Хуторянин.Часть 3

"В каждом мире свои игрушки… Но чаще всего в них играют очень похожие разумные. Командир наемников мне нравился все больше и больше—до города день пути, а охрана почти по-взрослому. Уверен, секреты перекрывали все подходы к стоянке, по уму они должны бы видеть друг друга, но… А еще уверяют, что авось это чисто русское…

Судя по тому, что моя, почти безобидная псина распластала четверых, наемники явно из пионеров или пенсионеров—одних еще не научили, другие уже спились. Крутые сентенции типа "бывших вояк не бывает" и "мастерство не пропьешь" чаще всего, увы, проходят по разряду политработников периода предсмертного Брежнева. Вроде и правильно, но почти всегда блевать тянет. Растерять куда как быстрее и проще, чем научить или реабилитировать…

От такой охраны одна головная боль. Как правило, со смертельным исходом."

Спешили медленно. До следующего секрета, огибая по широкой дуге лагерь, пробирались почти полчаса. Уже вышли на позицию для стрельбы, вскинули арбалет и… я зашипел беззвучно опуская оружие. Со стороны лагеря к секрету не особо скрываясь пробирались двое вояк.

Смена?!

Какая может быть смена перед самым рассветом? Это явно последняя пара—еще час и лагерь проснется. Часовые, похоже, удивились не меньше диверсантов-самоучек. О тишине и скрытности наемники благополучно забыли. Глухо позвякивало железо, трещали сучки, а шепот был способен разогнать зверье в округе пары сотен метров. Замерев в положении стрельбы с колена тупо про себя матерился. На такие посиделки я не рассчитывал. На перезарядку арбалетов шло время. Я не обычный пехотинец, но заминки вполне хватит, чтоб неизбежные крики и ругань разбудили лагерь. Рядом застыла Гретта. Ее арбалет уперся передним концом в землю—серьезное боевое оружие для небольшой женщины явно тяжеловато, но навскидку она стреляла едва ли не лучше меня.

Ночной брифинг завершился неожиданно и как-то неординарно. Вновь прибывшие совершенно синхронно вогнали ножи в своих товарищей. Полупьяный треп оборвался и с изрядно вытоптанной проплешины донесся хрип переходящий в глухое бульканье. Тяжелый арбалет мгновенно нашел цель, палец вдавил спусковую скобу… Рядом взметнулось оружие напарницы…

Внутренние караванные заморочки не взволновали… Взревновали ли вояки особо сладкую бабу или спонтанно начался передел добычи… Какая, к Богине в задницу, разница! Еще двумя уродами меньше… Особо не сторожась—вояки уже нашумели по полной—я подскочил к месту разборки и быстро махнул несколько раз боевым ножом. Гретте достался только самый последний, он все еще хрипел с ножом в печени и даже успел широко раскрыть от удивления переполненные болью глаза, когда острый кончик стилета перечеркнул его горло.

На стоянку каравана выбирались быстро, но осторожно. Перед выходом на освещенное костром место попридержав напарницу замер напряженно вслушиваясь в сонную тишину. Неестественное оцепенение разорвал недовольный хрип мужского голоса:

—Долго возитесь, росомье дерьмо… Еще купчика с пристяжными резать, а вы с тупой пьянью полночи возитесь.

Пришлось распластаться на земле. Смотреть на костер я избегал. После темноты ночи пламя слепило наглухо. Нюх вблизи стольких вонючек столь же бесполезен, чуткий слух оборотня не подвёл. Невозможно передвигаться в кольчуге совершенно бесшумно, даже хорошо выделанная кожа доспеха неотвратимо выдаст едва слышным скрипом. Для Зверя вполне достаточно…

…Джиль оттягивал до последнего. Устранить разленившихся наемников он мог на любой из стоянок, а торгаши и вовсе не противники. Только в глупых рыцарских романах коварный наемник замыслив подлое и ужасное зло, долго разыскивает жутко мерзкую ведьму-знахарку и под покровом ночного ливня приобретает у нее яд или, на худой случай, сонное снадобье. Судьба реального наемника незамысловата, но иной раз совершенно непредсказуема, поэтому любой, кто разменял второй десяток такой жизни, имеет в укромном отделении седельной сумки множество интересных эликсиров и травяных сборов. Задерживало лишь то, что некие неизвестные разбойники должны были напасть на маленький караван высокопочтенного Зиггера как можно ближе к городу по весьма практичным соображениям.

Дознаватели мэра не шибко любят долго разыскивать жертвы вероломного нападения. На поимку обнаглевших лесных татей отправится уйма народу поскольку столь опасная банда вблизи города это серьезно. Даже если глава гильдии и не поверит своему десятнику, отряды все равно пошлет. Так положено и ничего нового он придумывать не станет. Служба порядку требует. А вдруг! Вот и будут все любопытные заняты здесь, дав ему время и возможность аккуратно и надёжно обрубить и спрятать концы там. Последним, пусть и не самым важным, но весьма существенным было нежелание тащить с собой труп Зиггера дольше одного дня. Лето знаете ли…

Тупых земляных червей наемник не боялся. Ну, а Чужак… У страха глаза велики. Действительно опасный боец, которому в Хуторском краю делать совершенно нечего, нагнал бы караван давным давно. Но городские ворота уже в шести часах неспешного лошадиного аллюра, а значит Дедал просто наделал в штаны от страха. Ничего, после Речного хутора он навестит и Овечий.

Ближний к городу секрет Джиль вырезал быстро и без проблем. Крестообразный двойной удар одновременно двумя ножами сплошное позерство и в реальном бою применивший его придурок сдохнет быстро и незамысловато, но два старый идиота давно забыли, что находясь в карауле не стоит доверять даже родной мамочке. Остро заточенное железо мгновенно перекрестило шеи горе-вояк, наемник даже успел подхватить обмякшие тела—шуметь еще не время.

В дальнем секрете сидели его помощники, они и вырежут оставшиеся два. А он проконтролирует. Всех шестерых. Очень хорошо, что среди доверчивых идиотов всегда есть парочка тех, что слегка поумней, а главное, что они столь же наивны и доверчивы. Не понимают, что в таких делах не место свидетелям. Никогда.

На случай непредвиденного излишка ума у уже лишней парочки, Джиль негромко ругался изображая заботливого отца-командира. Шагнув в освещенное пространство, он мимолетно пожалел, что напяленная маска не позволяет обойти костер по темноте. Пришлось закрыть глаза и миновать яркий огонь практически на ощупь. Как только опущенные веки перестали ощущать тепло костра, наемник открыл глаза и всмотрелся в темноту. Что-то мелькнуло на грани чувствительности и он ускорил шаг.

Алекс быстро махнул перед носом напарницы кулаком и медленно двинулся вдоль границы темноты и света. Вояка продолжал оценивать качество подчиненных в сочных и колоритных выражениях. Судя по его безмятежности, сон пока еще живых караванщиков был весьма далек от естественного. Алекс, наконец-то, сместился за спину наемника. Ничего особого оборотень изобретать не стал: три быстрых шага, короткий замах…

Джиль, несмотря на возраст и спокойную ленивую службу, навыков не растерял. Услышав шум за спиной, он резко, словно застигнутая врасплох кошка, обернулся, одновременно выхватывая левой рукой тяжелый кинжал и… рухнул на землю сломанной куклой получив на встречном движении сильнейший удар в лоб.

Глава 5

Утро добрым не бывает.

Шли на дело—бахвалились,

Посчитали—прослезились.

12/05/3003 года от Явления Богини.Заброшенная Коронная дорога

Зиггер неуклюже заворочался попытаясь встать. Полноватый, уже не молодой, но весьма крепкий мужчина, сейчас выглядел жалко и совсем непрезентабельно. Его неяркая, но добротная одежда смотрелась обносками с чужого плеча. Купец сдулся. Во всех возможных смыслах. У него раскалывалась голова словно от жесточайшего похмелья, память путалась, руки—ноги весили словно большие мешки с зерном. Купец задергался, но ноги расползались отказываясь держать непослушное тело. Хотелось безжалостно и основательно встряхнуть содержимое черепушки, прогнать боль и заставить мозги работать. Несмотря на тщетность усилий, мужик не сдавался. Неловко дергая конечностями он ухитрился подползти к огромному колесу фургона и сейчас лежа на животе отдыхал тяжело дыша и жадно хватая воздух широко раззявленным перекошенным ртом. Столь важное и весьма нелегкое занятие захватило купца настолько, что грубый рывок едва не оторвавший ворот куртки заставил зашипеть не только от боли но и от неожиданности. Алекс без видимых усилий вздернув тяжелого пленника, небрежно прислонил того к тележному колесу и презрительно прокомментировал:

—Ну коль ругается, жить будет, отрыжка Богини. Торгаши, они твари живучие, клопов и то проще извести.

Злость почти заставила Зиггера забыть о терзавшей избитое тело боли, но голову сдавил невидимый обруч и вместо грязной площадной брани, что он попытался обрушить на мучителя, из разбитых губ вырвалась маловразумительная и едва слышная тарабарщина.

На глаза купца упала тень, заслонившая яркое утреннее солнце и прямо над собой, на расстоянии локтя, он увидел совершенно незнакомое тяжелое лицо своего мучителя:

—Ну здравствуй, гость незваный. Что же ты дом хозяйский стороной обходишь да еще бегаешь от нас словно кролик от дворняги?

Зиггер молчал. Превозмогая застилающую глаза муть, он вперился белыми от бешенства глазами в наглого смерда. Покрытую слоем грязи наглую рожу так и не вспомнил, но уверился, что не Григ. Вечно полупьяного громилу-ополченца купец знал как облупленного и его пропитой голос узнал бы сразу. Ненависть мутной волной поднималась откуда-то снизу, с самой глубины души, смывая пелену страха. Онемение начало проходить, руки и ноги рвала и крутила судорога, но вместе с болью к ним постепенно возвращалась чувствительность. Зиггера затрясло от дикого желания вцепиться в горло наглого земляного червя посмевшего раскрыть пасть на всесильного купца.

На первого купца Приграничья. Кровь бросилась в голову, от боли и злости мозги переклинило и Зиггер едва разборчиво зашипел:

—Лихое творишь, смерд… Я купец второго круга Гиль…

Алекс коротко, и резко шлепнул пленника ладонью по челюсти снизу, Зиггер беспомощно клацнул зубами и подавился концом фразы прикусив язык.

—Гретта, присмотри за купчиком. Уж больно говорлив, да непонятлив.

Справа послышались шаги и перед онемевшим на время пленником появился ещё один разбойник. Несмотря, на бившее в глаза светило и мужской костюм, его Зиггер узнал. Сестра Грига. Прелести этой шлюхи он изучил вдоль и поперек. Уверенность Зеггера в благополучном исходе возросла настолько, даже боль попритихла. Он не сомневался, что обуздает старого пьянчугу и загонит его в стойло. Нужно лишь объяснить жадному тупому жлобу на чей обоз он раскрыл пасть. А потому побольше презрения, чтоб сразу же обломать и сбить кураж:

—Позови брата, шлю…

Остальное купец проглотил чуть не подавившись собственной требухой. Гретта не забыла слишком близкого знакомства с собутыльниками брата и сейчас была весьма далека от идеи всепрощения. Окованный железом носок ее короткого щегольского сапожка странной формы жестко врезался в объёмистый живот вминая его чуть не до хребта. Следующий удар перебил бы бедолаге позвоночник, но у Чужака на торгоша были свои планы. По-хозяйски привычно прихватив едва отросшие волосы, он оттащил взбешенную бабу от буквально размазанного по земле тела…

—Тише, малыш, тише… Брось каку… Ну его,—грубо притянув привычно посунувшую Гретту Чужак заставил ее повернуться и крепко прижал к груди не давая опуститься на колени. Диссонируя с грубыми уверенными движениями, его слова прозвучали неестественно ласково и женщина разом обмякла, словно распался невидимый стержень. Нервное исступление отпустило. Женщина словно отгородилась от своей и чужой крови пролитой за страшное утро, от страха и ужаса нескончаемой погони. Даже мерзкий человечишка ворочающийся под ногами стал безразличен. Даже к всё ещё сидящей в фургоне на цепи дочери она больше не рвалась. Реальной опасности больше не было, а что на цепи… пусть посидит сейчас-то… глядишь и на пользу пойдёт.

Гретта закрыла глаза, но стоило ей коснуться спиной хозяйской куртки, как дурея от собственной наглости она, не обращая на боль в волосах, вывернулась и быстро просунув руки под мягкую хорошо выделанную кожу, охватила ими мужчину и изо всех сил прижалась к широкой груди, хищно втягивая терпкую будоражащую кровь смесь запахов терпкого мужского пота, горьковатой травы, древесной смолы, свежей человеческой крови и чего-то еще… Нетерпеливо дернула головой едва не лишившись изрядного клока волос. И тут же забыв об этом, словно огромная одуревшая кошка закопалась в хозяйскую одежду, втираясь и чуть ли не разрывая мягкую ткань пока не ощутила лицом живую, теплую, упругую мужскую кожу. В низу живота знакомо потянуло сладкой болью желания и женщина зарычала теряя остатки самообладания… Мир мог валить к Богине в задницу прихватив заодно и саму Богиню…

Жесткая ладонь легла на затылок, но Гретта тут же извернулась подставляя под хозяйские пальцы пылающее лицо. Потерлась о них, жадно и бесстыдно напрашиваясь на ласку. Ладонь сместилась ниже, прихватив жёсткими пальцами подбородок и женщина подчеркнуто покорно задрала лицо, несмело и осторожно прикусывая зубами шершавые солоноватые пальцы, лаская их языком. На мгновение споткнулась об удивленно-насмешливый взгляд, но кровь уже билась в голове смывая остатки выдержки и Гретта закрыв глаза принялась медленно сжимать челюсти пока не почувствовала во рту знакомый тяжелый железистый вкус…

—Знакомца встретила?—хозяйский голос прозвучал отрезвляюще серьезно,—хорошая память о-о-очень способствует выживанию.

Алекс запнулся что-то прикидывая, но Гретта уже справилась с животным возбуждением. Не обращая внимания на боль, скорее получая удовольствие от привычных, правильных ощущений, перехватив мужские руки своими, отвела их и потянулась к склонившемуся над ней лицу. Легонько прикусила-поцеловала желанные губы… Потом вывернулась из объятий, выпрямилась и не спеша, очень старательно протерла подошвы сапог о красную окровавленную морду купца второй гильдии высокопочтенного Зиггера.

Едва продышавшийся кусок мяса отчаянно заверещал, но Гретта уже сноровисто перевернула его на живот и уперев колено в мясистую шею умело связывала конечности ценного хозяйского имущества. Напоследок стянула их в единый узел и закрепила к тележному колесу. Чужак только мотнул головой и одобрительно хмыкнув отправился за очухавшимся Джилем.

Четверка неестественно бледных приказчиков расползлась по земле вокруг предпоследней телеги и уже едва дышала. В отличие от адептов хорошо подвешенного языка и любителей почистить содержимое чужих кошельков, десятник чувствовал себя почти нормально. Легкая тошнота и головокружение мелочь, как и почти косметические последствия от удара Зверя в виде широких черных "очков" вокруг оплывших глаз. Джиль упорно елозил руками пытаясь освободиться от веревок, но дедовский опыт не подвел. Вырубив вояку, Алекс не поленился подтянуть его неподъемную тушу к задним колесам длинного фургона с "женским мясом" и просунув руки десятника между спицами огромного колеса стянул запястья с другой стороны. Движимый трудовым энтузиазмом он даже не поленился еще одной веревкой оттянуть левую ногу пленника к переднему колесу.