Ночное небо

С возрастом способность лить слезы уйдет. Это тоже слова старших.

Я села на узкой каменной кровати в собственной комнате.

Апартаменты мои размером не отличались. Всего несколько шагов в ширину и чуть больше — в длину. Потолок сходился сводом к центру комнаты.

Я старалась создать в маленьком пространстве уют. Повесила на стену старую картину, которую мастер Хаб приказал выбросить. Но я спасла ее. И теперь она, словно окно, выводила меня на берег лесного озера, обрамленного бархатными деревьями.

Всю левую стену от входа занимали книжные стеллажи. Создатель требовал совершенного знания языков. Как тех, на которых говорят, так и давно забытых. Мне нравилось изучать чужую речь. Владение языками давало мне крохотный глоток свободы, которой я лишилась больше ста пятидесяти лет назад. Летописи, мифы уносили меня в разные края. Читать я могла всю ночь напролет.

За пределы гнезда меня одну пока не выпускали. Создатель говорил, я слишком слаба для внешнего мира. А старшие только смеялись и твердили, что это для моего блага. Те, кто покидал гнездо, всегда выполняли личные поручения создателя. Многие из собратьев не возвращались. Не смогли достичь цели. И предпочитали сгорать под лучами солнца, но не являться с пустыми руками в гнездо.

Замок я оставляла несколько раз. Мы уходили небольшой группой с создателем и двумя старшими. Посещали людские города. Там мастер проявлял свое демоническое начало в полной мере. А в мою задачу входило избавление от искалеченных тел.

Только я села переплетать волосы после дневного сна, как в дверь постучали.

— Я здесь, — привычно ответила я, закусив кончик ленты, которой обвязывала косу.

В комнату вошел Ноан — младший брат. Ему только перевалило за сотню, но держался он достойно. Пусть старшие его не слишком уважали, но мне он нравился, к тому же разделял мои взгляды.

Высокий юноша имел приятную внешность. Идеальное лицо, мраморно-белую кожу. Даже светлее моей. И кипильно-белые прямые чуть за плечи волосы. Черное сюрко, которое приказал носить ему создатель, особенно выделяло необыкновенную красоту Ноана. Словно два рубина выделялись большие обрамленные пушистыми ресницами глаза. И вот в этих глазах притаился истинный характер вампира: хитрый и волевой.

За это я его и полюбила. В нем было то, чего недоставало мне. Кто знал, чего мне стоило сохранять каменное лицо, когда хотелось выть от боли и кривиться от отвращения?! А Ноан даже находил веселье в том, чтобы обыграть создателя.

— Давай, помогу, — брат подошел ко мне, перехватил золотистые волосы и зеленую ленту. Он давно привык возиться с моими локонами. Говорил, это его успокаивает. — Сегодня нас пошлют к младшим. Присматривать.

— Снова? — находясь наедине с Ноаном, я могла не сдерживать чувств. — Были на прошлой неделе.

Брат кивнул.

— Мастер Хаб лично распорядился, чтобы в надзоре участвовала ты. Ему симпатичны те младшие, которых ты выбираешь. "Почти все они безжалостны и холодны, как моя Вея!" — процитировал брат. — Поздравляю, сестренка. Ты нравишься создателю!

— Твои таланты его тоже впечатляют, — я в долгу не осталась.

Мы негласно сошлись на том, что наш мастер чересчур кровожаден и жесток. И угодить ему, отличиться, понравиться для нас было чем-то вроде падения. Очередного. Но вслух об этом никто из нас не говорил.

— Благодарю, Вея! — Братец дернул прядь волос чуть сильнее, чем требовалось.

— Ноан! — Возмутилась я.

Тот пожал плечами, сделав вид, что не понял, о чем я.

— В надзоре вместе с нами будут Луй, Тарина и Миаш.

— Луй? — я скосила глаза на брата. — Тот, которому за пятьсот? С чего бы?

Ноан подвязал мою косу зеленой лентой, и зафиксировал короной вокруг головы. Два локона упали на плечи.

— Так захотел я, — беззаботно сообщил брат, проверяя прическу на прочность. — Тебе надо подружиться с Луем. Вы друг другу понравитесь.

— С чего ты так уверен? — Я раздраженно встала, разглаживая складки зеленого коттарди. Ноан был вынужден отступить на шаг. — И с каких это пор ты решаешь за меня?!

— Что ты, сестренка! — вампир улыбнулся, по-шутовски взмахнув руками. — Я решаю только за себя. И уговорил Луя пойти с нами исключительно для своей безопасности. Ты знаешь. Я не боец. А в "детской" того и смотри, на кусочки разорвут!

— Та-а-ак!

Я уперла руки в бока и грозно надвинулась на Ноана. Тот и бровью не повел. Стоял себе задорно усмехающимся изваянием. Ничуть меня не испугался!

— Не волнуйся. Все будет нормально.

— Признавайся, белокурый упырь! — изловчившись, я схватила брата за ухо. Тот ойкнул и смешно скривил идеальное лицо. — Какую интригу ты закрутил на этот раз?!

— Нет-нет! — Проскрежетал он. — Честно! Никакую! Ну, Вея, я тебе когда-нибудь врал?

— Да, — ответила я, сильнее притягивая брата за ухо. — И не называй мене Веей. Я Веомага!

— Хорошо-хорошо! Не буду! — Взмолился он. — Только пусти! И я тебе не врал, а недоговаривал. Это разные вещи!

— Чего ты мне не договариваешь сейчас? — в самое ухо прошептала я, чуть сильнее сдавив пальцы.

— Луй! Такой, как ты! Во всем! И ледвеец к тому же!

Я разжала пальцы. Ноан тут же схватился за раскрасневшееся ухо. Состроил обиженный вид и сел на край сундука как раз под картиной. На мою кровать он никогда не претендовал, а посадочных мест в комнате больше не было.

— Ледвеец? — я подвинула брата на сундуке и присела рядом.

— Да, — все еще обиженно отозвался Ноан. — Не заметила сходства между вами? Оба высокие, златокудрые, злые, как сотня голодных упырей! Ладно, — добавил он тихо. — Как две сотни.

За это получил локтем в бок. Ойкнул и покивал.

— Ну, да. Как две сотни голодных упырей.

— Почему Луй сам об этом не сказал?

— Он сказал, — Ноан спрятал усмешку. — Мне. К такой, как ты, боятся подходить даже старшие. Знаешь, тебе это не понравится, но в гнезде шепчутся, будто ты — любимица Хаба. Золотая смерть. Выводы делай сама.

Он вздохнул.

Мы посидели в молчании несколько минут.

Выводы я сделала. Не самые приятные. Выходило, будто я, действительно, Золотая смерть, безжалостно уничтожающая все на своем пути. Но ведь это не так. Это маска...

Неужели искусная личина стала моей собственной?

— Веомага, — шепнул Ноан. — Нам пора. Если не успеем к трапезе, мастер разозлится.

— Да.

Встав, я подошла к дорогому светильнику. Свет, что он давал, показался бы человеку скудным. Но я находила в этом уют. Когда я задула фитиль, Ноан сказал, почесав затылок:

— Не пойму, зачем ты жжешь эту дрянь? У горящего масла противный запах. А свет тебе почти не нужен. Да и дорогое оно, это масло.

— Традиция, Ноан, — позволив себе едва заметную улыбку, я вышла из комнаты.

В клане Хаба любой вампир мог носить оружия столько, сколько желал. Создатель был полностью уверен в тех, кто его окружал, и даже поощрял показное ношение мечей, топоров, ножей. Он говорил, что силу клана не прячут. Мы должны гордиться тем, что умеем. А умели мы многое. Даже Ноан, который никогда не считался сильным бойцом, владел навыками подлого боя. В его одежде всегда находилась пара острых ножей.

Я предпочитала всякому металлу свои собственные когти. И дело было не только в личных вкусах. Мастер Хаб никогда не носил оружия. Значит сам он страшнее любого клинка. Пожалуй, это единственное, в чем я хотела походить на создателя. Мне не терпелось уйти из клана, покинуть гнездо. А для этого нужно стать сильнее мастера.

На первый взгляд — задача невыполнимая. Но у меня впереди вечность. Главное — сохранить мечту.

Поднявшись на первый наземный этаж, мы с Ноаном прошли через тронный зал. Сюда уже подходили вампиры постарше. Они тихо вели беседы в ожидании создателя. Переговаривались о тренировках, охоте. Но самой излюбленной темой оставались люди. Я заметила, что старшим нравилось смаковать трудности человеческих стран, решать вопросы их внешней и внутренней политики. Хорошо, что сами люди не догадывались, о том, кто помогает им сначала создать, а затем решать все это множество проблем.

Больше я не вслушивалась в разговоры. Да и в зале расхаживало всего-то пять вампиров. Другие занимались более важными делами.

Только мы спустились по ступеням в холл, как из правого крыла вышли два младших вампира: Тарина и Миаш.

Тарина метиска. При человеческой жизни ее кожа имела яркий бронзовый загар. Теперь же она чуть посерела. Но волосы сохранили нежный соломенный цвет. Тарина завязывала их в тугой высокий хвост. По всей длине его перехватывали шнуры, не давая отдельным прядям выпасть и случайно попасть в глаза. Ее излюбленным оружием была западная нагината — тонкое легкое копье-меч, которым научила ее сражаться при жизни мать. После смерти мастерство Тарины возросло многократно! С нагинатой вампирша не расставалась ни на миг.

Миаш асор, соплеменник Ноана. Тоже высокий, белокурый. Но ему не хватало правильности в чертах лица. Зато он обскакал старшего брата в воинском мастерстве. Миаш в свои сорок обвесился оружием, словно манекен: большой меч крепился за спиной, два коротких — по бокам. В голенищах сапог скрывались ножи. На поясе болтались метательные звезды с острыми гранями.

Будь Миаш по-прежнему человеком, рухнул бы под тяжестью собственного арсенала.

Тарина приблизилась к нам:

— Доброй ночи, старшая! — обратилась ко мне вампирша. Она чувствовала себя обязанной за то, что семьдесят лет назад я вытащила ее из "детской", рассказала о ее талантах мастеру, чем дала шанс на существование.

Миаш поклонился в знак приветствия. Он, как и Тарина, оказался в замке благодаря мне и Ноану.

— Доброй, — кивнула я. — Готовы?

Они сдержано опустили головы.

Тарина и Миаш самые младшими вампиры в замке. Но задирать их никто не смел. Раньше я не догадывалась, почему. А сегодня поняла: из-за меня. Раз уж по гнезду ходят слухи о том, что я любимица Хаба, то лучше не тянуть руки к тому, что принадлежит мне. То есть, к Ноану, Тарине и Миашу.

Хоть какая-то радость от титула "Золотой смерти".

— Идем, — я, оправив рукава коттарди, вышла из замка.

Вокруг, сколько хватало взгляда, расстилалась выжженная солнцем степь. Почти пустыня.

Как отличались эти земли от Ледвеи!

Под ногами желтела скудная пожухлая трава, выступали камни, да укрывала все пыль. Иногда попадались маленькие холмы-сопки. К одной из них нам предстояло прогуляться.

Я шла во главе нашего маленького отряда. Со стороны могло показаться — целеустремленно. На самом деле, старалась понять, что имел ввиду Ноан, когда сказал, будто мы похожи с Луем.

От ближайшего валуна отделилась тень и быстро двинулась к нам. Я остановилась. Чутье подсказало, это собрат. Да и какой чужой сможет найти сюда дорогу?

Он остановился в четырех шагах от нас.

Луй! Вот и дождалась.

Он, и впрямь, оказался ледвейцем. Раньше я нечасто обращала на него внимание. Луй постоянно в разъездах. В гнездо возвращался редко. Только для того, чтобы отрапортовать об удачной миссии и взять следующую. За всю мою жизнь в замке я встречалась с ним раз десять. И то поговорить как-то не удавалось.

— Веомага! — соплеменник поприветствовал меня легким кивком. — Ноан! — такого же кивка удостоился мой брат.

— Луй! — Ноан махнул ему рукой. — Благодарю, что сдержал обещание. Знакомься, это Миаш, Тарина.

Ледвеец внимательно, но быстро оглядел младших. Его лицо не дрогнуло. Однако я готова была поспорить, что для себя он сделал много выводов. Уж слишком спокойный взгляд остановился на мне.

— Я слышала, ты ледвеец, старший? — Я не спешила подходить к собрату. Не двинулись и другие.

— Да. Мое полное имя Лудиней.

Он стоял расслабленно, чуть расставив ноги. Оружия при нем я не заметила.

Неужели рассчитывал на вампирьи способности, как и я?

Создатель ценил красоту. Поэтому среди его птенцов никогда не попадались уродцы. Лудиней не выбивался из нашего клана.

Высокий. Широкоплечий. Обладатель немного массивных скул, слегка выдвинутого подбородка. Ледвейская "порода" выдала себя и в четкой линии бровей, прямом носе и чуть пухлых губах. Лицо обрамляли мягкие волны золотых волос.

Внешность коренного ледвеейца. Как и моя.

Одежда Луя больше подходила для долгой дороги, чем для визита домой. Но его это вряд ли смущало.

Пока я осматривала старшего собрата с ног до головы, он тоже оценивающе оглядел меня. Трудно сказать, но, кажется, мы оба остались довольны.

— Наслышан о тебе, младшая, — улыбнулся самыми уголками губ Лудиней.

— А я — о тебе, — пришлось вернуть улыбку. — Странно, что такой вампир, как ты, согласился участвовать в надзоре.

Ответил он не сразу. Луй задумчиво потер подбородок.

— Пойдем, младшая. Обсудим все по дороге. Не стоит терять время, — он сдвинулся вправо, ожидая, пока я подойду к нему. Как только мы поравнялись, Лудиней легко подхватил мой шаг. — Иногда нужно менять свою... — он посмотрел на меня сверху вниз, — ...действительность.

Мне показалось, или эти слова прозвучали неоднозначно?

— Если хватает сил, то почему бы не изменить? — Осторожно произнесла я, наблюдая за спокойным Лудинеем. Ничто в нем не выдавало эмоций.

Пожалуй, я впервые столкнулась с таким вампиром.

Между тем мы дошли до приземистой, широкой башни, сложенной из мелких кирпичей. Это строение ничем не напоминало замок создателя, полностью выбивалось из архитектурного стиля гнезда.

Башня стояла на небольшой пологой сопке. Строители возвели ее цилиндрической формы. Ширина от стены до стены равнялась двадцати шагам. Крыша имела площадку с высоким зубчатым бортом. Этакий форпост. Или тюрьма.

Из единственного узкого окна на уровне трех метров, замечательно просматривалась местность. И нас заметили. Я уловила движение в окне. Вскоре на крыше башни появился силуэт, махнувший нам рукой.

Прекрасно. Нас ждали.

Подобрав не слишком длинные юбки, я ступила на вертикальную стену. Создатель отучил нас пользоваться лестницами и канатами почти сразу, как мы перебрались в замок. Для меня это время ограничилось неделей после обращения.

Спрыгнув на скрипнувшие доски, я прислонилась к бортику крыши.

Спокойно дождаться, пока наверх заберутся остальные, мне не дали.

— Доброй ночи, Веомага, — проговорил страж, облаченный в легкую кожаную куртку, служившую чем-то вроде доспеха. Фострэ — человек, продавший себя вампирам за силу и долголетие.

— Доброй, — отозвалась я, заметив, как из люка появились еще два стража-фострэ. Почетный караул, так сказать.

— Внизу возникли... — он замычал, подбирая слова.

Я вздохнула, скрестив на груди руки. Губы скривились сами собой.

— Кого-то разорвали? Из ваших?

— Нет, госпожа. Привели эльфа. И он убил пятерых с захода солнца! — Воскликнул человек. — Если так пойдет и дальше, молодняка не останется.

— Эльф?

Я хищно оскалилась. Давно в "детскую" не швыряли остроухих.

Когда представитель эльфийских кланов оказывался среди своры голодных вампиренышей, проливалось море крови. Эльфы дорого продавали свои жизни. Они быстро расправлялись с теми, кто абсолютно не подходил мастеру Хабу. С теми, кто был слаб от страха или собственной боли.