— Родни нет, а про соседок я у папы спрошу.
— Завтра уже спросишь. Я к тому, что готовились твои папа и мачеха к рождению деток с большим энтузиазмом, но бестолково. В общем, не станем спешить наниматься на корабль помощниками стюарда, а погостим здесь подольше, пока у предков дела с малышами не наладятся.
— А ты-то откуда знаешь, чего да как? Ведь не было у тебя своих!
— Братишка рос, когда я уже соображала. У нас старшая сестра и нянька — одно слово. Ладно, кончай тарахтеть — спи ужо, — Мелкая ловко подвернулась под его руку и затихла, прижавшись ягодицами к животу. Уютная такая и мягонькая. Впрочем, по руке шлёпнула сразу, едва попытался разобраться, где там у неё что.
* * *
Откуда и когда появился Фагор — никто не заметил. Утром он лежал в углу веранды, раздувшийся от сытости и только слабо шевельнул хвостом при виде хозяина. Остальных приветствовал открытием глаза. Папенька довольно жмурился, уплетая завтрак и сообщил, что сегодня он, как и вчера, тоже взял отгул потому, что намерен сделать кое-какие покупки. Так что приглашает ребят пройтись с ним по магазинам.
В торговом центре Белого Города было пустынно. Редкие сохранившиеся отделы были набиты чем попало безо всякой системы, но, в основном, сущими безделушками. Федька старался всё примечать, поэтому обратил внимание, что повсюду торгуют одними и теми же сортами мыла, зубной пасты и кое-какими гигиеническими принадлежностями вроде расчёсок и зубных щёток. Остальное же систематизации не поддавалось: клюшки для гольфа, гофрированные хоботы противогазов, цветные мячики и воздушные порео, фата, искусственные цветы, фарфоровые вазоны и дорожные бювары... папа искал детскую кроватку. Безуспешно. Не нашлось её и на барахолке, растянувшейся вдоль расчищенной от завалов набережной Сити. Было уже хорошо за полдень, когда, объехав все торговые точки, отец утёр пот с лица и тяжело вздохнул.
— Не огорчайтесь, Кирилл Сергеевич! — прощебетала Мелкая и кукольно хлопнула ресницами. — Феденька сделает. Я сама видела какую кроватку он изготовил для Бероевых — просто прелесть! — и "написала" на лице выражение восторга.
В магазине стройматериалов из деревянного нашлись только штапики:
— Так строятся же все, — развёл руками продавец. — Лесовоз на Лесопилке как раз грузится, а до его прибытия — только то, что сами нарубите в лесу.
На строительном дворе в самом углу лежало несколько корявых сучковатых брёвен, видимо, служивших поперечинами при перегрузке штабелей, что подтверждали следы тросов на их разлохмаченных боках.
И тут облом.
Возвращался Нах-Нах домой пешком. Папа помчался объезжать знакомых, а Нинка заторопилась готовить обед. Жаркий Гаучо накалил землю, заставив припомнить былую тенистость заросших высокими деревьями улиц внешней окраины Сити. Сейчас же на оставленном войной огромном пустыре то там, то тут возводились дома, лежали кучи песка и щебня и штабеля досок. Вот они, будто мёдом намазанные, притягивали к себе взгляд мальчика.
Один из домов выглядел совершенно достроенным — одноэтажное бунгало, опоясанное кольцевой тенистой верандой. И рядом в тени — одинокая доска. Доска Федькиной мечты. Длинная широкая сороковка возлежала на заметно торчащих из-под её края поперечинах. Ровная поверхность ласкала взор однородностью. Ни трещин, ни сколов даже на ровно обрезанных торцах. Совершенство увиденного завораживало. Пред внутренним взором непроизвольно возникла схема раскроя, последовательность обработки и сборки...
— Слюной захлебнёшься, — послышался насмешливый голос с террасы. "Беременная девушка", — вспыхнула в голове "неприличная" мысль. Неказистая лицом хозяйка, тем не менее, смотрела на пацана приветливо, сжимая в руке одноствольную переломку двадцать четвёртого калибра. Рядом стоял незнакомый мегакот "одетый" в ремённую сбрую с футлярчиком на груди и с интересом наблюдал за развитием ситуации.
— Я... это... братик у меня вчера родился и сестрёнка. Так они маленькие совсем... стушевался Федька.
— Ясен пень, маленькие, если вчера родились. Ты сколько рос, пока в такую жердину вытянулся? — "успокоила" девушка. Нет, понятно, что женщина, но сказать это язык не поворачивается. По всем ухваткам — аборигенка. А одета по городской моде.
— Доску эту купить хочу, — наконец отыскал он нужное слово.
— Покупай. Сколь дашь?
Федька нырнул в визоры, чтобы посмотреть, что там у него осталось от денег, которые ещё до войны отец давал на карманные расходы, да всю сумму и предложил.
— Интересно, а почему именно столько, — полюбопытствовала беременная.
— А у меня больше нет, — признался Нах-Нах.
— Тогда это дорого, — развела руками незнакомка. — Я ведь не грабительница, чтобы жмотиться, когда речь идёт о приобретении подарка для новорожденных. Понимаю, чай, как неуютно вновь пришедшим в этот мир без собственного пиломатериала.
Девчонка явно прикалывалась — это стало ясно, как Божий день. Но зажимать доску не собиралась. Поэтому обижаться не следовало, а стоило развить успех, потому что жизнь нынче непроста, а изобилия столярного инструмента в папином доме не наблюдается.
— В таком случае, позвольте выразить надежду на то, что в доме, где недавно шло строительство, отыщется продольная пила, — сделал Федька следующий ход, копируя вчерашнюю папину чопорность.
— Несомненно! Как же в домашнем хозяйстве без столь необходимой утвари?! — подхватила собеседница предложенный тон. — Сочту за честь предоставить вам её во временное пользование. Кстати, вы окажете мне огромную услугу, если поможете избавить дом от оставшихся после окончания работ саморезов — валяются повсюду — всё время на них натыкаешься. Кстати, позвольте отрекомендоваться: Аделаида Ланская.
— Фёдор Матвеев, — Нах-Нах вытянулся, щёлкнул каблуками и кивнул на гусарский манер.
* * *
Ножовка, рубанок и мешочек саморезов — невелик груз, если бы не шестиметровая сороковка шириной аж целых тридцать сантиметров. К счастью, мимо проходил Глызя из седьмого класса — он и пособил дотащить эту тяжесть до дому. Папа подъехать не мог — умчался по окрестным хуторам выспрашивать насчёт кроватки.
Вернулся он только вечером, потому что ещё и к ма заезжал в больницу — полюбоваться на потомство. Говорит — красавцы. Впрочем — Федька принял это к сведению без особого понимания — ну что, скажите, можно разобрать в этих сморщенных личиках! И вообще — он пилил. Вручную распустить на рейки и планки эдакую махину — это вам не пуп царапать. И ведь нигде нельзя перекосить. Зато шуруповёрт очень помог — это не отвёрткой ковыряться. Кроватки замечательно встали в просторной родительской спальне — успел за те дни, что Лена с малышами оставалась в роддоме.
Откуда и кто приволок матрасики — уже и не приметил. Но пришлись они точно в нужный размер. И вообще, Мелкая столько всего перестрочила на мачехиной швейной машинке...
Возвращать инструменты Нах-Нах отправился под вечер. Заодно и Фагора прогулять — в отличие от Мангула и Патри этот сторонник вольной жизни рассматривал пространство двора исключительно, как место для сна — даже метки собачьи здесь не ставил, считая, видимо, эту территорию конурой. Шугали его в школе, если пытался делать свои делишки в пределах окультуренной территории.
Поэтому, если кто куда собирался, пёс сразу приносил свой поводок и смотрел столь пронзительно, что не взять его с собой было совершенно невозможно.
Вообще-то домашние любимцы тут на Прерии — редкость. Стоит какому зазеваться или сбежать от хозяина — мигом попадает на зуб ближайшему хищнику. Так что отбор по сообразительности среди местных собак проходит жёстко. В лесу взрослый пёс вообще от хозяина не отходит потому, что знает — огнестрел сильнее любых клыков. Фагор, правда, ещё и с мегакотами научился как-то сотрудничать. Им его клыки требуются, чтобы завалить крупную дичь. Непонятно, как они при этом оберегают собаку? Сами-то могут на дерево залезть...
Вот такие мысли шевелились в Федькиной голове, когда он постучался в знакомое бунгало.
— Заходи! — отозвался незнакомый мужской голос. — Двигайся на звук.
В затемнённой гостиной сразу на трёх больших мониторах шла трансляция какой-то стрелялки, а общая картина событий воспроизводилась голографическим проектором. Молодой парень с беременной девушкой болели за одну из команд настолько увлечённо, что просто махнули гостю, типа: "Садись и не отсвечивай".
— Сейчас, смотри, колонна входит в зону поражения ЭмЭмок, — вскрикнула Аделаида и сунула в руки мальчика тарелку. Но он, завороженный разворачивающимся действом, так и держал её на коленях, следя за событиями.
Самоходки съехали с дороги, встав близко друг к другу, и задрали вверх длинные двойные стволы.
— Минатор беспилотники послал разведывать местность, — ответил парень и запустил руку в ту самую тарелку. Чуть слышно заворчал Фагор.
— Так их порубят сейчас, я видела, как Хома самонаводящиеся лазеры туда пихал, — ответила хозяйка, проследив за тем, куда скользнули маленькие силуэты.
— Нифига! На них кисея накручена, не сработают опознавалки, — мужчина слегка "приглушил" всплеск оптимизма своей подруги. Действительно, силуэты разведчиков беспрепятственно миновали зону, где виднелись отметки этих самых лазеров.
Федька уже понял, что это не фильм, а стратегическая игра, которую ведут друг против друга два игрока: "Минатор" и "Хома". Судя по строке комментариев, проследить за этой схваткой в виртуале собралось немало болельщиков, не скупящихся, кстати, на подсказки. В качестве поля битвы использовалась территория единственного материка планеты, причём... возникало впечатление, будто делается попытка переиграть события начала прошлой осени — ту самую трёхдневную войну.
"Минатор" играл за нападающую сторону — у него была современная техника и одетые в форму солдаты, среди которых имелись и запечатанные в тяжёлую броню бойцы.
Противная сторона пользовалась практически не повторяющимися устройствами, назначения которых не удавалось угадать ни по внешнему виду, ни по названию. Персонажи носили треухи, ватники и бороды лопатой.
Итак! Беспилотники провели разведку, и артиллерия приступила к работе. Интересно было наблюдать со стороны за тем, что почувствовал на собственной шкуре сидя в обнимку с Мелкой в земляной норе. Снаряды ложились одновременно по шестнадцать штук, подбрасывая разом участки земли площадью в несколько соток. В воздух взлетали обломки и ошмётки. На одном из экранов возникали сообщения: "Цель уничтожена", на втором: "Макет разрушен". Впрочем, иногда отмечались и более печальные события, например: "Потерян маневренный миномёт", "Полоса выведена из строя", "Нештатная сработка минного поля".
Присмотревшись к обозначениям на тактической карте "Хомы", разобрал, что обрабатываемая зона обозначена, как "Район ложных целей", и на душе полегчало.
Однако, события происходили во многих местах, отчего с обеих сторон росли цифры потерь и уменьшалось количество оставшихся в живых.
— Рота глубинной разведки сбила зенитное прикрытие Плесецкого перевала.
— Ночник отбомбился по полевой кухне. Двое убитых.
— Обстрел севшего вертикальника реактивными миномётами. Ущерба не нанесено — промазали.
Множество событий постоянно держало зрителей в напряжении, но дело явно шло к финалу — обе стороны были обескровлены и гостинцев друг для друга у них оставалось мало. Взглянув на счётчик времени, Федька понял, что виртуальная война длится уже второй месяц и, только что, последние существенные скопления войск переместились, отрываясь друг от друга.
Обе стороны выдохлись.
— Ну что, Хома! — послышался суховатый голос Минатора. — Ты ведь сейчас введёшь в дело Нах-Нахов.
— Конечно, — ответил бархатный баритон.
— Тогда мне пора предлагать мир. В строю почти половина личного состава, но воевать больше нечем.
— Ну а Прерия потеряла около трети населения. Считай, вдесятеро больше, чем ты. Печальный итог.
— По крайней мере проверили, — согласился Минатор. — Хотя, если бы твои лучше подготовились... извини. Это я перегибаю. Основные потери понесли некомбатанты. В таком цейтноте прятать беженцев почти невозможно.
Все оторвались от экранов. Да уж! Удручающее впечатление произвела на всех инсценировка, промоделировавшая иной вариант развития недавних событий.
Хозяева включили свет и обратили взоры на низкий столик, уставленный пустыми и чисто вылизанными блюдами, перевели взгляды на Фагора, сыто вытянувшегося в сторонке.
— Это твоя собака? — спросила Аделаида.
— Ага, — оставалось только смущённо кивнуть.
— Большая, — озадаченно протянул парень. — В неё много входит. Кстати, — меня зовут Степаном.
— А меня...
— Нах-Нах! Скотина! Куда ты запропастился? Тебя пришлось с собаками искать! — в проёме распахнутой двери стояла Мелкая, а рядом с ней — Мангул и Патри.
— Они тоже проголодались? — улыбнулась хозяйка.
— Нин, извини, заигрался, — виновато протянул Федька. — Я больше так не буду, — вдруг вспомнил он с детства знакомую формулировку. — Знакомься, это Аделаида Ланская, а это Степан... Ланской.
— Уткова, Уткова, — по мужски представилась Мелкая, пожимая руки хозяевам. И тут же, поглядев на круглое пузико новой знакомой, добавила: — О кроватке для малыша заранее похлопочите, а то нифига нет в магазинах. Ладно — Феденька у меня рукастый, сделал сразу для обоих двойняшек, — тут же, без перехода, обращаясь уже к своему товарищу: — А ты, оболтус великовозрастный, марш домой немедленно, — и продолжила встревожено: — тут, всё-таки, город, а не лес! Всякое может случиться. Я же боюсь за тебя.
* * *
Когда за "гостями" захлопнулась дверь, Стёпка посмотрел на Деллку и спросил:
— Что это было за стихийное бедствие?
— Тебе же русским языком сказали — Нах-Нах. Правда, при первом знакомстве он в этом не признался.
— Ты мне русским языком объясни, Нах-Нах — это кто?
— Пойдём баиньки. Расскажу тебе сказку про четвёртого поросёнка.
— Так я жрать хочу.
— Так, слушай, Ланской! холодильник-то, чай, не заколочен. Пойдём, покажу, где там лежат языки в мясном желе, слабосолёная кефаль и баночка светлого. А салатик для меня этот зверь оставил.
Фыркнув на шутливое обращение жены, Степан Асмолов отправился куда послали.
* * *
Леночке очень страшно. Началось это сразу после возвращения из свадебного путешествия, когда милый и спокойный Ново-Плесецк встретил их блокпостами и баррикадами. Нет, стрельбы на улицах не было, но колючие напряжённые взгляды одетых в военную форму недавно мирных жителей, нервотрёпка с продуктами и суета в больнице, куда она поступила на работу — всё это тревожило и заставляло ждать недоброго.
И эти странные местные с их ужасными ружьями не казались больше безобидным символом патриархальности, а выглядели дикими зверями, случайно заглянувшими в человеческое жильё. Потом была война и много раненых, тревога за мужа и ужасные волнения за судьбу пасынка, за которым она в панике просто не уследила.
Впрочем, этот короткий кошмар закончился благополучно — мальчишка ответил, едва восстановилась связь, и даже сказал, что возвращается домой. И Кирилл тоже не пострадал — только вымотался и осунулся. Казалось бы — можно успокоиться, но она почувствовала в себе новую жизнь и опять испугалась, что осталась без маминой поддержки среди послевоенной разрухи в неразберихе, в воцарившемся в доме цыганском таборе — вернувшиеся в город беженцы нашли на месте своих жилищ только руины, пепелища и завалы. Кирилл привёл сразу четыре семьи сослуживцев "перекантоваться", как он выразился.
