Может, пора пообщаться с другой ценной для Посредника личностью, обретающейся в нужном регионе?
______
Примечания:
1) Непереводимая игра слов, к сожалению. По-английски лунных червей называют Thresher Maws, дословно "молотящая пасть", тогда как так же как американский фильм об акуле называется Jaws, то есть звучит похоже. Соответственно фильм, о котором говорит Илена, в оригинале называется Maws.
2) Отряд 731 -подразделение Японской императорской армии, существовавшее в годы Второй Мировой Войны и занятое преимущественно антигуманными медицинскими экспериментами на людях: военнопленных и населении оккупированных территорий. Официально числился частью так называемого Департамента предотвращения эпидемий и очистки воды.
Глава 8
— Это... косметика?
— Эй, Шепард! — Илена подарила человеку широкую улыбку и взмах рукой, прежде чем вновь сосредоточиться на своём отражении в зеркале. — А что такое космоэтика?
— Косметика. Или макияж, — объяснила Шепард, не вынимая рук из карманов штанов, она несколько раз обошла вокруг азари. Майор была в обычной повседневной форме: оливково-чёрная рубашка странного кроя, брюки, всё отглажено перед скорым общением с начальством через квантовый коммуникатор. — То, что делает тебя привлекательней. Так что ты или наносишь макияж, или решила порисовать руками вместо кисти.
— Возможно, тут и то, и другое! — ответила Илена, аккуратно опуская указательный палец в маленькую баночку чёрных чернил. Так же осторожно она провела пальцем у себя над правым глазом. — Оцени! — она повернулась к человеку, приподняв нарисованную бровь. — Теперь и у меня есть брови! Прямо как у вас всех!
Шепард подняла палец и хотела возразить — её-то брови не нарисованы, в конце концов — но вместо этого она просто спросила:
— Илена, чем ты вообще занята? У нас сеанс связи с Хакеттом меньше, чем через час.
— Я знаю, знаю! — Илена вновь развернулась к зеркалу в ванной, изучая бровь. — Так косметика это то, что делает тебя более привлекательной?
— Я ей в основном синяки замазываю, — призналась Шепард, с любопытством наблюдая за азари. — Но это я такая. Илена...
— Частично ты права, — Илена одобрительно кивнула. — Думаю, в каком-то роде это сделает меня привлекательнее... Вообще-то, я уже давно хотела добавить раскраску на лицо, но всё откладывала. В основном, потому что у меня с ней никогда толком не получалось. Но поскольку у нас будет встреча с милашкой Хакеттом, я решила, что приложу все усилия. Мои брови нормально смотрятся? Не слишком тонкие?
— Почему тебе вдруг так захотелось иметь брови вообще?
— У вас, людей, они же есть.
— Мы с ними уже рождаемся.
— Вам они идут. Я решила проверить, пойдут ли они мне, — Илена аккуратно повторила точно такую же бровь и над левым глазом. — Мама всегда говорила, что мы позаимствовали традицию раскрашивать лицо у турианцев, но уж не знаю, насколько это правда. Если посмотришь на азари, которая много общается с батарианцами, они всегда стараются носить такую раскраску, вроде как два лишних глаза там, где я добавила брови. А девчонки, трущиеся возле турианцев, раскрашивают лица куда сильнее, обычно очень сложными узорами. Такая вот идея. Это просто помогает влиться в окружение... или помогает хотя бы чувствовать, будто ты влилась, даже если и не удалось. Итак! — произнесла она, указывая мизинцем на тонкие, словно карандашные линии, которые она наметила на подбородке и на лбу в форме буквы "V". — Вот так я собираюсь нанести себе новую раскраску! Думаю или взять чёрный цвет, как для бровей, или белый или даже красный. Обычно азари используют белый, но красный был последним писком моды, когда я ещё была дома. О, а можно попробовать фиолетовый!
— Фиолетовый — это всегда хорошо, — согласилась Шепард, в её глазах блеснули отсветы именно этого оттенка.
— Круто! — Илене очень нравилось это слово. Ещё одно из выражений людей, которых она нахваталась на Арктуре, правда, в основном из их передач. — Кстати, раз уж мы об этом, вспомнила, что давно хотела кое-что у тебя спросить. Вот та штука у тебя на руке, это тоже "косметика"?
— Что, вот это? — Шепард повернулась, коснувшись правого плеча. Обычно там виднелся знак, сейчас скрытый одеждой, который никогда не расплывался и не тускнел: то ли щит, то ли наконечник стрелы, вдобавок линии, звезды и ещё какие-то слова. Илена узнавала буквы, но они просто не складывались ни во что переводимое и понятное.
— Да, это. И ещё одно вон там... — Илена мизинцем указала себе на заднюю часть шеи. — Но я ни разу не видела, как ты их рисуешь. У тебя для них... типа... трафарет есть, или как?
Шепард смотрела на неё долго, пытаясь подобрать слова.
— Это татуировки, — ответила она осторожно. Этот тон Илена знала, так с ней говорили, когда она в очередной раз натыкалась на какое-то странное человеческое явление, не имеющее смысла. Или если тема была чересчур чувствительной, но она догадывалась, что сейчас явно не тот случай.
— Татуировки?
— Чернила вводятся прямо под кожу, — пояснила Шепард. — Нам не нужно наносить их снова. Фактически, они остаются на всю жизнь.
— А-А-А-АХХ! — Илена буквально отскочила от человека. — Вы вводите чернила под собственную кожу! Во имя богини, Шепард! Что за вашу мать?!
— На Тессии тату не в ходу, я полагаю? — женщина покосилась на свою руку, явно не понимая, насколько жутко странно взять и признаться, что вы внедряете краску в собственное тело, а не просто наносите сверху.
— Нет! — Илена быстро пришла в себя, в раздумье она почесала подбородок. — Вообще-то, это довольно сурово... Но нет!
— Неизвестно, может быть, кожа азари такого вообще не допускает, — напомнила Шепард, Илена лишь пожала плечами.
— Может, и да, а может, и нет, — она вновь вернулась к своему отражению и открыла новую чернильницу с разными цветами. — Как вы такое вообще проделываете, к слову?
— Используется высокоскоростная игла, она просто вкалывает по маленькой порции чернил и...
— Богиня... — Илена вздрогнула. — Нет, думаю, этот кусочек культуры людей я обойду стороной.
— В любом случае, это не косметическая татуировка, — добавила Шепард, прислоняясь к стене и скрещивая руки. — Это знак Пси-лаборатории. Я получила его, став дипломированным пожирателем мозгов.
— А та вторая?
— Это штамп Состава... — Шепард провела пальцами по своей шее, — про него придётся объяснять долго, так что лучше не спрашивай.
— Тогда занесено в "не спрашивать"! — Илена нанесла немного светло-фиолетовых чернил на подбородок. — Я тут закончу намного раньше, чем придёт время общаться с коммандером Хакеттом. Рисунок я сделаю милым и простым.
— Наверное, проблемно их повторно рисовать каждый день?
— Пройдёт время, прежде чем он совсем высохнет и начнёт стираться, — Илена улыбнулась, припомнив что-то. — Когда мы с Раной ещё были маленькими, мы как-то раскрасили отцу лицо, пока он спал, в итоге он так проходил десятую часть цикла! Что-то около месяца, — она захихикала, вспоминая это. — И он, само собой, себя вёл, будто так и надо, притворялся, что не замечает! "А что вы так смотрите? У меня что-то на лице? Или в зубах?"
— Твой отец, это ведь была не другая азари?
— Нет, нет, — Илена покрутила головой, посмеиваясь. — Он был саларианцем. Доктором, как и мама.
— Ты раньше ничего не говорила о своей семье, — заметила Шепард.
— Ну, ты ведь тоже, — ответила Илена, но её улыбка была слишком честной, чтобы оказаться искренней — и Шепард так же улыбалась ей в ответ.
— Я тебе рассказала про Ханну... и Акузе, — просто напомнила Шепард. — Это будет честный обмен.
— Тогда ладно, — согласилась Илена, рисуя ещё одну тонкую сиреневую линию на подбородке. — Ты ведь знаешь, что я выросла на космической станции на орбите Тевуры, газового гиганта в системе Парнита. Там куча автоматических шахт на спутниках, и много шахтёров, которые обслуживают оборудование и роботов. А ещё куча научных станций. Мои родители — доктора, но они так же работали консультантами в "Армали" — одной из крупнейших мегакорпораций — и познакомились они на службе. Вся та станция, проклятье, да практически весь газовый гигант принадлежит разным филиалам Армали. Расти там было не так уж и плохо... Я знавала уйму разумных — сапиенсов, как бы вы назвали — которым пришлось в детстве куда хуже...
— Но там было та-а-а-а-ак скучно! — Илена застонала и закатила глаза. — У родителей был долговременный контракт, поэтому им даже в отпуск было никуда не выбраться оттуда. Естественно, Рану всё это устраивало, — болтливая дева нанесла немного краски между большим и указательным пальцем. — Но я всюду шныряла, лезла туда, куда не следует, и это всегда заканчивалось неприятностями. Азари из службы безопасности станции практически знали меня в лицо. Но после каждого залёта отец всегда приходил и вытаскивал меня. Он всегда был таким забавным, Шепард. Он появлялся, рассказывал анекдот, потом вызволял меня из их офиса... и один раз даже из карцера... а все охранники улыбались и смеялись над его шутками.
Покачав головой, она нанесла первый мазок краски на лоб.
— Я не буду заявлять, что он был самым лучшим доктором в пространстве Цитадели или типа того, — продолжила она с любовью. — Но он был отличным отцом. Любая азари, утверждающая, что саларианцы "не вкладывают душу в своих детей", просто ничего не смыслит в том, о чём говорит, — она моргнула пару раз, прежде чем продолжить рисунок на лбу. — В любом случае, главное, теперь ты понимаешь, откуда взялась моя гиперактивность. Метаболизм у меня определённо саларианский!
О том, что отца больше нет, она так и не сказала вслух.
— Саларианский метаболизм? — переспросила Шепард, задумчиво прикрывая глаза. — Да, ешь ты определённо за двоих, так что я могу в это поверить.
— О, хи-хи, спасибо.
Несколько секунд Илена была занята лишь тем, как придать "V" у себя на лбу правильную форму.
— Слушай, — нарушила она тишину, подмигнув Шепард. — А Хакетт ведь холост, верно?
— Этого разговора никогда не было.
— А что? Я просто хотела больше узнать о своём командире! Эй, Шепард! Вернись!
________________________________________
— ...Икс-ком крайне доволен текущим прогрессом операции "Афина" и проекта Затмение, — оценил коммандер Хакетт, кратко пробежавшись по боевой активности Затмения за последнюю четверть цикла.
С его точки зрения, наиболее значимым был захват "Горника" и чёткие доказательства его связи с Отрядом 7-31. Правда, пока ничто не подтверждало, что Отряд 7-31 как-то связан с так интересующим людей "Левиафаном Диса", но как не посмотри, направление выглядело перспективным. Корпус Гегемонии по восстановлению и переработке явно был совсем не тем, чем казался, и уж точно не тем, чем в теории и по документам он должен быть. Дополнительное внимание привлекал тот факт, что в их распоряжении есть оперативники с невиданным ранее уровнем совмещения кибернетики и биотики. Получение дополнительной информации о таинственной батарианской организации было, как Хакетт сто раз уже успел напомнить Шепард с Иленой, первостепенной задачей.
— Так же мы многого ожидаем от первого боевого выхода самого первого выпуска ваших рекрутов, — продолжил коммандер, его голограмма сделала жест, активируя тёмно-красный экран на своей стороне, предположительно, на Арктуре. — Таким образом, учитывая достигнутые вами успехи, я уполномочен на десять процентов увеличить ваше финансирование со стороны Икс-ком. Поставки нулевого элемента пройдут обычным порядком. Распорядитесь ресурсами разумно.
— Благодарю вас, сэр, — произнесла Шепард, вытянувшись перед вышестоящим командиром по стойке смирно. — Мы не подведём вас.
— Знаете, если бы вы нам прислали шоколад вместо нулёвки, готова поспорить, мы бы выручили даже больше... ой!
— Шоколад? — похоже, Хакетт ухитрился услышать тихое бормотание Илены, к немалому раздражению майора. Лицо Шепард скривилось, когда пришлось пояснять:
— Ей шоколада вечно мало, сэр.
— Как там люди говорят в таких случаях? — попыталась вспомнить Илена, касаясь пальцем уже высохших фиолетовых линий на подбородке. — Что "от какао-бобов я совсем ку-ку"?
— Не уверен, что мы раньше проводили фармакологические исследования на данную тему с участием живых азари, — размышлял Хакетт вслух. — Я отправлю вам небольшой дополнительный запас с Арктура. Можете провести испытания на добровольцах. В любом случае, у нас есть и более серьёзные вопросы, касательно ваших действий в следующую четверть цикла, — он вызвал какую-то запись и переслал её копию через комбинированную систему гиперволновых и квантовых антенн, которую Икс-ком развернул в пространстве Цитадели. — Взгляните вот на это.
На загрузку и расшифровку ушло несколько секунд, но вскоре возникло изображение большого треугольного зала, похожего формой на одеон. Архитектура выглядела однозначно батарианской, с традиционным упором на углы и деление на разные ярусы. На последних, в данном случае, в основном сидели посетители, но в середине возвышалась отдельная секция с каменным столом и несколькими батарианцами вокруг. Различные плакаты обозначали принадлежность отдельных групп в аудитории, эти яркие пятна создавали атмосферу, словно на параде, или на концерте. Даже несмотря на то, что не менее половины кресел пустовали.
— Это то, о чём я думаю? — спросила Илена, указывая на стоящее на паузе видео.
— Если ты думаешь о Национальной Ассамблее новой Батарианской Республики, то тогда эта мысль верна, — ответил Хакетт. — Если конкретно, то на данной записи их вторая встреча... уже после официальной части. В экстранете это если и окажется, то очень не скоро.
Он включил воспроизведение, запись ожила, донёсся неразборчивый гул голосов. Бывшее Временное Правительство Системы Индрис недавно официально приняло новую конституцию и установило модель управления, преимущественно построенную по примеру азари. Все батарианцы и освобождённые рабы, включая и не пожелавших вернуться на родину представителей иных рас, получили право голоса. В Республике Азари, разумеется, все совершеннолетние азари тоже имеют право участвовать в нередких плебисцитах, но вопросами законодательства ведал небольшой совет мудрых матриархов. Народные массы же либо одобряли, либо отклоняли законы, предложенные советом престарелых.
Недавно получившие свободу батарианцы пошли слегка иным путём, ведь матриархов у них нет. Взамен инициативы и законы выдвигают представители различных выборных блоков непостоянного состава. Их и обозначали флаги и плакаты всех цветов радуги, парившие над собравшимися. Вдобавок из Национальной Ассамблеи выбирали небольшую группу, составляющую Кабинет. Эти семь батарианцев сидели за столом из гладкого камня в центре зала, управляя дискуссиями и контролируя дебаты.
Пока что батарианский эксперимент по адаптации принципов азарийской демократии выглядел довольно хаотично. Хотя, возможно, виной всему была поднятая на обсуждение тема.
— Мы не можем позволить себе просто сидеть на наших лакарах! — вещал высокий и мускулистый батарианец в повседневном коричневом пиджаке-шервани (*см. иллюстрации). Такой наряд выбрали для себя многие представители, физически или для своих цифровых аватаров. Большинство батарианцев считали, что он выглядит скромно, что уместно после свержения аристократии, но при этом достаточно формально и представительно. — Неужели мы забыли обещание Гегемонии, которому ещё и цикла не исполнилось? — вопрошал он аудиторию, и голос его буквально гремел над залом. — Неужели вы забыли, какую резню они уже готовы были учинить, растоптав все наши надежды на свободу и достойную жизнь? Если наше движение — если этот поход за возвращение света свободы, что горит в сердце каждого батарианца — если мы остановимся здесь, на Индрис, наше движение обречено. Братья. Сёстры. Гегемония не может и не позволит нам мирно жить — ведь то, чего ни одна тирания не дозволяет и не прощает, это протест. Ведь это означает возражение. Ведь он есть обещание иного пути и иного будущего.
