— Ты не абы кто, Фучи. Ты уникальна, не надо сравнивать себя с другими. Но я тебя понимаю... — голос миниатюрного ректора оставался все таким же задумчивым. — Есть еще один вариант. Дзии, — она подняла глаза к потолку, — ты возьмешься за искусственное вынашивание плода в местных условиях? Если я правильно понимаю местную гинекологическую науку, на начальной стадии беременности можно извлечь зародыш через естественные родовые пути с помощью обычных инструментов.
— У меня отсутствует такого рода опыт с данной разновидностью человеческой расы, и уж тем более — с настолько примитивным оборудованием, как паллийское, — проинформировал неб. — Но исходя из общих соображений, я оцениваю вероятность успеха не ниже, чем в восемьдесят восемь процентов. Остальные двенадцать относятся на гибель зародыша. Ущерба матери я не допущу в любом варианте, так что оплодотворение мы сможем повторить, возможно даже — сразу в пробирке. Заказ на необходимые медикаменты и компоненты искусственной среды я разместила по обычным каналам еще вчера вечером, все остальное у меня есть. На сегодняшний день намечены предварительные консультации с паллийскими сотрудниками медслужбы Университета, специализирующимися в гинекологии и связанных областях.
— Отлично. Так что скажешь, Фучи? Мы извлечем эмбрион из матки и разместим его в камере для вынашивания. И тебе хлопот меньше, и риск тяжелых родов ликвидируем — рано твой рост остановился, узковаты у тебя бедра, уж извини. Чем раньше решишься, тем проще и безопаснее операция.
— Я... не знаю пока, — Фуоко слегка пожала плечами. — Нужно подумать. Риса, скажи, а я могу сейчас завещание составить? Да нет же, не в том смысле, что я вот-вот ласты склею, а просто для порядка. Раз у меня собственность образовалась, все случаи предусмотреть надо.
— Правильное отношение, Фучи, — неожиданно ректор широко улыбнулась. — Ты у нас сильная и умная девочка, я тобой горжусь. Но не знаю насчет завещания, нужно с кайтарскими юристами советоваться. У нас юрисдикция совсем другого государства, видишь ли, и не факт, что составленные здесь документы имеют силу в Кайтаре. Однако завещание подождет, сейчас о другом речь. Фучи, мне по-прежнему не нравится идея эксперимента, но я не имею фактической возможности запретить тебе его устроить. Да и морального права, вероятно, у меня нет. Я поддержу любое твое решение — при одном условии?
— Каком? — недоверчиво спросила девушка.
— Пообещай мне, что приложишь все усилия, чтобы выжить.
— Да я же сказала...
— Нет, Фучи, ты сказала другое. Я верю, что у тебя нет суицидальных настроений. Но там, в искаженной и изломанной виртуальности, у тебя могут возникнуть разные фантазии. Например — отдать жизнь ради какой-то высокой идеи. Юно спасти, или что-то аналогичное.
— Я его бросить должна, что ли? — агрессивно спросила Фуоко.
— Не обязательно. Но я хочу, чтобы ты осознала: ты — единственный наш канал связи со Станцией Брагаты и, возможно, с Чужой расой, что за ней сейчас стоит. От тебя, возможно, зависит дальнейшее существование вашей цивилизации. Но молодежь вроде тебя склонна к черно-белому восприятию мира и героическому самопожертвованию по пустякам. Не имея жизненного опыта и в одиночку, ты вполне можешь совершить какую-нибудь глупость. Фучи, если станет выбор между твоей жизнью и жизнью Юно или любого другого человека... или группы людей, ты должна выбрать себя. Обязана. Не имеешь права ни на какой другой вариант. Не ради себя не имеешь — ради всей планеты. Пообещай мне, Фучи, что выживешь любой ценой. Прямо сейчас пообещай, или я запрещу всей Паллийской рабочей группе поддерживать твой эксперимент.
Фуоко прищурилась, встречая прямой взгляд ректора. Некоторое время они в упор пялились друг на друга. Затем Фуоко расслабилась, ее лицо стало безмятежным.
— Риса, я не могу дать такое обещание. Разное же случается. Например, что, если выбор встанет — я или вся планета? Даю честное слово, что поведу себя предельно осторожно и не стану рисковать по пустякам. И глупостей не совершу. Достаточно?
— Достаточно, — кивнула ректор. — И все-таки — может, отложишь эксперимент хотя бы до завтра? С мамой как следует пообщаешься? Она все-таки через полмира сюда добиралась.
— А... сколько ей можно здесь оставаться?
— Мы не ограничиваем пребывание Марты на территории Хёнкона. Просто для сведения: Университет предлагает ей должность замглавы департамента связей с общественностью при посольстве паладаров в Дриммаде. Она займется пропагандой Арены и как наш потенциальный сотрудник пользуется определенными льготами. Ну, если согласится, разумеется.
— Вот здорово! — Фуоко на мгновение расцвела радостной улыбкой. — Мам, соглашайся! Арена — классная штука, тебе самой понравится!
— Ну как я могу согласиться, Фучи? — Марта беспомощно взглянула на дочь. — Я даже еще не знаю толком, о чем речь. Только то, что по телевизору рассказывали, глупости какие-то. И все... так неожиданно.
— Марта, — Риса успокаивающе похлопала ее по руке, — я понимаю, что вы сейчас не в лучшей форме. Я глубоко соболезную вашей утрате. Но раз уж ваша прежняя жизнь все равно сломалась, зачем ограничиваться полумерами? У нас цейтнот, мы не можем ждать. Все вакансии закроются в течение пары декад, не больше, и если вы откажетесь сейчас, второй шанс, скорее всего, не выпадет.
— Мам, я должна найти Юно, — сказала Фуоко. — И с тем стариком встретиться, если получится. Вдруг он на самом деле Брагата? Но я вернусь. Я постараюсь обязательно вернуться через день или два. Мы как следует поговорим, а потом ты согласишься, хорошо?
— Да кто такой твой Юно? — недоуменно спросила мать. — Твой друг? Впервые о нем слышу. Где ты его искать собралась?
— Кир, расскажешь всё, когда я отключусь! — скомандовала Фуоко. — Давайте начинать, у меня опять мандраж начинается. Если перенервничаю, что-нибудь не так пойдет. Дзии, мы начинаем.
Девушка решительно встала и направилась к двери в испытательный зал, но задержалась у своего стола. Она взяла в руки золотую брошку в виде саламандры с рубиновыми глазами и несколько секунд молча смотрела на нее, неслышно шевеля губами. Потом она осторожно положила украшение на стол и обернулась.
— Я вернусь, мама, — сказала она, и в ее голосе скользнули хорошо известные Кирису упрямые нотки. — Я точно вернусь, не переживай. Папа... он бы не одобрил, если бы я погибла. Кир, ты заснул? Идем давай!
Кирис мысленно пожал плечами, поднялся и двинулся на полигон вслед за подругой.
— Терминалы Арены активированы, — раздался с потолка сухой голос координатора. — Объемный сканер полигона активирован. Превентивно объявляю желтый код. Дэйя Винтаре, дэй Сэйторий, прошу занять свои места.
— Полностью готова к поддержке эксперимента, — подхватила Дзии.
Влезая в дверцу своего терминала, Кирис успел заметить краем глаза, что Риса и мать Фуоко входят в зал. А стоит ли тетке вообще находиться здесь? В Санъяме люди вообще-то погибли. Впрочем, координатору виднее. Не гонит и не гонит.
Внутри белого, кажущегося бесконечным во все стороны шара Кирис почувствовал, как его подхватывает суспензорное поле. Он натянул на голову капюшон, поплотнее приладив наушные мембраны динамиков, дотянулся до свесившегося сверху интерфейсного кабеля, прилепил магнитный разъем к контактной площадке под затылком и откинулся назад, приняв в воздухе полулежащее положение.
— Я готова, — прозвучал в ушах голос Фуоко.
— Готов, — проворчал Кирис. Он чувствовал, что его тоже потихоньку начинает бить нервная дрожь. Что, если Фучи так и не проснется во второй раз? Что, если в первый ей просто повезло? И беременность... ох, о ней лучше сейчас не думать.
— Дэйя Винтаре, вы уверены, что хотите продолжить? — координатор словно прочитал его мысли. — Считаю своим долгом напомнить о высоком риске необратимых последствий. Выношу настоятельную рекомендацию отменить эксперимент, поддержанную ректором Университета.
— Продолжаем, — в голосе Фуоко скользнули раздраженные нотки. — Я уже двадцать раз сказала!
— Я хочу убедиться, что вами не движет страх показаться трусливой. Дэйя Винтаре, если вами движут похожие эмоции...
— Нет никаких эмоций! — раздражение в голосе девушки усилилось. — Дэй координатор, пожалуйста, продолжаем.
— Хорошо. Прошу еще раз проговорить основные пункты программы.
— Проверить канал связи с Киром. Если сработает, провести замеры времени. Попытаться обнаружить Юно и Стаси. Вести себя крайне осторожно, если войду в контакт с Брагатой, Инициатором и прочими подозрительными личностями. Через двое суток субъективного времени попытаться вернуться в реальность либо приготовиться к принудительному возвращению. Всё?
— Повторите фразы, которые должен произнести Стаси.
— Дом сгорел, дрова остались. Печка белая стоит.
— Верно. Напоминаю, что чрезвычайно важно, чтобы фразу произнесли сначала вы, потом он. Если получится, постарайтесь выполнить несколько таких итераций. Если он не сможет повторить фразу в точности, используйте любую другую, но в той же последовательности: сначала вы, потом он, и так несколько раз. Чем больше в его психоматрице возникнет предсказуемых колебаний, тем больше шансов ее обнаружить и напрямую подключиться к ней.
— Я помню, дэй координатор.
— Дэйя Винтаре, — голос координатора смягчился, — прошу не забывать, что вы отправляетесь в неизвестность. Любые планы составляются в расчете на прошлые войны, и они часто рассыпаются при столкновении с реальностью. Не зацикливайтесь на экспериментах и гипотезах, действуйте по обстановке и соблюдайте максимальную осторожность. Помните: вы должны вернуться любой ценой.
— Я помню, — похоже, Фуоко цедила сквозь зубы, что насколько Кирис ее знал, служило признаком крайнего нетерпения и недовольства. И чего координатор к ней привязался?
— Хорошо. Приступаем к основной фазе. Дэйя Винтаре, действуйте, как считаете нужным.
Белый свет вокруг Кириса неторопливо угас, и он очутился в темноте, в которой лишь изредка мерцали неяркие искры. Он сосредоточился, выделив внутренним слухом из далеких хоралов негромкую, но хорошо знакомую ноту Фуоко. Ночной мир заплясал перед глазами огненными линиями и полотнищами. Пошевелив головой, он сопоставил подругу с фиолетовым расплывчатым тетраэдром, покрытым розовыми пульсирующими точками.
Минуту спустя он пошевелился, озадаченно вглядываясь в бесконечный вальс потустороннего мира. Кажется, ничего не происходило. Ничего похожего на ощущения прошлого раза, когда рядом с долбанутым на всю голову проповедником в Санъяме его мозги выворачивало наизнанку. Спросить у Фучи? Или ее концентрация нарушится?
— Кир, — Фуоко сама разрешила его колебания, — не получается. Не могу туда уйти. Просто второе зрение работает, и все.
— В таком случае, возможно, следует отложить эксперимент? — осведомился координатор.
— Нет! — сердито откликнулась Фуоко. — Кир, помогай. Я туда дважды проваливалась, и оба раза ты участвовал. Помнишь? Сначала на острове, потом в Санъяме.
— А что надо-то? — осведомился Кирис, отгоняя ночной мир. Внутренняя сфера терминала по-прежнему помигивала искрами во тьме, обозначая свое присутствие. — Я ж не в курсе.
— Вспоминай! Ты... ну, не знаю, как сказать... ты каждый раз волют отгонял. Щелкал их, как сам говоришь. Давай, щелкни меня.
— Сдурела? А если тебе поплохеет? А Дзара? Она тоже чувствует.
— Дзара... блин. Дзии, а она где?
— Вака Дзара Мэйдо находится дома, — проинформировал неб. — Мелисса сообщает, что она недавно проснулась и теперь завтракает.
— А дроны далеко от нее?
— Ближайший дрон на расстоянии восемнадцати секунд максимального хода.
— Отлично! — решительно сказала Фуоко. — Подведите его поближе на всякий случай. Кир, она чувствует, но не помирает же! Мелисса наблюдает, большой дрон рядом. Если что, Дзии поможет. Давай, не телись. Щелкай. Дай только десять секунд, чтобы сосредоточиться. Дэй Дзии, включите отсчет, пожалуйста.
— Обратный отсчет запущен.
Перед глазами Кириса мягким зеленым светом загорелся быстро уменьшающийся счетчик секунд. Ходер! Что, если Фучи действительно поплохеет? Или Дзаре? А что, если...
Фучи беременна. И она устраивает эксперимент, против которого все — и Риса, и координатор с Дзии, и он сам. Если сейчас ничего не сделать, а потом сказать, что сделал, но что не выходит из-за чего-то еще... Дзии с координатором поймут, что он проволынил, но вряд ли скажут Фучи без прямого вопроса. Догадается ли она спросить?
А если догадается? В лучшем случае устроит скандал. В худшем — опять жутко разругаются, как в прошлый раз. И потом, какое он имеет право ей подножки ставить? Она ему верит!
Она дура. Не понимает, что творит. Ее нужно остановить. Одно дело — молниями швыряться в бетонную стенку, и совсем другое — коньки отбрасывать, чтобы в какой-то сломанной игре побывать. Сама потом спасибо скажет.
Не скажет, сам прекрасно понимаешь. И потом, сейчас она тебе верит — имеешь ли ты право нарушать ее доверие и бить в спину?
— ...Кир, блин! — окрик Фуоко резанул его по ушам. Перед глазами ровно горели цифры 00:00. — Ты заснул, что ли? Я ничего не почувствовала.
Все, что нужно — сказать, что он все сделал, и не его вина...
А если бы он оказался на ее месте, он бы простил? Ходер! Почему он должен делать такой выбор? Для него мозги нужны помощнее. Тупым гопникам думать вообще не положено...
А если не положено, нужно делать, как говорят, и не дергаться. Фучи так решила. Ее выбор. Его дело — помалкивать в тряпочку и бегать с высунутым языком.
— Извини, — угрюмо сказал он. — Отвлекся. Давай еще раз. Дэй Дзии, пятисекундный отсчет.
— Включаю.
Зеленые цифры снова устремились к нулю. Кирис позволил ночному миру наложиться на реальный и снова сконцентрировался на ноте и цветном пятне Фуоко. Параллельно он вызвал в памяти ощущение чудовищной тяжести, выдавливающей из него дыхание в прошлые разы, и когда таймер вновь показал ноль, изо всех сил толкнул тетраэдр-Фуоко так, как раньше отталкивал навалившегося кольчона.
Ночной мир взбесился. Какофония звуков обвалилась на него, и такая же какофония красок заполонила все вокруг. Волна чистого оранжевого пламени на мгновение захлестнула его, и челюсти вдруг свело отчетливым кислым вкусом. Твердый и дробящий органный аккорд ударил его в солнечное сплетение, вышибив дыхание и заставив задергаться, словно рыбу на сковородке. Синергия? То, что описывала Фучи? Взбесившийся ночной мир закружил и завертел его сразу во все стороны, и, почти теряя сознание, он все-таки нашел терпко-пряную ноту Фуоко и потянулся к ней со всеми еще оставшимися у него силами...
...и во всей дури грянулся о землю спиной и затылком. Несколько секунд он ошеломленно лежал без движения, пытаясь понять, что произошло и где он. Под ладонями и пальцами чувствовалась земля, покрытая какой-то жесткой и колючей травой. В почти ослепшие глаза било что-то яркое и горячее (солнце?), а то, на чем он лежал, колыхалось волнами, словно надувной матрас на воде. Понемногу приходя в себя, он пошевелился, пытаясь повернуть голову. Упругий кисель под ним быстро твердел, но зрение фокусироваться отказывалось.
