Дарт Плэгас (-67) Джеймс Лучено

Под полночным солнцем

Лишь недавно прибыв на Охотничью луну, Сидиус внимательно наблюдал за тем, как Плэгас вместе c дроидом 11-4Д просматривает голозапись, на которой убийца-забрак в черном плаще в своем логове на Корусканте разносит на части боевых дроидов: парящих на репульсорах, двуногих, гусеничных, — и каждый с бластером наперевес. Прошедшие двадцать лет добавили мууну сутулости, а вены под его истончившейся белой кожей различимо вздулись. Он был одет в темно-зеленый комбинезон, плотно облегавший худое тело, зеленый плащ, который ниспадал с его костлявых плеч и волочился по каменному полу крепости, и объемный головной убор под стать его крупному черепу. Треугольная дыхательная маска скрывала покалеченную челюсть мууна, рот, часть длинной шеи и то, что осталось от его морщинистого носа. Металлическая маска — устройство его собственного изобретения — имела два вертикальных разреза и пару тонких и жестких трубок, соединявших ее с транспиратором, который был закреплен в верхней части груди и укрыт бронированным корпусом. Муун научился есть и пить через питающие трубки, а также через нос. В Силе же он был подобен ядерному реактору, гигантской вращающейся сфере чистой энергии. Атака маладианцев ослабила его физически, но его метафизическое тело превратила в сосуд, способный вместить всю мощь темной стороны. Твердый в своей решимости не позволить более никому застигнуть его врасплох, Плэгас научился обходиться без сна и отдыха и посвятил два десятилетия круглосуточным экспериментам над мидихлорианами и попыткам вырвать последние оставшиеся секреты из рук Силы, так чтобы он — и, предположительно, его ученик — смогли жить вечно. Обратив все свои силы и ресурсы на самопознание, он подчинил себе одинаково мощные энергии порядка и беспорядочности, созидания и разрушения, жизни и смерти. — Ты сделал его страшным, — заметил муун, не сводя глаз с голозаписи, на которой атлетически сложенный забрак располовинил коликоидского «искоренителя» по талии и, молниеносно развернувшись, разрубил еще двоих. Безволосую голову желтоглазого гуманоида, увенчанную короной маленьких рожек, украшали геометрические красно-черные узоры. — И бесстрашным, — добавил Сидиус. — И все же это только дроиды. — В бою с живыми противниками он впечатляет еще больше. Плэгас обернулся, вопросительно прищурившись: — Ты сражался с ним всерьез? — Восстановленные голосовые связки и трахея придавали его голосу металлические нотки, как будто он говорил через динамик. — Я оставил его на месяц на Хайпори без пищи, вместе с оравой дроидов-убийц. Потом вернулся и стал насмехаться над ним. Учитывая обстоятельства, он сражался хорошо, даже когда я отнял у него меч. Он хотел убить меня, но был готов умереть от моей руки[44]. Теперь Плэгас полностью повернулся к ученику лицом: — И вместо кары за неповиновение ты похвалил его за решимость. — Он и без того был посрамлен. Я решил пощадить его гордость. Объявил его своим слугой, воплощением воинственного аспекта нашего партнерства. — Партнерства? — резко переспросил Плэгас. — Его и моего; не нашего. — Как бы то ни было, ты позволил ему счесть себя лучшим бойцом, чем он есть на самом деле. — Разве не так вы поступали со мной? В глазах Плэгаса мелькнуло разочарование. — Никогда, Сидиус. Я всегда был правдив с тобой. Сидиус почтительно склонил голову: — Мне с вами не сравниться, учитель. Плэгас умолк, надолго погрузившись в изучение голозаписи. Кулаки и ноги забрака были не менее смертоносны, чем его меч, а его быстрота просто поражала. — Кто нанес татуировки? — Его мать — в рамках ритуала, который совершается вскоре после рождения. Во время инициации новорожденного датомирского забрака погружают в масляную ванну, заряженную раствором, который получают Ночные сестры с помощью своей магии. — Странное решение, учитывая ее желание спрятать ребенка. — Ночные сестры редко покидают Датомир, но Ночных братьев иногда продают в рабство. Я полагаю, мать хотела, чтобы он знал о своем наследии, куда бы его ни занесло. Когда из рукояти оружия забрака появился второй клинок, у Плэгаса перехватило дыхание. — Меч-посох! Оружие Экзара Куна! Он собрал его сам? — Прототипом послужили два световых меча, которые он соединил торцами рукоятей наподобие иридонской жабоки. Я снабдил его нужными знаниями. С их помощью он усовершенствовал исходную конструкцию и изготовил меч, который использует и поныне. Плэгас смотрел, как дроиды один за другим насаживаются на алые лезвия: — Мне это кажется излишним, но не стану отрицать: техникой Джар’Каи он владеет мастерски. — Он снова повернулся к Сидиусу. — Ниман и тёрас-каси не заменят Дун-Мёк[45], но я ценю то, что ты сделал из него боевую машину, а не полноценного ученика. — Спасибо, учитель. Вокруг глаз Плэгаса легли морщинки — признаки подозрения? Или веселья? — Я согласен с тобой в том, что он должен стать свидетелем нападения йинчорри на Храм джедаев. — Я скажу ему. Он считает джедаев мерзостью. Зрелище осквернения их святилища распалит его еще больше. — Но все-таки держи его на поводке. Пусть гнев и ненависть гложут его. Сидиус склонил голову. Плэгас выключил голопроектор: — Что до подарка для него, о котором ты просил, то он почти готов. Райт Синар согласился доставить корабль в Тайник, и я распоряжусь, чтобы его привезли на завод «ЛайМердж». — Он сделал приглашающий жест. — Идем, Дарт Сидиус, нам нужно многое обсудить. Древняя крепость никогда еще не казалась такой заброшенной. Лишь небольшой отряд солнечных гвардейцев продолжал нести вахту в Тайнике, сопровождая гостей на поверхность и поддерживая работоспособность наземных турболазеров. Чтобы попасть в пространство Тайника, кораблям по-прежнему требовались коды доступа, но координаты самой луны уже перестали быть строгим секретом, как когда-то. Большую часть времени Плэгас проводил отшельником в окружении дроидов, лишь изредка покидая луну, но в то же время продолжая использовать свое богатство и влияние для поддержки тех, кто сам того не зная трудился на благо ситов, и сокрушать планы тех, кто противостоял ему. В первый год после покушения ходили слухи, что Хего Дамаск погиб, но мало-помалу по Галактике разошлась весть, что он живет в уединении в Тайнике. По прошествии четырех лет ежегодные «встречи избранных» на Охотничьей луне возобновились, но ненадолго — всего на пять лет, после чего за целое десятилетие не состоялось ни единого Собрания. Так или иначе, с каждым годом сюда прилетало все меньше гостей: после череды убийств на Корусканте многие отдалились от Дамаска. За годы, прошедшие между вероломным нападением гранов и первым Собранием новой эпохи, Сидиус ни разу не встречался с Плэгасом и разговаривал с ним только по голосвязи. Предоставленный самому себе, он тайно обучал забрака на Мустафаре, Тоссте и Орсисе, посещал ситские планеты и проводил немало времени за изучением ситских текстов и голокронов, оставленных под охраной на Аборе. От солнечных гвардейцев Сидиус узнал, что Дамаск заперся в крепости и почти не выходит наружу. В тех редких случаях, когда Дамаск вызывал их к себе, они отмечали, что в комнатах царит беспорядок, часть подопытных субъектов в клетках мертва, а многие дроиды неисправны. Звери, населявшие гриловые леса, прорвали защитный периметр и поселились во дворе крепости, устроив себе логова в орудийных башнях и пожрав все, что было съедобного. Несмотря на то, что Дамаск — немытый, истощенный, слегка эксцентричный в своем поведении — по-прежнему был в состоянии говорить, все его приказы гвардейцам передавал дроид 11-4Д. В какой-то момент гвардейцам было велено установить более двух сотен голопроекторов в помещении, некогда бывшим арсеналом крепости, чтобы Дамаск мог следить за событиями в Галактике и одновременно изучать исторические хроники, часть которых восходила к эпохам многовековой давности. Сидиус понимал, что за прошедшие десятилетия его способности увеличились многократно, но не мог с уверенностью сказать, что узнал все тайны Плэгаса — «его колдовские секреты», как называли их солнечные гвардейцы, — включая тайну предотвращения чужой смерти. Он часто спрашивал себя: отстает ли он на шаг? На два шага? А ведь именно такие вопросы в прошлом заставляли целые поколения ситов-учеников бросать вызов своим наставникам. Неуверенность в том, кто из них могущественнее. Необходимость проверить себя на деле, пройти решающее испытание. Искушение отобрать титул повелителя силой, внести новую струю в отношения с темной стороной, как пытался сделать Дарт Гравид — и своим поступком отбросил ситов в развитии на годы назад… Таким образом, пока Плэгас уделял все свое время общению с мидихлорианами, дела бренного мира остались на откуп Сидиусу. Вместо того чтобы испытывать друг друга на прочность, они вместе претворяли в жизнь Великий план. Политическое превосходство и власть над Силой. Очень скоро ситы обретут и то, и другое: Сидиус будет разбираться с первым, а Плэгас из-за кулис — наставлять его в вопросах второго. Однако, как и Плэгасу, Сидиусу следовало вести себя крайне осмотрительно, поскольку последствия его поступков в реальном мире могли стать столь же губительны для ситов, сколь и «отдача», создаваемая Силой. Тот факт, что она им не противодействовала, говорил о том, что их партнерство носило уникальный характер и полностью отвечало желаниям Силы. Добровольная изоляция Плэгаса наложила свой отпечаток на его и Сидиуса планы в отношении Торговой Федерации и других картелей. Но сейчас Плэгас, насколько это было возможно, оправился от ранений, а темная сторона была не просто на взлете — она стремилась к своему зениту. Кризис йинчорри был первым случаем, когда Плэгас одобрил прямое вмешательство Сидиуса в галактические события; до этого любые манипуляции ситов происходили через посредников. Но, когда Сидиус завербовал деваронского контрабандиста, чтобы спровоцировать йинчорри на агрессию, он не просто связался с ним по голопроектору — само собой, не раскрывая своей ситской сущности, — но и свел его с Пестажем и Дорианой, которые помогли доставить тела мертвых джедаев к дверям кабинета Валорума и организовали проезд до Корусканта для группы воинов-йинчорри, которым предстояло проникнуть в Храм джедаев. Изначальный план состоял в том, чтобы проверить, насколько иммунные к воздействию Силы рептилии годятся для того, чтобы стать полноценной антиджедайской армией. Но как многократные попытки клонировать йинчорри не дали желаемого эффекта, так и все усилия по превращению их в послушную армию оказались тщетными. Они были агрессивны как по заказу — но в то же время непредсказуемы и неуправляемы. Двум ситам пришлось поменять стратегию: их новой целью стала проверка способности Валорума справиться с кризисом и готовности Сената положить конец конфликту. Но ни Плэгас, ни Сидиус не предполагали, что верховный канцлер впутает в дело джедаев, и их пересмотренный план также оказался под угрозой срыва. — Гибель джедаев — это прекрасно, — молвил Плэгас, проведя Сидиуса и 11-4Д в свой захламленный кабинет, — но нельзя допустить, чтобы нас раскрыли — тем более сейчас. Так ли нужно было переправлять трупы на Корускант? — Они произвели на Валорума желаемый эффект, — ответил Сидиус. — И все же нельзя исключать, что мы его недооценили. — Он больше озабочен своим наследием, чем судьбой Республики, однако вполне может перетянуть большинство сенаторов на свою сторону — пусть и ценой утраты всех своих политических резервов. — Нам нужно подстроить кризис, от которого он не оправится, — заявил муун. — Я уже подергал за нужные ниточки. Плэгас удовлетворенно кивнул: — В таком случае, мы и тут сможем выгадать. Если Сенат поддержит эмбарго, канцлер окажется у тебя в долгу. Сидиус сухо улыбнулся: — Установит одну блокаду — и вовек не прорвет другую. — Раз уж мы об этом заговорили — пора выдвигать на позиции наместника Нута Ганрея и короля Веруну. Неймодианец был с Валорумом в одной лодке во время войны со Старком. В этот раз мы натравим их друг на друга. — Я немного знал Ганрея, когда тот служил сенатором. Он жаден и амбициозен, но на удивление невосприимчив к запугиванию. Придется склонить его на нашу сторону. — И мы склоним. С нашей помощью он получит место среди семи избранных — в директорате Торговой Федерации. — Какой подход мы к нему применим? — Подарок, который ты запросил для забрака, навел меня на мысль, — сказал Плэгас. — Ганрей без ума от пилатов, которых неймодианцы ассоциируют с богатством. Неймодия изобилует этими птицами, но в лесах Тайника водится редкая особь с красными пятнами, завезенная каминоанцами. Ганрей ни за что не опознает в ней клона. — Подарок от Хего Дамаска или от сенатора Палпатина? Плэгас окинул его внимательным взором: — От Дарта Сидиуса, полагаю. Сидиус озадаченно уставился на наставника: — Назваться по имени? — Не только по имени, но и по титулу. Пришла пора известить отдельных избранных лиц о нашем присутствии. — Разве ситские титулы будут для него что-то значить? — Будут. Когда мы воплотим в реальность его мечты. Плэгас стал расхаживать взад-вперед по холодному полу: — Ни один сит еще не был в такой ситуации, как мы с тобой, Сидиус: за шаг до возвращения темной стороны, которое предвещают знаки и знамения, и с уверенностью в близкой победе и отмщении. Если джедаи останутся верны философии «действовать в ладу с Силой», если продолжат «делать то, что правильно», то уступят тьме без боя. Но они сопротивляются. Йода и весь Совет джедаев увеличат вдвое сеансы медитации в надежде заглянуть в будущее — но убедятся только, что оно затуманено и непостижимо. И поймут, что их самоуспокоенность открыла дверь катастрофе. Если бы они и вправду действовали в согласии с Силой, как бы мы смогли поколебать равновесие? Как бы темная сторона смогла набрать вес? На деле джедаи отступились от своего самопровозглашенного долга, сошли с дороги доблести. Могли бы они предотвратить это? Возможно — если бы остались во главе Республики, избирая и переизбирая канцлеров-джедаев. Или если бы полностью отдалились от дел государства, посвятив свое время лишь отправлению тайных ритуалов и надеясь, что их благомыслие поможет Республике оставаться сильной и верной своему курсу, а чаше весов — вечно клониться к свету. Но нет, вместо этого они стали галактической полицией, исполнителями воли канцлера. Он бросил вопросительный взгляд на Сидиуса: — Ты видишь, в чем их главная ошибка? Они отдаются делам Республики так, будто дела эти касаются Силы! Бывало ли такое, чтобы из политического органа получался справедливый арбитр? А между тем, как же просто им нежиться в лучах самоуверенности в своем замке на Корусканте. И как трудно будет справиться с невзгодами, которые мы обрушим на них спустя тысячелетие тщательной подготовки. Плэгас прочистил горло: — Мы поставим их на путь противоречий, Дарт Сидиус. Мы выставим напоказ моральную слабость их позиции и явим миру их недостатки, определив джедаев в центре конфликтов, которые захлестнут их возлюбленную Республику. Лишь Дуку и горстка других постигли суть. Годы и годы назад, когда я впервые повстречал его на Серенно, я подумал: какой удар будет нанесен Ордену, если в один прекрасный день Дуку уйдет, пленившись соблазнами темной стороны. Какую панику это посеет! Ведь если может уйти один, за ним последуют десять, двадцать, тридцать, и пустота, возникшая в самом сердце Ордена, окажется на виду у всех. Муун прищурился: — Бесконечно исполняя волю Ордена и Силы, трудно остаться удовлетворенным. Лишь подчинив Силу себе, мы добились успеха. Восемь лет назад мы изменили Галактику, Дарт Сидиус, и эта перемена необратима. Приблизившись, он опустил костлявые руки на плечи ученика: — Впервые попав на твою родину, я увидел в ней средоточие Силы. И я подумал, как это правильно и уместно, если темная сторона найдет себе пристанище на такой прекрасной планете. — Помолчав, он распрямился, и голос его вмиг посерьезнел: — Готов ли Веруна, Сидиус? Меня беспокоит то, что он может стать таким же неуправляемым, как и йинчорри, и что более покладистый руководитель лучше послужит нашим интересам. Сидиус поразмыслил над вопросом: — Возможно, убирать его нет необходимости, учитель. Как и Ганрей, он ценит богатство выше чести. Плэгас медленно кивнул: — Так спровоцируй его, Дарт Сидиус. И посмотрим, на чью сторону он склонится, прежде чем окончательно решить его судьбу. Глава 24