Зеркала судьбы. Изгнанники.

Мы отвели лошадей на конюшню и отправились в трактир. Я заказала служанке три больших порции рагу.

— И кувшин эля, — добавил Буч. — Вы чего? — рассмеялся он, глядя на наши недовольные лица, — Когда еще доведется поразвлечься? Поручение-то пустяковое!

— Я не пью, — насупился Ал.

Врал, конечно. Помнится, во время учебы пару раз он с Ником наведывался в кабачок и возвращался оттуда изрядно навеселе, за что бывал жестоко наказан Вельшем. Костолом давал тогда парням на тренировке двойную нагрузку, "Чтобы хмель выветрился из дурных голов", — как он выражался. Но я не стала разоблачать Ала. Угодно врать — пусть его, лишь бы результат был правильный.

— Ну, а ты, красотка, выпьешь со мной? — спросил Буч, наливая в глиняную кружку сладко пахнущий грушами напиток.

Я отказалась. Конечно, когда из Ятунхейма выходили голодные твари, я сражалась наравне с мужчинами. Но вот после никогда не принимала участия в пирушках в честь победы. И не потому, что так уж скромна и стыдлива. Просто зачем нарываться на неприятности? Кто-нибудь из захмелевших воинов сразу же попытался бы ухватить меня за волосы и оттащить к себе в шатер. Да и не нравился мне никогда вкус можжевеловой медовухи. А больше у нас в Т'харе ничего не пьют...

— Ладно, мне же больше достанется, — миролюбиво заметил Буч.

— Только платить будешь из своего кармана, — ответила я.

— Ну, ты и жадная, орка! — расхохотался парень. — Ладно, сам заплачу!

Мы с Алом давно уже поужинали и мечтали отправиться на боковую, но Буч все продолжал наливаться элем. Глядя на его раскрасневшуюся рожу, я грустно размышляла: а кто за кем тут присматривает? Ну и работнички у графа! А Атиус еще хвастался, мол, лучших охранников набирают! И что мне теперь делать? Доложить магу о поведении его подчиненного? Не по-товарищески как-то... Те же сомнения читались на лице Ала. Между тем Буч затянул разухабистую песню и заказал еще выпивки. К нашему столу подошел высокий, дорого одетый мужчина и, показывая нераспечатанную колоду карт, вкрадчиво поинтересовался у Ала:

— Господин не желает составить компанию?

— Нет, — отрезал тот.

— Тогда, может быть, вы, леди?.. Понял-понял, простите за беспокойство, — откланялся он, наткнувшись на мой злобный взгляд.

— Что делать будем? — спросила я, кивая на Буча.

— Может, пусть сидит на радость трактирщику? — предложил Ал. — Ведь мы отвечаем не за него, а за бумаги.

По идее, так и получалось. Атиус не давал никаких распоряжений насчет спутников, да и правил я от него не услышала. Но твердо помнила наставления Вельша, из которых следовало, что выполнение задачи — прежде всего. С другой стороны, ситуация складывалась больно уж нелепая. Потерять товарища в бою — это одно, оставить под столом в трактире — совершенно другое. Буч приканчивал уже третий кувшин.

— Отвлеки его, — буркнула я, поднимаясь со скамьи.

Мгновенно сообразив, что от него требуется, Ал спросил у парня:

— А ты знаешь песню про веселую девчонку?

Пока они вдвоем горланили: "Эй, веселая девчонка, выпей с нами, скинь юбчонку..." — или еще что-то вроде этого, я быстро обогнула стол. Примерилась и аккуратно ткнула Буча в шею, надавив нужную точку. Тоже, между прочим, Вельш с Атиусом учили. Воин запнулся на полуслове и уронил голову на стол. Ничего, до утра проспится — потом и не вспомнит, что с ним случилось. Голова только немного поболит. Но она у него так и так болеть будет. Расплатившись со служанкой, мы с двух сторон подхватили незадачливого охранника и препроводили его в комнату.

— Спасибо, — с облегчением выдохнул Ал, — наконец-то посплю...

Я отправилась к себе с тем же намерением. Как же я заблуждалась. Только взялась за ручку двери, мечтая об отдыхе, как...

— Купите кинжал, леди!

Из-под ног вывернулся шустрый парнишка. Помахивая полотняным свертком, пропищал:

— Пятипалый, из каямской стали. Дешево отдам!

Я рассмеялась:

— Ты ври, да не завирайся! Такого не бывает!

— Нет, бывает! — упорствовал мальчишка, — с диким узором! Смотрите сами, леди! — и откинул серую ткань.

Я бросила мимолетный взгляд, уверенная, что незадачливый продавец пытается меня обмануть. За время, проведенное в людских землях, я уже привыкла к тому, что торговля здесь чаще всего ведется нечестно. У этого оборванца просто не могло быть подобного чуда.

Оружие из Каяма я видела всего два раза в жизни. Меч из этой чудесной стали был у Бертарда. Вождь выменял его на семь коней и ни разу не пожалел об этом. Вельш Костолом на занятиях показывал каямскую саблю из своей коллекции и подробно рассказывал о ее происхождении. Секретом ковки этой стали владели только гномы Каяма — маленькой горной страны. Костолом говорил, что они берут сталь двух видов — мягкую и твердую, складывают слоями несколько полос и проковывают. Потом получившуюся полосу сгибают, снова нагревают и проковывают. Так делается много раз. В конце концов, из-под рук оружейников выходят удивительные клинки. Они невероятно прочны и остры. Но не только эти качества привлекают истинных знатоков. Оружие из каямской стали еще и очень красиво. Его ни с чем не спутаешь — серые волны, разбегающиеся по светлому серебристому полю, делают каждый клинок неповторимым. В Каяме умеют ковать так, что эти узоры становятся правильными, складываются в орнамент, буквы или цифры. И все же сердцу воина милее оружие с диким узором — сделанное для боя, а не для украшения...

И вот сейчас в руках мальчишки под тусклым светом маленького фонарика, висящего в коридоре, загадочно поблескивал кинжал из Каяма. Впрочем, его можно было назвать и мечом. Тяжелый, многодольный, с изогнутой гардой и необычным треугольным клинком — очень широким у основания (потому так и называется, что ширина равна пяти пальцам) и резко сужающимся к острию. Такой меч-кинжал очень удобен, его носят у поясницы, располагая горизонтально так, чтобы можно было вытащить левой рукой. Не веря своим глазам, я осторожно прикоснулась к прохладному металлу кончиками пальцев. Пятипалый — оружие редкое. Я знала о нем только по рассказам Вельша. Он говорил, что такие кинжалы распространены лишь в далекой западной стране Селабрии. Чтобы добраться до нее, надо пересечь море, а потом еще долго путешествовать по суше. Между тем, Каям находится в противоположном конце света, на востоке. И там делают совсем другие клинки. Такого просто быть не могло, и тем не менее, пятипалый из каямской стали лежал передо мной, опровергая все мои познания об оружии. И как же он был прекрасен!

— Подержите в руке, леди, — искушал мальчишка, — попробуйте, удобно ли?

Рукоять легла в ладонь так, словно этот кинжал ковался специально для меня. Я вернула его, не сдержав вздоха сожаления.

— Я не могу его купить.

— Почему? — удивился паренек.

— У меня нет денег. А ты лучше заверни его. А то, не дай Тир, отберут еще. Вещь дорогая.

— Не дороже денег, леди! — нахально прищурился мальчишка. — Всего один золотой! Купите, не пожалеете!

— Ступай, — я достала из кармана ключ, сунула в замочную скважину. — Говорю тебе, у меня денег нет.

— Ай, лукавите, леди! — не унимался малолетний торгаш. — Я видел, как вы с хозяином расплачивались. У вас и беленькие имеются, и даже один желтенький!

Как ни замечателен был кинжал, его обладатель начинал меня раздражать.

— Это не мои деньги! — прикрикнула я. — Иди отсюда!

— Я еще завтра вернусь, а вы подумайте! — вместо прощания заявил наглец.

Я наконец-то вошла в комнату и первым делом, сдернув с кровати ситцевое покрывало, набросила его на небольшое зеркало, висящее над комодом. Потом скинула сапоги и рухнула на кровать, намереваясь как следует выспаться. Не тут-то было. Тут же в дверь забарабанили, и женский голос пропел:

— Купите коня, красавица!

— Не нужно, уходите...

Немного поговорив о достоинствах скакуна, женщина удалилась. Я закрыла глаза... стук в дверь...

До середины ночи ко мне в комнату ломились люди. Мне предлагали: купить оружие, заморские ткани, какие-то необыкновенные украшения, скотину, диковинные сладости, узнать свою судьбу, сыграть в кости и карты. Под конец я даже перестала отвечать и наверное сумела бы уснуть, если бы не последний посетитель, который очень настойчиво навязывал свою любовь. Этого я уже не выдержала, распахнула дверь и, обнаружив за ней разодетого, пахнущего пряностями молодого мужчину, аккуратно подняла его за шиворот, пронесла через весь коридор и спустила с лестницы. После этого меня оставили в покое, и я спокойно проспала до утра.

— Это не постоялый двор, а дом терпимости, разрази их Зул! — возмущался Ал, когда утром мы покидали излишне гостеприимное местечко, — Ко мне всю ночь стучались то торговцы, то шлюхи, то игроки!

Я со смехом рассказала о своих приключениях.

— Понятненько... — протянул парень и надолго замолчал.

Не знаю уж, что он понял из моего рассказа. Да мне это и не было интересно. Главное, дурацкий дом с его дурацкими обычаями остался позади.

Буч, хмурый и помятый после вчерашнего, по-прежнему ехал немного впереди и в разговоры с нами не вступал.

К обеду мы прибыли в Хадар — маленький тихий городок, расположенный в чашеобразной долине. Даже я, со своим небольшим опытом жизни среди людей, поняла, что Хадар очень богат и красив. Все дома в нем были сложены из белоснежного камня, а между ними журчали и переливались фонтаны, каждый из которых имел неповторимую форму. Одни взметали струи высоко в небо, другие были украшены удивительными статуями, из третьих доносилась музыка. Имелись даже фонтаны, из которых била вода, окрашенная во все цвета радуги.

— Город ста фонтанов, — нехотя буркнул Буч, — так его и называют. Здесь стоят резиденции арвалийских богачей. А вон и дом графа Чиприано. Тот, с золоченой крышей.

У ворот огромного особняка нас встретил разодетый слуга (я никак не могла привыкнуть к тому, что на одежде мужчин, открывающих двери в богатых домах, висело огромное количество блестящих украшений).

— Пройдите в приемную секретаря, — важно произнес он.

Оставив лошадей на конюшне, мы вошли в дом и попали в большую комнату, где за столом восседал совсем молодой человек в аккуратном сером костюме. Черные волосы юноши были так тщательно прилизаны, что, казалось, прилипли к черепу.

— О, здравствуй, Буч! Ты как обычно?

Важно кивнув, наш спутник опустился на мягкий диван.

— Ну, давай сюда! — нетерпеливо проговорил секретарь.

— У нее, — лениво ответил Буч, указывая на меня.

— Очень хорошо! — неизвестно чему обрадовался юнец.

Он немного помолчал, с интересом рассматривая мое лицо, затем, догадавшись, что я не понимаю, чего от меня ждут, проговорил:

— Письмо для графа Чиприано у вас, леди?

— Да.

— Так давайте, давайте его сюда, милая! Время не ждет!

Это немного удивило меня. Атиус ясно сказал: передать послание графу. О секретаре речи не было.

— У меня распоряжение вручить бумаги графу, — возразила я.

Молодой человек закатил нахальные глазки к потолку, словно призывая богов в свидетели моей тупости, потом чуть ли не по слогам произнес:

— Я — помощник графа, леди. Поэтому вы должны отдать корреспонденцию мне. Понимаете?

— Слушай, помощничек, будь повежливее, — вмешался Ал. — Нам приказано доставить бумаги графу Чиприано. Ему и отдадим. В руки.

Карие, масляно поблескивающие глаза секретаря забегали.

— Граф занят, будет нескоро. Вы можете мне доверять, господа.

— А мы никуда не торопимся! — заявил Ал, вольготно развалившись на диване. — Подождем.

Буч, с любопытством наблюдавший за перепалкой, счел необходимым вмешаться:

— Все в порядке, ребята. Давайте письмо. Я всегда так делаю.

Что-то в его голосе показалось мне подозрительным. Пожив среди людей и немного узнав их обычаи, я уяснила себе, что нельзя безоглядно верить их словам и обещаниям. Да и вчерашнее поведение Буча не располагало к доверию. Я молча сложила руки на груди, показывая, что разговор закончен, и письмо останется на своем месте до прихода хозяина дома.

— Хм... ушлые у тебя ребятишки, — усмехнулся секретарь, — придется делиться, а, дружище?

— Да уж... — неохотно протянул Буч. — Погоди, Микки, мы скоро вернемся, — и, обращаясь к нам добавил: — Выйдем на минуту.

— Слушайте, — сказал он, когда за нами захлопнулась дверь приемной, — заработать хотите?

— Смотря как, — недобро прищурился Ал.

— Отдайте Микки письмо. Он аккуратно вскроет конверт, прочтет бумаги и снова запечатает. Никто ничего не заметит, а вы получите пять золотых.

— Зачем? — продолжал допытываться Ал.

— Откуда я знаю? — досадливо воскликнул Буч. — Видимо, работает на другого торговца. Шпионит, понимаете? Мне-то какая разница? Главное, он хорошо платит и держит язык за зу...

Договорить он не успел. Кулак Ала впечатался в его живот. Воин, по случаю похмелья с утра не надевший кольчугу, перегнулся пополам, хватая ртом воздух. Из всего сказанного я сделала только один вывод: Буч — предатель. Остальное мне было неинтересно. Я заломила ему руки, Ал отобрал меч и дагу, ловко обхлопал одежду и сапоги, вытащил из-за голенища небольшой нож, осмотрел и деловито спросил:

— Что делать будем?

— Отпустите, идиоты! — прокашлял Буч.

— Молчать! — Ал снова ударил парня под дых.

— Что здесь происходит? — раздался сердитый крик.

К нам спешил маленький толстый господин в сером костюме. Он словно шарик катился по длинному коридору, подпрыгивая от нетерпения, и еще издали кричал:

— Кто вы? И что здесь делаете?

— Пикнешь — убью, — предупредила я Буча, на всякий случай еще сильнее заламывая ему руки.

Не знаю уж, как принято у людей, а мы, орки, грязь из племени не выносим. Раз парень работает на графа Стоцци, значит, и разбираться с ним должен только граф. А другим знать, что в его охране завелся предатель, совсем не обязательно. Своего секретаря хозяин пускай сам разоблачает. Если граф Стоцци сочтет нужным — сообщит ему. В мои обязанности это не входит. Поэтому я вежливо поинтересовалась у толстяка:

— Граф Чиприано?

Человек внимательно оглядел нашу живописную группу, и его круглое лицо просветлело:

— Письмо от моего друга Беньямино, надо полагать?

— Да, — ответила я, и снова переспросила: — Вы — граф Чиприано?

— Он это, дура! — с трудом прохрипел Буч.

Я достала из кармана конверт и отдала его толстяку.

— Благодарю, милая леди! — расцвел тот и, больше ничего не спрашивая, прошел в кабинет секретаря.

Вскоре он выкатился обратно, держа в руках аккуратный, мелодично позвякивающий мешочек.

— Вот, возьмите, здесь сто леонов.

Я приняла кошель.

— Сейчас позову дворецкого, он выделит вам комнаты, — сказал граф.

— Да нет уж, благодарим за гостеприимство, мы уезжаем прямо сейчас, — ответил Ал.

— Как вам будет угодно, — потеряв к нам всякий интерес, толстяк удалился.

— Слушайте, вы все не так поняли... — проговорил Буч.

— Еще что-нибудь скажешь — зубы выбью, — ласково ответил Ал.

Дворецкий, все же вызванный хозяином, отвел нас на кухню, где мы взяли еды в дорогу. После, не отдохнув, отправились в обратный путь. Буч, угрюмый и насупленный, ехал рядом, никак не отвечая на угрозы и проклятия, которыми сыпал в его сторону Ал.