Николай схватился за голову. Его внезапно затошнило, затылок словно стиснуло железным обручем, в ушах застучала кровь. Будто резко поменялось давление.

— Что-то... тошно мне, — вслух признался он. Побледневшая Настя обвела взглядом моряков на мостике и кивнула:

— Мне тоже... как-то кюхельбекерно.

— Смотрите, там! — рулевой матрос снял ладонь со штурвала и указал куда-то вперёд и вверх. Запоздало спохватившись, добавил: — Сэр!

Чёрные ленты, вьющиеся за завесой туч и дождя, начали сплетаться в огромную фигуру, продолговатой теню возвышающуюся внутри границ бури. На фоне этой тени вражеские корабли казались игрушечными корабликами, сделанными ребятнёй из старых ботинок.

— Это оно, — шепнула Настя, подойдя к Николаю вплотную.

— Да уж похоже... — пробормотал Дронов, не в силах отвести взгляд.

В далёкой буре полыхнула беззвучная золотая вспышка. Луч золотого пламени, совсем не похожий на молнию, ударил сверху-вниз, пронзая исполинскую тень. Чёрный силуэт словно поблек и развеялся, сливаясь с окружающей грозовой мглой. Луч ударил второй раз. После третьего удара чёрные ленты оплели золотое копьё, стиснули — и оно треснуло, лопнуло, разлетелось тысячей золотых искр-осколков, которые за считанные мгновенья растворились во тьме. Вновь голову Николая пронзила боль, но теперь защемило и сердце. Схватившись за грудь, он сжал зубы, чтобы удержать рвущийся наружу стон. Зажмурившись, выдавил:

— Она... сдержала слово. Встала на пороге и не отступила.

Открыв глаза, посмотрел на Настю. Та лишь молча покачала головой. Дронов рассказал ей про встречу на ночном пляже, но ему показалось, что сыщица отнеслась к рассказанной истории скептически. Что ж, теперь это не имело значения.

— Мы остались одни, — всё ещё потирая грудь, Дронов выпрямил спину, глубоко вздохнул. — Между нами и... этим... больше никого нет. Мы... должны справиться сами.

Анастасия кивнула, повернулась к Лейдену:

— Адмирал, сэр. Нам нельзя дать связать себя боем. На острове что-то происходит. Что-то плохое. Мы должны быть там как можно скорее.

Командующей эскадрой посмотрел на неё, хмурясь, но всё же не стал возражать.

— Капитан, — обратился он к Дрейвиллу. — Полным ходом вперёд, в бой не ввязываться.

Три миноносца уже обогнали эскадру и прошли перед ней полукругом, выпустив в сторону противника веер торпед. Защитники острова заметили это и начали маневрировать, ломая строй, теряя скорость. Кажется, ни одна торпеда в них не попала, зато крейсера Конфедерации открыли частый огонь. У "Ларедо" и "Амарилло" изрядная часть пушек смотрела вперёд, так что обстрел вышел плотный, а подставившие борта, замедлившиеся вспомогательные крейсера стали удобными мишенями.

— Бум-м-м! — раскатисто громыхнула носовая башня "Ларедо", укутавшись белым паром. Секунды спустя посреди надстроек ближайшего парохода расцвёл алый бутон взрыва. Через десять минут боя два вспомогательных крейсера пылали, хотя и продолжали беспорядочно отстреливаться. Атакующая эскадра урона не понесла. Но корабли сближались, в дело шла артиллерия меньшего калибра, стрельба становилась чаще, и снаряды с обеих сторон ложились всё ближе к целям. А затем случилось то, к чему моряки Конфедерации готовы точно не были.

— Господь милосердный! — ахнул один из вахтенных офицеров, указывая на "Амарилло".

Из-под воды по сторонам от крейсера вынырнули... щупальца. Огромные, усеянные присосками, они взвились выше труб корабля. И опустились, кольцами охватывая стальной корпус.

— Что это за дьявольщина? — адмирал Лейден повернулся к Дронову.

— Мы такого не видели, — заверил его майор, не в силах отвести взгляд от происходящей катастрофы.

Щупальца мяли броневую сталь, ломали надстройки. Экипаж в панике разбегался по палубе, прятался в люки, лишь отдельные смельчаки стреляли по щупальцам из винтовок или рубили их пожарными топорами — без малейшего проку. "Амарилло" начал погружаться носом, задирая корму, когда на помощь ему пришёл один из миноносцев — Дронов сходу узнал силуэт "Сорок второго". Лёгкий кораблик промчался вдоль борта крейсера, носом рассекая щупальца, обдирая их с корпуса "старшего собрата". За его кормой вода взбурлила, и из волн показалась чёрная масса величиной с китовую спину. Зенитная башня на юте миноносца открыла стрельбу, всаживая в тушу пунктир трассеров. Дальнейшей схватки Дронов не видел — "Ларедо" вырвался вперёд, миновав оба корабля и чёрного монстра.

Шторм налетел на них, скрыв воем ветра канонаду. Дождь ударил по стёклам рубки, в движение пришли "дворники". Летящий на всех парах флагман внезапно остался в одиночестве — несмотря на зажжённые огни, прочие корабли, свои и вражеские, пропали из виду. Повисло напряжённое, выматывающее нервы молчание. Рулевой стискивал колесо штурвала до белых пальцев, капитан и адмирал застыли статуями в одинаковых позах — плечи расправлены, подбородок вздёрнут, руки за спиной.

— Коля, как ты думаешь, их вот так стоять в офицерской академии учат? — шепнула Дронову Анастасия. Но белое, окаменевшее лицо девушки мешало шутке разрядить атмосферу. Николай в ответ лишь хмыкнул.

Они шли сквозь бурю полчаса, и ни один другой корабль так и не появился рядом с "Ларедо". Скоро небо начало светлеть, струи дождя ослабли. А море впереди пошло рябью.

— Это ещё что? — капитан Дрейвилл поднёс к глазам бинокль. — Будто косяк рыбы...

Николай увидел, как из ряби взмывает чёрная точки, описывает дугу в воздухе и снова падает в воду. Ещё несколько точек повторяют маневр. Похоже на рыб, только уж больно больших...

— Дьявол! — Дронов сжал кулаки. — Капитан, готовьте корабль к абордажу!

— Что? — Дрейвилл растерянно опустил бинокль и уставился на майора.

— Он прав, сэр, — с тщательно выверенным волнением в голосе поддержала напарника Анастасия. — Сейчас нас атакуют. Готовьте людей к бою.

Командир крейсера перевёл взгляд на адмирала, тот кивнул:

— Выполняйте.

— Есть, сэр. — Капитан шагнул к переговорной трубе. — Объявить по всему кораблю готовность к абордажу! Отделение морпехов на мостик!

Теперь тревожная сирена взвыла внизу, под ногами, оглашая весь крейсер.

— Мы близко, — прошептала Николаю на ухо Настя. Её губы почти касались его кожи, он чувствовал неровное, жаркое дыхание девушки. — Так близко... Коля...

— Да?

— Я... рада, что мы добрались сюда вместе. Не знаю, с кем бы, кроме тебя, хотела быть тут... в конце.

— Думаешь, вместе встретим Конец света? — неискренне усмехнулся майор. — Ну, я тоже не против, если ты будешь рядом.

— Ага. Как-то так, — рассеянно ответила сыщица, и Николай понял, что она имела в виду нечто иное.

В окна рубки он видел, как вереница морских пехотинцев в синих плащах выбегает на бак с винтовками наперевес. Как из воды впереди взмывает десяток продолговатых предметов и шлёпается на палубу.

— Тр-р-р! — нестройный залп прорвался сквозь вой бури, похожий на звук рвущейся ткани. Двух существ, грохнувшихся прямо перед солдатами, пули попросту смели за борт. Остальные успели подняться на ноги. Старые знакомые — люди-рыбы, блестящие влажной чешуёй. Ни капли не испугавшись гибели сородичей, они ринулись вперёд — и началась бойня. Расшвыряв полдюжины морпехов, две твари вырвались с бака, побежали вдоль борта к надстройке.

— Настя! — Дронов повернулся к напарнице.

— Идём, — та без колебаний выхватила из кобуры револьвер. Через боковую дверь они выбежали на балкон, опоясывающий рубку. За ними последовали три или четыре офицера, также доставших револьверы. На балкон вели две стальные лесенки. Дронов, перекрикивая ветер, распорядился:

— Двое со мной справа! Настя и кто там ещё — держите левый проход!

Когтистые лапы уже топали по узким ступеням. Николай перегнулся через перила и выстрелил в украшенную гребнем макушку рыболюда. Двое моряков рядом поддержали его стрельбой. Пули били в голову и плечи монстра, отрывая куски чешуи. Человек-рыба успел преодолеть половину лесенки, прежде чем удачный выстрел пробил его череп. Без единого звука тварь осела на ступеньки. Но следующий за ним сородич перекинул труп через перила и рванулся вверх. Как назло, пули в барабанах всех трёх револьвер почти кончились. Получив лишь три попадания в торс, рыболюд вырвался на балкон.

— Твою ж... — бросив револьвер, Николай потянулся к ножу на поясе. И тут же получил удар когтистой лапой. На тесном балкончике некуда было уворачиваться. Когти вспороли лицо майора от лба до подбородка, пройдя через левый глаз, голова его мотнулась назад. Оглушённый, Дронов отлетел назад, ударился спиной о стену рубки и сполз по ней. Вода и кровь текли по его лицу вперемешку. Словно сквозь мутную плёнку он видел, как рыболюд вспарывает когтями горло одного из моряков, хватает и сбрасывает с балкона второго...

— Ну... нет... уж... — прохрипел Николай, отталкиваясь локтями от стальной стенки. Он достал-таки нож и невероятным усилием бросил себя вперёд. Упав под ноги твари, полоснул ножом так, как это делала Сотейра — под колени и ниже.

— Бхавагх! — боль в рёве твари звучала музыкой для ушей Николая. Монстр повалился на палубу рядом, едва не придавив майора. Однако он был ещё жив — и опасен. Когда Дронов поднялся, занося нож, рыболюд ударил его сбоку, запустил когти в плечо мужчины. Новая волна боли прошла по телу Николая, левая рука обвисла плетью. Но тот не выронил оружие. С хриплым рыком Дронов опустил клинок, проткнув глотку человека-рыбы. Как в первый раз, дёрнул ножом влево-вправо. Хватка на его плече ослабла, затем разжалась.

-Ух... — отпустив скользкую от дождя и крови рукоять ножа, майор упал набок. Его сознание туманилось, перед единственным действующим глазом темнело. Поэтому, быть может, ему почудилось, что ливень уже перестал. Тучи рассеялись, и на молочно-белом небе ярко светили чёрные звёзды. Их свет проходил сквозь глаза, резал сам разум. В душе поднималось чувство, застившее телесную боль — нечто более глубокое и острое. От чего хотелось кричать. И кто-то кричал, теперь Николай это понял. Множество голосов — в рубке, на палубе, где-то ещё. Майор тоже открыл рот... Но что-то заслонило от него небесную белизну. Лицо. Глаза. Самые красивые на свете, самые умные и проницательные зелёные глаза за тонкими овальными линзами.

— Не смотри, — проник в его уши голос, который он готов был слушать вопреки всему — хоть воле богов. — Смотри на меня. Только на меня. Мы на месте.

Его подняли за плечи и поволокли. В рубку, где пол был завел неподвижными телами. Здесь стало чуть легче, и Дронов узнал Настю. Девушка, чьи мокрые волосы падали на лицо, наклонилась к Николаю и поцеловала в губы. Сказала:

— Пора убить дракона.

"Как?", — хотел спросить Николай, но с губ его сорвался только невнятный хрип.

— Прости, ты свою роль сыграл. Просто отдохни. — Анастасия выпрямилась. Прошла к штурвалу, оттолкнула повисшего на нём бездыханного рулевого. Дёрнула ручку машинного телеграфа, переведя её в положение "Самый полный вперёд", взялась за рулевое колесо. Звонок телеграфа стал единственным звуком. Не было больше стрельбы, воя ветра, рёва чудовищ, даже крики стихли. Как и было велено, Николай не отводил взгляда от Анастасии.

Когда девушка посмотрела окна рубки, её глаза расширилась, руки на штурвале начали дрожать. Но она стиснула рулевое колесо сильнее, подалась вперёд, и... улыбнулась. Той самой улыбкой — от которой у любого человека по коже шли мурашки. Которую Николай в последнее время так редко видел. Настя сказала что-то — беззвучно шевельнув губами. Потом на мостик легла тень. В окнах потемнело — свет заслонило нечто огромное. А несколько секунд спустя крейсер на всём ходу врезался в это. Весь его бронированный корпус сотрясся, зазвенело бьющееся стекло, застонал рвущийся, сминаемый металл. Николая швырнуло назад, и он потерял сознание...

...Дронов смотрел словно сверху, с высоты в десяток метров. Настя стояла на краю круглой ямы в земле — столь огромной, что в неё мог бы провалиться целый собор. На девушке были серебряные латы, некогда очень красивые, а сейчас помятые и грязные. Левый наплечник куда-то делся, под ним виднелись разорванная куртка и рваная рана поперёк плеча, продолжающая обильно кровоточить. Игнорируя её, Настя смотрела в яму, опираясь на длинный прямой меч здоровой рукой. И Николай ощущал холод, идущий из провала. Там таилось нечто... даже не злое, чужое. Непонятное, не принадлежащее миру вокруг. И оно было живо. Но подняться из ямы не могло. Теперь не могло. Пока не могло. Качнув головой, Анастасия повернулась и медленно зашагала прочь от ямы, держа выпачканный чем-то чёрным меч в руке. Туда, где её ждали ещё люди, пешие и конные...

...Николай открыл глаза. Глаз. Правый. Левый не открывался, и он чувствовал в левой глазнице пульсирующую боль. Голова раскалывалась, горло сдавливала тошнота, во всём теле ощущалась ужасная слабость. Ушло несколько минут на то, чтобы собраться с силами и приподняться на локте. Он всё ещё был в рубке "Ларедо". И кроме него здесь были только тела. Офицеры и матросы, адмирал Лейден и капитан Дрейвилл — все лежали вповалку, с перекошенными от ужаса лицами. Глаза их были широко распахнуты, и не стило сомневаться, что моряки мертвы. Охваченный кошмарным предчувствием, Дронов перевёл взгляд на рулевое колесо. Анастасия была там. Девушка сидела у штурвала, прислонившись к нему спиной, подогнув ноги под себя. В отличие от всех остальных на мостике, её глаза были закрыты, а лицо спокойно. Это подарило Николаю несколько мгновений надежды.

— Настя! — он подполз к ней, взял за руку. Пальцы были холодными. Щека, которой он коснулся — тоже.

— Настя... — Николай всхлипнул, сжимая ледяную ладонь девушки. — Настенька...

Слезы текли по его щекам, прокладывая дорожки в запёкшейся на лице майора крови — своей и чужой. Не сразу он услышал какой-то шум. Подняв голову и прислушавшись, Дронов понял, что это голос. Слабый, едва доносящийся из медной переговорной трубы возле штурвала. Поднявшись, он наклонился к раструбу.

— ...мостике! Кто-нибудь! Это машинное, повторяем! Есть кто-нибудь? От удара дверь заклинило, не можем выйти! На мостике! Ответьте!

Сглотнув, Николай посмотрел в окно. Было светло. Шторм исчез без следа. Крейсер дрейфовал посреди спокойного моря. Солнце клонилось к закату, подкрашивая волны золотом. Небо было высоким, чистым и голубым...