Несчастный рейс 1313 - Том первый

— Да иду я, иду!.. — двигаясь за ней неловкими шагами, он настороженно вертел головой, пытаясь хотя бы по звуку сориентироваться в пространстве. — Но кто стрелял, и в кого? Эй, Амико, ты где? Ты цела? Давай тоже сюда! Где этот хрен, тюремщик?

— Я стреляла, — произнесла Акеми, успевшая подняться и сейчас коснувшаяся плеча Засельцева. — Тюремщик мертв.

— ...Пристрелила сукина сына? Да сегодня просто праздник какой-то! — покачал головой Иван, засовывая окровавленный нож за ремень. — Ты что же, пистолет у него выхватила, пока я с муджахедом этим кувыркался? Но как же тот бирманский дебил прошляпил... а-а-а, так это Кейко-тян выскочила из засады и нас спасла!.. — догадался он.

Внезапно остановившись так, что волочившая его за правую руку Кейко пискнула, споткнулась и, чтобы не упасть, качнулась ближе к Ивану. Он подхватил ее за талию правой рукой, одновременным широким взмахом правой руки поймав Амико. Девушки не успели оглянуться, как он выпрямился во весь рост так, что их ноги оторвались от земли. Крепко, так что едва не затрещали ребра, прижав их к себе, Иван с чувством проговорил:

— Девчонки, как же я рад, что вы целы! Сдается мне, что двух других таких отважных ояшек не найти не то что в Японии, но и во всей ЮВА. Ужасно жаль, что мы с вами не встретились обычным, гражданским способом... хотя такого, наверное, и не могло бы приключиться в этой жизни. Ну, хоть один плюс во всей этой дурацкой истории!

Он прижал Амико и Кейко еще сильнее, так, что им волей-неволей пришлось склонить головы, коснувшись щеками его колючего небритого подбородка.

— И вот, непорядок получился — это мне родина велела спасать вас, не щадя живота своего, а вовсе не наоборот. Неловко мне даже. Да и кореша засмеяли бы, дескать: 'Видали героя — ради него девчонки жизнями рискуют'. Поэтому на этом нам придется расстаться. Я не вижу ни черта, бежать не смогу, разве ковылять со скоростью хромого крота. Так что останусь-ка я тут, а вы, храбрые мои, берите руки в ноги, и не оглядывайтесь, пока не добежите до тайской границы.

Не успел Иван договорить, как в лоб ему прилетела плюха, совершенная тонким кулачком Кейко.

— Сказано же, закройте варежку, Банька-сан! — нервно воскликнула японка. — Несете всякий бред!

— Нам придется его вести, он контужен и ничего не видит, — деловым тоном пояснила Амико, не выпуская пистолета. — Ты знаешь, куда?

— Знаю-знаю! — Кейко вывернулась из рук русского и потянула его за запястье. — Быстро!

Впрочем, с тем же успехом она могла бы попытаться стронуть с места центральный столб, поддерживающий крышу тюремной хижины. Иван поставил на землю Амико, и покачал головой:

— Бред, не бред, но дать вам сложить головы из-за меня я решительно не собираюсь. Хоть это иначе как безумием и не назовешь, ты молодец, что вернулась Кейко-тян, без тебя бы и Акеми не спаслась. За одно это так бы тебя и расцеловал, не говоря уж про то, что ты и мне помочь хотела. Но я без глаз уже ни на что не гожусь, разве что внимание отвлечь. Как ты себе представляешь новый Анабазис? Вы под руки меня потащите по горам? А пупок не развяжется?

— Для умелого и сообразительного спецназовца вы порой чрезмерно тупите! — свирепо заявила Маэми. — Я же сказала, нас ждет проводник, тот мальчишка из деревни! Как, по-вашему, я пробралась в этот лагерь тайком?! Если не будете стоять тут и изображать крота, мы вас выведем. И не спорьте со мной! Укушу.

— Мальчишка-проводник? Это хорошо, но там же не спальный вагон стоит... тьфу, ну — синкансен, если по-вашему. Идти же пешком нужно... я все равно буду вас тормозить... ай, блин, ну зачем кусаться-то?! Ладно-ладно, уговорила.

— Нечего со мной спорить! Вы и так уже нас тормозите! Пошли! — и Кейко вновь требовательно потянула Ивана за собой.

— Хорошо, не буду тормозить, — секунду помолчав, кивнул Иван. — В конце концов, каждый сам волен распоряжаться своей жизнью. Если вам охота рисковать из-за меня... то я могу пожалеть лишь об одном — что вас не вижу. Кто-то умный говорил, что человек всего прекраснее в момент наивысшего напряжения духовных и физических сил... а поскольку вы и так красавицы, то я — сто пудов — пропускаю совершенно невероятное зрелище...

— Да что у вас мозги в одну сторону работают?!

Девушка повела спутников к выходу из хижины. Снаружи начинался шум. Выскочивший из лап смерти афганец наверняка доковылял до жилья, поднимая местных бирманцев. Времени оставалось совсем немного.

— А в какую еще сторону они могут работать у настоящего мачо? Не, я клянусь, что дело не только в стальной коробке на полгода, — криво усмехнулся Иван. — Ну, ладно, объясни, как ты спланировала выход из соприкосновения с противником, отрыв и дальнейший отход?

— Не надо говорить умные слова бедной японской школьнице, — Кейко выглянула на улицу. — Мальчик, тот, который был с нами, знает здешние места. Он помог мне найти безопасный подход к краю лагеря, иначе бы я ни за что не дошла сюда, чтоб никто не заметил. Он же может вывести нас в ущелье прочь отсюда, если успеем пойти мимо ямы, где вас пытали, и выйти к краю селения! Но для этого надо успеть скрыться из виду прямо сейчас!

— Отлично, ведите, — кивнул Иван. — По ровной земле я смогу даже бежать, главное, не пытайтесь меня ловить, если споткнусь и запашу носом. А что же до первого вопроса... так, чисто для интереса: если японским школьницам нельзя говорить умных слов, что же с ними делать? Просто и без затей ущипнуть за попу? Общаться-то надо как-то. Не буду же я делать вид, что вы мне неинтересны и безразличны, это вообще невежливо, не куртуазно ни разу.

— Как же вы достали, Банька-сан!.. — сердито пробурчала Кейко.

Раскомандовавшаяся Маэми вывела спутников на крыльцо. Амико вгляделась в окружавшие их халупы. Совсем рядом уже шумели бандиты. Но они свернули к той самой яме с нечистотами, которую девушке хотелось бы видеть меньше всего. Подруга быстро повела спутников дальше, к самой окраине селения. Обе девушки, торопясь, тащили Ивана за руки.

— Это я чисто для снятия стресса, — пояснил Иван, настороженно прислушиваясь.

— Я массаж вам сделаю, только заткнитесь, — прошипела Кейко.

К хижине уже со всех ног неслись встревоженные бирманцы, бряцая оружием. К счастью, пока что беглецы были отгорожены от них стенами хижины. До джунглей оставалось совсем немного, но еще меньше — до того, как их обнаружат.

— Ловлю на слове, не вздумай потом отказываться, — хмыкнул Иван. — Амико, а ты что молчишь? Стесняешься?

— Меня немного трясет, — отозвалась Акеми. — Я не привыкла к смерти до сих пор...

— Ну да. 'Простая штука смерть, а каждому внове', — процитировал кого-то русский, но потом ободряюще сжал ее тонкую руку. — Ничего, прорвемся. Кейко нас выведет, проныра эдакая.

Впереди показался край густых зарослей, начинавшихся плотной стеной сразу за лагерем. Кейко заметила, как из 'зеленки' высунулся черноголовый мальчонка и замахал им руками.

— Уже почти!

Проныра почти успела. Почти. Уже радостно скалился мальчишка, уже в предвкушении спасения громко дышала сама Маэми, когда позади раздался крик на ненавистном местном наречии, и застрочила автоматная очередь.

Стреляли поверх голов, но достаточно низко, чтобы испугаться.

Иван инстинктивно дернулся — его крупное тело напряглось, готовое к прыжку и перекату. Было видно, что ему потребовалось немало усилий, чтобы удержаться. Но, не видя, что происходит вокруг, он, видимо, решил довериться спутницам. В самом деле — вдруг до ближайших кустов всего пара метров, и попытка залечь на открытом месте будет попросту идиотской.

Единственное, что он сделал, это двинул руки вперед так, чтобы девушки оказались впереди него, прикрытые широкой спиной.

Амико оглянулась, когда русский толкнул ее вперед. Оглянулась и увидела преследователей. На окраину поселка они высыпали целой толпой. После предупредительной очереди оружие опустилось. Теперь будут стрелять на поражение — догадалась японка. Лучше убить пленников, чем дать уйти.

В миг, когда застрочила вторая очередь, Амико сделала единственное, что пришло в голову: громко закричала 'Ложись!' и упала, потянув за собой Ивана. Кейко, не мудрствуя лукаво, сделала то же самое. Оставалось лишь надеяться, что русский не сглупит и заляжет вместе с ними.

Всего пару шагов до 'зеленки'. Доползти, хотя бы доползти...

Хотя японская команда и отличалась от привычной, Иван среагировал мгновенно. Плюхнувшись на живот, он без дополнительных советов шустро пополз вперед, причем не на четвереньках, выставив зад, как поступают гражданские, а по-пластунски, ловко отталкиваясь ногами и стелясь над землей. Высокая, почти по пояс, трава, давала призрачный шанс, что преследователи не смогут попасть в беглецов.

Однако те вовсе не собирались стоять на месте. Побежав по относительно ровной и чистой местности, они быстро сократили расстояние и принялись палить по пленникам. Пули вгрызлись в землю возле самой головы Ивана, обдав из фонтана грязи. Рядом закричал кто-то из девушек.

— Амико, стреляй в них! Не вставай, просто в ту сторону, чтоб испугались! — рявкнул Иван. — Тут есть, где спрятаться?! Куда ползти?..

— У меня... плечо! — тяжело выдохнула Акеми, вскрикнувшая секундой ранее. Тут же грохнула пара неуверенных выстрелов. Преследователей это не остановило.

— Попали?!.. Терпи! Где укрытие? — продолжал Иван, лихорадочно вертя головой. — Кейко!.. Далеко еще ползти?!

— Метров десять, — свирепо проговорила Маэми с другой стороны. — Не успеем, вон они!

— Ползем, не останавливаемся! Отдыхать на том свете будем!..

Но они и впрямь не успевали. Самая бойкая из троих, Кейко, уже касалась рукой густой растительности, когда рядом воинственно заорали, кусты срезало новыми выстрелами, и на слепого Ивана навалилась тяжесть бросившегося сверху противника. Прозвучало еще несколько выстрелов — то Амико со стоном расстреливала в упор подбегавших, пока не кончились патроны. Кажется, пару раз она попала, но тут прозвучала очередь, и девушка будто исчезла.

Наконец-то получив в руки противника, на котором можно было сорвать накопившуюся ярость, Иван действовал стремительно и беспощадно. Перехватив руку, которой бирманец пытался сжать его шею, и одновременно поднимаясь на колени, русский дернул противника вперед, так что тот повис на его плече. Потом поймал за волосы на затылке правой рукой, а левой дернул его голову за подбородок влево. Короткий хруст свидетельствовал о переломе шейных позвонков. Шваркнув тело об землю, Иван принялся обшаривать его в поисках оружия.

Но времени не было. В спину тут же ударил носок чьего-то ботинка, прямо в позвоночник, затем кто-то другой ударил по и без того больным ребрам. Бирманцы, подоспевшие первыми, с остервенением шакалов набросились на большого русского. Пользуясь преимуществом стояния на ногах, двое или трое принялись пинать Ивана, пользуясь неспособностью слепого сориентироваться и защититься.

Рядом яростно закричала-зарычала Кейко, которую тоже схватил подоспевший враг. Крик превратился в утробный кашель, когда бирманец ударил девушку в живот прикладом. Амико он по-прежнему не мог услышать.

Размахнувшись как футболист, один из бирманцев заехал Ивану в висок.

Удар достиг цели — голова его мотнулась, и он рухнул, потеряв равновесие.

Любой другой, ослепнув, оставшись совершенно дезориентированным и беспомощным, так и остался бы лежать, скорчившись и лишь бессильно прикрывая голову руками. Но Иван, не обращая внимания на текущую из уха кровь, упрямо уперся руками в землю и снова выпрямил спину.

— Хватит бить калеку, сволочи! — неожиданно взревела Кейко, вырываясь из лап своего пленителя и вцепляясь зубами в его запястье. Бирманец заорал от неожиданности и боли, отшвыривая кусачую школьницу. По руке потекла кровь.

Тем временем Амико, чьи попытки отстреляться закончились вместе с патронами, судорожно хватала ртом воздух после удара по голове. Ее успели схватить и вздергивали вверх, из травы. Пистолет с застывшим в заднем положении затвором все еще был в руке, и девушка, не издавая ни звука, не крича и не плача, взмахнула бесполезным ныне куском металла. С отчетливым 'хрясь' обнажившийся ствол ударил в переносицу ее захватчика, скользнул вправо и впился в глазницу. Бандит свирепо зарычал, дернувшись вместе с пленницей.

Крик Кейко словно подстегнул Ивана. С выражением муки и бессильной ярости на лице он выпрямился, встал на ноги, покачиваясь, словно уже подсеченный лесорубами столетний дуб, и вдруг замер...

Прижав окровавленные ладони к глазницам, он запрокинул лицо к небу, медленно убрал руки, несколько раз моргнул — и вдруг взревел голосом, легко перекрывшим царящий вокруг шум и гам:

— Ай, спасибо, ипучие басурманы!.. Кто ж из вас такой знатный окулист?!..

Его глаза сверкнули острым живым блеском, нежданно-негаданно сменившим неуверенность слепца. Новый жестокий удар по голове необъяснимым образом, точно клин клином, выбил контузию от ударной волны.

Зрение вернулось.

Бирманцы вряд ли поняли, что кричал могучий русский. Целая тройка их, с оружием в руках, уже окружала его. Ближний замахнулся прикладом, заходя сбоку.

— Банзай, вашу ма-а-ать!!! — взревел Иван, поймав и отведя летящий в подбородок (выше мелкому бирманцу было не достать) приклад в сторону правой рукой, встретил набегающего противника коротким ударом левого кулака в грудину. Отчетливо хрустнули ребра, и бирманец, хватая воздух раззявленным ртом, обвис на кулаке, точно сдувшийся воздушный шарик.

Ухватив за грудки, морской пехотинец швырнул обмякшее тело в бирманца, нападающего слева, подбросил в воздух трофейный автомат — это оказался старый китайский АК — и поймал его обеими руками, как полагается. Щелкнул, раскладываясь, неотъемный игольчатый штык, и третий бирманец в ужасе затормозил обеими ногами, увидев кошмарную ухмылку на лице великана.

— Пуля дура, штык — молодец!..

Классический длинный выпад — и посланный длинными руками автомат скользнул вперед. Прямо перед глазами бирманца возникла треугольная стойка мушки. Карикатурно скосив глаза, он проследил граненое острие, воткнувшееся ему под подбородок, рыгнул кровью и повис, как наколотая на булавку бабочка.

— А-а-а-а!!! — в панике завопил укушенный Кейко бирманец, хватаясь за висевший на плече автомат и неловко скользя кровоточащей рукой. Второй выпустил Амико и схватился за лицо. Между пальцами у него потекло красное. Акеми, запыхавшаяся и не понимающая, что случилось, посмотрела на окровавленный ствол пистолета, только что выбивший бандиту глаз.

Сбросив со штыка труп, Иван прыгнул на последнего из троих окруживших его триадовцев. Тот тоже ощетинился откинутым штыком, но вот действовать им явно не умел — русский презрительно-небрежно отбил его клинок в сторону своим, а потом огромный ботинок снес бирманца так, что у небо завертелось у того в глазах, а земля ударила по спине, вышибив дух. Последнее, что он увидел — идущий вниз окровавленный штык, на гранях которого взблеснул яркий солнечный свет.