Она вздохнула. Не боец она. Отнюдь. В смысле — не тренировалась никогда в боевых навыках. Как оказалось, зря. Мало ли что может в жизни пригодиться. Хотя... Тащить она сумеет Савелия сколько угодно, если ему заткнуть кляпом рот и выдернуть из комнаты сразу после полуночи. Дело опять-таки упиралось только в кулак.

— Оставим боевую фантастику в покое... — пробормотала она себе и быстро поднялась с места, чтобы поставить опустевшую чашку на столешницу кухонного стола.

И побежала в большую комнату — сесть за ноут. А потом спохватилась и ринулась к окну — освободить его от покрывал: ещё не хватало сидеть в полумраке!..

На всякий случай, если призрак Матрёны сейчас прятался где-то в комнате, Нина вполголоса сказала:

— Тётя Матрёна, если бы вы мне подсказали ещё, как его уговорить идти туда... Я ведь не отказываюсь выполнить ваш... вашу... просьбу. Но — честно! Просто не представляю, как это сделать!

И села работать.

Пришлось очень сильно заставить себя сосредоточиться.

Несмотря на работу, в мозгах засела задача по введению Савелия в лесопарк. Одно время она даже поиграла с мыслью задействовать Дениса и Лену в перетаскивании связанного Савелия. Отказалась после напоминания себе о единственном нюансе — опять-таки о том самом кулаке, которым не сумеет ему врезать в ту же его челюсть. И то вновь промелькнула мысль: а если Лена или Денис ходят в какую-нибудь драчливую секцию? Да, неплохо было бы поспрашивать ребят. И тут же отмахнулась от этого желания: нельзя детей втягивать в такие дела.

— Попросить кого-нибудь научить этому удару? — пробормотала она, рассеянно вставляя присланные цифры и маркеры строительного товара в таблицы. — И выпросить у Матрёны неделю на тренировки?

И хмыкнула, затрясшись от беззвучного смеха:

— И купить за это время садовую тачку, в которой его и отвезу в лесопарк тогда, когда весь барак спит!

Машинально взглянула на таблицы и ахнула.

Убрала руки со стола и быстро решила, что сделает перед сегодняшней ночью: напишет записку для Матрёны и оставит её на диване, рядом с собой, — так, чтобы призрак сумел прочитать её (если призраки умеют читать!): "Тётя Матрёна! Мне нужна неделя для исполнения вашего желания! Пожалуйста! Дайте мне эту неделю!" А призрак сообщит Нине во сне — своими-то способами — согласен он с такими сроками или нет.

И погрузилась с головой в работу.

Очнулась уже привычно — ближе к двенадцати, когда няня Галюшка должна привести детей на обед. Нина уже знала, что некоторые дети, как её, едят дома, в своих комнатах, но некоторых кормят те, с кем договорились работающие мамы: так что сразу несколько детишек забиваются в одну комнату — вместе с няней, естественно, которая не могла уходить домой: слишком много времени занимал поход на другую сторону холма. Поэтому она тоже, по договорённости, столовалась у кого-то из соседей.

Нина уже подумывала, что однажды тоже сумеет кого-то подменить, чтобы приготовить обед сразу для небольшой группы детишек и их няни — на радость своим.

— Мама! Мы ёжика видели! — с порога завопил Санька, мотая ногой, чтобы без усилий скинуть обувь.

— Маленького и грязненького! — жалобно добавила Анютка, ногой о ножку постучав, чтобы тоже сразу сбросить ботинки. — Мам, можно я потом пойду — печенюшки возьму для ёжика?

— И мне тоже, — деловито добавил сын, без напоминаний тряся носик умывальника, чтобы вымыть руки. — Печенюшек!

— А Гришка упал! — сообщила Анюта, уже сидя за столом. — Он побежал к тропинке, когда мы в догонялки стали играть. Ему няня сказала, чтобы он туда не бегал, а он не послушал! И упал! Прям в грязь!

— И няня позвонила бабушке Гришкиной, чтобы она его забрала, — вздохнул Санька. — И поэтому теперь играть не с кем — остались одни девчонки.

— Это он так говорит, потому что Любка его стукнула, — сообщила Анюта.

— А почему его Люба стукнула? — удивилась Нина, добавляя тарелку с яблочной нарезкой и нервно смеясь про себя: и здесь стукнули!

— Она попросила, чтобы Санька взял её в игру, а он не взял, — съябедничала Анюта.

— Ага, возьмёшь её! — возмутился сын. — Только начнёшь играть — она сразу: "А так нечестно!" А если нечестно — чё к мальчикам лезет?! Пусть с девчонками играет!

Еле угомонила детей, напомнив, что обед скоро заканчивается, и они могут опоздать на послеобеденную прогулку. Дети тут же принялись усердно наворачивать суп и второе, поглядывая на десерт. Печенье она им и так отдала: для чего пригодится — пусть сами думают. Встретят ещё раз ёжика — хорошо. Нет — так сами съедят. На свежем воздухе аппетит у них — дай боже...

Когда дети убежали искать няню Галюшку, в комнату заглянула Марья Егоровна. Несмотря на неловкость, которая ярко читалась в её лице, управдомша выговорила-таки:

— Нина, ты прости меня, старую, что поучаю на каждом шагу... Только вот сказать хочу... Ты Николаю сразу не поддавайся, ладно? Хоть месяц походите — друг друга узнайте. Не сердись на меня, не обижайся, что так говорю... Очень уж я тревожусь за вас.

— Марья Егоровна, не переживайте. — Нина, благо дверь за управдомшей была закрыта, обняла её, и та порывисто прильнула к ней, тоже обнимая. — Не прыгаю я... Что уж получится — так получится. Торопить не буду.

И, хоть высказала свой ответ Марье Егоровне немного косноязычно, та сильнее стиснула её в объятиях. А когда управдомша ушла, Нина изумлённо подумала: "Неужели такое бывает? Никогда не обращал на женщин внимания — весь в работе, так теперь ещё и мать беспокоится, чтобы всё честь по чести, что называется, было?.."

Ноутбук потребовал её внимания — пришлось забыть о личном. Пусть себе и призналась, что быть выбранной чуть не с первого взгляда, той, которую сразу определили в жёны, очень приятно.

И засела за работу.

Однажды ей почудилось, что в комнате произошло что-то вроде едва уловимого движения воздуха. Она даже подняла голову, чтобы тихо спросить:

— Тётя Матрёна?

И замерла в ожидании.

Но ответа не получила, зато пришлось встать, чтобы обиходить котят и накормить их. А когда вновь погрузилась в работу, вдруг подумала: "А если тётя Матрёна и была здесь, но не для того, чтобы напомнить о себе, а для того, чтобы я занялась котятами?" Мысль промелькнула, но показалась такой посторонней, что Нина больше не вспоминала о ней, занятая расчётами.

Когда рабочий день закончился, она перепроверила свои таблицы и отослала их.

Ещё час до окончания прогулки детей.

Она подошла к окну, вскинула глаза на вершину холма, ища детишек и няню Галюшку. Но взгляд неумолимо привлекла знакомая фигура. Савелий вновь шёл к сараям, в которых — Нина уже знала — жильцы в основном хранили закупленные для печей дрова и те предметы, что обычно хранят жильцы многоквартирных домов на балконе.

Бездумно Нина вскочила с места и бросилась к вешалке. Оделась и взяла мусорное ведро. Зачем? Спроси её саму — не ответила бы. Но чувствовала: надо! Надо выйти из комнаты, из барака и отнести мусорное ведро, наполненное водой от умывания и мытья посуды, — к мусорке.

И она потащила ведро, не слишком тяжёлое, в намеченное место. Могла бы выйти и чуть позже, после того как вернувшиеся дети снова помоют руки. Но нет. Внутренне чуяла, что так и надо — именно сейчас, когда Савелий в сарае.

Пока торопилась по тропинке к мусорной куче, снова вспомнились боевики, виденные когда-то. Отсюда снова лихорадочно разыгралось воображение: она сейчас бросит ведро на тропе — то есть поставит его на землю, а сама кинется к сараю Савелия. Она застанет его там, внутри. Он подойдёт к двери, но не успеет дойти шага, и она его этой дверью!..

Остановилась на полпути.

Ну и дура... Ну врежет ему по роже этой дверью! И что потом? Ну, упадёт он в обморок, а она его свяжет, сунет в рот какую-нибудь тряпку вместо кляпа. А дальше-то что? До полуночи — времени полно! И тачки ещё не нашла — точнее, даже не думала искать ещё...

Она вернулась к мусорному ведру. Опустошила его и хмуро поплелась к бараку, чувствуя опустошённой и себя.

Солнце пригревало щёку, и Нина вздохнула. Самой бы погулять вместе с детьми. Хорошо бы снова приехал Николай и придумал бы вызвать её, чтобы посидеть на высохшей скамье. Чтобы хотя бы не думать о том, что требует от неё Матрёна.

Но вместо Николая ей пришлось встретиться с другими жильцами барака. Более юными... Когда она вошла в барак, ещё из общего коридора заметила возле своей комнаты Лену и Дениса. Увидев её, они заулыбались, и она поневоле улыбнулась и им.

Господи, как хорошо, что есть те, кому можно довериться!..

Она отперла дверь и, ни слова не говоря, кивнула обоим в комнату.

Через пять минут они сидели вместе с ней на диване и внимательно слушали её повествование о снах и "прогулке" в лесопарк, где призрак Матрёны "объяснил", чего ждёт от неё. Рассказала она и о том, что пыталась придумать, как выманить Савелия в лесопарк. А когда она закончила, Денис вдумчиво сказал:

— Значит, дядя Савелий... Если тётя Матрёна требует его привести в лесопарк, значит, он виноват в том, что она стала призраком.

— Да. Только вот проблема — как его туда заманить, — вздохнула Нина.

— А я увидел призраков, — неожиданно сказал Денис и показал альбом. — Даже зарисовал их, если вы не поверили бы. Там, в окне, они постепенно стали видными.

— Тётя Нина, это правда, — подтвердила Лена, которая внимательно слушала Нину и в то же время покусывала губы, словно что-то задело её в том рассказе Нины. — Вы посмотрите. Они уже не столбы...

Да, на картинках фигуры уже обзавелись узнаваемыми человеческими очертаниями. Нина только качала головой и вздыхала, всматриваясь в них.

— И того священника я видел — с посохом который, но зарисовать его не сумел, — смущённо признался Денис.

Нина помалкивала, но с горечью думала, что эти картинки ну никак не сумеют помочь ей вытащить из барака Савелия.

— Тётя Нина, — неожиданно обратилась к ней Лена. — Вот вы говорите, что надо этого Савелия уговорить выйти... А если вы у тёти Матрёны спросите, как это сделать, она откликнется? Скажет?

— Не знаю, — покачала головой Нина, сама уже опечаленная безвыходным положением. — Думала я о том, но...

— До сих пор призраки уводили из барака самых беззащитных, да?.. — задумчиво сказала девочка. — Я вот подумала... Этому дядьке уже не слишком мало лет. Что мешает тёте Матрёне его выманить в лесопарк, как остальных? Сколько ему лет? Насколько я помню, дяде Мише было под шестьдесят, когда призраки позвали его. Сколько же лет Савелию? Кто может знать в бараке, сколько ему лет?

— Марья Егоровна, скорее всего, — откликнулся Денис. — Её пока нет. Она придёт чуть позже, у неё и спросим. Думаешь, тётя Матрёна может его и без тёти Нины вызвать?

— Надо узнать всё, что надо тёте Матрёне, — решительно сказала Лена. — Собрать все данные про Савелия и его... ну, эти, слабости, и тогда его вызвать будет легко.

— Тогда первым делом — узнать о возрасте, — хмыкнул Денис и вдруг забеспокоился. — Слушайте, а вдруг моя мама знает? Она здесь живёт давно! Тётя Нина, я сбегаю узнать, ладно? Я быстро!

Он оставил альбом на диване и побежал из комнаты.

— Почему ты решила, что тёте Матрёне можно позвать и Савелия, если ему за шестьдесят? — полюбопытствовала Нина у девочки.

— Других же она звала, — пожала та плечами. — Может, она звала и Савелия, но ей что-то помешало его заставить выйти?

— Он её племянник, — напомнила Нина. — Может, потому что — родня?

— Вряд ли... — засомневалась Лена. — Если она хочет, чтобы вы его заставили пойти туда... Ведь там она сильнее, чем здесь. А если... — девочка задумалась и вскинулась: — А если она не может его вызвать, потому что в комнате есть что-то такое, что ей не даёт его вызвать?

— Лена, давай подождём думать об этом, пока не узнаем, сколько ему лет? — предложила Нина.

— Шестьдесят второй! — ворвался в комнату Денис. — Мама сказала, что шестьдесят лет он справлял два года назад!

— Значит, ты права, — посмотрела на Лену Нина. — Тётя Матрёна не может вызвать его из-за какой-то причины. Но... какой?

— Тётя Нина, а вы говорили, что хотите написать тёте Матрёне записку. Ну так и спросите, что ей нужно, чтобы Савелий вышел!

— В общем-то, именно об этом я хотела спросить у неё.

— Так спросите! — обрадовался Денис. — Только потом и нам скажите! А вдруг мы вам сумеем помочь? С чем-нибудь?

Они поговорили ещё, размышляя о задании призрака. И даже Нина усмехнулась, подумав, что говорят они так, словно это обычное дело — взаимодействовать с потусторонними силами.

Николай не пришёл.

Прибегала Марья Егоровна — предупредить, что "младшенький" на каком-то важном объекте и занят настолько, что позвонить не может.

Нина сама посидела с соседями на скамье, пока дети бегали в ораве остальных вокруг дома. Она улыбалась, глядя на своих, и думала только о том, что спать они залягут раньше обычного и будут спать крепко-крепко, не мешая маме заниматься странными делами: писать письмо призраку, а потом смотреть сны, в которых призрак должен будет оставить инструкции на тему, как вывести одного жильца из барака на улицу.

Глава семнадцатая

От проблем — голова кругом. И Нина, прежде чем закрыть окно "шторами", села ближе к нему, выключив ночник, и засмотрелась на улицу, облокотившись на подоконник одной рукой. Усмехнулась, когда поймала себя на мысленно произнесённом: "На улицу..." Отсюда даже вечернего неба не разглядеть. Разве что — ряд приземистых дощатых сараев да покатую, чёрную к ночи лужайку между сараями же и бараком.

Дети спали. На них спали котята.

А Нина сидела у окна, чувствуя небольшую странную тревогу незаконченности, которая витала вокруг да около. Глядя на сараи и не видя их, не слишком сосредотачиваясь на чём-то, временами раздумывала, что же её тревожит. Кроме задания призрака, конечно.

И вдруг хмыкнула. Со вздохом. Не хватает законченности прошедшему дню. Не пришёл к двери её комнаты Николай, чтобы деликатно стукнуть в неё и пожелать спокойной ночи.

Вот она, незаконченность.

...Перед тем как ей уложить детей, снова прибегала Марья Егоровна. Когда Нина поняла — зачем, чуть не рассмеялась: управдомша с порога зыркнула на комнату, благо занавеску Нина временно отвела в сторону, чтобы детям было удобно бегать из большой комнаты в кухоньку, совмещённую с прихожей, пока они играли с котятами в верёвочку. Поспешно оглядев чуть ли не все уголки, Марья Егоровна успокоилась и уже с облегчением перебросилась парой слов с хозяйкой комнаты. А та с плохо скрываемым изумлением смотрела на гостью: неужели Марья Егоровна всерьёз думала, что, пока Николая нет, Нина привечает кого-то ещё?!

Сейчас Нина сидела у окна и, догадавшись о причине личной тревоги, вздыхая, думала: "Ну что... Трудно было ему всего лишь позвонить, чтобы и я... не волновалась?"

Обернулась к комнате. Почудилось, то ли кушетка, то ли кровать Анюты скрипнула тихонько. Встала, подошла. Точно: дочка повернулась лицом к стене. Даже во сне она инстинктивно придерживала котёнка, так что Плюшка и не проснулась, переезжая с одного спального места на другое.