Страж морского принца Кн. 1

— Расскажете сами, госпожа Джиад? — весело предложил Ираталь. — Или мне?

— Лучше вы, — учтиво склонила голову Джиад. — Интересно было бы послушать, что знают о моем храме здесь, в глубинах моря.

— Извольте, — согласился Ираталь, которого Джиад, наконец-то, не только разглядела, но и вспомнила, где слышала раньше. Это ведь он увел принца из двора для салту тогда, в первую их встречу. Случайность? Или...

— Далеко отсюда, на побережье южного моря, что мы зовем Водами ста жемчугов, есть человеческий город, называемый Аруба, — неторопливо начал Ираталь в полной тишине. — Побережье — это сплошные бесплодные горы и песок, редко где сама по себе растет зелень. Но Аруба живет и процветает благодаря своим храмам. Там воспитывают детей, которые почему-то остались без родителей и других родственников. Домом и семьей для них становится храм, и говорят, что тамошние боги сами выбирают себе жрецов. В храмах Малкависа из мальчиков и девочек растят не просто воинов, но личных стражей, самых лучших и верных. Когда юному воину исполняется два раза по девять лет, о нем говорят, что он стал серебром. Это значит, что желающий нанять его должен отдать храму вес воина в серебре и еще положить ему достойное жалованье. Когда же воину исполняется трижды по девять лет, он становится золотом.

— И плата — его вес в золоте? — ахнул кто-то, сообразив. — Ничего себе... За что? У людей так мало хороших воинов?

— Много, — скупо усмехнулся Ираталь. — Хотя и среди них по мастерству воины Малкависа — те самые драгоценные камни в обычной гальке. Ведь их плавят и гранят всю жизнь, с рождения. Но есть вещи дороже мастерства. За что вам платят столько, госпожа Джиад? Я-то знаю, но нашим юношам и девушкам стоит это услышать.

— За то, — ровно и ясно сказала Джиад, — что храмы Малкависа стоят в Арубе уже полторы тысячи лет, и за это время ни один воин храма не предал своего нанимателя. Нам платят за то, что мы умираем раньше, чем наша честь.

— Воистину это так, — церемонно сказал Ираталь. — Благодарю вас, госпожа ири-на Аруба.

— А... рукоять? — жалобно поинтересовался кто-то из-за спин после восторженного молчания и жадных взглядов, облизывающих Джиад, замершую на салту, словно стрелу проглотила.

— Ну, это же просто, — усмехнулся Ираталь. — На рукояти отмечают зарубками убитых врагов. И меняют ее, когда места не остается. Кстати, а что вы делаете со старой?

— Приносим в храм, — негромко сказала Джиад, — и посвящаем Малкавису. После смерти я отвечу перед своим повелителем за каждую отнятую жизнь: было ли это в самом деле справедливо и необходимо?

Гомон окружил Джиад, облепил со всех сторон, как облепляет слизистая плотность медузы. Мелькали глаза, улыбки, красивые и не очень лица, драгоценные побрякушки и сложные прически. Джиад вежливо улыбалась в ответ, выслушивала назойливое и робкое восхищение, вопросы, на которые не успевала отвечать, приглашения на праздники и просто в гости...

— Салту! — вскрикнул вдруг кто-то. — Смотрите, салту!

И лишь тогда вязкая хвостатая толпа растеклась от Джиад, у которой мучительно чесалось между лопатками, словно кто-то умелый и спокойный прицелился туда и вот-вот спустит стрелу.

— Салту плывут!

Кари, которому столько народу поблизости явно не нравилось, вздохнул свободнее, а с другой стороны возник Ираталь, тихо проговорив:

— Блестяще, госпожа Джиад. Вы покорили всех. Его величество говорил, что вы мудры не по годам, и это поистине так. Впрочем, чего и ждать от избранницы бога?

— Полагаю, это не столько моя заслуга, — так же тихо ответила Джиад, не позволяя себе соскользнуть в нарастающее раздражение, — сколько ваша. Вы очень умело задаете вопросы, каи-на Ираталь. И еще более умело рассказываете.

— Злитесь? — проницательно спросил Ираталь, глядя не на Джиад, а вдаль и вниз, где среди огромных скал замелькали быстрые длинные тени, сверху выглядящие не длиннее пальца. — Не стоит, право. Мои извинения, если хотите. Я лишь выполнял приказ короля.

— Показать меня с наилучшей стороны? — усмехнулась сведенными губами Джиад.

— И это тоже, — слегка кивнул Ираталь. — Но главное, смотреть и слушать. Я начальник дворцовой охраны, госпожа, и я вам не враг, пока вы ничем не навредили моему королю и его семье. Но узнать, кто мажет грязью имя принца, для меня важнее вашего спокойствия, уж простите.

— Ничего, — буркнула Джиад, успокаиваясь. — Если по службе — это я понимаю. Узнали?

— Нет, — спокойно сказал Ираталь. — Миалара болтает, но она болтает всегда, ничего толком не зная. Смотрите, сейчас пойдет стадо, а следом загонщики.

Джиад пригляделась: с дальнего края котловины, словно капли ртути, катились все новые и новые блестящие серые точки, стремительно вырастая в размерах.

— Стадо, — равнодушно сказал Ираталь. — Дикие салту.

— И их будут ловить? — поразилась Джиад, представив страшную живую мощь, летящую в воде над скалистым дном. — Как это возможно?

— Ловить — потом. Сначала надо рассечь. Направить между самыми высокими скалами, чтобы стадо разделилось на несколько потоков. Потом — снова. И уже в конце загнать в сети. Большое искусство, моя госпожа. И большой риск для загонщиков. Они постоянно между взбешенными дикарями и скалами. Смотрите.

— С ума сойти, — прошептала Джиад, приглядевшись и действительно различив на некоторых салту фигурки иреназе, плотно прилипших к спинам рыбозверей. Около дюжины смельчаков гоняли стадо по котловине над самыми скалами, ловко отсекая то одного, то другого зверя и направляя его к проходам из котловины, где — Джиад догадалась — подстерегала добычу сеть. — Это же... смертельно опасно.

— Мне каждая охота принца новых седых волос стоит, — тускло подтвердил Ираталь. — Но что поделать? Загонщики у нас, как у вас жрецы Малкависа, на вес золота. А принц один из лучших, и все это знают. Негоже королевской крови отсиживаться во дворце, пока другие рискуют жизнью.

— А если королевскую кровь по скале размажут или на части порвут? — поинтересовалась Джиад.

Ираталь молча пожал плечами. Потом обронил тихо:

— Это дело чести. Да и не так уж часто, пару-тройку раз в год. А то и реже. Найти такое стадо — особая милость Моря. Меня сейчас другое пугает. Будто в спину кто-то смотрит...

— Вам тоже?

Ираталь глянул на неё, медленно кивнул и отплыл, легонько похлопывая своего салту лоуром по носу. Джиад не сводила взгляда с мечущихся загонщиков, пытаясь угадать, где Алестар. Вон тот? Или тот? Издалека цвет заплетенных волос не разглядеть, хоть вода и прозрачна, как только может быть прозрачна морская вода.

Один из всадников постоянно оказывался у скал чаще и ближе других, и Джиад нутром почуяла — он. Паршивец рыжий, безумец! Как вообще можно доверять свою жизнь скорости и увертливости зверя? Затаив дыхание, она искала глазами пропавшего куда-то Алестара. Потом прислушалась.

— Ну, язык у неё хорошо подвешен, — разглагольствовал знакомый уже голосок за спиной. — И куда длиннее, чем волосы. Вот интересно, а у людей тоже обрезают волосы рабам и преступникам? Удивляюсь, как наш Алестар на такое польстился. Хотя не очень-то он и польстился, судя по всему. Если браслет не считать, на этой жрице ни единого колечка нет. А когда это Аль жадничал? Да у него наложницы в десять раз наряднее, чем эта... серебряная. Вы Кассию вспомните! Та хоть красавица была! И высокородная, нашего круга!

— Мы-то Кассию помним, а вот тебе стоило бы язык придержать, — сухо сказала другая девушка. — Ты ей подругой уж точно не была.

— Можно подумать, Эрувейн, ты была, — глумливо фыркнула Миалара. — Да ты пока своего кариандца не встретила, на Алестара сама облизывалась — аж хвост дрожал.

'И это высокородная девушка, — устало подумала Джиад, глядя, как загоняют остатки салту, и не собираясь выдавать, что слышит все, что говорится довольно далеко от неё — вдруг что интересное прозвучит. — А ведёт себя — портовая девка, да и только. Любопытно, неужели рыжий и ею не погнушался? Вот была бы достойная парочка...'

— Не твое дело, — с холодной брезгливостью ответила названная Эрувейн, — на кого я облизывалась. Но при Алестаре о Кассии лучше не вякай. Нечего ему душу бередить. А будь у тебя ума хоть вполовину столько, сколько наглости, давно бы поняла, что принцу ты нужна, как...

Договорить она не успела. Миалара взвизгнула, заглушая весь гомон разом:

— Вы зато нужны! Что ты, что этот кусок топляка стриженый! Да ей обручальный браслет идет, как мурене жемчуга!

— Не тебе бы рассуждать про мурену и жемчуга, — сказал вдруг в отчетливой тишине голос, который Джиад никак не думала услышать здесь и так скоро. — Пожалуй, я скорее мурену в постель возьму, чем тебя. Она хоть молчит. Что ж, если тебе так не нравится видеть мою избранную, это легко исправить. Запрещаю тебе показываться нам с ней на глаза. Ты в опале у королевского рода, Миалара каи-на Акаланте!

Стало тихо. Очень тихо. Джиад повернулась, наткнувшись взглядом на бледного от ярости Алестара и недоумевая, что он так разозлился. Сам же считает Джиад хуже салту...

— Алестар, — прошептала тоже белеющая на глазах Миалара, у которой даже кудряшки как-то жалко повисли, — я не хотела... Я прошу прощения...

— Не у того просишь, — звонко и зло сказал Алестар, подплывая к Джиад. — Возможно, когда-нибудь моя избранная тебя и простит. А сейчас покинь нас.

Что-то говорили вокруг, оттесняя рыдающую Миалару, заслоняя её от тяжелого пристального взгляда, которым Алестар проводил дурочку, о чем-то спрашивал Ираталь, а Джиад зябко передергивала плечами, между которых прямо чувствовалось острие стрелы — вот-вот вонзится.

— Ну и зачем? — хмуро спросила она встрепанного, с распустившейся по плечам косой Алестара.

— Только не думай, что ради тебя, — тоже негромко, но надменно фыркнул рыжий. — Ты моя. Тот, кто оскорбляет тебя, оскорбляет этим меня, понятно?

— А-а-а, — усмехнулась Джиад. — Понятно. А то я испугалась, что ты заболел.

* * *

Бросив рассеянные по котловине остатки стада — теперь загонщики и без него справятся — Алестар кинулся наверх, туда, где над обрывом собрался едва ли не весь город. Большая охота — зрелище редкое, даже гонки на Арене бывают куда чаще. Но до города Алестару дела не было, а вот среди молодых каи-на, которым должен представить его избранную Ираталь, хватает и ядовитых тварей, что не упустят случая поточить зубы, и просто дурачья.

И ведь точно! Выплывая из-за скалы, Алестар издалека услышал Миалару и сначала обомлел от её наглости, а потом закипел, как вода возле проснувшегося вулкана. Что она себе позволяет? И почему Ираталь это терпит? Измученный салту от укола лоуром вылетел наверх, едва не врезавшись в чьего-то зверя, и Алестар на одном дыхании выпалил то, что следовало сказать давным-давно. С мстительной радостью увидел ужас на бледной мордочке Ми, обвел взглядом остальных, молча приглашая: кому еще хочется сказать гадость?

Но... никому не хотелось. Остывая и чувствуя себя полным болваном, Алестар слушал громкие разговоры, смех, поздравления с запечатлением и понимал, что ничего такого ужасного здесь без него не произошло. Наоборот! Весь цвет Акаланте в совершенном восторге от двуногой! Ей сыпались похвалы и восторги, её расспрашивали о чем-то, просили пожаловать в гости и удивлялись умению править салту.

И двуногая вела себя не просто достойно — по-королевски! Сдержанно улыбалась, спокойно отвечала на вопросы так, что самый придирчивый и внимательный слушатель не заподозрил бы между ней и Алестаром неладного, и даже на салту держалась не очень уверенно, но правильно. И получалось, что зря он бросал охоту и торопился сюда спасать и помогать: без него замечательно обходились.

— Госпожа избранная, — спросил кто-то из толпящихся вокруг придворных, — не посчитайте меня невежей, прошу, но почему вы не носите драгоценностей? Это какой-то жреческий обет?

— Не совсем, — усмехнулась двуногая, небрежно почесывая нос разомлевшему салту. — Просто не привыкла. В бою ожерелье или серьги опасны: противник может за них дернуть. А вот широкие браслеты и кольца неплохо защищают руки, их я носила. Да и пояс — вещь полезная.

— Только защита? — загомонило сразу двое-трое. — Разве драгоценности не для красоты? А как же вокруг узнают, что вы не простолюдинка, если будете без украшений? Разве это не умалит вашей чести?

— А разве моя честь в сверкающих камешках? — мягко и весело спросила двуногая, будто разговаривала с детьми. — Вот его высочество, разве он не из лучших наездников Акаланте?

— Да, но что с того?

— То, что хоть увешайся он золотом и алмазами, хоть сними их совсем, править салту он этого не станет ни лучше, ни хуже. Да и салту его не станет быстрее, если бляхи на упряжи усеять жемчугом, верно?

— Верно, — растерянно подтвердили из толпы.

— Ну вот, — спокойно закончила двуногая, — если кто-то не умеет себя вести, то драгоценности дела не спасут. Он просто будет невежей в драгоценностях.

— И Миалара тому пример, — заметила Эрувейн, протискиваясь ближе. — Госпожа Джиад, ваше высочество, мои искренние поздравления с началом союза, да будет он счастливым и долгим.

— И тебе тоже, Эруви, — отозвался Алестар, протягивая подруге детства руку и пожимая тонкие пальчики. — Не ожидал, признаюсь. Но желаю счастья от всего сердца.

— Я уже счастлива, Аль, — озорно блеснула глазами Эрувейн, отвечая на пожатие. — Приглашаю на свадьбу тебя и твою избранную.

— Обязательно приплывем, — кивнул Алестар, зная, что этого не будет. Отец уже сказал о своем нежелании, чтобы их слишком часто видели вместе, задаваясь вопросом, почему свадьба принца откладывается. Вот посмотрели, что выбор он сделал достойный, хоть и необычный — и хватит с акалантцев. А тем из придворных, кто захочет во что бы то ни стало и дальше общаться с избранной принца, вежливо объяснят, что госпожа Джиад еще не настолько привыкла к морю и неважно себя чувствует. Вот так вот. А потом приплывет кариандка...

— Добычу подняли!

На обрыв выплыл паренек-посыльный, срывая голос от восторга. Первая охота, наверное?

— Добычу подняли. Ваше высочество!

— Моего не трогать, — поспешно сказал Алестар, отводя протянутый кем-то крюк с длинным жестким канатом. — Он и так умаялся, бедняга, пустым поплывет.

— Это что? — с недоумением спросила двуногая, вертя в руках точно такой же крюк.

Рядом наперебой принялись объяснять и предлагать помощь, что Алестар быстренько прекратил:

— Благодарю, господа, я вполне способен объяснить своей избраннице, куда и как это цеплять.

Забрал у двуногой крюк, пристегнул к нужной пряжке, пояснив устало:

— Добычу надо отвезти в город. Дички в сетях, веревки от сетей протянут к вашим зверям, а они сильные и свежие, быстро отволокут.

— Хитро, — оценила двуногая. — Вот для чего нужны зрители непременно на салту?

— Ага, — ухмыльнулся Алестар. — Кому-то же надо все это добро тащить. Хорошая охота была... А знаешь...

Он наклонился, отцепил крюк от салту двуногой и сунул кому-то из слуг. Оглянулся на Ираталя, махнул рукой, и тот поспешно подплыл.