Такие как мы_1ч.

Выделка и обжиг кирпичей шла полным ходом, с минимумом брака, не более двадцати процентов. А вот с цементом получалось не очень. Что-то не срасталось. Или температура была недостаточна, или мы делали что-то не так. Известняк не хотел превращаться в негашёную известь. Ох, не зря его обжигают во вращающихся барабанах. Перемешивают, стало быть, постоянно. А где я их возьму, барабаны-то? Нет у меня таких возможностей. Обошлись перемешиванием с помощью лома и проделанного специального отверстия, расположенного напротив полки с обжигаемым известняком. Так дело пошло лучше. Была мысль приспособить близнецов вместо мехов, чтобы постоянно дули в топку для повышения температуры, но... Эта шутка, родилась от безысходности, на самом деле для объёма новой печи, потребовались бы мехи мощнее, чем в обычной кузнице. А мехов, как и приводов у нас нет. И неизвестно, что будет с кирпичами, да и с самой печью, при ненормативно высоких температурах.

Техника безопасности на первобытном производстве цемента хромает. Вчера, после двухнедельных экспериментов, получили двухведёрную партию негашёной извести. Серенькая, неказистая, но такая родная... своими руками сделанная. Отсыпав небольшую щепотку порошка, я для пробы, залил её водой, погасил значит. Делал всё аккуратно, добавляя воды по чуть-чуть, чтобы брызги кипятка не разлетались в стороны.

— О-кей, сойдёт.

Погасить всю партию, я не успел, оторвали другие дела. Что-то не клеилось у Нади. Она занималась производством кирпича сырца, вместе с Олей и Таней.

— Алекс, смотри, — она стряхнула с противокомарной сетки остатки глины, и протянула мне дырявое сито. Странно, что оно столько выдержало, я совсем забыл об этом.

— Ева, прервись на минутку, — я похлопал по аппетитной попке, стоящей на лестнице женщины сосредоточенно переплетающей упругие прутья обработанной ивы. Ева, посмотрела на меня сверху вниз и, развернувшись на ступеньке, спрыгнула в мои объятия.

— Ну, ты коза, — промурлыкал я, прижимая Еву к груди, — прыгаешь больно прытко.

За спиной хмыкнула Надя. Так, надо брать себя в руки, а не Еву.

— Ева, — я с сожалением отстранил женщину от себя и, протянул ей переданную Надей сетку, — сможешь сделать похожую.

Ева изогнула бровь.

— Тьфу, ты. Надюш, переведи.

— И не подумаю, сам переводи. В постель её тащить, переводчик тебе не нужен.

Да, что же это такое? Весь производственный процесс может встать, из-за нашего совместного упрямства.

— Наденька, ну сколько раз мне надо объяснять, что ты ещё маленькая. Подрасти немного, и ты станешь, моей самой любимой женщиной.

— А сейчас, я не самая любимая?

— И сейчас, ты самая любимая, но...

— Тогда прими меня в свой род.

Тьфу, опять двадцать пять.

— Надя, давай мы с тобой это обсудим попозже, сейчас сама видишь, времени на это нет.

— У тебя всегда на это времени нет.

— Надя, слово даю, сегодня вечером поговорим, а сейчас сделай, что я прошу. Пожалуйста.

Надя хмыкнула ещё раз, и начала живо обсуждать с Евой, производственную проблему. Несмотря на разногласия, они хорошо ладили друг с другом. Потом, Вера меня просветила, что в сложившейся ситуации вина лежит целиком на мне, и девушки это хорошо понимают, и претензий друг к другу не предъявляют.

Но производственное совещание было прервано, сильным шипением, послышавшимся от обжиговой печи, а вслед за ним громким визгом, ударившим по ушам.

— А-а-а-ааааа.... — высокий детский голос, надрывая связки, захлебнулся в плаче.

— Это, ещё что такое? — бросив побледневших Надю и Еву, я побежал на детский крик.

Из ведра с негашёной известью шёл густой пар, и в разные стороны разлетались струи белого кипятка. Вся стена печи была испещрена белыми пятнами, а зелёная трава, кое-где сохранившаяся на небольшом пятачке, покрылась белым налётом от насевшей негашёной извести, и желтела на глазах.

Танька, помогавшая Наде, на цементно-кирпичном производстве, спрятавшись от горячих брызг за печью, держала в крепких объятиях визжащего Лёлика, а Ольга, обливала мальчишку водой.

Чуть в стороне за границей царящего Армагеддона сидел на коленях Болик, и прикладывался лицом к земле.

— Ну как же так, ведь только на минуту оставил....

Догадаться, что произошло, было не трудно. Узрев мой опыт по гашению извести, близнецы решили ещё раз посмотреть, как без огня закипает вода. Обойтись маленькой щепоткой, они не могли. Размерчик не подходящий, а вот целое ведро, в самый раз.

— Надя, Ева, хватайте их и к Верке, быстро. Она знает что делать. Я чуть позже подойду.

В произошедшем винить кроме себя, некого. Чего уж, подставил мальцов своим разгильдяйством. Погасил бы сразу, или отложил бы, куда подальше проклятую известь, и ничего не произошло бы.

Болик и Лёлик в тот день, обзавелись своими первыми шрамами, а я — комплексом "техники безопасности". Никогда не думал, что такой бывает. Однако ж, вот!

* * *

Разобравшись с кирпично-цементным производством, занялся плотнее изготовлением мыла. Этот вопрос откладывать больше нельзя. Работа у нас грязная, и потная.

Из глины принесённой Немо, в три захода, получилось полтора килограмма поваренной соли. В этот раз, более чистой и белой. Качество, как известно, приходит с опытом.

Теперь встал вопрос дистиллированной воды. Для электрохимического процесса получения едкого натра требуется чистота раствора хлорида натрия, примеси не желательны.

Матом я ругался на весь Аурум, собрав вокруг себя благодарных слушателей, которые разнообразили свой лексикон за счёт моей несдержанности.

Основным компонентом любого самогонного аппарата, как и дистиллятора, что, в принципе, одно и то же, является медная трубка. И где её взять?

Я перерыл всё, дом, сарай, баню. Заглянул на чердак и... в погреб, зачем, не знаю. Трубки медной в хозяйстве моих родителей не нашлось. В итоге посрывал всю медную чеканку со стен, которой баловался дядя Женя, брат отца. Достал с чердака двухведёрный самовар, всю медную проволоку, найденную в сарае и, серьёзно задумался сделать трубку своими руками. Но как её делать, я понятия не имел.

И всё-таки, гений во мне есть. Небольшой, но гениальный. Он подмечает то, что я не вижу в упор, и иногда даёт дельные советы. Вот и сейчас, он испугался за медную чеканку, на которой была изображена амазонка в шлеме римского легионера с обнажённой грудью, и гладием в руке, и перевёл мой разгневанный взгляд на покрытую пылью газовую плитку. Разобрал я это чудо газовой техники, за пару минут и был разочарован. Газораспределительные трубки были действительно из меди, но маленькие, по пятнадцать сантиметров. А, собственно, где соседская плита? Та, что валялась за забором с незапамятных времён, и успела порядком зарасти крапивой и ежевикой.

Плита, была на месте, и трубки тоже. По шестьдесят сантиметров каждая. Да, делали предки технику... металла не жалели. Двухкомфорочная плита отличалась от полноценной четырёхкомфорочной, только количеством комфорок. Всё остальное было таким же большим и монументальным. Под чугунной плитой с двумя комфорками и с двумя решётчатыми чугунными приставками для посуды, располагалась большая духовка литров на сорок.

— Ёксель-моксель, да это же готовые колосники... Я теперь богат.

На радостях перецеловал всех жителей Аурума, не обойдя стороной и двух младенцев. Немо повезло, что пропадал на охоте, иначе под раздачу попал бы и он.

Так, что у меня теперь будет не только дистиллированная вода, но и самогон. А самогон, это не только антисептическое средство и компонент биотоплива, но и много, много, много приятных минут, и часов...

Через день у меня появилась дистиллированная вода и соляной раствор.

Ещё через неделю, изготовил электролизёр из керамики, с двумя медными анодами и одним катодом. Пока странная конструкция, похожая на дыню, с тремя горлышками, сушилась и обжигалась, возился с электричеством, которое, ну никак не хотело нормально работать. Пришлось снимать с машины аккумулятор, и сначала накапливать энергию в нём, а уж потом подавать ток в электролизёр. Подобный подход сработал, на что я мало рассчитывал, но едкий натр получил.

Плюнув на дословное следование инструкции, в части использования специальных варочных котлов, которых у меня отродясь не бывало, и разогрел натопленный Веркой жир, в эмалированной пятилитровой кастрюле, в которой мама варила варенье.

Процесс выглядел так.

В разогретый в кастрюле жир, я влил немного едкого натра. Посмотрел. Мало влил. Добавил. Поучил какую-то густую гадость с соответствующим запахом. Доложил. Опять не то. Снова долил. Гадости стало больше, а результат тот же. Завёл генератор. Солярка с прошлого раза ещё осталась. Распечатал инструкцию. Заглушил генератор. Прочитал то, что напечатал, и обалдел.

Забыл, как пахнет хозяйственное мыло. Полученную массу разлил по специально "выпеченным" керамическим формочкам. И дал остыть. Формочки, потом разбил, и получил несколько брусков плохонького, но вполне функционального хозяйственного мыла.

— Живём! — я потёр от удовольствия руки.

С дальнейшей обработкой мыла решил повременить, как говориться — не до жиру. Ну, разве, что пару кусков сделал почти по полной технологии, с расслаиванием полученной массы, и формовкой ядрового мыла. Для детишек.

Пока возился с мылом, запустил контроль над производством кирпича и цемента. Кирпича напекли больше, чем надо. Русские печки в будущих плетёных хижинах я ставить не собирался, они там не вместятся. И не к чему такая роскошь. А вот цемента как не было, так и нет. Зато есть несколько плетёных коробов ГАШЁНОЙ извести. Надя за этот процесс отвечала лично, хотя и дулась на меня с возрастающей силой. В тот раз, я её с вечерним разговором прокатил, воспользовавшись несчастным случаем.

Эх, размахнись моя рука, да не вырони кувалду. Дробить бракованные кирпичи в пыль, тот ещё процесс. Пыли много, и рука отсыхает от веса железного бруска с ручкой. Пыль ложиться на потный лоб, и стекает на глаза струйками вновь образовавшейся солёной глины. На этот раз Немо, от блатной работёнки не увернулся, и корячился вместе со мной, повышая наше благосостояние и нашу будущую боевую мощь.

Полученную кирпичную пыль мы смешали с гашённой известью, в разных пропорциях, потому как информации по этому поводу, я в библиотеке попаданца не нашёл. И полученные смеси запихнули в обжиговую печь, предварительно освободив её от обжигаемого кирпича. Для обжига будущего цемента, нужна более высокая температура, чем для обжига кирпича. На целых полтысячи градусов. Для получения такой температуры, пришлось выжигать уголь в специальных "кабанах", из толстых стволов колючей ивы. Тонкие ветви к тому времени, Ева со Светой уже пообрезали, и теперь попахивали попугайным помётом. Да, попугаи не сдаются. Воюют шельмы. Ну, ничего. Как только обстановка немного успокоится, займусь экспериментами с этим оказавшимся очень ценным деревом. Есть одна идейка. Привить колючую иву к корням обычной. Может скорость роста увеличится.

Но одного "высококачественного" угля мне показалось мало, и для повышения температуры достал ножной автомобильный насос, который, отец, слава богу, не вытащил когда закладывал в багажник компрессор. Использование компрессора оказалось не очень эффективным. Аккумулятор, заряжающийся от солнечной батареи, разряжался за пятнадцать минут, а подача воздуха требовалась в течение четырёх часов.

Поток воздуха от насоса, был маленьким, поэтому внутри печи отгородили небольшое пространство. Получилось, что-то вроде каменной ширмочки, позволяющей поднять температуру в небольшом закутке.

Качали всем Аурумом, по очереди. Исключая грудничков. Очень тяжёлое занятие, качать ножной насос. Даже няня-Маша, не осталась в стороне и, поддавшись всеобщему подъёму энтузиазма, передав отработавшей Даше обоих детей, приложилась маленькой ножкой к педали.

Работа на износ, в последние дни привела к небольшому семейному бунту. Мелкому, но досадному. Оказывается, надо подтверждать свой статус вождя, не один раз, а пока дамы не обзаведутся своими половинами мужского пола, или станут мамами. Не было печали. А что делать? Или откажутся от непонятной всем работы, или изволь соответствовать, т.е. выполнять свои обязанности. Согласился. О чём потом пожалел.

Меня грубо изнасиловали. И кто? Надька, блин. Не одна, конечно, а спевшись со своими помощницами — Ольгой и Танькой. Тьфу, на них. Это был единственный случай, когда выползали не из моей койки, а я сам оттуда еле выбрался.

И где только научилась шельма? Небось, у нас с Евой. Спим-то в одной комнате.

Теперь я обиделся. Пускай, отмазывается, как хочет.

После этого случая, я остановил все работы, кроме производства цемента. Довольная Надька, увеличила количество готового цемента, и отрывать её от этого дела я не стал. Пускай потеет на огненном производстве.

— Значит так, барышни, бросаем все свои дела, Вера, тебя это тоже касается, и занимаемся плетением второго дома.

Делать несколько маленьких хижин я передумал. Дух индивидуализма в столь малом обществе противопоказан. И материалов уйдёт меньше. Но и загонять женщин в казарму я не собираюсь, сделаем четыре общие стены и крышу, а внутри разгородим на несколько комнат. И печки одной хватит, иначе колосников не напасёшься. Хомяка, тоже надо уважать.

Место строительства выбрали между моим домом и баней, пересадив предварительно десяток кустов смородины, и две молодые сливы. Мельбу трогать не стали, а органично вплели в "архитектурный ансамбль" в качестве естественной опоры, наравне с семнадцатью искусственными.

Ну, пока барышни плетут, мы с Немо занялись тем, без чего уже никак нельзя было обойтись. Оружием.

Благодаря уникальным свойствам колючей ивы, стало возможным изготовление лука. К сожалению, времени на его освоения, нет ни у меня, ни у Немо.

Арбалет, сложная конструкция, и в мою задачу входило максимальное его упрощение.

Входить могло что угодно, а на выходе...

Колодку упростить не получилось. Предельно простая конструкция по виду, оказалось, чуть ли не самой сложной по содержанию. Ведь на неё крепятся плечи арбалета и спусковой механизм. В колодке протачивается лонце, и протачиваться должно прямо, и без шероховатостей, иначе никакого жира не напасёшься, и смазывать после каждого выстрела в боевой обстановке, мягко говоря, некогда. Время на заряжание уходит много, а так будет уходить вдвое больше. Отдельную сложность представляло крепление дуги. Оказалось, что её надо утапливать в колодку, или крепить с её торца, чтобы дуга не мешала прохождению болта по направляющей. Отдельная песня, была при изготовлении дуг. Ага, сразу в двух экземплярах делали. Прищепок много, так что пружинок для спускового механизма хватало. Спусковой крючок я сделать не мог. Чертежи, имеющиеся у меня, утверждали, что это тонкая кузнечная работа. И таких "тонких" кузнецов в наличии не было. Так, что весь механизм располагался сверху и, для выстрела надо было нажимать большим пальцем на спусковую пластину. Самое простое оказалось — тетива. И то, только потому, что было много капроновой верёвки.