Когда мы бежали из Бездны и попали сюда, наш гнев был в миллионы раз сильнее, чем когда Бог заточил нас. Многие из нас думали, что мы прибыли сюда и принесем опустошение человечеству за то, что они забыли нас и за то, что мы были мочой на Земле Бога. Мы не понимали, что память смертных может стать дамбой, сдерживающей наш гнев.

У самых везучих, таких, как Ингрид и я, сохранились такие качества как сострадание, храбрость и самоотверженность, это дало нам передышку. Мы остановились и начали изучать место, куда мы попали, и мы занимаемся этим до сих пор.

"Посмотри, Ингрид", — говорю я. — "Я буду должен тебе за это".

"Будешь должен мне? Это все, что ты можешь предложить? Если это так, позволь мне указать тебе на дверь".

В моем случае Герхард хотел стать отличным полицейским, но мир победил его. У других падших это потерянная любовь, неудачные амбиции, забытые надежды или просто незаслуженно короткая жизнь, которая взывает к их жалости. Я не знаю, почему, но эти воспоминания заставляют нас думать не самостоятельно на мгновение, и этого достаточно, чтобы отвлечь нас.

"Хорошо", — говорю я. — "Я могу сделать так, что никаких проблем с полицейскими не будет, решение твоих проблем стоит того?"

"О, хорошо", — говорит она. — "Ты слышал когда-нибудь о схеме пирамиды?"

Этот способ работает не для всех, но я счастлив, что я — один из них. Благодаря воспоминаниям Герхарда, действующим, как решето, я сумел побороть свой гнев. Это хорошо, потому что мучение демона усиливается, когда он причиняет вред другим. Фактически, чем большее мучение растет внутри тебя, тем больше тебе хочется вредить другим. При меньшем мучении ты скорее будешь помогать другим и будешь оказывать положительное влияние. К сожалению, намного легче причинять боль и страдание, чем вдохновлять и предлагать надежду.

"Голгохашту поручено сделать это?"

"Хорошо, сознаюсь, это не то же самое, как послание по цепочке", — говорит она. — "Но есть группа Рейвнеров, придумавшая схему пирамиды видов, и Голгохашт работает по ней".

Наше мучение затрагивает нас разными способами от того, как мы выглядим, до того, как мы действуем. Страдание порождает страдание, поэтому чем больше наше мучение, тем больше наши договоры и внешность отражают это. Нас привлекают договоры, обращенные к темным или отрицательным сторонам людей. Они поддерживают их недостатки и материальные желания, превращая наших слуг в карикатурных злодеев. Коррупция способствует моральному падению и деградации, и многие договоры, порожденные демонами с высоким мучением, отражают эту философию.

Наши силы вредны не сознательно, но потому, что эту энергию передаем мы; сила, чтобы вредить людям, знание, вызывающее безумие, причинение боли вместо исцеления или страх жертв вместо предоставления им надежды. Еще более это видно по нашему изуродованному и демоническому облику, потому что мы отражаем то, что мы чувствуем. Мы являемся отражениями нашей горечи и гнева. Это проявляется в жгучем огне и разрушающем кости холоде. Более того, мы — зеркало, все, что мы видели и чувствовали — тысячелетия страданий и зверств, собравшиеся в один ужасающий облик.

"Что они делают?" — спрашиваю я, зная, что это не может быть ничем хорошим.

"Просто подумай насчет этого. Рейвнер прибывает на землю и принуждает смертных к договорам. Он иссушает их без милосердия, пока они не станут настолько слабы и изуродованы..."

"О, дерьмо".

"... что они становятся прекрасным вместилищем для следующей волны Рейвнеров, которые тоже будут заключать подобные договоры".

"Я видел все в неверном свете. Люцифер хранит нас. Ингрид, мне нужно идти".

"Подожди", — Ингрид склоняется надо мной и шепчет мне на ухо. Она произносит два быстрых, древних слова, и я слушаю, затаив дыхание.

"Теперь ты должен мне", — говорит она, и я знаю, что мне долго придется расплачиваться с этим долгом.

Надежда переворачивает все. Если демон сможет освободиться от цикла гнева и ненависти и так или иначе помогает людям, тогда это сияние надежды проходит через его действия и внешность. Естественно, это не просто, но каждая частица добра подготавливает следующее действие, и становится намного легче помочь многим людям. Вскоре наши силы отражают наше состояние и приносят больше добра, чем вреда. Мы можем прикоснуться к кому-то и исцелить его, потому что мы не должны порождать страдание, если сами не хотим испытывать его. Мы можем предложить надежду вместо боли, потому что теперь мы знаем различие между ними.

Даже наша душа восстанавливает часть прежнего великолепия. Медленно уродливые черты исчезают, и мы видим себя такими, какими мы были тысячелетия назад. Это странное чувство, как если бы ты, будучи толстым, увидел себя похудевшим на сто килограммов и более счастливым.

Ты питаешься другими чувствами. Гнев все еще ждет тебя, чтобы подтолкнуть на жестокие поступки, но он уже не единственный твой спутник.

Уловки зверя

"Так он попытается использовать обезумевших детей как тела для своих друзей?" — спрашивает Ханна.

Я киваю.

"Если я не смогу остановить его".

Экзорцизм

"Как? Найдете священника и изгоните его?" — говорит она.

Я подумал, что она шутит, пока не посмотрел на ее лицо.

"Это не кино, Ханна", — говорю я. — "Произнесение молитв и "Библия" на лице — этого недостаточно. Честно говоря, тебе не нужны святые обряды, чтобы изгнать демона. Если ты сможешь заманить демона в ловушку, лучше всего действовать с помощью сильной воли и веры, и ты изгонишь его. Но это намного тяжелее, чем эти слова."

"А что насчет святой земли", — спрашивает Ханна. — "Или если плеснуть ему в лицо святую воду?"

"Земля и вода столь же сильны, как вера смертных в это. Кто из людей все еще ходит в церковь и искренне поклоняется Богу? Тысячу лет назад я бы согласился с тобой, но в эти дни найти на самом деле святую землю или источник святой воды, к сожалению, большая редкость. Нет", — я говорю. — "Нет, никакие сюжеты фильмов не могут повредить Голгохашту. Но я должен кое-что сказать тебе, поскольку ты — моя подстраховка", — я даю ей бумагу, исчерченную диаграммами и линиями, тщательно перечерченными с оригинала. — "Я знаю, что это не похоже на то, что ты обычно делаешь при вызове", — говорю я. — "Но это единственный способ для меня вырваться из Бездны, если Голгохашт убьет меня. Я нуждаюсь в тебе, и поэтому даю тебе схему ритуала. Так ты будешь иметь больше шансов призвать меня назад".

Ханна печально улыбнулась.

"Я вижу. Хорошо, что мне следует делать?"

Вызов

Я рискую, но я доверяю Ханне свое возвращение. Ритуал вызова достаточно силен, чтобы спасти меня. Там также немало ложной информации, так что Ханна не сможет пленить меня. Я уверен, что Ханна не предаст меня, но я не могу доверять никому настолько, чтобы открыть самую большую нашу слабость.

"Ритуал вызова", — говорю я. — "Известное заклинание, которому уже тысячи лет. Каждый пользуется своими методами, от вас, Викканцев, приглашающих духов, язычников, использующих колдовство, к каббалистам, нумерологам... это не имеет значения, правда. Это не мешает ритуалу. Главное в ритуале — намерение и желание, чтобы вызов свершился. Все во вселенной имеет гармоничный резонанс, вибрационный ключ, отвечающий за это. Когда-нибудь видела, как колеблется висячий мост, когда дует ветер? Мост может быть сделан из стали, но ветер порождает нужный резонанс, и он раскачивается. Тот же самый принцип действует во время ритуала".

"Как?" — спрашивает Ханна.

"Сам ритуал — линза, сосредоточенная на цели появления определенных существ. Сжигание ладана, начертание круга, песнопения... Все это помогает призывателю установить цель, чтобы дотянуться и поймать определенного демона, и это обеспечивает нам безопасную зону во время явления".

"Безопасной зоной?"

"Это очень важно. Падшие привязаны к Бездне, что означает, когда мы вне тела, Ад пытается притянуть нас обратно. Ритуальный круг является буферной зоной, безопасной областью, где Бездна не притягивает нас и мы можем взаимодействовать с вызывающим .

Работающие ритуалы вызова очень редки, потому что нужно много времени и усилий, чтобы понять, что ты хочешь найти. Это похоже на попытку отыскать какую-нибудь Ханну по телефону, не имея под рукой телефонной книги и не зная номера справочной. Для ритуала требуется знать верные символы и проведение, чтобы установить контакт. Некоторые призыватели полагаются на просвещенные исследовательские работы, задавая целью весь адский Дом, в своем роде, пользуясь методом дробовика. Выстрели по крупной цели, и куда-нибудь попадешь, верно? Но это самый лучший способ попасть в неприятности. Если ты настолько непритязательна к тому, кто явится, ты можешь получить худшее яблоко в саду... Или самое ядовитое".

"Хорошо", — говорит она. — "Я понимаю это".

"Чаще всего призыватели, выбирающие целью весь Дом, делают так, потому что они не имеют достаточно информации, чтобы выбрать определенную цель. Они не знают имен.

Настоящие призыватели используют дополнительное время, чтобы найти Небесное Имя демона. Таким образом, они знают, кого ищут. Посмотри, имена являются важными для ритуала, они разбивают ритуал на две главных категории и много маленьких, подумай — первая категория самая большая, потому что она нацелена на Дома. Второй тип ритуала использует имя демона. Вызывающий произносит имя демона, поскольку ему требуется определенный демон".

Ханна кивает. Я чувствую себя виноватым, потому что не могу рассказать о третьем ритуале. Третий ритуал находится в области серьезных оккультистов, которые за столетия отыскали наши Истинные Имена. Истинные Имена — точная вибрационная последовательность всей нашей сущности. Это наш резонанс, наша частота. Подобный призыв имеет прямой доступ к нашему духу и может заставить нас танцевать, словно марионеток, такой вызов может превратить нас в рабов.

Последний большой секрет

Я нахожусь на крыше жилого здания позади дома Ханны и напротив больницы, где лежит Майкл. Я думаю, что сейчас он находится в большой опасности, так как он ближе других к смерти. Я могу быть неправ, но если Голгохашту нужно побыстрее встретиться с союзниками, Майкл будет лучшим выбором. Если Голгохашт появится, буду готов к этому.

Вы можете сказать, что я знаю его имя, или, по крайней мере, часть его. Все, что он делает, оставляет отпечатки, которые мы, падшие, можем почувствовать. Каждый след — вибрация, как отпечаток пальца, одна из частей Истинного Имени Голгохашта. Проще говоря, каждое действие содержит нашу натуру и состояние того, какие мы есть. Большинство людей видит индивидуальные черты, но мы более чувствительны к частотам друг друга. В этом отношении Истинное Имя — неправильное название, потому что оно подразумевает слово. Это не так. Это наша суть. Наше Истинное Имя — набор слов, тех колебаний, которые резонируют с нашими формами. Произнесение имени выделяет ряд психических тумблеров, которые открывают нас, точно хранилище. Чтобы узнать чье-то Истинное Имя, Вы должны сначала понять его, и это означает узнать все, что только возможно, о нем. Что-то, что он делал, или же сосредоточение его сил, или же понимание того, кем был и я сам. Проявления силы и насилия оставляют вибрацию в воздухе, которая звучит частью его имени. Это — одна из главных причин, почему мы, демоны, должны быть осторожны. Наши действия выдают нашу природу и потенциальные слабости. К счастью, Голгохашт не думал, что привлечет внимание одного из падших, так что он стал небрежен. Он оставил много следов своей сути. Когда он убил Листов, он оставил сильные колебания там, где использовал свои возможности. Как только я понял, что имею дело с демоном, я стал искать его. Также манера Голгохашта, в которой он заключил договоры с Майклом и Ричардом, способ жатвы веры, дали мне еще большее понимание его сущности. Больше всего мне помогла Ингрид, показав его цели на земле. Более того, она назвала мне два слога Истинного Имени Голгохашта, собранные за те годы, когда она сражалась с ним бок о бок. К сожалению, хоть я и имел достаточно частей его имени, я не мог попросить Ханну призвать и связать Голгохашта. Большинство ритуалов вызова являются лишь половинкой уравнения, поскольку никто из призывателей не вызывает демона, чтобы просто поболтать. Большинство хотят узнать тайны или получить силу, в то время как другие хотят заставить демона служить себе. В любом случае, все они включают обязательный ритуал обратного процесса, на случай, если демон откажется помогать или подчиняться. Используя только Небесное Имя Голгохашта, я бы рисковал жизнью Ханны во время ритуала, но если бы связывание не удалось, он бы вырвался на свободу и уничтожил ее. Хуже всего то, что таким образом я бы обнаружил себя, и мне было бы намного тяжелее определить его местонахождение в следующий раз. Нет, лучше всего было подождать, поскольку я еще не мог использовать полное имя этого ублюдка против него. Я чувствую колебания на ткани времени и пространства, исходящие волнами из больницы. Голгохашт пришел.

Игры силы

Голгохашт был в палате Майкла, вероятно, пытаясь напугать мальчика. Я могу почувствовать его — еще один аспект наших естественных способностей. Все демоны могут почувствовать друг друга, когда мы используем наши знания или же когда мы принимаем наш инфернальный облик. В этом случае Голгохашт кажется мне рябью на воде. Я принимаю еще несколько колебаний от использованных им сил, но этого недостаточно, чтобы добавить еще один слог к его Небесному Имени. Я быстро перебираю варианты, думая, что следует сделать. Придется импровизировать, потому что мне не хочется драки в больнице. Я должен вытащить Голгохашта на крышу, где он никому не сможет причинить вред. К сожалению, у него тоже есть эти естественные способности, которыми я пользуюсь, так что варианты ограничены. Если я приму апокалиптическую форму, он почувствует это немедленно. Мы территориальные существа по своей природе, особенно из-за сил, вложенных в наше смертное имущество, и я думаю, Голгохашт более территориален. Он сначала придет ко мне, как к главной угрозе, и лишь потом вернется в палату Майкла. Проблема состоит в том, что я открою себя... Но у меня нет выбора.

Вместо этого я прикасаюсь к бесконечности, где ложные разрушенные орбиты звезд рассеялись в небесах. Я вглядываюсь в изменения Великого Плана, глядя в осколки будущего. оно выглядит неясно, словно я смотрю в разбитое зеркало.

То, что вижу, неутешительно. Голгохашт — Рабишу, внушавший страх даже могущественным воинам других Домов. В любом случае, если между нами случается схватка, он легко разрывает меня на части. Так, если я смогу нанести ему поражение, это будет состязание в знаниях. Рабишу храбр, но он склонен ошибаться. Я должен привлечь его, не дать ему времени на размышления. Я показываю себя, свой истинный облик, этому разрушенному миру. Мои крылья цвета индиго вырываются из спины и нимб слабого света окружает меня. Переменчивое отражение луны появляется в моей тени, и, словно старая морская карта, линии и меридианы, отражающие золотой свет, охватывают мое тело. Голгохашт должен заметить меня. Мне недолго придется ждать его. Я изгибаю свет по своему желанию, переплетая воздух в химеру. Я должен сейчас действовать тонко. Я не могу сражаться с ним, пугая его иллюзорными кошмарами. Часть наших естественных способностей — устойчивость к иллюзиям. Это сделал Бог. Он не мог затронуть нас теми самыми картами, которыми он использовал для обмана смертных стад, поэтому он дал нам способность распознавать иллюзии. Мы имунны к вызванным страхам — но это еще и потому, что мы видели такие ужасы, после которых нас не испугает ни одна иллюзия.