Пехота Империи

Потом был долгий спуск вниз, по узкому коридору, едва освещенному нашлемными фонарями, обезвреживание ловушек, половина из которых уже стухла за все это время, но с другой половиной было бы туго, если бы не карта, врученная Амадею клириком. Когда они все-таки спустились вниз, и лучи фонарей уперлись в очередную стальную дверь с большими цифрами, на ней. Цифры были нанесены по трафарету, краска местами выцвела и выкрошилась.

— — Шестьсот три. — хмыкнул Амадей, сверившись с картой: — все верно. Эйден!

— Я тут, босс... — из-за спины снова выступил эспер: — нету опасности. Можно вскрывать.

— Понятно. Лоуренс! Тащи сюда свою штуковину... — и здоровяк Лоуренс, кряхтя взвалил на плечо неуклюжий тубус молекулярного резака. Пока очередную дверь вскрывали, Амадей стоял неподалеку, закрывая забрало шлема от летящих искр.

— Как ты думаешь, что там? — снова спецканал. Амадей поморщился. Они с Волаком знали друг друга так давно, что можно и со счета сбиться. Поэтому Волак был одним из тех немногих, кого Амадей считал своими ближними. И поэтому Волак всегда был в курсе дел босса, а босс в свою очередь прислушивался к мнению этого старого гангстера. В отличие от большинства стариков, с годами к Волаку пришло недюжинное чутье на навар и опасность, что делало его незаменимым советником.

— Наверное что-то ценное. Для Ордена. — сказал Амадей. Они вели эту беседу не впервый раз. И они уже сошлись во мнении что 'эта штуковина' должна быть ценным предметом, достаточно ценным, чтобы доверять секреты Ордена посторонним лицам и идти на сговор с контрабандистами. А отсюда было несколько интересных мыслей, но одной из самых важных была мысль, высказанная стариком Волаком на борту 'Зари' еще до отправления за границу — зачем Ордену отправлять сюда нас? Почему Орден не отправит сюда своих фанатиков? Ни в людях, ни в кораблях и тем более в средствах Орден не нуждался. Значит — либо это частная инициатива этого клирика и он не хочет чтобы весь орден об этом знал, либо сама экспедиция настолько опасна, что имеет смысл привлечть контрабандистов, и если они сгинут по дороге — невелика потеря. Отсюда логически следует вывод о том, что они — не единственные контрабандисты в этом секторе, с кем клирик заключил сделку. Может быть. Но важней всего вывод о том, что это одноразовая операция. Клирик и не собирался продолжать открывать им дырку в границе на постоянной основе. Если это частная операция одного из высокопоставленных лиц Ордена, то это означает что ... впрочем тут Амадей уже мог продолжить. Он не был новичком в таких делах и прекрасно представлял себе что может произойти с тем, кто привез ценный груз, про который никто не должен знать. Его можно наградить... но это не гарантирует секретность. Гораздо проще его убрать. А для того, чтобы гарантировать его возвращение — можно обещать золотые горы — ведь вы все равно не собираетесь это исполнять. Поэтому монополия на контрабанду в этом регионе и покровительство со стороны Ордена — увы, лишь приманка. А жаль. Амадей прищурился и перед его мысленным взором поплыли караваны грузовых фрейтеров туда и обратно, защелкали кассовые аппараты и заклацали дверцы сейфов, зелеными индикаторами запрыгали цифры прибылей. Как жаль. Единственная ошибка этого ... клирика заключалась в том, что он обещал слишком много. Слишком много для живого человека и в самый раз для мертвеца. Именно поэтому Амадей взял с собой сорок грузовых фрейтеров — потому что знал что у него всего один раз. Он соберет все что только можно за этот раз, все технологии и все сокровища древних, соберет это и исчезнет. И пускай Орден ищет его и его людей хоть до второй вспышки Красной Чумы. Он распродаст все оптом, все сорок фрейтеров вместе с грузом, а потом исчезнет как личность. У него уже все готово, на Яблоке его ждет команда по смене личности, его личный пластический хирург и конструктор ДНК, уже готовы контейнеры для быстрого восстановления после операции для всей его команды. Даже один-единственный фрейтер с грузом из-за границы Карантина окупал все эти расходы и оставалось еще достаточно средств чтобы безбедно жить остаток дней,а уж сорок... Амадей прищурился. Да. Он уйдет на покой. Будет выращивать устриц. Или что там выращивают пенсионеры? Все было решено. Члены команды пока не знают об этом. Никто не знает — кроме старого Волака. Узнают когда они будут на обратном пути, и желательно — уже ложась в камеры смены ДНК. Тогда — если кто-то будет возмущен или не согласен... что же это их выбор. В любом случае для остального мира и в особенности для Ордена они будут мертвы. Катастрофа на обратном пути, взрыв реактора, клочки по всему пространству от туманности Черского до Веги. Вуаля. Никто их не ищет. Жаль, конечно... но время начинать все с начала.

— Как ты думаешь... что там? — послышался голос Волака в спецканале.

— Что-то очень ценное... для Ордена. — отозвался Амадей, прикрывая забрало шлема от летящих искр.

— Если это ценное для Ордена — не значит что это ценное для нас... — голос Волака в шлемофоне был прерван невнятным ругательством — от двери отвалилась бонепластина и рухнула вних, едва не придавив ноги Лоуренса.

— Да. — Амадей проследил за тем, как пластину оттащили от двери, убедился что никто не пострадал и продолжил: — мы же говорили об этом, помнишь?

— Говорили. — не стал спорить Волак: — да только на корабле. А вот тут, когда мы стоим перед этой дверью...

— Ты просто боишься. — хмыкнул Амадей: — вот и все.

— Я боюсь? — в эфире закрытого спецканала послышалось возмущенное пыхтение, потом Волак затих и признался: — Да. Я боюсь.

— Мы об этого говорили. Никто ничего не занесет на корабль, пока мы не убедимся что это безопасно.

— Это по умолчанию не может быть безопасно. — проворчал Волак: — мы берем на свой корабль какую-то штуковину из-за границы Карантина, которую жутко хочет иметь Орден. При этом Орден не посылает за ней своих людей. Вот мне и кажется что это опасно.

— Мы постоянно возим штуковины из-за границы Карантина, Волак. Мы — контрабандисты, не забыл?

— Да, но ни за одной из них нас не посылали отцы-инквизиторы. — Волак помолчал, потом вздохнул и добавил: — и знаешь, у меня предчувствие... — в этот момент стальная дверь с грохотом рухнула, открывая проход в помещение за ней. Защипел жидкий азот, охлаждая металл и клубы пара на некоторое время заполнили собой коридор, мешая увидеть что именно находится за дверью номер шестьсот три. Когда клубы рассеялись, Амадей шагнул вперед и обвел помещение внутри взглядом.

— Немного большевато для хранения ... что бы это ни было. — сказал Волак, вставший рядом с ним. Помещение выглядело как огромный эллинг, только глубоко под землей. Вдоль стен были размещены какие-то капсулы, больше всего похожие на какие-то гигантские семена, только бело-молочного цвета. Одним концом эти капсулы были прикреплены к стене, напоминая ввернутые в плафон лампочки. Семена-лампочки были вкручены в стену по всей ее поверхности, уходя вверх под потолок, из-за чего стена была похожа на дикообраза, будучи утыканной до самого верха этими странными капсулами, острыми с одного конца.

— Босс. Тут это... вам надо это видеть. — голос Лоуренса, стоящего у двери. Он скинул с плеча свой резак и наклонился над ближайщей капсулой. Амадей подошел к Лоуренсу и взглянул на капсулу. Молочно-белое стекло было разбито и первым делом Амадей увидел пальцы. Белые, хрупкие, словно фарфоровые, ненастоящие пальцы. В голове мелькнула нелепая мысль что в капсуле лежит игрушка, фарфоровая кукла, настолько эти пальцы были не похожи на настоящие. Пальцы были сложены на груди. В капсуле лежала худенькая девушка. Почти девочка. Сколько лет она тут лежит, подумал Амадей, почему нет следов разложения, ну понятно что все бактерии и микробы на планете выжжены нейродекструкторами Ордена, но она же человек, она состоит на восемьдесят процентов из воды, она должна была высохнуть как мумия, превратиться в сухую оболочку. Он машинально бросил взгляд на приборы, атмосферное давление в норме, влажность — в норме, все верно, любая органика должна была высохнуть тут. На поверхности — превратиться в серо-черный пепел, который хрустит под ногами, а тут внизу, под слоем земли — сперва умереть от излучения, а потом — высохнуть.

— Это не человек. — эспер присел над капсулой и надавил пальцем на лицо девушки в капсуле. Голова девушки сместилась под неестественным углом, снежно-белые волосы упали на лицо и открыли разъем за ухом.

— Андроид. — Эйден попытался пожать плечами, но тяжелый скафандр высшей биологической защиты помещал ему и он просто покачал головой, мол не знаю что за ерунда такая, но свое мнение я высказал.

— Вижу. — кивнул Амадей и обвел взглядом зал с капсулами. Теперь он понимал происходящее еще меньше. Им нужна всего одна капсула, по крайней мере клирик так и сказал — возьми и принеси мне всего одну капсулу. Не уточнял что там внутри, правда. И предостерегал от заглядывания внутрь. Ну, понятно, что андроиды древних строят бешеные деньги в силу качества выполнения и долговечности эксплуатации. Но чтобы из-за одного адроида затевать всю эту возню? Нет, значит дело в том, какой это андроид. Особенный. Что в нем особенного?

— Эйден. Проверь все хорошенько. На предмет безопасности при транспортировке. — эспер кивнул и склонился над андроидом.

— Амадей. — щелчок спецканала и голос Волака в шлемофоне: — давай оставим это тут и улетим к чертовой матери отсюда.

— Мы уже об этом говорили, Волак. Эйден сейчас проверит все и если найдет хоть малейший признак опасности — мы уходим. — вид девушки, лежащей в разбитой капсуле подействовал на Амадея, всколыхнув его и без того настороженную нервную систему и он не хотел признаваться самому себе что ему жутковато. Жутковато? Чушь собачья. Он ничего не боялся. Тем более ... этого. Чтобы это ни было.

— Босс. — Эйден выпрямился и бросил на Амадей быстрый взгляд: — все в норме. Обычный андроид. Никаких отклонений.

— Никаких? Может какая нибудь органика? Что-то необычное? — втиснулся в разговор Волак, встав над капсулой.

— Я же говорю что никаких. — в тоне Эйдена проскользнули раздраженные нотки: — если бы там что-то необычное, я бы сказал.

— Может ты все же посмотришь внимательнее, а? Не увидел сразу, со всяким бывает... внимательней посмотри, напряги свои нейроны или что там у тебя работает... — не сдавался Волак.

— Ну... — Эйден оглянулся назад и посмотрел на капсулу с сомнением: — можно конечно еще раз взглянуть, но...

— Хватит тут сопли разводить. Грузим одну капсулу. — перебил эспера Амадей: — Лоуренс, можешь отсоединить эту штуковину от стены?

— Конечно, босс. — здоровяк хмыкнул и поднял было руку почесать затылок, но только ткнул перчаткой в забрало шлема: — шас резак принесу.

— Не надо резак. Он отсоединяется сам. Вот тут... — Эйден щелкнул чем-то в стене и капсула с андроидом плавно выехала вперед.

— По моему это знак. — сказал Волак: — это определенно знак. Давайте...

— Оставим эту штуковину здесь и смоемся. Я уже слышал. Чтобы это ни было, это должно быть очень дорого... нашим нанимателям. И мы не оставим это здесь. — Амадей сделал ударение на 'это'. Конечно, они с Волаком придумали хороший план — они знают что Орден или этот клирик обманывают их. Они устроят взрыв, несчастный случай и все как надо, исчезнут с радаров и пропадут где-нибудь в поясе независимых государств Веги. Но не стоит недооценивать Орден. И потому надо иметь козырь в рукаве — на всякий случай. На случай если их история не сработает. Надо уметь просчитывать вероятности, а не надеятся на один-единственный план.

— Так что — лучше козырь в рукаве, чем без него. — добавил Амадей: — грузите уже эту штуковину.

Когда его фрейтеры покинули атмосферу планеты и набирали скорость, уносясь к границе системы — Амадей почувствовал что может наконец перевести дух и успокоиться. Он настоял на высшем уровне биологической опасности, заставив всех членов экипажа пройти через пять шлюзов и двенадцать процедур очищения, скафандры в которых они ходили по поверхности планеты были обработаны высокотемпературной плазмой прямо на людях, затем — когда скафандры уже были сняты — выброшены наружу. Люди были раздеты догола и обработаны различными дезенфицирующими растворами и вымыты. Потом камера лазерной дезинфекции, когда объекту одевают темные очки — во избежание поражения сетчатки глаза, а затем по всей поверхности кожи наносится лучевой удар — на миллисекунду, достаточную для того, чтобы сжечь верхний слой эпидермиса. И это еще было не все — все члены экипажа были лишены волосяного покрова. Везде. Больше всего ругался Волак, уверяющий что отращивал свою жидкую бородку уже пять лет. Однако Амадей напомнил ему, что борода ему все равно не пригодится — после процедуры смены личности. Взятая же с планеты капсула с драгоценным андроидом была помещена в камеру полной изоляции, открываемую только снаружи, капсулу предварительно обработали нейродеструктором, убив все живое на ней и внутри ее. И даже после этого все члены экипажа все еще были одеты в облегченные скафандры внутренней смены — словно на боевом корабле, а не на грузовом фрейтере. Единственная поблажка — он разрешил находясь в своих каютах не одевать шлемы. Поэтому как только корабли стали удаляться от планеты — Амадей почувствовал себя лучше. Он начал шутить и его улыбка перестала быть похожей на оскал загнанного зверя. Чисто выбритые лысины его людей начали его веселить и даже нытье Волака не могло ничего поделать с его настроением. И его люди тоже немного расслабились, несмотря на всю браваду бывалых контрабандистов, два прыжка в зону Карантина это тебе не в поганичных планетках ковыряться. Это серьезно, и все страшилки о Красной Чуме и Хозяевах, о штамме Рогова и прочей заразе начинали невольно всплывать в голове каждый раз как ты выглядывал в окно и видел стальные шпили мертвых городов, каждый раз как под ногами хрустели сожженые в пепел останки не то растений не то животных, а может быть и людей. Поэтому сейчас, когда от планеты оставалось лишь небольшое пятно в углу экрана — настроение у людей повысилось. Они сделали это. Сорвали куш. Самый масштабный рейд последних пятидесяти лет. Хотя... может быть и самый масштабный рейд за всю историю, ведь если вспомнить знаменитую экспедицию Роджера, то конечно, фрейтеров у него было больше, но ведь и вернулись не все. Не говоря уже о том, что самого Роджера впоследствии выследили таки церковники и сожгли вместе со всем его добром — сперва из нейродеструкторов, а потом — в горниле ближайщей звезды. Так что пока они опережают старину Роджера на голову. Амадей еще раз бросил взгляд на удаляющееся пятно планеты в углу иллюминатора и налил себе немного конъяка из витой бутылки. В конце концов есть свои преимущества в статусе, даже на этом сугубо утилитарном фрейтере у него была своя отдельная каюта с удобствами и небольшим баром.

— — Босс... — дверь каюты открылась и в проеме показалась лысая голова Эйдена: — есть разговор.

— — Выкладывай. — поморщился Амадей. Вот сколько раз говорить чтобы он стучался, проклятый эспер. Никакого понятия о приватности. Конечно, запирать двери на замки во время полета никто не будет, да здесь и нет иных замков, кроме обычных электронных, но должно же быть у людей понятие о частной жизни.