Путь книга 1 с Игорем

Вот и искомое ранчо — несколько модульных домов, стоящих по двум улицам. Окна закрыты рольставнями, горят красные голограммы на дверях. Складывается ощущение, что здесь никого нет, однако Роб чувствовал присутствие — это умение у него от бабушки. Чувство взгляда на него, через прицел. Роберт скомандовал остальным рассредоточиться и медленно заходить в посёлок.

Это кошмар! Это не посёлок, это — чёртова крепость! Уже больше двадцати пиратов кучами тряпья валяются на улице. Местные оказывают ожесточённейшее сопротивление. Заперевшись в одном из домов и опустив ставни так, что остались лишь узкие щели, ведут прицельный огонь. На малейшее шевеление следовал выстрел, и пиратов становилось всё меньше. Гранату не закинешь, отскочит от ставен — они пружинят. Да и близко не подойти — мигом снимут. Трупы непонятливых показали остальным тщетность попыток, да и объект повредить боязно. Призрак очень доходчиво объяснил, что будет с Робертом в случае гибели цели.

В начале боя, заметив небольшую группку местных, удирающих в предгорья, Роб отправил за ними двоих наёмников и человек под тридцать пиратов. После рванул "подавитель", и связь у нападавших накрылась совсем. От ушедшей группы не было никаких вестей. Измочаленный дом продолжал огрызаться огнём, парочка пиратов, попытавшихся пробраться через задний двор, была задавлена здоровенным псом. Просматривая позже трёхсекундную запись этого события с визора шлема, Роб разглядел пса — и почувствовал, как на затылке волосы встали дыбом... Это же "страж"! Какого хера, чёртова куча дерьма, что же тут за семейка?! Такие псы были неимоверной редкостью — на одной из церберовских баз периметр охраняли две такие собачки, и обошлись они администрации в несколько лимонов кредитов и напрочь отдавленные кнопки корпоративных связей.

На неоднократные предложения добром отдать девчонку, из дома летели пожелания на всех известных языках, с указаниями, куда именно Робу следует отправиться, прихватив с собой заодно пиратов.

Он подозвал одного из наёмников.

— Патрик, остаёшься здесь, твоя задача — не выпустить местных и не позволить им ударить нам в спину. Понял?

— Но босс, девка наверняка у них, и если ты уйдёшь с половиной оставшихся в горы, у меня почти нет шансов её выцарапать, — заволновался наёмник.

— Нет её здесь. Я это чую, и группа наша в горах не отвечает. Не могли же трое непонятных местных завалить всех? Компаньоны твои, вроде, птицы стреляные — не должны подставиться. Как думаешь?

— Да хрен их знает... Муса больше яйцами думает, хотя боец злой. А Джок — вообще птица тёмная, я его в серьёзном деле ещё не видел, а в мелочёвке всякой хер поймёшь, какой он. Пираты же... ну ты сам видел — полное дерьмо.

— Да?! Вот же хрень. Ладно, ты давай тут посматривай — у остальных пиратов, похоже, дела плохи совсем. Слышишь — даже артиллерия молчит. Так что нам надо девочку забирать и валить отсюда быстро-быстро, а то, боюсь, могут не дать улететь. С ней хоть шанс есть — прикроемся, как заложником.

— Твоя правда, босс! У меня очко что-то больно развопилось... Давай инструметроны свяжем — хоть такая связь будет. Найдёшь девку — свистнешь, ок?

Роб помолчал, решая, стоит или не стоит сообщать Патрику новости.

— Ладно, давай. Жди сигнала и попробуй связаться с челноками.

— Окей, босс.

Теперь Роберт сидел за камнем, у висячего моста, и смотрел, как невидимый снайпер косит пиратов. Один за другим они падали, ловя пули, любая попытка сбежать пресекалась. Полтора километра тропы вдоль берега стали запретными — несколько дохлых неудачников на ней стали ярким примером. Следуя по следам пропавшей группы, Роб испытывал все большее удивление. Многие пираты были убиты из снайперской винтовки — причём очень умело. Наемников вообще завалили из крупняка. Джока фактически разорвало пополам, после чего его добили в упор, а Муса лишился головы, куски которой валялись в радиусе двух метров от трупа. Трупы пиратов дополняли картину. И мост не перейти.

"Где же ты? Где? — думал Роб, осматривая в перископ противоположный берегод — Ведь ты где-то рядом, не дальше километра, метров семьсот-восемьсот".

УФ диапазон ничего не показывал — наверно, накидка. А может, ИК? Нет, пусто, слишком тёплый климат — нет перепадов температуры, и, опять же, накидка. Только какое-то непонятное животное сидит за камнями. Кот видимо дикий. Рентген? После взрыва "подавителя" фон высок, может, и получится. Переключил перископ... вот он где! Да не он, а они — снайпер и корректировщик. Внимательно разглядев обоих, Роб от удивления впал в ступор. Пацан человек и девчонка батарианка?! И кот рядом видимо КАДИС. Позиция у них замечательная — даже из снайперки не достать. Просто не дадут прицелиться. Невозможно стрелять, когда тебе в лицо летят пули. Про штурмовки и дробовики даже говорить нечего — с их низкой прицельной дальностью. Нет, малявки — просто молодцы! Что же делать?

Роберт вспомнил наставления бабушки: "Помни, внук, в критической ситуации настройся на противника и в нужный момент воспользуйся его слабостью".

Он расслабился и попытался поймать эмоциональную волну тинов. Какими бы они ни были — это всего лишь подростки, и их можно вывести из равновесия, заставить ошибаться, напугать, чтобы убежали, и потом догнать. Нет, ну какие молодцы — устроили образцово-показательную засаду, и он, Роб, в неё влез по самую шею, так, что не вылезешь! Спокойно, вот они — батарианка видится, как кусочек холодного ветра, тихий, но видящий всё вокругод А второй?.. Как кусок пустоты, как машина, как виртин на полигоне!

"Не понял?! Он что, киборг? Блять, дубина! Он просто закрылась... закрылся эмоционально! Он — как он! Он ЭМПАТ!"

Почему?! Ну почему Призрак не сказал сразу? Ведь в таком случае Роберт за этим пацаном побежал бы пешком! Он помнил напутствие бабушки: "На своём пути ты встретишь того, что может стать твоей судьбой. Он будет, как мы с тобой, только гораздо, гораздо сильнее, и если не оплошаешь — наш род будет вместе с ним править человечеством".

Роберта охватило неимоверное возбуждение: скорей, скорей на тот берег, там ОН! Тот, которого он искал так давно и уже отчаялся найти! Он не отдаст его Призраку, не-ет! Такими призами не делятся! Таким можно владеть только единолично! Роберт перевёл все резервы брони в кинетический щит: отключил связь, медблок и тактический компьютер. Через инструметрон вызвал Патрика.

— Патрик!

— Да, босс?

— Челнок вызвал?

— Да, стоит рядом.

— Отлично! Бери человек пять, а остальных — гони на штурм. Сам же дуй ко мне, к висячему мосту на реке! Понял, куда?

— Так точно, босс! Вы нашли его?

— Нашёл.

— Это точно он? И где наши парни?

— Это он, Патрик. А парней он положил, и сейчас добивает мою группу.

— Охренеть, босс! Сопливый пацаненок уложил полсотни народу?!

— Не всех, но очень многих. Ей кто-то помог, но сейчас он один только КАДИС рядом. И я иду его брать, надеюсь, получится. А ты гони сюда шаттл!

— Всё понял, сделаю.

— Клык, отбой.

Роб вскочил и бросился к мосту. По щиту застучали пули, вызывая рябь. Экран состояния показывал 95% заряда... уже 90%! Надо спешить, быстрее на тот берег — там можно укрыться в мёртвой для стрелка зоне, восстановить щит и захватить пацана. В ближнем бою против десантника в броне она не выстоит. Даже КАДИС не поможет. Вскрывать тяжелую броню они не умеют, да и застрелит он его. На пиратов надежды нет — они так напуганы, что из-за камней их можно достать только под страхом смерти. Да и хер на них! Мост скрипит и качается. Как же медленно он двигается — шажок за шажком... щит уже на 30%, а до берега ещё, как минимум, четыре метра... три, два с половиной, два... 15% щита! Полтора, метр, полметра, ещё шажок... щит 5%! В спину дохнуло смертью. Роберт застыл. Как вспышка, всплыло воспоминание — мягкое, улыбчивое лицо бабушки и её слова: "Но, не дай Бог, Робби, ты придёшь к нему, как враг — тогда твоя смерть станет неминуемой... ты понял меня?"

Бля! У него же, наверное, чёртов бикалиберный "Богомол Б"!..

Тяжелая, тридцатиграммовая пуля, на скорости 1500 м/с, ударила в район поясницы. Кинетический щит лишь на тысячную долю секунды задержал её, кончик пули смялся, став диаметром около 20 мм. Врезавшись в гибкую часть брони, пуля смялась ещё больше и, вырвав кусок металлокерамического сандвича диаметром уже почти 45 мм, ударила в поддоспешник. Многослойная полимерная ткань не была рассчитана на столкновение с объектами, летящими на скорости около 1200 м/с, и просто лопнула. Дальше ком металла, керамики и полимерной ткани диаметром уже примерно 60 мм, летящий на скорости около 1000 м/с, ударил в мышцы и кости позвоночника. Позвонки лопнули, превращаясь в мелкое крошево. От соприкосновения с кишечником, наполненным жидкостью в виде крови и пищи, во все стороны пошла волна гидравлического удара. Ком из кусков пули, куска брони и поддоспешника, лишь чуть-чуть замедлившись, ударил во фронтальную часть брони изнутри. Не рассчитанные на такое бронепластины лопнули по всей ширине и устремились наружу, вместе со всем прилетевшим. В брюшной части доспеха образовалась дыра уже около 40 см в диаметре, в которую вылетели куски костей и внутренностей Роберта. Ударная волна, разрывая внутренние органы и превращая кишечник в фарш, ударила в диафрагму, разорвав её, а также сердце и лёгкие. Верхняя часть туловища устремилась вверх, а нижняя — вниз, броня как бы раздулась и тут же сдулась обратно. Роберт не успел даже почувствовать боли — смерть его была мгновенной. Тело подбросило, и оно повисло на поручне моста, как сломанная посредине игрушка.

Игорь (Мендуар, предгорья, 22 августа 2366 год)

Лежу, скрючившись, пытаясь унять дикую боль в плече. Во рту был металлический привкус крови, в ушах — звон. Когда этот чёртов наёмник ломанулся на мост, а все мои выстрелы стали гаснуть в кинетическом щите его брони, я заволновался. От него шла волна какого-то безумного восторга и радости. Будто хипстер в магазин за новым айфоном — псих какой-то. Под конец моста Азанти откровенно запаниковала. И я в отчаянье решился на то, чего раньше всегда избегал — выстрелить крупным калибром на полном импульсе... так даже взрослые мужчины не решались стрелять, из-за очень сильной отдачи. Режим ради кроганов сделали. Переключил регулятор, плотнее прижал приклад, вырыл носками ботинок ямки в земле и упёрся в них... Но всё равно: "Рррахх!" — и удар в плечо выбил искры из глаз, я оглох, позицию заволокло пылью, веточки маскировки сдуло в стороны. Что там с наёмником, я не видел... Затем пришла боль!

Когда боль чуть-чуть отпустила, ко мне постепенно вернулся слух — вокруг была тишина, лишь тонкий свист в ушах... и кого-то выворачивает наизнанку рядом.

— Азанти? Я попал?

— Буэээ! Игорь... Ох, буэээ-хэ-хэ-арррхг! Ты попал! Его... Этого... Почти пополам разорвало! Все кишки наружу вылетели! Буээ-хэ-хэ-кха!

Подруга поворачивается и смотрит на скрюченного меня — из моих глаз текут слёзы, губа прокушена, и изо рта течёт струйка крови.

— Игорь, ты что?

— Достань аптечку. Мне, кажется, ключицу сломало. Надо бы забинтовать и обезболивающего вколоть, а то я даже пошевелиться не могу, так больно.

— Сейчас! — подруга подтягивает рюкзак и достаёт из него аптечку, я расстегиваю уник, Задираю футболку и аптечка прикладывается к моей груди — пиликает автодиагност, идут щелчки, в грудь несколько раз колет, и боль отступает. Со щелчком выходит рулончик бинта. Подруга берёт бинт и начинает накладывать повязку — нас всех учили экстренной помощи, и на манекенах мы это делали неоднократно... а вот сегодня делаем друг на друге.

Видимо, аптечка вколола мне еще и стимуляторы — усталость ушла как-то необычайно быстро. Если так, то у меня часа два или три — а потом я просто свалюсь мешком. Азанти бинтует, а мне всё ещё больно.

— Давай второй слой, Азанти — мне стрелять надо. И обезболивающего ещё вколи.

Подруга прикладывает к моей шее цилиндрик пневмоинъектора, пшикает — лёгкий укол, и боль растворяется совсем. Краски становятся яркими, звуки — сочными, а мысли — тяжёлыми и вязкими.

— Ты как? — низким, тягучим голосом спрашивает Азанти. Эк меня вштырило! Движения подруги медленные и плавные...

— Нифига себе, Азанти! Мне будто ускоритель в голову засунули! Всё такое медленное, и боли совсем нет.

— Что ты тараторишь?! И вид у тебя странный... ты в порядке? — растягивая слова очень медленно произносит Азанти.

— Ох, Азанти... похоже, что нет, — медленно проговариваю я.

Подруга с беспокойством в чувствах всматривается в меня.

— Зря я тебя послушала и обезболивающего снова вколола.

— О! Сейчас всё снова стало нормально.

— Уверен?

— Да, я же чувствую. Ты пока бери карабин и постреливай в пиратов — а я пока себе ещё бинта намотаю.

— Сделаю! Но я ведь на такое расстояние плохо стреляю... я вообще плохо стреляю.

— Этим уродам сейчас хватит и неприцельной стрельбы — они так испуганы, что боятся даже высунуться. Вот и держи их там.

— Поняла, Игорь.

— Сначала воды попей, а то тебя вырвало, — протягиваю подруге флягу.

И тут случилось это. Начали гаснуть мои печати в поселке. О стались лишь двое это отец и Анкер. Ни Дахиа, ни Таэля я больше не чувствую. Молчит и нить бабушки.

— Игорь, что происходит? — глотая слёзы, спрашивает Азанти.

— Наши, Азанти, там наших убивают! — шепчу я.

— Кого?

— Остались только твой и мой папки. Остальные, наверно, мёртвы. Им было больно — и я их больше не чувствую, Азанти.

— Что?! И дядя Дахи, и Денис, и Аэгих, и бабушка Лив?..

— Все, Азанти... Кроме Анкера и Михаила, я больше никого не чувствую.

Подруга заливается слезами, я, путаясь в рукавах, пытаюсь её успокоить.

— Солнышко, не плачь, пожалуйста, — шепчу я, хотя самому хочется выть, как брошенному псу. — Может, я ошибаюсь, может, моё чувство меня обманывает! — говорю моей художнице. Из-за камней вылазит кот и подходит ко мне. Начинает мурчать и тереться.

— Блин, Баська спасибо но иди в убежище за камни.

— Му-ур? Ты в порядке маленький друг?

— Все пройдет барсик.

— Игорек! Ты никогда ещё не ошибался! С чего вдру-у-уг?!

— Ну, мало ли! Я сегодня перепсиховал, кучу разумных убил и вообще...

— Что "вообще"?

Тут меня прорвало, и я, заливаясь слезами и глотая слова, рассказала подруге, кто я такой, что нас всех ждёт через восемнадцать лет. Что пираты должны были напасть только через пять лет, а не сейчас — и я готовился именно к этому сроку, надеялся что смогу спасти своих близких, а получилось совсем не так. Выходит — надежды нет, потому что кому нужен 12-летний сопляк в армии? Что мне делать, когда за мной охотится "Цербер"? Этих ребят ничто не остановит... разве только моя смерть. А так — моим оставшимся близким постоянно будет грозить опасность попасть под удар этой конторы. Я ревел, как девчонка, уткнувшись в уник подруги, пытаясь спрятаться от запредельной душевной боли.

— Бедный мой! — прошептала Джин. — Как же ты живёшь с этим? Как можно вообще с подобным жить?