— А может, этот тип живёт в окрестностях? — предположила колдунья после недолгого молчания, кинув очередной камешек. — Вы же слышали, что рассказывали алхимики. Лес, где нашли убитых, как раз напротив. За ним деревни. У него есть лодка. Иногда он орудует там, а иногда наведывается сюда, чтобы его не разоблачили.
Но Касавир покачал головой, откладывая молот.
— В самой пещере нет следов его присутствия. Рассказ Мела, скорее, подтверждает, что он оказался здесь случайно, преследуя свои жертвы, а потом воспользовался чужой лодкой. И, — почесав бровь, он взглянул исподлобья на Эйлин, — если он появлялся на острове регулярно, хранитель лабиринтов не мог не знать об этом. Очевидно, что бард, а может, и алхимик, не раз бывали в доме до той ночи. В Уотердипе и окрестностях масса более безопасных мест, где никто не помешает двоим поговорить с глазу на глаз. Но здесь они чувствовали себя, как дома...
— Я знаю, я так же, как и ты, видела следы зверя в домике, и сама обо всём этом думала, — перебила его Эйлин и процедила: — И после встречи с оборотнем бард остался жив. Значит, либо ему повезло, либо он знал и не боялся его, либо был им сам.
— А я что говорю! — вставила Кара.
— Я бы не был так категоричен, — мягко возразил Касавир, качнув головой. Помолчав секунду, он уверенно сказал: — На настоящий момент я знаю о звере две вещи, которые противоречат друг другу, но, мне кажется, у меня есть логичное объяснение. Оно основывается на предположении, что хороший бард и очарователь способен при определённых условиях сдерживать или даже держать под контролем зверя с человеческой силой воли и сопротивляемостью.
Сдерживать... под контролем... смысл, стоящий за этими словами показался Эйлин отголоском её собственных мучительных догадок. Но если с её стороны были лишь догадки и эмоции, то Касавир, видно, всё хорошо продумал и сделал выводы из всего, что они увидели и узнали. Это не слишком огорчило её. В каком-то смысле, даже успокоило. Всегда лучше идти по зыбкой дороге с открытыми глазами и смотреть в лицо доказанным фактам, каким бы неприятными они ни были, а не слабо обоснованным домыслам. Она поместила начищенный и смазанный меч в перевязь и, отложив его, легла на спину, подперев голову руками. И спокойно сказала, бесцельно пробегая напряжённым взглядом мелкие зелёно-фиолетовые листья прибрежного плюща, сплошным ковром покрывающего козырёк над пещерой:
— Конечно, медведь — не крыса и не барсук. Можно ненадолго удержать разъярённого интеллектуального зверя. Но контролировать... сколько, час, два? Всю ночь, всё время до захода луны? Я бы этого не смогла, разве только имела бы к нему особый подход. Я не знаю, что их связывало, какие были ещё инструменты воздействия. Я не эксперт в этом деле, но не отвергаю такую возможность.
Вздохнув, она повернула голову и кинула вопросительный взгляд на Касавира:
— Так что с этим оборотнем?
Эйлин не смотрела на лицо мужа, в этом не было необходимости. Она легко могла представить его выражение, скупую мимику — как двигаются губы на его бесстрастном, словно высеченном из камня лице, как он изредка хмурит брови, прикрывает глаза во время пауз. Она просто слушала его глубокий голос, и он успокаивал, речь текла неспешно, ровно, ненавязчиво охлаждая её эмоции, внося порядок в хаос тревожных мыслей на особом внутреннем уровне общения, характерном для близких людей, проведших много времени в разговорах и ещё больше — в особом молчании.
— Первое, что я могу сказать о нём — это прОклятый оборотень. Косвенно на это указывают количество и посмертная судьба его жертв, а прямо — то, что он излечился от ран при переходе в гуманоидную форму. При инфицировании через укус или наследственной териантропии такое невозможно.
— И что нам это дает? — поинтересовалась Кара.
— Во-первых, пищу для размышлений. Проклятье не зверь, который бегает по лесам и кусает случайных путников. Его источник — маг, совершивший ритуал. Забавы ради такое не делается. Во-вторых, такого оборотня труднее уничтожить во всех формах, поскольку с проклятьем он получает повышение некоторых жизненно важных характеристик. И его тело требует особого ритуала погребения. Но тут есть одно но. При обращении в зверя оборотень ощущает голод, и он становится с каждым разом сильнее. Это заложено в проклятье, как гарантия того, что звериная природа быстро возьмёт верх и, стоит один раз поддаться ей, дороги назад не будет. Более того, проклятье начинает влиять и на его человеческий образ жизни, черты характера. Тела, найденные в лесу, были почти полностью съедены. Но те, что мы видели здесь, только покалечены. Я никак не мог этого понять.
— К какому выводу ты пришёл? — коротко спросила Эйлин, не поворачивая головы, чувствуя, что сейчас нащупает твёрдую почву или окончательно увязнет в своих худших предположениях.
Паладин пригладил волосы и задумчиво произнёс:
— Это не могло быть первым обращением. Зверь бывал в доме неоднократно.
— Угу, — Мел кивком подтвердил его слова, не отрываясь от рисования.
— Значит, раньше он не проявлял агрессии, его звериная сущность вообще не давала о себе знать. Мы не нашли в доме и вокруг него никаких животных останков, которые обычно можно найти в логове оборотня.
Эльф снова молча кивнул, а Касавир продолжал:
— Вспомни, как располагаются следы крови в доме. В большой комнате, немного у окна, особенно много у входа. Всё, как описывал аасимар. Но в закутке, принадлежавшем зверю — ничего, кроме его собственных следов и запахов. Но ведь оборотень практически всегда перенимает привычки зверя, чья форма ему навязана.
Мелрой поднял голову:
— Черный медведь никогда не бывает вегетарианцем и это очень неопрятный зверь. Его берлогу ни с какой другой не спутаешь.
— Поскольку мы имеем дело с прОклятым оборотнем, — продолжал Касавир, — такое нехарактерное поведение возможно лишь при условии, что он бывал тут не один, кто-то помогал ему адаптироваться к своему состоянию или попросту контролировал извне. Из всех известных нам участников и жертв трагедии, бард — наиболее подходящий кандидат. А той ночью случилось что-то, нарушившее обычный порядок. Что-то, что вызвало ярость зверя и сделало его неуправляемым. В тот момент он убивал не для того, чтобы съесть. Остервенение, страх, боль, инстинкт, запах крови гнали его, заставляя преследовать людей, проявивших агрессию. Он терзал их и бежал дальше, пока полученные раны не лишили его сил.
Осмыслив в возникшей паузе эту версию, Эйлин настолько чётко представила себе всё случившееся, что даже подосадовала на себя за недогадливость. И образ незадачливого барда и мелкого торговца из Доков, человека-который-хотел-как-лучше, зревший в её сознании с тех пор, как она впервые о нём услышала от Ниваля, ещё не зная, кем он ей приходится, идеально соответствовал явившейся картине произошедшего. Рывком поднявшись, она повернулась к Касавиру и начала что-то говорить, но умолкла, когда он невольно перебил её, заговорив вместе с ней:
— Не думаю, что хозяин хотел этого. Скорее всего, когда это случилось, он просто испугался, что естественно для человека, не обладающего навыками воина, когда его смирный мишка превращается в разъярённого зверя. Он сумел спастись, но ничем не смог помочь остальным. А может, зверь защищал его от нападавших. Об этом мы можем только догадываться. Но я знаю одно, — паладин бросил помрачневший взгляд в сторону безмятежного пригородного пейзажа на противоположном берегу, — идиллия закончилась. Зверь теперь охотится в другом месте, и он опасен. Может быть, бард и не осознаёт этого, но та ночь разбудила в его подопечном убийцу. А скоро оборотень-убийца перестанет зависеть от фаз луны, если уже не перестал. Мы должны найти его.
— Чем раньше мы отыщем этого пройдоху-барда и зададим ему пару нескромных вопросов, тем лучше, — заключила за него Эйлин.
— Да. И есть кто-то, наложивший проклятье. Возможно, это не единственная его жертва.
Невесело вздохнув — чёрт бы побрал этих магов с их проклятиями — Эйлин встала и, надев перевязь, с сожалением посмотрела на Мышь.
— Тебе придётся остаться с Мелом. И никаких возражений! — это адресовалось поднявшему голову эльфу. — А тебе я советую расположиться со своими ежами подальше от берега, оно так спокойнее будет.
— Да, ещё кое-что, — поколебавшись, Касавир подошёл к останкам равеннантов. — Грабить мёртвых не в моих правилах, но у одного из них я заметил обсидиановый меч. Необычное оружие для бандита.
— А, ты тоже обратил внимание, — оживилась Эйлин. — Кара, помоги-ка нам убрать всё лишнее.
Когда слабая кислотная стрела растворила почти всё, что осталось от нежити, Касавир поднял меч и, счистив остатки гари, подал его Эйлин со словами:
— Взгляни. Думаю, им нанесли рану, чуть не ставшую смертельной для оборотня.
Эйлин не без удовольствия взяла в руки необычное оружие. Полюбовалась идеально отполированным чёрным вулканическим стеклом, прошитым сетью багровых прожилок, похожих на ручейки стекающей крови. Оценила странную извращённую красоту двухлезвийного клинка с прозрачной переливающейся бахромой бритвенно-острых зазубрин и эфеса, стилизованного под летящую гарпию, инкрустированную золотыми чешуйками. Покачала клинок на руке, проверяя баланс и, хмыкнув, сделала несколько восьмёрок и колющих выпадов, чувствуя, как остриё слегка клюёт.
— Красивая игрушка, дорогая и стильная, — заявила она, — но в качестве основного оружия не годится: эфес слишком легковесный для короткого меча, навершие символическое. Я бы его отдала на доработку. А то в бою за полминуты вымотаешься. Да и материал... Думаю, это какое-то ритуальное или церемониальное оружие.
— Тем не менее, им могли убить оборотня, я в этом уверен.
— Да, этот меч должен быть сильнее, чем кажется, — пробормотала Эйлин, рассматривая выпуклые руны по обеим сторонам короткого и широкого дола. — Обсидиановое оружие не имеет смысла без магии.
Забыв об осторожности, Эйлин прикоснулась к символам, и губы её беззвучно зашевелились: 'Латэйн, Ориор, Кинат...'
Вдруг по долу от основания клинка, как ртуть по капиллярной трубке, потёк сверкающий серебристо-голубой ручеёк, наполняя тёмное стекло призрачным светом.
— Будь осторожна! — предупредил Касавир.
Руны засверкали тонкими гранями, на зазубринах вспыхнули фиолетовые и голубые искры. Даже через перчатку чувствовалось, как нагрелся клинок. Прозрачные лучи рун на миг осветили её лицо и горячее дуновение заставило её, наконец, опомниться и отдёрнуть руку. Но в ушах уже зазвенело, в виски кто-то резко всадил по гвоздю, а в носу стало влажно.
Сообразив, что надо разрядить оружие, она, за неимением лучшего, воткнула его в землю.
— Вот... чёртова штука, — выдохнула она и, добавив про себя ещё пару словечек, вытерла кровь и задрала голову.
Касавир положил ей на переносицу тряпицу с изготовленным Карой кусочком льда.
— В порядке?
Эйлин прижала тряпку и утвердительно помычала.
Разряженный меч потух и торчал из земли безжизненным и несуразным чёрным осколком. Но никто уже не посмел бы говорить о нём, как о бесполезной игрушке. Он показал скептически настроенному эксперту свою агрессивную и опасную природу. Даже на Кару это произвело впечатление.
— Сильная вещь. Зачаровано на звуковой и ментальный урон, — пояснила она и досадливо добавила: — В чтении формул я не сильна, так что больше не скажу.
Она посмотрела на Касавира, но тот тоже покачал головой.
Снова взяв меч, теперь уже осторожнее, Эйлин полюбовалась им в вытянутой руке и цокнула языком.
— Ну и ну, вот ты, значит, какой. Сводишь с ума, заставляешь жилы лопаться и ещё боги знают что творишь? Самое интересное вот что, — она повернула полотно меча плашмя и поднесла поближе к глазам, рассматривая руны под углом, потом перевернула на другую сторону, — посмотрите, они не напылены и не вытравлены, а зеркально выточены с обеих сторон лезвий, и их сияние пронизывает клинок. Если я что-то понимаю, то это самый высокий уровень зачарования. Филигранная работа. Такое не делают в любой магической мастерской.
— Уж не в секретных ли мастерских Нового Оламна выточили этот меч? — высказал Касавир свою догадку.
— По эффекту похоже, но не верится, что Красные Маги так далеко продвинулись в Академии. Да и стиль не тот. Может быть, это результат их собственных экспериментов, не самый удачный, но... — Эйлин осеклась, переведя просветлевший взгляд на Касавира и Кару, — я вот думаю, не такой ли клинок испытали на людях в Крабьих Гротах?
Она посмотрела на меч с новым, опасливым выражением, слегка отведя лезвие, словно боясь, что одно прикосновение может повредить ей.
— Может, там были и не мечи, но магия определённо та же самая, — согласился Касавир. — Боюсь, моего опыта недостаточно, чтобы исследовать его.
— В нашем распоряжении целая Гильдия Магов. Должна же она хоть на что-то сгодиться, — кисло бросила Кара.
Эйлин кивнула.
— Твоя правда. Поскольку её светлость леди Тиннуарэ кровно заинтересована в нашем успехе, она нам не откажет.
Кара лишь скривилась в ответ.
Во избежание неприятностей, меч сразу поместили в мягкий кожаный чехол для трофейного оружия. Пара таких чехлов всегда имелась в наличии у предусмотрительной Эйлин, не любящей оставлять хорошие вещи кому попало. Следующим пунктом расследования был обнаруженный Мелом разорённый склад в боковом ответвлении, мимо которого они пробежали, спеша ему на помощь.
От внимания Касавира не укрылось то, как лицо Эйлин помрачнело, когда они дошли до места. Засветив настенные факелы, они принялись осматривать лагерь. Остатки рассыпанных круп и других продуктов вперемешку с соляной грязью, обломками, щепками и вонючим обгоревшим тряпьем из выпотрошенных спальников — это было не особо интересно и содержательно. Здесь основательно потрудились крысы, хотя самих животных нигде не было.
— Их привлёк запах, но для постоянного обиталища здесь нет воды, пригодной для питья, — сказала Эйлин, приподнимая ногой прогрызенный мешок с остатками чего-то, уже не поддающегося идентификации.
Кара кивнула и заглянула в проломленную кадку, на дне которой плескалось с половник тухлой водицы:
— Угу. Бандиты прятались в пещере, а воду таскали откуда-то снаружи. Всё-таки, боялись, что их обнаружат.
Она посмотрела на Эйлин и поморщилась:
— Да оставь ты это, вони меньше будет.
Содержимое тюков и корзин, когда-то тщательно перевязанных и запечатанных сургучом, они рассматривали с бОльшим интересом, и оно живо напомнило им о произошедшем в Крабьих Гротах. Им посчастливилось отыскать среди кучи битого стекла пару уцелевших флаконов с зельем.
— Это опасно, — предупредил паладин, когда Эйлин, присев на корточки у разорванной корзины, подняла флакон и стала соскабливать восковую печать с пробки.
— Я осторожно.
— Там может быть летучий яд.
Наполовину вытянув пробку из флакона, Эйлин принюхалась. Ничего особенного. Запах сильный, но приятный. Отдает вроде ландышем и мятой. Что же это за ингредиент, о котором даже Сэнд не знает?
