магия искусства, часть 1

Касс пристально посмотрел на профессора, после чего снова вернулся к изучению зала.

— А теперь я попрошу вас на мгновение прислушаться, — громко сказал Аутенц.

На мгновение наступила гробовая тишина, и Онея из всех сил вслушивалась в тишину. И неожиданно тишина превратилась в музыку. Это был грозный оркестр, который был слышен все больше и больше, по мере того, как она в него вслушивалась. По выражению на лицах других студентов она поняла, что они тоже слышали этот боевой клич, который переплетался печальным мотивом, певшем о потере близких и родных. Она не могла это слушать долго. Она встряхнула головой и посмотрела в сторону экскурсовода, ожидая, что он скажет дальше. И тут все увидели, что он стоит бледный, схватившись за руку Дорема, стоявшего рядом. Лицо преподавателя так же было изумленным. Студенты не сразу поняли, что случилось. Лишь проследив за их взглядами они смогли увидеть, что вызвали такую реакцию.

Картины ожили! Картины, которые, по сути, отличались от всех остальных только мастерством исполнения, начали двигаться, словно это было кино. Воины снова пошли друг на друга, схватившись в смертельной схватке, обещавшей только кровопролития.

— Невероятно... — лишь вырвалось у Аутнеца.

Онея тут же попыталась найти Касса, которому это так же наверняка было бы интересно. Она нашла его в стороне, но выражение на его лице ее изумило. Он не был шокирован или удивлен. На его лице красовалась довольная улыбка, а в глазах горело безумие....

Глава тридцатая. Разговор по душам.

Экскурсоводы вывели на улицу все группы, которые успели войти в замок. Те группы, которые сначала должны были осмотреть дворец снаружи, прежде чем войти в замок, так туда и не попали. Онея видела, как из деревни чуть ли не бегом пришел управляющий Тол. По лицу его струился пот, его тощее немощное тело не было предназначено для такого быстрого передвижения. Он весь покрылся потом от быстрой ходьбы и волнения. Ему навстречу из толпы вышел ректор Нернийский.

— Вам уже сообщили, что произошло? — спросил он взволнованно.

— Да, — словно во сне произнес управляющий, — это невероятно! Последние упоминания о том, что картины двигались относились записям, сделанным девятьсот лет назад.

— Я так понимаю, вам и вашим людям нужно время, чтобы исследовать это явление? — спросил ректор.

— Да, боюсь все именно так, и мы не сможем сегодня осуществить задуманную программу. Но могу вас заверить, вы приехали сюда не зря, и, видимо ваши студенты уже увидели самое удивительное, что здесь могло произойти.

— Это уж точно, но мы тут на три дня, и...

— Да, конечно. Дайте нам этот вечер, чтобы сделать все необходимое. Завтра мы продолжим работу, а когда вы уедете, закроемся, чтобы все изучить уже досконально.

— Что ж... — задумчиво произнес Нирнийский, — спасибо и на том. Я все понимаю, у вас сейчас, должно быть, много работы, так что не буду вас более задерживать.

— Спасибо, — и управляющий Тол тут же пошел к экскурсоводам, которые толпились возле входа в замок, в предвкушении от того, что им предстоит снова увидеть.

Ректор же собрал всех преподавателей и отдал им распоряжение отвести всех студентов обратно в деревню. Так и было сделано, при чем очень быстро, чтобы не мешать исследователям работать. Возвращались они уже одной большой толпой. Онея и ее друзья шли в окружении остальных, и вокруг только и доносились разговоры о том, что случилось.

Юнея и Эвила обсуждали шепотом произошедшее, как и Легор, Анреа, Денон и Одеус. Онея время от времени вмешивалась в их беседу, хотя она никак не могла быть серьезной. Легор твердил, что это означает возможное возвращение темных магов, и что замок пытался предупредить мир об этом. Анреа предположил, что их было слишком много в замке и рядом с ним, и картины смогли подпитаться их силой, чтобы снова ожить. Лишь Касс шел в стороне и ничего не говорил. Он был погружен в свои мысли, а Онея почему-то не решалась подойти к нему. Она видела, как он крутился возле одной из картин прямо перед тем, как они все ожили, но не могла допустить в голову странные мысли, которые так и лезли к ней.

— Бу! — неожиданно сзади ее кто-то пощекотал.

Онея слегка вздрогнула и обернулась. Позеди нее с широкой улыбкой стояла Риза, которая очень редко унывала, а теперь и во все у нее было замечательное настроение.

— Вовремя же мы сюда приехали! — сказала она весело.

— В смысле? — сначала не поняла Онея, которая погрузилась в себя, и теперь была жестко возвращена в реальность.

— Картины, нам посчастливилось увидите их такими, какими их видели маги искусств!

— Да, ты права, — улыбнулась Онея.

— Поездка вообще удачно началась с самого начала. Ты не представляешь, как Гедиона хвасталась тем, что она с помощью имени своего отца смогла выбить себе и своим друзьям для проживания самый большой дом. И представляешь, его кто-то занял вместо нее. Прямо из-под носа увели!

— Да, я в курсе, — усмехнулась Онея.

— В курсе? — удивилась Риза.

— Ну да, это Касс постарался.

— Почему я не удивлена это слышать... — Риза сразу стала задумчивой, — а вы случайно не были внутри замка, когда картины ожили?

Онея не стала говорить Ризе, как видела Касса рядом с одной из картин перед тем, как они ожили, но отрицать факта того, что они тогда были внутри, тоже не стала.

— Хм, — Риза явно что-то подозревала, — а ты заметила, что те двое гвардейцев поехали с нами? Их видели, когда все расселялись.

— Ты все еще считаешь, что они следят за Кассом?

— Он точно что-то скрывает, — строго произнесла Риза, — ему слишком многое спускается с рук в институте, он каким-то образом смог изменить бронь номеров и домов. А теперь еще картины ожили, когда он был в замке.

— Я тоже там была, — заметила Онея, — и еще пара сотен наших студентов.

— Да, но ты же знаешь, что Маги искусств оставили этот замок для защиты мира от новых темных магов? А что, если он начал живать для того, чтобы остановить новое поколение зла, когда один из них оказался внутри?

— Так что, по-твоему, Касс теперь темный маг?

— Все возможно, — Риза пожала плечами.

— Да нет, не смеши меня, — отмахнулась Онея, хотя именно эти мысли и пыталась отогнать от себя.

— Все складывается. За счет темной магии он устроил себе шикарную жизнь, но правительство его заметило и начало следить за ним, вот зачем тут эти гвардейцы.

— Думаю, все это объясняется совсем иначе, — покачала головой Онея, — ты посмотри на Касса, ну какой из него темный маг.

Они обе посмотрели на полноватого Касса, который был одет в мятую красную рубашку, местами перепачканную красками, еще более мятые грязные джинсы, на его взлохмаченные длинные волосы и неровно побритую бороду. И в этот момент из Ризы невольно вырвался смех.

— Да, ты права, — согласилась она наконец, — если он действительно темный маг, то отлично маскируется.

Онее удалось переубедить Ризу, но и Ризе удалось тоже самое. Слова подруги разожгли в Онее подозрения, которые и так уже тлели в ее душе.

Когда они вернулись в деревню, все, чего хотела Онея, это лечь и забыться сном, чтобы мысли, которые терзали ее, наконец то покинули ее. Анреа так же был измотан дорогой и походом к замку и обратно. Это было приличное расстояние, а он привык пользоваться общественным транспортом, даже когда нужно было пройти сто метров. Эта была беда всех городских жителей. Всегда проще и быстрее доехать, чем воспользоваться своими ногами.

Однако покой их длился не долго. Через пятнадцать минут после возвращения в дом, к ним вошел Касс. Вид у него был веселый, и он радостно объявил:

— Мы идем в бар!

— Где ты здесь видел бар, это деревня? — усмехнулся в ответ Анреа.

— Мы хотели поужинать в столовой, — добавила Онея.

— Бар в начале деревни, и там уже начал собираться народ. Пойдемте, остальные согласны. Будет весело! И там тоже можно поесть.

Анреа и Онея переглянулись. Им обоим хотелось настоящего отдыха, но Онею все еще терзали сомнения по поводу Касса, и она не могла уже так просто согласиться не его предложение. Он точно скрывал что-то, и Онея не могла общаться с ним как прежде, пока не узнает, что именно.

— Анреа иди, я хочу поговорить с Кассом, — сказала она, — мы вас догоним.

Анреа кивнул и вышел из комнаты, пройдя мимо изумленного Касса. Он со свойственным только ему подозрительным прищуром посмотрел на Онею и спросил:

— Что-то не так?

— Да, — ответила она, немного задумалась, пытаясь сформулировать свой вопрос, и наконец выпалила не самым подходящим образом, — расскажи мне правду.

Касс пристально посмотрел на нее, и его лицо стало серьезным. От прежней беззаботности не осталось и следа.

— Какую правду ты хочешь знать? Я тебя не понимаю, — постарался отвертеться он.

— Не держи меня за дуру, — немного обиженно произнесла Онея, — ты появился неожиданно в самом лучшем институте, ректор общается с тобой как со своим старым другом и покрывает все твои выкрутасы. Одновременно с тобой в институте появляются императорские гвардейцы. Ты практически не посещаешь занятия, а только пьешь, куришь и рисуешь. И картины, картины ожили когда ты оказался рядом с ними.

— На что ты намекаешь? — усмехнулся Касс, все еще надеясь закончить этот разговор.

— Я не знаю, но все это выглядит очень странным. Может другие правы, и во дворец попал новый темный маг.

— Это я то темный маг? — усмехнулся Касс.

— Ты спрашивал про них у экскурсовода. Ты каким-то образом достал нам этот дом. И тебя до сих пор не выкинул из института. Все это ты мог обеспечить себе темной магией.

Онея сама не верила в то, что произнесла все это, но факты были поставлены перед Кассом, и он ничего не отвечал. Было видно, как по его лицу проходит то гнев, то волнение, то страх. Молчание затянулось, и на мгновение Онее показалось, что она попала в точку.

— Ты кое в чем права, — наконец произнес Касс.

Этого Онея и боялась. Она немного подалась назад и спросила:

— Так ты темный маг?

— Нет, — тут же оживился Касс, замахав головой и руками, — что ты, нет, конечно. Ты права в том, что картины ожили из-за меня. Я прикоснулся к одной из них, и они тут же пришли в движение.

— Тогда почему это произошло, если ты не темный маг.

— Потому что я один из новых магов искусства, — ответил Касс, немного помолчав, — именно из-за этого я здесь.

От этих слов Онея опешила. Она многого ожидала, но не такого. И в то же время это объясняло все. И почему он приехал к ним в институт, и почему его не выгоняют, и почему картины ожили. И все же ей с трудом верилось в то, что Касс новый маг искусств. Да, он потрясающе рисовал, но неужели настолько.

Касс увидел ее изумление и смятение, после чего улыбнулся и сказал:

— Да, у меня была такая же реакция, когда мне сказали. Давай я тебе расскажу все с самого начала.

— Это было бы здорово, — ответила Онея, все еще пристально разглядывая своего дядю.

— Что ж, — начал Касс, — я с детства неплохо рисовал, как ты помнишь, поэтому со временем меня отдали в художественную школу, а после я поступил в один институт на факультет живописи. Еще в художественной школе преподаватели отмечали у меня удивительные способности к живописи и рисунку, я уже тогда принимал участие в различных выставках. Все изменилось в институте. Профессор живописи сразу стал присматриваться ко мне. На самом деле последние пять лет преподаватели всех институтов мира высматривают в своих студентах склонности к тем или иным искусствам, в поисках новых магов искусств. Сейчас настает то время, когда мы снова должны появиться, и нас ищут, чтобы помочь стать теми, кем должны стать. И он устроил мне проверку. Никто не знает, кроме художников, но от каждого мага искусств сохранилось по одному шедевру, которые скрыты от всего мира. В случае мага живописи и графики это была картина. Мой преподаватель знал, как она выглядит и что на ней изображено, и он сказал мне нарисовать это, не объясняя зачем. Это было просто очередным заданием. И я нарисовал. Моя картина оказалась точной копией оригинала, хотя я его не видел. Так он и понял, что я именно тот, кто нужен.

После этого моя жизнь изменилась. Мне пришлось отказаться от всего и полностью погрузиться в изучение живописи и графики, заняться самосовершенствованием. Маги искусств, используя три заклинания, могли сконцентрировать свои силы и изобразить все, что угодно.

— Да, я в курсе, и профессор Акривикус хранитель одного из этих заклинаний.

— Именно, заклинание любви. Оно позволяет живописцу сконцентрировать все его самые теплые чувства и излить их на холст. Я прибыл сюда после подготовки, чтобы освоить его.

— И поэтому ректор к тебе так относится, поэтому тебя охраняют гвардейцы и поэтому ожили картины, — осознала, наконец, полностью Онея.

— Ну, не совсем, — замялся Касс, — я не знаю, откуда здесь гвардейцы и что они тут делают. Это не ко мне, поверь.

— Хм... и как твои успехи в освоении заклинания? Ты вроде бы только руками рисуешь...

— Да, тут вышла загвоздка, — мрачно произнес Касс, и тяжело сел на стул, стоявший рядом с ним.

— Что случилось?

— Чтобы воспользоваться этим заклинанием, нужно любить. По-настоящему, полюбить и быть счастливым с кем то, кто тебя любит и кого ты любишь.

— Но ты один, и с Залоей у тебя не сложилось...

— Именно.

— Ну, так найди кого-нибудь.

— Не могу.

— Почему? У нас в институте полно красивых умных девушек, выбирай любую... или тебе не нужна любая? Что случилось?

— Когда мне сказали, что я маг живописи и графики, это изменило мою жизнь. Я должен был посвятить себя искусству целиком и полностью, отказавшись от всех привязанностей. Знаю, звучит глупо, но сложно быть с кем-то, когда ты должен рисовать двадцать три часа в сутки, и один час спать. В тот момент я уже около года жил с одной девушкой. И я любил ее, и она меня, и все было замечательно. Я думал, что мы будем с ней вместе всегда... но этому было не суждено случиться.

— Ты ушел от нее, — догадалась Онея.

— Да, через месяц после того, как началась моя подготовка, я понял, что так не может больше продолжаться. Я не мог ей рассказать, что происходит, и в то же время оставаться рядом тоже было невозможно. Я не появлялся у нас дома сутками, а когда приходил, то у меня не было сил сказать ей и двух слов, и это ее мучило не меньше, чем меня. Начались ссоры, она требовала ответа, что происходит. А правде она вряд ли бы поверила, я сам тогда в это слабо верил. И я ушел... ирония судьбы, без нее теперь я не смогу двигаться дальше, не смогу стать магом искусства, как должен.

— Ну, а как она отреагировала, может, ты еще сможешь все наладить, если расскажешь ей правду?

— Я не знаю, как она отреагировала, — честно признался Касс.

— В смысле? — не поняла Онея, — ты что, ушел не попрощавшись?

— Я написал ее записку, забрал вещи и ушел, пока ее не было дома. А что я мог ей сказать? Извини, мне нужно тебя бросить, хотя я считаю тебя самой потрясающей девушкой на свете, и не могу это объяснить?