Cо змеем на плече (Янтарь-сердце)

— Вика! Вика! Что с тобой?

Голова кружилась, а все тело наполнила слабость. Правда, не такая мерзкая, как после гриппа или отравления. Уж скорее как после долгого сна.

— Ну и зачем? — послышался низкий голос. Чуть хрипловатый, чуть поскрипывающий, но в то же время достаточно приятный.

— Простите, я не рассчитала, не думала, что... — залепетали в ответ, и я вдруг сообразила, что слышу Кару.

В ее голосе отчетливо звучал страх. Я приоткрыла глаза и замерла. Ничего такого, что напоминало бы коридор-холл, по которому мы шли к царю, не было. Просторное помещение тонуло в полумраке и освещалось свисавшими с потолками друзами желтых кристаллов. Справа стоял широкий стол, уставленный множеством блюд. Учуяв запах мяса и свежей выпечки, сообразила, что совсем не прочь перекусить. И тут же мелькнула мысль, что медленно уподобляюсь Шарику в попытке есть круглосуточно.

Говорившие затихли. Я чуть приподнялась и встретилась взглядом с сидящим у стола мужчиной. Хм, ему явно за сорок, возраст подбирается к пятидесяти. Длинные черные с проседью волосы поддерживались узким металлическим ободком с желтым камнем. Высокий лоб, широкие густые брови, которые, кажется, обычно хмурятся. Нос с горбинкой, красиво очерченные губы... у кого-то я такие уже видела. Твердый мужественный подбородок. Глаза... Захотелось сглотнуть и отвести взгляд, но... не вышло. Два полированных оникса, смотрят не отпускают. И сразу стало как-то тяжело, словно меня заставляли что-то делать против моей воли. Одежда — черная плотная ткань, расшитая золотыми змеями. Глаза змей — рубины и изумруды, в приглушенном свете кристаллов как-то очень уж хищно поблескивающие.

Собеседник Кары положил руку на стол, и я заметила массивный перстень с головой змеи на среднем пальце. Мужчина потарабанил по столу, уголок его губ приподнялся в намеке на улыбку.

— Можешь идти, — неожиданно бросил он. — Когда понадобишься — услышишь зов.

— Да, мой царь, — тихо произнесла Кара и, прошуршав тканью платья, скользнула куда-то за спину мужчины.

Эй, куда? А я? Что это вообще было?

Слабость мгновенно исчезла, я резко вскочила, но мужчина тут же встал. Замерев и глядя на него, как кролик на удава, только шумно выдохнула.

— Не бойся, — произнес он. — Никто не хотел причинить тебе вреда. Кара перестаралась, решив поиграть с тоннелем пространства. Как видишь, доигралась.

Черт, кажется, я влипла. Пусть у меня отберут все мои созидательные способности, если это не Горебор собственной персоной. Ступор проходил, но до сих пор не верилось, что 'прием у царя' оказался тет-а-тет в полутемной комнате.

— Как себя чувствуешь?

К церемониям явно не привык, оно и ясно. Царь.

— Благодарю вас, вроде ничего, — пробормотала я.

Он кивнул, подошел к столу, взял серебряный кубок и вручил мне с кратким указанием:

— Пей, женщина.

Это еще что за грязный шовинизм?

Но взгляд Горебора был непроницаем. Ничего не оставалось, как подхватить кубок и сделать глоток. Опрометчиво. В горле вспыхнул огонь, и я закашлялась.

Рядом послышалось недовольное шипение. В глазах Горебора появилась тень улыбки. Продолжая кашлять, я покосилась в сторону и наткнулась на укоризненный взгляд Шарика. Он преспокойно расположился на полу, на светлом меховом коврике, и, кажется, прекрасно себя чувствовал.

Внутри неожиданно разлилось приятное тепло, в голове прояснилось, а кашель исчез, словно и не было.

— Благодарю вас, — пробормотала я, не зная, куда деть глаза.

Улыбка у царя и впрямь ничего так. Только жаль, что полная превосходства и самоуверенности. Так и хотелось запустить кубком.

— Не за что, — снисходительно обронил он и отобрал кубок.

Я ойкнула. Ну и пальчики, ну и силушка! Такой разок прищелкнет — будешь вся в синяках ходить.

— По правде говоря, — начал Горебор, внимательно глядя на меня, — я должен извиниться за свою подданную. Кара не должна была применять магию переходов.

Угу, извиниться. Только вот вид такой, словно хочешь эту несчастную Кару прикопать прямо на месте. Я выпрямила спину и коснулась ногами пола — мягко, тепло. Тут спокойно даже босиком можно бегать.

Но только попыталась встать, как тяжелая ладонь Горебора легла мне на плечо.

— Посиди, — сказал он нетерпящим возражений тоном. — Не хватало, чтобы дхайя умерла от истощения прямо здесь.

Я возмущенно вскинула голову. Но слова, готовые сорваться с языка, замерли, так и не родившись. Харизма, чтоб ее. А может, просто весь воздух, пропитанный тяжелым сандаловым запахом, заставлял слушаться повелителя и господина.

— Я не собираюсь умирать, — все же пробормотала и похлопала себя по бедру.

Шарик верно расценил жест и тут же устроился возле меня. При этом важно надул щеки и принял угрожающий вид. Я скептически приподняла бровь. Рыцарь на белом коне прямо. Такое сравнение шарканю, безусловно, польстило бы. Только учитывая, что он обычно передвигается, сидя на мне... В общем, не хочу быть конем. Даже белым.

Горебор усмехнулся:

— Ну что ж, кажется, пора начинать.

Я тут насторожилась:

— Начинать что?

Он снова занял свое кресло. Выразительно посмотрел на роскошный стол. Желудок сжался, я тихонько вздохнула. После напитка есть не хотелось, но вид... Такое надо фотографировать и вешать в рамке на стеночку.

— Ужин и близкое знакомство, — обворожительно улыбнулся Горебор.

Улыбка у него — как у младшего братца. И по-хорошему следовало бы, конечно, не так 'знакомиться' с царем Нарви, но... Коль все вкривь и вкось, то стесняться нечего.

— Как скажете, — вежливо ответила я и тут же спросила: — Могу ли я узнать, чем вызвано ваше желание увидеть простую бедную странницу?

— Не хами, — хмыкнул царь.

Черт, похоже, перестаралась. Посмотрела на Горебора — в черных глазах было веселье. Ах, ты ж мерзавец!

— Хочу посмотреть на ту, что принесла бурштын ирийцев туда, откуда они его пытались вывезти всеми силами.

Услышанное привело в ступор. Ирийцы хотели вывезти янтарную сферу? Наверное, у меня что-то со слухом. Видимо, это все отразилось на моем лице, потому что Горебор рассмеялся:

— Не знаешь? Или делаешь вид, что не знаешь?

Смех резко оборвался, взгляд черных глаз заледенил душу.

— Советую говорить правду, дхайя, — почти прошипел царь, и на какую-то долю секунды показалось, что передо мной не мужчина, а страшный зверь, вырвавшийся из подземелья.

Однако я твердо решила не подавать виду. Пусть постращает — дрожать все равно не буду.

— Не собиралась лгать. Ложь — вещица зыбкая, не успеешь поверить в мираж, как он тут же развеется.

Горебор откинулся на спинку кресла. Миг — и снова царь, никаких страшных иллюзий.

— Дело говоришь, Вика, — удовлетворенно кивнул он. — А теперь рассказывай.

Не люблю этих общих формулировок. Шарик засопел и деловито... спрятался за мою спину.

— Что именно?

— Все, — обезоруживающе улыбнулся Горебор. — Кто ты, откуда, каким образом сфера попала к тебе в руки. Желательно не упуская деталей.

'Чтоб ты был здоров', — прищурилась я, в спешке пытаясь сообразить, что ему можно говорить, а о чем лучше смолчать. Как назло, ничего толкового в голову не приходило. Правду? Плохо это или хорошо? Хорошо или плохо? Расскажу, а потом буду бегать по Нарви и кричать: 'Помогите!'

— Я не люблю ждать, — произнес Горебор.

При этом в голосе звучала какая-то странная мягкость. Может, хорошенько налюбовался на мою растерянную физиономию?

Поняв, что все равно не знаю, что делать, я заговорила. Слова лились потоком. Вся эта странная история, произошедшая со мной, складывалась в словесный ручеек и расцветала новыми красками. Горебор слушал молча и не перебивал. Лишь иногда, когда я замолкала, чтобы набрать воздуха в легкие, задумчиво кивал и смотрел куда-то вдаль. В эти моменты казалось, что царь Нарви мне странно знаком. И даже не внешне, а... по духу, что ли.

Пытаясь избавиться от этого странного наваждения, я продолжала рассказывать. Однако едва я дошла до похода в бассейн, как стоявший на столе изогнутый золотой кристалл замерцал.

— Ой, — пискнул Шарик и невежливо ткнул хвостом в сторону кристалла.

Горебор обернулся. Нахмурился и раздраженно повел плечом. Потом встал, приблизился к столу и кристалла коснулся кончиками пальцев.

— Да? — грубо и резко прозвучал его голос.

— Мой господин, — донесся дрожащий тенорок, — вас срочно хочет видеть господин Скорбияр. Говорит, дело государственной важности.

Глава 19. Пророк нарвийский и неожиданный поворот

Горебор явно был недоволен. Но не произнес ни слова. Только нахмурился, бросил на меня какой-то непонятный взгляд, словно Скорбияр сюда шел по моему зову. Вот еще! Моя б воля — сбежала бы от всех сразу в далекую и теперь страшно милую Вересочь. Горебор открыл рот, желая что-то спросить, но его внезапно перебил Шарик, деликатно прокашлявшись.

Царь мигом обратил внимание на него.

— Что? — спросил чуть раздраженно.

— Я, конечно, дико извиняюсь, — церемонно начал Шарик, — но выставленные на столе яства столь дивно благоухают, что мы не в силах позабыть о голоде, который невольно не дает больше ни о чем думать, кроме него.

Я вытаращилась на Шарика. Где это он так научился плести макраме из слов? Пусть криво, но зато как душевно!

Горебор усмехнулся и указал на стол:

— Что ж, коли такой... голод, — при этом он почему-то посмотрел в мою сторону, — то не вижу препятствий.

Решив, что приглашение касается и меня тоже, я невозмутимо поднялась, поборола легкое головокружение и направилась к столу.

Ммм, какое великолепное мясо, замаринованное в меде и горчице! А какая рыба! Мягкая, нежная, с золотистой корочкой! И даже плевать, что сок течет по пальцам. Рядышком стоит миска с водой, так что можно не бояться, что грязными руками, не дай бог, выпачкаю расшитую золотом скатерть. Незнакомые овощи только оттеняли вкус и придавали изюминку. Состав многих блюд я вообще не могла описать — слишком экзотично и незнакомо, но... вкусно.

Скорбияр явился где-то спустя десять минут после того, как мы с Шариком принялись за еду. Горебор величественно разрешил нам ужинать и попросил не смущаться. Что ж, уже хорошо, что у них тут нет никаких этических и религиозных запретов на прием пищи в присутствии монаршей особы.

Скорбияр скользнул по нам взглядом. Кажется, его совершенно не заботило наше пребывание в царских покоях.

Братья переглянулись, повисла абсолютная тишина. Это заставило напрячься, я искоса глянула на обоих мужчин, даже Шарик перестал увлеченно чавкать.

Младший брат улыбнулся мне уголками губ.

— Приятного аппетита. — Он сделал паузу и тут же добавил: — Будущая супруга.

Я закашлялась, Шарик любезно постучал меня по спине хвостом. Пришлось осторожно отодвинуть его, дабы не сделал дыру в платье от усердия.

— Вот как, — задумчиво протянул Горебор. — Кажется, я многое упустил.

— Ну... — Скорбияр склонил голову к плечу. — Да, именно так. Вика сегодня утром приняла мое предложение. Так что скоро у тебя будут племянники.

Шарик шлепнулся со стула. Я же забыла, как надо дышать. От возмущения. Только смотрела на Скорбияра, улыбавшегося так, будто он собирался подарить мне весь мир. Однако интуиция и недовольный взгляд Горебора дали понять, что не надо показывать норов и лучше молча кивнуть.

Выдавив кислую полуулыбочку, я протянула руку и, подхватив Шарика с пола, водрузила на стул рядом. Горебор проследил за моими действиями и покачал головой:

— А ты не слишком-то рада, не так ли?

— Ну почему же? — делано возмутилась я.

Интуиция буквально кричала, что надо вскочить, броситься на шею Скорбияру и изнасиловать прямо на полу. Но учитывая, что девушка я почти приличная и вроде как скромная, ничего подобного не свершилось. Правда, все же аккуратно вымыла руки, поднялась из-за стола и приблизилась к 'жениху'. Шарик тихонько прошуршал за мной. На его морде было написано явное непонимание, однако я отступать не собиралась. Подошла, отряхнула с плеча Скорбияра невидимую соринку, мягко отвела назад густые черные волосы (на ощупь гладкие, шелковые, ммм, так бы и запустила пальцы) и, приподнявшись на носочки, поцеловала в щеку:

— Надеюсь, мы получим благословение владыки Нарви?

Понятия не имею, кто тут и кого благословляет, но главное — наглое и обворожительное лицо.

В темных глазах Скорбияра на миг проскользнуло изумление, однако он тут же обнял меня за талию и прижал к себе.

— Поддерживаю, — произнес он хрипловато.

Э-ге-ге, жеребец, поспокойнее. А то, кажется, сейчас плюнет на венценосного братца, перекинет меня через плечо и потащит в пещеру. Тьфу, в смысле в спальню. Шарик смотрел на Скорбияра крайне неодобрительно, но благоразумно держал свой змеиный язык за зубами.

Горебор неожиданно хмыкнул. Кажется, теперь ситуация его забавляла. Только вот чем именно — не понять. Он повернул голову в сторону, и вновь появилось какое-то странное чувство, что я раньше где-то его видела. Знакомый до одури жест. Но как такое может быть? Царя нарвийцев я видела в первый раз в жизни.

Рука Скорбияра скользнула с моей талии на место, где спина теряет свое благородное название. Не прекращая чарующе улыбаться, я наступила ему на ногу. Он шумно выдохнул от неожиданности. На лице не дрогнул ни один мускул, и рука осталась на месте. Ну ничего, выйдем отсюда — разъясню, что моя задница — суверенная часть тела и чужих прикосновений не терпит. То есть... терпит, но исключительно по велению души и сердца.

— Ты уже водил свою избранницу в храм? — поинтересовался Горебор.

На меня не смотрел, но почему-то казалось, что еще секунда, и царь громогласно расхохочется.

— Пока еще нет, — вежливо ответил Скорбияр. — Но сегодня же исправим эту оплошность. Вика же дхайя, ей нужно подготовиться.

Да уж. За один день-то! Что-то плачет ваша деликатность, господа. Девица только свалилась в ваш мир, а вы ее уже едва не... Впрочем, что именно — додумать не дали.

— Для начала отведи ее к пророку, — с нажимом произнес Горебор.

Скорбияр скривился, прижал меня к себе, словно пророк был страшным чудовищем. Ну или раскрасавцем, которого я в одно мгновение возжелаю.

— Горебор, это излишне, — мрачно произнес он.

Но царь, пропустив мимо ушей возражение брата, перевел взгляд на меня:

— Вика, понимаю, вам не терпится, но это наш закон. Без одобрения пророка браку не бывать.

Скорбияр поморщился, как от зубной боли, я же тихо обрадовалась. Вот она, свобода! Еще не в руках, но ведь слова пророка можно истолковать по-разному, не так ли?

— Хорошо, — со вздохом согласился Скорбияр. — Мы можем идти?

— Куда? — невинно спросил Горебор.

— К пророку, — сквозь стиснутые зубы ответил Скорбияр.

— Брат, любовь затмила твой разум. — Пронзительный взгляд в мою сторону. — Хотя я тебя понимаю. Но все же меня интересует дело, по которому ты пришел.

Скорбияр, кажется, несколько растерялся.

— А еще... — Горебор сделал паузу, — скажи вот что. Брак — это прекрасно, но что ты будешь делать с Радиставом, которому была обещана Вика?