— Ты знаешь, что это за мальчик? — спросил Лек у трактирщика.
— Дык, его усе тута знают, — пожал плечами тот, — Пошти кажен день из дому бегает. Снова Юрген жену с малыми по закоулкам гоняет. Как напьется, зараза такая, вечно бабу свою смертным боем колошматит. Точно када-нибудь забьет.
— Вот как? — прищурился Лек. — А где живет этот самый Юрген?
— Дык, на улице Радат, энто рядом. Третий дом от околотка.
— Благодарю, — кивнул юноша и бросил взгляд на невозмутимо пьющих грог стражников.
— Знаю я эту улочку, светлый лорд, — степенно сказал сержант Мертак.
— Тогда допиваем и пойдем, посмотрим, что там за Юрген завелся. Детей на улицу в такую погоду выбрасывать? Нет, надо выяснить в чем дело.
Стражники молча переглянулись. А парнишка, что надо, хоть и светлый лорд. Толковый. Не погнал на улицу сразу, дал спокойно вино допить, да и согреться. С папашей мальца разобраться хочет. Правильно, такие паскуды понимают только одно — хороший кулак в зубы. Теперь сержант вспомнил плотника Юргена, плохого плотника, между прочим, не совместимо ежедневное поглощение дешевого самогона в неимоверных количествах с ремеслом. Или одно, или другое. Приходилось уже стражникам с ним разбираться, соседи как-то пожаловались на устраиваемые пьяницей дебоши. После их визита горе-плотник, наверное, переключился на собственную семью. Женщину, боящуюся рот открыть, терроризировать всяко проще, чем соседей. Те ведь и сдачи дать могут. Интересно, а что лорд с ним сделает? Горные мастера порой выдавали такое, что хоть стой, хоть падай. Сержант поглядывал на молодого горца с искренним любопытством. Что, паренек, не сталкивался еще с темными сторонами человеческой жизни? Похоже на то. Но с мальцом ловко управляется, ничего не скажешь, очень даже ловко. Наверное, за младшими братьями ходить доводилось, понимает.
Лек покинул притон с немалым облегчением, от вида таких мест он испытывал редкое отвращение. Заснувшего мальчика, укутанного в плащ горца, нес один из стражников. Юноша остался в обычном кожаном костюме с шерстяной поддевкой и ежился от холода. Сержант показывал дорогу. Дождь немного стих, но ветер все так же швырял потоки воды в лицо. Черепичные крыши дребезжали, деревья раскачивались и отчаянно скрипели. Патрулировать в такую ночь — одно мучение. Но что делать? Служба, она хоть в Яриндаре, хоть в Геркатоне служба. В Яриндаре, небось, потруднее будет, особенно в метель с морозом, когда плевок замерзает, до земли не долетев. Вскоре стражники свернули на небольшую улочку, состоявшую из довольно бедных и неухоженных домов. Около третьего дома, выглядящего сущей лачугой, остановились. Стены были ободранными, черепичная крыша наполовину разобрана, из нее обнаженными ребрами торчали стропила. Подойдя ближе, Лек увидел распахнутую настежь дверь, что сразу не понравилось юноше. Войдя, он насторожился. Пахло кровью. Свежей кровью. Горец сделал шаг вперед и обо что-то споткнулся. Это что-то глухо застонало.
— Свет! — скомандовал Лек. — Быстро!
Еще один стражник достал из-под плаща штормовой фонарь, заправленный небольшим шаром закапсулированного света, и шепотом произнес слово активизации. Захламленную прихожую залил белый свет. Давно юноше не доводилось видеть такого беспорядка, по небольшой комнатке, казалось, пробежался обезумевший носорог. Все оказалось разнесено в куски, пол усеивали осколки глиняной посуды, изрубленные кадушки, сломанные полки. Аккуратные когда-то соломенные циновки были залиты какой-то вонючей липкой дрянью и засыпаны крупой. Ближе к двери во внутренние комнаты лежало что-то, похожее на мешок. Только присмотревшись, Лек понял, что перед ним избитая до синевы женщина в луже крови. Пальцы несчастной тихо скребли по полу. Она даже не стонала, наверное, сил не осталось. Юноша в ужасе застыл, ему в голову никогда не приходило, что можно довести человека до столь страшного состояния.
— Какая паскуда... — негромко сказал из-за спины горца сержант. — Да разве ж так можно? С живой-то бабой? Она ж ему двух пацанов родила...
Мертак подошел к женщине поближе и присел рядом, опасаясь прикоснуться к ней. Бедняжка была еще жива, она тоскливо смотрела на застывших стражников и тяжело, с присвистом дышала. Лек ступил на шаг вперед, все еще не веря, что какая-то тварь, именуемая по недоразумению мужчиной, оказалась способна сотворить такое. Да попробовал бы кто-нибудь в его родных горах сделать что-нибудь наподобие этого... На мороз бы голого вышвырнули, а то и в берлогу к разбуженному медведю сбросили. И по заслугам!
— Вызывайте мага-целителя, — мрачно приказал Лек. — И судебного пристава.
— Не-е-е-т... вдруг прохрипела избитая женщина. — Н-н-е-е н-н-а-а-д-д-о-о...
В ее глазах горел откровенный ужас. Юноша ошеломленно замер. Она что, целителей боится?!
— За счет стражи, госпожа, не беспокойтесь, — заверил несчастную сержант, потом повернулся к горцу. — Денег у нее нет, а целители хоть дорого и не берут, но бесплатно тоже не лечат. Для нее два тархема — страшная сумма.
— Единый Создатель...
Мертак криво усмехнулся, достал из кошеля жезл связи и принялся вызывать императорский госпиталь. Ответили не сразу, потом довольно долго, нудно выспрашивали, что именно произошло. Раздраженному промедлением Леку пришлось даже подтвердить вызов, как начальнику патруля. После этого дежурный по госпиталю пререкаться перестал и пошел будить ночного целителя, спорить с горным мастером себе дороже выйдет, огребешь неприятностей по самые уши. Вскоре воздух около входа на мгновение подернулся туманной дымкой, из которой вышел заспанный и очень недовольный маг в зеленом балахоне. Он нес с собой небольшую корзину, из которой торчали довольно неприятные на вид инструменты, напоминавшие почему-то те, что Леку довелось видеть в любимой пыточной мэтра Эстевана. Маг бросил взгляд на женщину и скривился.
— Это какая же паскуда бедняжку так измочалила? — поинтересовался он.
— Муж, похоже, — сержант был откровенно зол, глаза старого служаки метали молнии. Судя по его виду, Юргена не ждало ничего приятного, если попадется в руки Мертаку.
— Ясно, — вздохнул целитель. — Нажрался, небось, до беспамятства. Подвиньтесь, дорхоты безголовые. Кстати, кто платить-то будет? Стража?
— Да.
— Хорошо. Потом в госпиталь долговое обязательство с оказией передайте. Только вот есть ли толк ее лечить? Сегодня вылечу, а завтра муж то же самое сделает.
— Не сделает, — холодно ответил Лек. — Я лично займусь этой сволочью.
— Тогда ладно, — кивнул целитель.
Он подошел к обреченно смотрящей на него женщине и озабоченно покачал головой. После чего резко отряхнул руки и поднял их, речитативом произнеся незнакомое горцу заклинание. Ладони засветились зеленым свечением, между ними проскочило пару коротких разрядов, резко запахло озоном. Маг присел и положил руки на живот избитой, снова что-то шепча. Она хрипло вскрикнула и забилась на полу. Лек не бросился на помощь только потому, что уже видел магические исцеления и знал, что по-другому не бывает. Тело женщины скрылось в переливающемся разными цветами туманном коконе. Некоторое время ничего не происходило, затем резко похолодало. Казалось, все тепло в прихожей потянулось к магу, заставив остальных плотнее закутаться в плащи. Прошло еще несколько минут, и маг откинулся назад, тяжело дыша и тихо ругаясь сквозь зубы.
— Что-нибудь случилось? — встревожился Лек.
— Ничего особенного, — проворчал целитель. — Ей повезло, что вы ее нашли, до утра не дожила бы. Перебитое ребро легкое проткнуло, образовалось сильное внутреннее кровотечение. С трудом справился, еще пара ребер сломанных, и я не смог бы их срастить. А теперь здорова, лет с двадцати так здорова не бывала, даже все старые болячки одновременно на нет сошли. Пришлось ведь применить Цвет Здоровья, так что с вас, господа стражники, не два тархема, а двадцать.
— Двадцать, так двадцать! — отмахнулся сержант. — Человеческая жизнь как-то дороже. Его величество никогда на помощь людям денег не жалел.
— Тогда откланиваюсь, — кивнул маг и скрылся в туманной дымке, прихватив корзинку с хирургическими инструментами.
— Госпожа, — вежливо поклонился Лек, повернувшись к приподнявшей голову женщине. — Мы рады, что смогли помочь вам. Но сообщите, прошу вас, что здесь произошло.
Она ответила не сразу, продолжая ощупывать себя, видимо, никак не могла поверить, что ничего у нее больше не болит. Что полностью здорова. В конце концов женщина с помощью сержанта встала и неловко поклонилась горцу. Бедняжке явно было сильно не по себе от присутствия светлого лорда в ее бедном доме.
— Муж напился... — прошептала она. — Деньги требовал... Все перерыл, последнюю крупу высыпал...
Из глаз женщины крупным горохом посыпались слезы.
— А как отдать-то? Полтархема осталось до конца месяца, пока еще я дошью платье госпоже Мерике... А мальчики кушать кажное утро просють... Юрген усе орал, тряс, потом переколотил посуду, полки разломал. Искал. Не нашел и бить начал... Ногами топтал...
— То есть, семью кормите вы, а он последнее отбирает? — прищурился Лек.
— Да он, паскуда, за три года гроша медного не принес! — в сердцах выкрикнула женщина, забыв, что перед ней аристократ. — Только и знает, что из дому тянуть! Все, что было, пропил! Неделю назад сыночка мово старшого хотел нартагальцам на корабль продать, я не дала...
Она глухо, отчаянно зарыдала.
— Что?! — не выдержал сержант. — Родного сына в рабство?! Ох, и гнида же...
Лек тоже был потрясен до онемения. Такой степени бесчеловечности он себе представить не мог. Своего собственного ребенка продать в Нартагаль? Каждый ведь знает каково там живется рабам. Что ж, услышанное только утвердило его в принятом решении.
— Значит, вы ничего не имеете против, если он из вашей жизни исчезнет? — спросил юноша.
— Да хоть бы он куда хошь сгинул, вошь проклятая... — простонала несчастная женщина, раскачиваясь и тихо плача. — Разве ж энто человек? Токо выпивку ему, больше ничо знать не хотит. Где мне таперича младшенького мово искать? Перепугалося дите, када Юрген мине ногами топтать начал, на улицу убегло...
— Ваш? — выступил вперед молодой стражник, державший спящего ребенка, и снял с его головы плащ.
— Таличек! — вскрикнула женщина, выхватывая из рук парня мальчика, тот недовольно забурчал.
— Не будите, пусть себе спит, — улыбнулся Лек. — Молоком с медом мы его напоили, чтобы не простыл.
— Спаси вас Единый, молодой господин! — пролепетала потрясенная женщина. — Спаси вас Единый...
— А где ваш муж сейчас?
— Где ж ему ищо быть? В спальне. Наизмывался всласть и дрыхнет...
— Приведите, — повернулся горец к сержанту.
— Ща-а-а-с... — злорадно ухмыльнулся тот и скрылся в глубине дома.
Вскоре оттуда раздался вопль, потом хриплый мат, перемежающийся звуками ударов. Еще через некоторое время из дверей показался Мертак, волоча за шкирку небритого субъекта в замызганной рубахе и драных штанах. Тот хлопал глазами и слабо трепыхался, но против дюжего сержанта горе-плотнику было, что воробью против коршуна. Лек с отвращением смотрел на человека, превратившего беззащитную женщину, мать его детей, в окровавленный кусок мяса. Собиравшегося продать родного сына в рабство. И все это ради выпивки? Жалкое зрелище. Нечто опухшее, ни на что не похожее, крохотные глазки неясного цвета с недоумением мигают, руки трясутся. Рубаха залита блевотиной.
— Юрген... Как его фамилия?
— Декван, — ответил кто-то из стражников.
— Благодарю, — кивнул Лек. — Итак, Юрген Декван?
— Дык... — прохрипел тот. — Енто... Так оно, милсэр...
— Светлый лорд! — ткнул пьяницу под ребра большим пальцем сержант.
— Охрхр... — согнулся Юрген. — Ой-йой-йой... Не бейте, светлый лорд! Ой, не бейте!
Плотник рухнул на колени и принялся ползать по полу, хныкая и размазывая сопли по небритой морде. Лек с гадливостью смотрел на это нечто, отдаленно напоминающее человека. Единый Создатель! Да как же можно доводить себя до такого состояния? Но ладно бы себя, так ведь что с семьей творит! Вспомнив синее, распухшее, залитое кровью лицо еще молодой, в общем-то, довольно симпатичной женщины, юноша вздрогнул. А ребенок? Что могло случиться, если бы они не нашли мальчика? Замерз бы к утру.
— Ты действительно хотел продать сына нартагальским купцам? — спросил юноша, решив все-таки проверить слова жены пьяницы.
— А на чо исчо он нужон? — заскулило жалкое подобие человека. — Я иво кормил, поил. Хай таперя возвертает!
— Сколько лет мальчику? — резко повернулся к женщине потрясенный Лек.
— Восемь...
— Значит, восьмилетний ребенок тебе что-то должен?
— А то как же! — гордо заявил Юрген. — Не могет работать, знать продать. Мине выпить надобно!
Лека буквально передернуло от этих слов.
— Что, светлый лорд, не доводилось еще таких видеть? — криво усмехнулся сержант. — Для него все — только мне, а там пускай хоть мир рушится.
— Не доводилось... — пробормотал Лек, его трясло от гнева, зубы скрипели, давно он не испытывал столь испепеляющей ярости. — У нас таких не было. А если и попадались, то их быстро на мороз подыхать выкидывали.
— Нам бы так... — позавидовал Мертак.
— А что, в каменоломнях разве лучше? — иронично приподнял бровь Лек.
— В каменоломнях? — переспросил сержант, расплываясь в довольной улыбке, видимо, не надеялся на подобный исход. — Не-а, самое такой паскуде место будет.
— Судебный пристав здесь?
— Да, — донесся из дверей чей-то голос, и в разгромленной прихожей появился закутанный по уши в теплый, шерстяной плащ невысокий, плотный человек. — Мое имя — Этев Нимод, прибыл по вызову патруля. Вы собираетесь выносить приговор?
— Да, как горный мастер боевого братства империи Элиан я имею на это право.
— Конечно, имеете, светлый лорд! — низко поклонился пристав, затем достал из непромокаемой сумки принадлежности для письма. — Готов фиксировать.
— Очень хорошо, — голос Лека стал ледяным. — Приговариваю Юргена Деквана из Тарсидара за избиение беззащитной женщины к пяти годам каторжных работ в мевидарских каменоломнях. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит! Да-да, сволочь, в тех самых каменоломнях, где добывают черный мрамор. Тебя там быстро отучат от пьяных дебошей.
— Светлый ло-о-о-о-рд... — взвыл сразу протрезвевший плотник, от ужаса испортив воздух. — Пощади-и-и-т-е-е...
— А жену свою с детьми ты пощадил, тварь?! — с ненавистью выплюнул юноша, едва удержавшись, чтобы прямо здесь не смахнуть Юргену голову. — Она тоже просила у тебя пощады! Но ты помнил только, что тебе выпить хочется! Теперь получи по заслугам. Уберите его, завтра же отправьте по порталу в Мевидар.
— Не фиг на него силу портала тратить, светлый лорд, ее не всякий маг восстановит. Через неделю в те края большой бриг пойдет, посидит наш плотник пока в камере. Я его в особую камеру посажу. Там быстро птичкой сделают...
— Наверное, вы правы, — согласился юноша, не понявший причем здесь птичка, но не обративший на это особого внимания. — Меня слишком разозлил этот...
