| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Макс, уймись! Давай поговорим о деле.
Беккер, глядя на ректора карими живыми глазами (по его ректорскому мнению, нахальными до невозможности), поцокал языком:
— Всё равно пока нет Адама, давай немного поговорим о тебе. Пойми, Айзек, нельзя быть таким женоненавистником. Это ненормально для мужчины твоего возраста. Пойми, наконец, если одна из женщин изменила тебе, это ещё не значит, что они все такие...
— Макс! — ровным голосом предупредил лорд Смит и его глаза, выдавая, что он злится, по-кошачьи засветились.
— Тебе это и раньше не удавалось. Так что можешь не стараться, ты меня не переглядишь, — усмехнулся Беккер. — Айзек, не впадай в детство! Подумай хорошенько. Если не будешь говорить со мной, я приставлю к тебе штатного психолога. Ты этого хочешь?
— Стервец ты, Макс! Какого чёрта ты каждый раз меня достаёшь? Или завидно, что я вольная птица, а ты нет? Потому и сватаешь меня всем дамочкам подряд?
— Нет, мой друг, это не зависть, а желание помочь другу найти спутницу жизни и тем устроить его личную жизнь. Меня совсем не радует перспектива, что ты зачахнешь на работе или однажды свихнёшься на почве одиночества. Да и по штату мне положено вмешиваться в такие дела, поскольку они относятся к моему ведомству. Исследования показывают, что одинокие вампиры зачастую ведут себя неадекватно. К тому же это расходится с государственной доктриной: никаких одиночек, только семьи! Да и ты своим примером плохо действуешь на молодежь, показывая, что моё ведомство не на высоте.
— Чёрт, у тебя там натуральная брачная контора, а не факультет социологии! — с досадой воскликнул лорд Смит.
— Как ректору и одному из старейшин тебе не стоит забывать, что мы вдобавок служба пропаганды и политологии СС ОК, — заявил Беккер и уходя от официоза, прозвучавшего в его голосе, примирительно улыбнулся. — Ладно, не злись, Айзек! Я действительно хочу тебе помочь.
— Иди к чёрту, Макс, с такой помощью! Если ты мне друг, то больше не доставай. Договорились? А я обещаю самостоятельно справиться со своими личными проблемами...
Бернштейн, как всегда, влетел в кабинет ректора на повышенных скоростях и, как всегда, в возбуждённом состоянии. С радостным возгласом он плюхнулся в кресло, небрежно кивнул коллегам и его взор немедленно обратился к Пруденс. С миной избалованного котяры он попросил её принести ему кофе со слоёными пирожками. Девушка просияла ответной улыбкой и, игнорируя возмущённый взгляд ректора, бросилась выполнять его распоряжение. Как весь женский состав Академии, она обожала маленького профессора и совсем его избаловала. Дело дошло до того, что Пруденс вызнала его любимые блюда и при каждом посещении ректорского кабинета угощала его чем-нибудь вкусненьким. Лорд Смит сердился, но ничего не мог с этим поделать. Бернштейн ходил к нему чаще, чем в столовую, а Пруденс делала вид, что не слышит его ворчания по этому поводу.
Когда девушка продефилировала по кабинету с подносом, нагруженным разнообразной снедью, все трое проводили её взглядами. Беккер и Бернштейн заговорщицки переглянулись и, перескочив в беседе на всякие пустяки, заинтересованно наблюдали за её перемещениями. Лорд Смит стиснул зубы, готовый их убить и Пруденс за компанию. Как всегда, на девушке был самый минимум одежды и когда она нагнулась, ставя чашки на стол, он поспешно отвёл глаза.
— Пруденс, идите! Мы сделаем всё сами!
Выпрямившись, удивлённая девушка захлопала на него густо накрашенными карими глазищами.
— Ну зачем вам утруждаться, когда у вас есть я? — пропела она с наивным выражением на личике и, улыбнувшись, обернулась за поддержкой к его друзьям.
— Пруденс!.. — пустил петуха Смит. — Пошла вон! Кому я сказал! — рявкнул он, обретя голос.
— Милорд! — воскликнула девушка, но зверский взгляд ректора отбил у неё желание спорить, и она без своих обычных проволочек ретировалась из его кабинета.
— Надо же, какая милая сценка! Я бы сказал, почти семейная.
— Слушай, заткнись, а?! Прошу, как друга!
Бернштейн, улучив момент, подмигнул Беккеру и тот загадочно улыбнулся. Хозяин кабинета, от которого не укрылся этот обмен взглядами, окончательно разозлился и поспешно опустил ресницы, но было уже поздно. Зеркальный отблеск и интенсивная сиреневая окраска радужки выдали его с головой.
— Адам, как думаешь, чего он бесится? — всё с тем же ленивым спокойствием протянул лорд Беккер.
— Не имею понятия, — последовал дипломатичный ответ маленького профессора.
Он не хотел, чтобы его отлучили от ректорского кабинета и, значит, от Пруденс с её чудесными обедами.
— Не виляй, Адам! Мы все трое знаем, что это банальная мужская ревность.
Как кот, наблюдающий за мышью, Беккер не спускал глаз с друга, отслеживая его реакцию.
— Может, уже хватит ваших измышлений по поводу моей секретарши и мы, наконец, приступим к совещанию? — сухо вопросил ректор.
— Да мы не столько о ней, сколько о тебе...
— Макс, ещё слово!..
— И что? Вызовешь меня на дуэль?
— В отличие от тебя, я ещё не настолько впал в детство, — буркнул Смит. — Хватит уже препарировать меня! Либо мы занимаемся делом, либо вы оба выметаетесь из моего кабинета.
— Ну если ты таким ракурсом ставишь вопрос, то давайте приступим к совещанию, — сделал одолжение лорд Беккер.
— С чем пожаловали? — вопросил ректор, обрадованный тем, что друзья перестали лезть в его личную жизнь.
Он вопросительно посмотрел Беккера, который, как глава службы СС идеологии и пропаганды, обычно задавал тему для обсуждения, и тот пожал плечами.
— Да ни с чем особенным, обычная рутина, — последовал ответ. — Служба психологов жалуется на молодежь, говоря, что с ними трудно работать.
— Ну это они в своём репертуаре! — воскликнул Бернштейн, уязвлённый тем, что его коллеги прыгнули через его голову и нажаловались Беккеру. — Небось снова просят увеличить время работы с одним студентом, уменьшив их общее количество на одного врача. Как хотите, но я против! Молодняку и так достаточно промывают мозги, незачем доводить дело до полного стирания индивидуальности.
— Как скажешь, Адам, твоя епархия, тебе и решать.
После слов Беккера маленький профессор сразу же успокоился и, взяв кружку с кофе, захрустел очередным пирожком.
— Ну а как обстоят дела со сбросом излишней агрессии у молодняка? Ты обещал принять меры, — обратился он к ректору.
— Молодежь с этим сам неплохо справляется, — ответил Смит. — Взять ту же спонтанно возникшую рыцарскую игру. Постепенно она принимает вид цивилизованных турниров на мечах. В связи с чем большим спросом у молодежи пользуются уроки фехтования, и это хорошо. Плохо то, что по общежитиям гуляет масса холодного оружия, контрабандой привезённого в Академию. Думаю, пора дать официальное разрешение на поединки и ввести учёт клинкам. Правила поединков...
— Верно! — перебил его Беккер. — Это поможет выпустить пар студентам и даст прекрасные зрелища. Незачем им всё свободное время пялиться в мониторы ноутбуков. Если что, то можно использовать тот же кодекс, что был у нас. Естественно, без смертоубийства, — его глаза оживлённо блеснули. — Заодно и мы тряхнём стариной. Покажем соплякам, как бьются настоящие мастера. Помнишь, Айзек, как чисто я тебя сделал в Париже?
Лорд Смит презрительно фыркнул.
— Нашёл чем хвастаться! Это была чистая случайность. В то время у меня была очень бурная интрижка с Катрин Талес, и я от постоянного недосыпа едва стоял на ногах.
— Ну вот, устроим поединок и посмотрим, насколько ты сейчас в форме.
Бернштейн хрюкнул в кружку с кофе и друзья, не выдержав, дружно захохотали.
— Да, мощная была девица! Кто же знал, что она спит с нами троими. Так что твоя отговорка не принимается.
— Да я тебя и сейчас одной левой сделаю.
— Хвастун! Ты сначала сделай!
— И сделаю!
Смит и Беккер вскочили со своих мест и, не спуская глаз друг с друга, пошли по кругу.
— Брейк! — встряв между ними, профессор толкнул их в разные стороны. — Дэн, если в твоём понятии именно так ведут себя пацифисты, к которым ты причисляешь себя, тогда я не вижу в чём их отличие от милитаристов.
Как ни в чём ни бывало Смит и Беккер разошлись и снова сели на свои места.
— Адам, прекрати пылить! Всего-то дел, что размяли ноги, — проворчал ректор, видя, что маленький профессор никак не успокоится и бегает по кабинету.
— Нет, вы не понимаете! Я постоянно твержу вам об этом, а вы пропускаете мои слова мимо ушей! — выкрикнул Бернштейн и вздёрнул вверх руки, призывая небо в свидетели.
— Ты можешь сесть и объяснить без этих твоих трагических жестов? — попросил заинтересовавшийся Беккер.
Бернштейн запрыгнул на стул и схватил последний пирожок.
— И почему Пруденс сохнет не по мне? Честное слово, я бы женился на ней, — сказал он, с жалостью глядя на опустевшее блюдо.
— Адам!
— Ладно, будь по-вашему! Вот скажите, чем вы только что занимались? Не трудитесь отвечать! А то снова разведёте антимонию и уведёте разговор в другое русло, — Бернштейн аккуратно промокнул салфеткой губы и серьёзно глянул на членов их маленького собрания. — Друзья, я уже давно хочу поговорить с вами об одном тревожном явлении, а именно, об агрессии в среде нашего народа. Помолчи, Макс! Я знаю своё дело! Психология — моя специальность.
Беккер развёл руками, мол, я и не возражаю.
— К чему ты ведёшь? — спросил он, видя, что маленький профессор не спешит с продолжением своих откровений.
— К тому, что это не отдельные всплески агрессии, а устойчивая тенденция к её росту, — ответил Бернштейн со вздохом. — Раньше это было не столь явно, потому я не поднимал волну. Надеялся, что проблема рассосётся, если дать агрессии приемлемый выход, вроде той же рыцарской игры с её поединками, — он покачал головой. — Увы! Думаю, такой меры будет недостаточно. Ведь рост агрессии задевает не только молодежь, что вы, Старшие лорды кланов, только что подтвердили своим поведением.
— Адам, а ты не делаешь из мухи слона? — заметил поскучневший лорд Беккер.
Он заранее предвидел, какая головная боль свалится на его ведомство, если слова профессора найдут подтверждение на практике.
— Увы! В связи с моим сородичем Давидом Саади, я просмотрел нашу медицинскую статистику по супружеским парам и ужаснулся. Их случай оказался далеко не единственным. Так что я прошу вас поддержать меня на Совете: пусть выделят часть ассигнований на исследование этого процесса. Хотя кое-какие смутные догадки у меня есть и связаны они с нашими симбионтами. Похоже, мы вплотную подошли к границе, за которой возможно естественное размножение и...
— Это бои самцов за обладание понравившейся самкой, — утвердительно сказал Беккер и озабоченно нахмурился. — Твой пример с Саади внушает тревогу. Если количество ревнивых Отелло возрастёт, то женщинам придётся несладко.
Ректор непроизвольно взглянул в сторону приемной, где находилась Пруденс.
— Адам, ты можешь сказать что-нибудь конкретное? Будет ли нарастать волна агрессии, или процесс стабилизируется? Может это случайная флуктуация, и она пойдёт на спад?
Бернштейн отрицательно качнул головой.
— Ничего не могу сказать: слишком мало данных.
— Dammit! Ты прав, нужно обязательно поднять этот вопрос на ближайшем заседании Совета. Совсем не хочется, чтобы мы взбесились, да ещё в массовом порядке. И женщин нужно защитить. Всё же они намного слабее нас: и физически, и ментально. Похоже, нужно срочно дорабатывать Брачный Кодекс. Не хватало ещё свалиться в пучину средневекового варварства, когда женщину не считали за человека.
Беккер смерил ректора внимательным взглядом и иронично улыбнулся.
— Вот уж не думал, что ты будешь против, — сказал он. — Что такого уж плохого, с точки зрения семьи, было в средневековье?
— Я не ретроград!
— Айзек, если ты не ретроград, то почему тебя так возмутила измена любимой? Прости, я не хотел бередить твою незаживающую рану в сердце. Но если ты таких уж передовых взглядов, то отчего бы тебе не простить Елену?.. Вижу по лицу, что нет. Тогда нечего вешать мне лапшу на уши, как говорит молодёжь.
— Тем не менее я за брак по любви, — твёрдо сказал Смит.
— Да ради бога! Вот только любовь — это такая редкая составляющая брака, что ею можно смело пренебречь. Так что в патриархальном укладе с женитьбой по расчёту есть несомненные плюсы. Вспомни, насколько крепче семья была в старину, хотя любовью там и не пахло. Тем не менее супруги, вынужденные всю жизнь находиться рядом, старались приспособиться друг к другу и, как правило, им это удавалось. А свободный брак влечёт за собой не только сексуальную свободу. И мужчина, и женщина в таком браке ведут себя как временщики. Особенно, когда мужчина не в состоянии материально обеспечить свою семью. Если ему это под силу, то такая семья мало чем отличается от тех, что были в средневековье. Мужчина диктует свою волю жене и детям, поскольку они полностью зависимы от него.
— Ты ещё скажи, что свободный брак — это разновидность публичного дома, — съехидничал профессор.
— По сути, так оно и есть, — сказал Беккер. — Свободный брак то же самое удовлетворение сексуального аппетита, что и с проституткой. Когда надоест, то ничто не мешает бросить так называемую жену. Вот поэтому человеческие семьи стоят на пути исчезновения института брака, как такового. Не за горами тот день, когда из таких семей исчезнут не только отцы, но и матери. Женщины все больше равняются на мужчин, перенимая у них не только одежду, но и образ мыслей. Почувствовав вкус свободы, они все чаще будут отказываться от детей. Сначала в пользу дедушек и бабушек, ещё блюдущих традиционные семьи, но старики не вечны. Затем на смену им придёт государство или презерватив. Причём лучшие из них, думая о последствиях, изберут именно последнее, а наркоманы и прочее отребье — государство. Так что человечеству не светит светлое будущее с таким подходом к воспроизводству.
— Они тоже неплохо продвинулись в генетике, — заметил ректор.
— Вот Адам подтвердит, что это палка о двух концах. Помнишь, ты говорил, что череда воспроизводства через клоны сказывается на физическом и умственном здоровье таких поколений?
— Из-за накапливающихся сбоев в генетической матрице. Разумное существо — слишком сложное образование.
Пока Бернштейн и Беккер обсуждали вопросы клонирования, ректор пребывал в раздумье, но при этом внимательно слушал, что говорят коллеги. Наконец, он озвучил вызревшую мысль.
— Итак, чтобы выжить в дальнейшем, мы обязаны поменять установки в обществе. И желательно начать с формы правления. По сути, у нас и так монархия. Просто нужно официальное её признать и последовательно вводить остальные изменения.
— Ну, начинается! — с негодованием воскликнул Бернштейн. — Все как помешались на этой плутократии!
— Монархии, Адам, монархии, — поправил Беккер маленького профессора. — Плутократия это несколько иное.
— Какая разница?! Монархия или плутократия — всё один чёрт! Нет, думайте, что хотите, но лично я уверен, что монархия — это анахронизм.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
