Я покосился на военврача. Он пошелестел бумагами, кивнул и сказал: "Множественные осколочные ранения левого плеча и шеи от разрыва фугасного снаряда авиапушки... Лечение прошло успешно. Дней десять, максимум — двенадцать."

— Ну, вот, видите. Пара недель — и на фронт. И я хочу вам предложить интересное дело... Но сначала — расскажите немного о себе...

Парень, запинаясь и не зная о чем, собственно, говорить начал свой рассказ. Я покосился на контрразведчика. Он молча прикрыл глаза. Хорошо.

— Достаточно, старший лейтенант! А теперь — расскажи мне о своем первом бое... и о последнем расскажи. Когда тебя ранили.

Парень ссутулился, переплел пальцы рук и, не отрывая взгляда от пола, начал неспешный рассказ.

— Ну, значит, так... Воевать я начал осенью 41 года, в октябре, на Западном фронте. Защищали подступы к Москве... Как раз немцы прорвались к Вязьме... Особых воздушных боев как бы и не было — в основном мы на штурмовку противника летали... Да и что мы могли там немцам противопоставить? Ни скорости, ни оружия, эх-х... — безнадежно и горько махнул он рукой.

— Смотри на меня, Степан, — мягко сказал я. Он поднял на меня взгляд. Я его поймал и провалился в глаза парня...

* * *

...Такое непривычное тарахтение мотора... Изломанные "крылья чайки" не дают обзора по горизонтали. Ба! Да это же "И-153"! Знаменитая "Чайка"! Я летал на ней только в авиасимуляторе, и, надо сказать, она мне нравилась своей исключительной маневренностью. Но вот скорость и вооружение... Хотя — были и пушечные "Чайки".

Парень мешал мне. Суета в мыслях, настороженность, да что там! Просто испуг. Первый вылет, что уж тут поделаешь... Так, нужно ставить какой-то фильтр. Так я не могу. Он мне понять не дает, что к чему... Вот так-то лучше. Ну, полетели...

Летим тройкой. Ужас! Все время смотрит на ведущего. А тот крутит головой, осматривается за всех. Ведь правый ведомый тоже практически неотрывно смотрит на лидера — как бы ни допустить опасного сближения. Да-а, звено из трех самолетов — тот еще подарок! Команды ведущий подает жестом. Радио нет... Как они летали? Вот сейчас поманил, "Подойди поближе", значит. Теперь покачал крыльями — "Внимание!"

Смотрю вперед. Вдалеке, плохо различимая на фоне поблекшей растительности, дымит сизыми выхлопами двигателей колонна. Немцы! Плотные порядки, никакой суеты. То ли не видят, то ли — не боятся. Какое у него оружие? Сейчас узнаю.

"Чайка" ведущего, прибавив газку, выходит вперед. Из патрубков мотора "Чайки" с хлопком потянулась отчетливо видимая струя дыма. Пологое снижение... Что же вы, ребята! От солнца надо! И — пикировать покруче. Так выше угловое смещение — немецким зенитчикам и прочим стрелкам труднее попасть. Ведь перкалевые вы, пистолетная пуля пробьет. Зря возмущаюсь — он меня не слышит... Вот теперь вижу и оружие — под крыльями ведущего подвешены "ЭрЭсы". Ну, давай!

Самолет Коптеева пошел вниз. Его довольно здорово мотает на снижении. Тупой нос, сопротивление воздуха. Еще и при стрельбе кидать будет отдачей, наверное. Ага! Проснулись немцы! От колонны к нашим истребителям потянулись шнуры "Эрликонов". Видны вспышки в колонне — стреляют все. Тут же, телом, чувствую щелчки по самолету. Это пока не страшно — это пули... А вот если влепит "Эрликон"! После моего мгновенного испуга приходит трезвая мысль — он сегодня не влепит, я же знаю...

Трудно прицелиться... Самолет дрожит, капот мотается из стороны в сторону. Наконец Степан ловит миг, когда в прицеле ползут две машины. Пуск! Ш-ш-у-хх! Два серых клубка с яркими, острыми языками пламени метнулись к машинам из-под крыльев! Взрывы грохнули за грузовиками, но этого хватило — обе машины, иссеченные осколками реактивных снарядов, вспыхнули. Мельтешение солдат... Пулеметом туда! Застрекотали скорострельные "ШКАСы", по земле, сшибая немецких солдат, дугой пошли пулеметные трассы, вздымая пыль. Эка! Четыре "ШКАСа"! Просто стригут немцев! Вывод, вывод! Земля уже в опасной близости! По крылу — щелчки, бьются на ветру ленточки порванного пулями перкаля... В глазах темнеет — летчик заложил резкий разворот — вверх и влево. Темень проходит. Снова заход на колонну. Пуск! Еще один! Вижу, как будто в замедленной съемке — в воздух летят обломки грузовика. Это он хорошо накрыл немчуру. Снова треск пулеметов... Смелый парень. Или безрассудный. А, точнее, — совсем неопытный... Хватит, этого достаточно. Все ясно...

— Так, Степан Нифонтович. С этим ясно. Первый сбитый?

... Зима. Там же? Подмосковье? "Миг-3", мать его! Не люблю! Тяжелый, плохо управляется на малой высоте — его дело на шести-семи тысячах за бомберами гоняться, а тут — труба дело... Но на фронте не спрашивают на чем ты хочешь летать...

Так, так, а как ты строишь заход на цель? Ничего, грамотно, в общем. Кабина неплохая — хороший обзор, приглушенный звук мотора. В прицеле — пытающийся удрать лаптежник. Его стрелок сыпет по "МИГу" длинными очередями, но мажет. Опасно! Самолет врага входит в прицел истребителя. Громкий треск очередей. Эх, оружие бы тебе помощнее! Один "БК" 12,7 мм и два шкасика... Зеленые пулеметные трассы кромсают "Ю-87", от него отлетают какие-то обломки... Новая очередь, еще одна... Стрелок убит... Еще очередь. Истребитель проскакивает битого лаптежника. Взгляд через левое плечо. Падает! Горит! Хорошо...

— Хорошо... А как тебя сбили? — Парень вновь потупился. — Не прячь глаза! Ничего постыдного в этом не вижу. Сам был сбит над Волгой... Рассказывай.

"Ла-5". Ну, это уже хорошо. Даже весьма хорошо. Вновь непривычный звук мотора. Кабина другая, жарко. Ну, да — мотор-то воздушного охлаждения. Вот он и охлаждается... А летчик весь мокрый. Прямо сауна... Говорят, подошвы сапог ломались от жара двигателя. Не летал, не знаю...

Так, оглядимся. Ага! Мессюки! Шесть штук. А наших? Звено... Ну-ну... Пара мессов заходит сверху на наших. Ведущий делает маневр уклонения, но недостаточно резко. Стучат пушки немцев. Мимо... И тут же — новая очередь! Это сверху уже упала вторая пара мессеров.

Истребитель ведущего спотыкается в воздухе, переворачивается на спину и летит вниз, под крыло... Степан остался один. Новый заход — скольжение. Неплохо, парень! Трассы проходят мимо. Старлей тоже стреляет — и тоже мажет. Вот он пошел вверх. Рано, что ты делаешь! Скорость! Скорость! Э-х-х! Скорость теряется, самолет "виснет", а к нему уже прилепилась друга пара немцев. Снаряды бьют по крылу "Лавочки", от удара самолет делает кульбит — так всегда бывает, когда стреляют с короткой дистанции. Ну, ушел? Нет... вспышка сзади-слева, и как будто на кожу, под пропотевшую гимнастерку, кто-то старательно приложил смоченное в крутом кипятке полотенце... Больно же, мать твою! А-а-а!

Боль летчика пробилась и ко мне. Машинально схватившись за левое плечо, я быстро сказал: "Все! Хватит!"

— Ну, так... — я посмотрел на старшего лейтенанта. Ничего, в общем и целом — подходит... Подучить еще — и самое то будет. Летать умеет, не трус, стреляет не очень точно, но это кому как дано... Решено!

— А? — я взглянул на капитана контрразведки. Он пожал плечами, подумал, и утвердительно кивнул — мол, бери, чего уж там!

— Награды?

— Две "Красные звезды", медаль "За оборону Москвы" и "За отвагу".

— Сбитых сколько?

— Пять, товарищ майор!

— Хорошо! Теперь слушай меня, летун! Товарищ военврач, вы покурить не хотите? А то, пока он будет писать рапорт, время есть.

Врач был парень с мозгами и намек понял.

— Я формирую отдельную эскадрилью. Задача эскадрильи — противодействие фашистским "охотникам", разным там драконам, удавам и прочим тузам. Ломать их будем. Ты как? Пойдешь с нами в небо? Решай — здесь и сейчас!

— А возьмете? — неприкрытая радость в глазах. Что-то не пойму — у него в полку что-то было не совсем нормально?

— А чего ты так обрадовался? В полк не хочешь?

— Да никого уж там, считай, и не осталось... Да и вывели их на перевооружение. Я лучше к вам. Возьмете?

— Возьму! — отрубил я. — Если хочешь, если готов — возьму. Бери бумагу — пиши рапорт. Начальнику Управления кадров ГУ ВВС КА... Прошу... — ну и все, что ты просишь, не маленький... Вот так. Все. Иди, лечись. О нашем разговоре — никому. Понятно? Иди-иди... на концерт еще успеешь.

На рапорт наложил свою первую резолюцию: "Ходатайствую о зачислении в ОАЭ. Командир — майор Туровцев". Во, как!

— Следующий! Военврач, где вы?

* * *

В общем, часа за полтора или чуть больше, я сумел переговорить с одиннадцатью летчиками. Молодой врач выходил курить еще два раза. Всего дважды... Один парень мне не понравился — трусоват, у нескольких сроки выздоровления превышали данные мне сроки формирования, кто-то не подошел по другим причинам.

А уж насмотрелся я боевых эпизодов! Особенно мне запомнились два...

Север. Аэродром где-то под Мурманском. "Мой" летчик, чуть покачиваясь под резким, холодным и влажным ветром, стоит в куцей шеренге пилотов. Перед строем командир в кожаном реглане. Он невысок, жесты рукой резкие, рубящие. Речь грамотная, уверенная. Непарламентских выражений, таких модных у некоторых категорий начальства, он избегает.

— ...Я знаю, что эти "Харрикейны" не подарок... Сам на них летаю. Но идет война! Потеряли "Ишаки" — будем летать на этих птеродактилях! Это тоже оружие. Его надо знать, и умело применять, товарищи! Двенадцать пулеметов! Да вы немцев на куски можете резать. Вон, недавно, Коваленко перерубил очередью "Ю-87"! Как пилой отрезал. Что, видели? Вот так-то... Радиостанции есть, опять же... А самолеты, что ж... Скоро будут и наши самолеты! Лучше этого английского барахла! Лучше немецких мессеров, товарищи. Скоро, уже скоро...

Командир внимательно смотрит в глаза стоящих перед ним летчиков.

— Сейчас идем на прикрытие конвоя. Я в ударной группе. Ты, капитан, — прикрываешь... Немцы, конечно, будут пытаться ударить по конвою... Ни одна! Ни одна бомба не должна упасть на корабли! Иначе — грош нам цена как летчикам, как коммунистам и комсомольцам, как бойцам! Тяните мессеров на вираж, связывайте их боем и уводите в сторону. А мы будем резать лаптежников. Стрелять — в упор! Видишь заклепки на немце — стреляй! Назад смотреть так, чтобы видеть костыль своего самолета! Следить за напарником, выручать! Понятно? По машинам!

Это же Борис Сафонов! Знаменитый ас воздушной войны на Севере! Э-э-х, как жалко, что так рано погиб! Такой командир полка, такой ас, такой мужик. Как жалко... Неужели в этом бою? Вроде нет... Рано...

Летчик в кабине. Сиденье пилота расположено непривычно высоко, фонарь — весь в переплете рамок силового набора. Куда ни посмотришь — переплет! Неудобно, обзор неважный. В полете "Харрикейн" плавный, устойчивый, но — какой-то "тормознутый". Точно — птеродактиль!

Впереди виден густо дымящий конвой, маленькими водяными паучками вокруг него бегают сторожевики. А вот и немцы! Показалась группа лаптежников, больше десятка самолетов. Их прикрывают штук восемь "Мессершмиттов". По-моему, это еще "Ме-109Е", "Эмили"... Хорошо, что так. Эти попроще будут. Не так страшно...

Наши выскочили вперед, угрожая мессерам атакой. Вот сошлись, закрутились... В воздухе повис клубок дерущихся истребителей.

Мой летчик — в ударной группе. Сафонов заводит нас в атаку на Ю-87. Стрелять в упор! Хоть и двенадцать пулеметов, да слабоваты они, винтовочного калибра.

Есть! Густой рой трассирующих пуль тянется от "Харрикейна" Сафонова к "лаптю". Тот дрожит, трясется. С него летят какие-то ошметки. Падает... Готов!

В прицеле — "Ю-87". Летчик обеими руками выжимает гашетки пулеметов — эх, как трясет! "Браунинги" стрекочут довольными кузнечиками, сотни пуль бьют по "Юнкерсу". Он начинает дымить и снижаться. Выход вверх и вправо... Разворот за ведущим.

Командир полка бьет еще одного "Юнкерса" и ставит истребитель на крыло, уходя от атаки месса. Его ведомый Петя Семененко длинной очередью отгоняет фашиста... Холодно, а щеки горят как от жары. Нервное напряжение не отпускает. Под крылом — стального цвета море, белые барашки волн, белые "усы" от кораблей и полого стелящиеся дымы из труб... Зенитки пятнают небо черными клубами разрывов.

Радио хрипит: "Собраться... Еще заход!"

Да-а... Не хотел бы я воевать над морем. Страшновато... Особенно, если вспомнить, что в этой водичке человек живет от четырех до двадцати минут максимум. А потом — все... Сердце остановится. Так, наверное, остановилось сердце и у Бориса Сафонова. Он пропал — не вернулся из боя — и все. Никаких следов...

И еще одно "кино"... Парень провел очень удачный бой на "И-16". Мне очень нравился этот истребитель в игре. Он верткий, маневренный, две пушки "ШВАК" и два пулемета дают приличную мощь огня. Но здесь, в "реале", я на нем не летал. Сразу получил "Яка". Вот и посмотрю сейчас...

Лето 42-го. Пара "И-16" барражирует над линией фронта. Жарко, солнце греет кожу шлема. Давит сильный (кабина-то открыта) рев мотора "ишачка". Летчик летит за своим ведущим. Вдруг, он качает крыльями, и уходит влево. Чуть выше в небе уже заметны три точки. Интересно, кто это?

"Рама"! "Фокке-Вульф-189"! Противный самолет — пусть и скорость небольшая, где-то до 340 километров, но — очень маневренный. Сложная цель. И прикрывают его мессера. Пехотинцы ненавидят этот самолет. Он выполняет функции корректировщика артиллерийского огня и наводит бомбардировщики на цель... Как появился в воздухе — жди налета. А уж как радуется пехота, когда ненавистную раму удается сбить! Летчик, сбивший раму, как правило, сразу может рассчитывать на орден... Ведущий принял решение атаковать. "Мой" летчик следует за ним. Сейчас сцепимся...

Мессера нас заметили и нацелились отбить. Делаем восьмерку, проскакиваем на встречных и заходим на раму. Мессера, набрав на пикировании скорость, просвистели далеко вниз и только становятся в разворот.

Интересная форма... "Яйцо" кабины, две балки, идущие от моторов, и два киля, связанные хвостовым оперением. Потому-то и рама. Разведчик делает резкий вираж и валится вниз. Стрелок начинает огрызаться из спаренных пулеметов. Нет, шалишь! От "ишачка" тебе уйти будет трудно!

Ведущий заваливается в невообразимой крутизны вираж, иду за ним. Давит перегрузка. "Рама", поняв, что пахнет жареным, крутится как вошь на гребешке.

Ведущий бьет из пушки и пулеметов. Вижу, как разрывы снарядов пятнают левое крыло и киль "рамы". Немецкий разведчик вздрагивает, за ним тянется дым. На секунду он попадает мне в прицел — огонь! Пушечная очередь снова бьет по левому килю — и, о как! Отбивает киль напрочь! Беспорядочно кувыркаясь, "рама" валится вниз. Удачно — второй очередью "рама" сбита. Пехотинцы, наверное, вопят от восторга! Все же происходит прямо над ними. Покачиваю крыльями, хвастаюсь! Заслужил.

...чуть-чуть памятник себе не заслужил... По фюзеляжу сыпет горох попаданий. "Ишачок" вздрагивает, но рулей слушается. Закладываю резкий вираж, ищу ведущего и мессеров. Вижу зеленую трассу — мой ведущий отгоняет от меня немецкие истребители. Они уходят на солнце с набором высоты и не возвращаются. Им вслед хлопают зенитки. Правильно — тут и сбить могут, а охранять им уже некого... Подходит истребитель ведущего — он вопросительно вздергивает голову, мол, ты как? Успокаивающе машу рукой — "Порядок, пошли домой!" Он грозит мне кулаком — прозевал атаку, но вижу — улыбается... Сзади, на земле, разгорается костер от сбитой "рамы", в воздухе все еще висят два парашюта. Да-а, интересный был бой!