Эра жаворонка

— А похищение друзей, выходит, укладывается в твои резиновые нормы морали?

— Я аморальный тип, — оборвал дискуссию Вук. — Я без зазрения совести наплюю на мораль, если над человечеством, а, значит, и над моими детьми, нависнет угроза.

— Над человечеством?! Господи, какой пафос, какой накал страстей! Вздремну-ка я, пожалуй.

Юрка улёгся, повернувшись к Вуку спиной. Вук тоже улёгся — в соседнюю капсулу, влив в глотку бутылёк ненавистного хереса. Через пару минут он убедился, что Горохов бессовестно заснул, чему, наверняка, немало поспособствовал сытный обед. Янко, покрутившись в той же манере, как на козетке у Волкова, встал и от нечего делать уставился на подошву Юркиных ботинок, благо тот не подумал их снять перед вынужденной сиестой. "BootmaN4you", — прочёл он. Знаменитые магнебутсы, увеличивающие силу толчка в примерно в полтора раза. Ботинки, запрещённые в качестве спортивной обуви на официальных состязаниях. Ботинки с космической стоимостью в половину неплохого хелисайкла. Единственная вещь, которую Вук в подростковом возрасте с воплями выпросил у родителей, а затем безжалостно разобрал — ничего не обнаружил, кроме тонкой решётки из непонятного сплава в каждом каблуке, за что был удостоен решительной оплеухи от отца и немедленной записи в школу юного физика.

"BootmaN4you". Никогда ранее Янко не замечал, что буква N на логотипе не строчная, а прописная. И что вместе с цифрой, заменяющей слово "for", выглядит как "номер четыре". Именно так были помечены ботинки того, кто убил Тимофеева... Вук не обольщался открытием. Он сам носил такие магнебутсы, и носить их мог кто угодно из слоя с высоким достатком. Например, любой космонавт или, например, член дирекции космической концессии... Мысль пилота лихорадочно заколотилась: необходимо выведать, кто из ближайшего окружения носит такую обувь!

Проспав около часа, Горохов сладко зевнул и потянулся. Потом приветливо поинтересовался, не готов ли Вук его выпустить с богом. Янко молча помотал головой. Юрий, уткнувшись в мультилинк, принялся гонять по объёмному полю футболистиков. Связь с Сетью Вук предусмотрительно вырубил, когда они только поднимались на борт "Симурга" — Юрке не оставалось ничего делать, кроме как дуться в глупые игры. Он прогнал несколько матчей, потом послушал модные песни, потом почитал книжку. К исходу третьего часа безделья настроение его резко упало.

— Эй! — нервно обратился к Вуку пленник. — У меня работа. Меня ждут. Давай-ка, выпускай меня.

— Что происходит на "Гамаюне"?

— Иди к чёрту! Меня хватятся. А через час на "Симурге" начнутся работы с кислородной установкой.

— Что происходит на "Гамаюне"?

Горохов, со всей злостью шарахнув кулаком по крышке капсулы, заскрежетал зубами. Вук его понимал и даже сочувствовал — у Юрки начинала болеть голова. Факт, который он тщательно скрывал, маскируя приём алкоголя якобы употреблением снадобья от мифического воспаления колена. Янко, мысленно пожелав приятелю держаться, прошёлся по спальному отсеку, стараясь не глядеть на Юркины мучения.

Через четверть часа Горохов покрылся испариной, его затрясло, он до крови искусал себе губы.

— Юра, может, не стоит страдать? — спросил Янко. — Скажи, и дело с концом.

Горохов, вцепившись в голову и яростно выдирая волосы из путаной шевелюры, скорчился эмбрионом и в голос завыл. От этого звериного воя сердца Вука сжалось в ледяной судороге. Пилот выдержал ровно пять минут, наблюдая, как Горохов извивается и кричит, а затем, чертыхаясь и укоряя себя в бездушии и невыдержанности одновременно, отключил режим катапультирования и откинул полог капсулы.

— Сейчас, сейчас, Юра, я помогу тебе...

Руки Вука дрожали крупной дрожью, когда он вытягивал из-за пазухи заветный пузырь с крепчайшим виски — неприкосновенный запас на самый крайний случай — и вливал его в крепко сжатые зубы Горохова. Виски потек по губам, по щекам, половина его вылилась на упор для головы, но даже той незначительной дозы, что попала Горохову в рот, хватило на то, чтобы Юрий обмяк и затих. Вук приложил пальцы к сонной артерии пленника — тонкая жилка слабо, но билась. Тогда Янко, приподняв Юрия за плечи, аккуратно влил ещё несколько глотков. Горохов поперхнулся, закашлялся, кожа его порозовела, дыхание стабилизировалось. "Жить будет", — прошептал Вук и сел рядом. Горохов то ли спал, то пребывал без сознания, что, в общем-то, было не важно, поскольку ничего Вуку не открыл. Что и говорить: космонавт — не сопливый наладчик, умрёт, но слово сдержит.

Пилот, окончательно уняв дрожь — он и не знал, как тяжело видеть чужую невыносимую боль! — попробовал снова потрясти Горохова. В некоторый момент рука его скользнула по груди, чуть запнувшись обо что-то твёрдое. Расстегнув ворот охладительной куртки, Вук пошарил во внутреннем её кармане, после чего извлёк прозрачный голубоватый кристалл. Ровно такие же кристаллы он собирал на Тенере возле странных запёкшихся кругов на песке. Те самые кристаллы, которые согласно инструкции надлежало немедленно прятать в гермобоксы при отправке на Землю. Не с ними ли, случайно, связаны исследования на "Гамаюне"?

Вук стал крутить камушек в руках, разглядывая флуоресцирующие грани. В центре кристалла он заметил изъян — чёрную точку — и, желая, рассмотреть её подробнее, встал возле лампы-ночника. Включив лампу, крутанул кристалл под её нежным светом. Камень немедленно отозвался свечением, исходящим откуда-то изнутри его. Ночник, выставленный в режим лазерного проектора, медленно вращался, демонстрируя на потолке то цветочные поляны, то сполохи северного сияния. Неплохое средство для релаксации. Можно было бы загрузить любые изображения, кто-то, например, в полёте прокручивал семейные фотоальбомы, но Вуку более нравились абстрактные картины с большим количеством ярких красок. Приподняв кристалл на вытянутой руке, Янко случайно коснулся им луча, искусно вырисовывающего подсолнух на белой обшивке корабля, и непроизвольно отдёрнул руку. Кристалл, коснувшись лазера, вдруг оказался окружен невидимой упругой сферой, оттолкнувшей руку пилота, как отталкиваются два однополярных магнита. Камень, окруженный оболочкой диаметром примерно в двадцать сантиметров, вылетел из руки Вука и упал на пол. Сфера тотчас пропала.

Теперь уже Вук не сомневался — исследования, проводимые в "Гамаюне", были направлены на воспроизведение защитной оболочки в виде силового поля. Доказательством тому служил кристалл, найденный у беспечного космонавта Юрия Горохова. Точно такой камень служил, как понял Янко, активатором охранного пузыря у тенерийской жабы. Она краснела и светилась, и вследствие этого излучения пробуждался голубой кристалл — усилитель и ретранслятор лазера, если судить по эффекту воздействия. Лазер, наверняка, вынуждал в камне эмиссию... Эмиссию чего? Интересный вопрос. И, кажется, Горохов, а также отдельные представители управления Концессией знали — чего. Знали, но держали в тайне.

Вук вернул кристалл на место — в Юркин карман — затем снова похлопал того по щекам и влил остатки виски. Когда Горохов пришёл в себя и слабо улыбнулся, пилот потрепал его по кудрям и от всего сердца попросил прощения.

— И чего ты добился, чудила? — проговорил Горохов, поднимаясь и вытирая щёки от алкоголя.

— Пока не знаю, — ответ был исключительно правдивым.

— Ну и гадость этот вискарь... Ты понял про меня?

— Понял. — Вук не стал хитрить и изворачиваться. — Если ты считал, что никто не должен знать о твоей проблеме, я не буду препятствовать. Я — могила. Слово тенерийца.

— Кажется, слово тенерийца — это уже пустой звук, — грустно заметил Горохов. — Ладно, замяли. Бог тебе судья, Вучо. Что мне остаётся, кроме как верить тебе?

Он чуть двинул рукой, предплечьем нащупывая кристалл за пазухой. От Вука не укрылось это крохотное движение, но он деланно зевнул и сказал:

— Мы квиты, Юрка. Ты молчишь о миссии "Гамаюна", ну я буду молчать о твоей болячке. Не знаю, что в этом постыдного, но раз так ты хочешь... Будь здоров, партизан. Если что, мы с тобой изучали влияние пониженного давления в капсуле.

Вук, хлопнув Горохова по спине, покинул "Симург". На трапе он столкнулся с группой инженеров.

— Там Горохов, — сообщил он, — проверял, как на супергероев влияет низкое давление. Он слегка в растерянности, потому что в экстремальных условиях я оказался буйным.

— То, что вы буйный, все уже знают, — хмыкнул один из парней. — Вам бы полечиться, пилот Янко.

— Вот и Горохов вынес тот же вердикт, — рассеянно согласился Вук. В голове его водили хоровод магнебутсы, кристаллы, лазерные пушки и сияющая красная жаба с планеты Тенера. Наблюдения за пластическими этюдами столь разных предметов прочно уверили его в одном — настоящее знание придёт к нему лишь от председателя Концессии, Леонида Павловича Волощука. Не тратя времени на конспирацию, и почти уже ничего не боясь, Вук твёрдо зашагал к порталу, чтобы спустя несколько минут вынырнуть в холле компании, осваивающей дальний космос. Но сначала он навестил знакомого уже любителя мороженого и с его мультилинка попросил Волкова выяснить, кто из тенерийцев носит ботинки фирмы "BootmaN4you". Как это сумеет провернуть Волков, он и понятия не имел.

Пока Янко совершал свои нечаянные открытия, Волков навестил Марка Школьника. Он, в отличие от Вука, не стал миндальничать, уговаривать и шантажировать — занятия не достойные светоча милосердия и рупора интеллектуальной мысли! — а по-простецки с размаха врезал Школьнику по уху, свалив того с кресла, за которым тихо и мирно готовил материалы к очередному заседанию общества космических алкоголиков. Все мысли и всё внимание Школьника занимало камбоджийское пальмовое пиво, помимо прочих несомненных достоинств обладающее лёгким галлюциногенным эффектом, когда мастерский хук свалил его на пол и заставил шарить рукой по полу в поисках упавших очков. Туристические берцы на толстой платформе со шнуровкой до середины голени нежно подтолкнули окуляры к врачу-астронавту, а после водружения их на нос снова повалили навзничь и крепко прижали к полу.

— Два вопроса вопрос, и можешь дальше предаваться философии, — услышал Марк голос прямо над собой. Он дёрнулся, Волков с трудом удержал его, не ожидая, что мямля и рохля окажется таким резким. — Откуда у тебя информация о модифицированности тенерийцев? Ведь это приватные данные. Кто дал их тебе?

— Вы, вообще, кто? — спокойно спросил Школьник. — Почему я должен сообщать вам что-либо?

— Потому что я так хочу. Это был первывй вопрос. Теперь второй. В передаче на камеру ты говорил о пропавшем архиве Тимофеева. Что за архив? Откуда узнал, что он пропал?

— Это не секрет, — равнодушно ответил Школьник. — Тимофеев сам оповестил о предстоящей передаче архива некоторым своим коллегам, в том числе и мне. Увы, никакого архива я не нашёл, да это и всем каналам показывали... Я, кажется, понял. Вы — частный детектив. Детектив низкого пошиба, насмотревшийся дешёвых сериалов из жизни копов, сценарий к которым писали горе-писаки, оказавшиеся на мели. Мой вам совет — смените поле деятельности. То, что вы делаете, — пОшло.

Услышав уничижительный приговор сериалам, сценариям и пробе в качестве детектива, Иван шумно выпустил ноздрями воздух, а затем, гася в себе злость, ловким движением выхватил из кармана наручники, завёл руки Марка за спину и быстро их защёлкнул. Подтащив упирающегося пленника к креслу и усадив в него, накрепко привязал к спинке.

— Полагаю, что двух часов будет достаточно, чтобы ты заговорил, — добавил Волков. — Время на моей стороне. Я в курсе твоих проблем с алкоголем. И общаться мы будем жестами, дабы не искушать криком аларм-системы. Когда будешь готов говорить, кивнёшь мне.

Волков заботливо утрамбовал рот Школьника кляпом. Чтобы скоротать ожидание он взял в руки блокнот, но тот моментально погас, едва ощутил прикосновение чужих рук.

— Разумно, — похвалил Марка забияка-писатель. — Бесконтактное управление — это очень правильно, но ты ошибаешься, думая, что меня интересует собственно информация. Мне нет дела до твоих исследований. Меня всего лишь интересует, кто сподвиг тебя на них, и кто сообщил о модификациях коллег... О! А вот и ответ! Как же всё просто!

Иван от души рассмеялся, заметив, как в самом уголке потемневшего экрана, скромно подсветились четыре заветные буквы: "МКОДК".

— Это не твой блокнот! Это служебное устройство! — констатировал Волков, склоняясь лицом к лицу со Школьником. Тот предательски моргнул. — Я знаком с такими фокусами. Всё, что ты пишешь, сразу попадает в хранилище твоей компании. Для того и выдают блокнотики. Удобная вещь, я и сам этим пользовался. А что это значит? Это значит, информация предоставлена организацией под названием "МКОДК"...

Марк принял непроницаемое выражение лица. По его чересчур каменной маске Волков без труда понял, что предположение попало точно в цель. Без дальнейших разглагольствований он обыскал Марка, покрутил в руках его мультилинк. Добравшись до галереи, с интересом пробежался по холограммам. На одной он несколько задержался, для верности совершив несколько оборотов вокруг картины. Девушка с локонами цвета спелой пшеницы была чудо как хороша. Она позировала в купальнике и высоких магнебутсах — загорелая спортивная амазонка перед покорением очередной горной вершины.

— Красавица! — восхищённо произнёс Волков. — Просто красавица! А попка-то! Бог мой! Что за попка!

Рука его автоматически пощупала воздух там, где струилось объёмное изображение крепеньких аппетитных ягодиц. Марк зарычал, яростно рванул с места. Жилы на его шее вздулись, кожа на голове налилась помидорным цветом. Пленник с невероятным усилием расправил плечи, и плотный шнур, не выдержав напора, с треском порвался. Школьник молниеносно выдернул руки, прочертив по спинке кресла борозду от наручников, и стремительно атаковал опешившего захватчика. Он боднул Волкова прямо в грудь, тот отлетел к стене, описав дугу в несколько метров.

— Ни хрена себе! — просипел он, роняя чёрные очки, за которыми скрывал свой лик со своими фингалами от драки с Вуком. Он и не догадывался, насколько велик таящийся потенциал модификанта, хотя, конечно, ранее был наслышан о чудесах физической силы изменённых людей. Марк между тем хорошим ударом ноги повалил на пол поднимающегося Ивана, а затем добавил другой ногой, вынудив Волкова спасаться бегством чуть ли не на четвереньках. Почти у самого выхода в Волкове взыграла гордость, он развернулся навстречу преследователю, кувырком сделал подсечку и от всей души засадил оплеуху споткнувшемуся Школьнику. Потом, усевшись на нём верхом, освободил от кляпа и наручников.

— Извини, приятель, ничего личного, — доверительно прошептал он, исчезая в дверном проёме.

Грудь и спина его ныли после мощного удара Марка. Морщась от боли и нащупывая в кармане запасную пару очков, Иван по-спринтерски донёсся до метрополитена, где его и застал звонок Вука, вернее, любителя мороженого из персонала космодрома.

— Магнебутсы? — На лету переспросил Волков. — Только что видел кое-что на эту тему... А, ведь, это идея!