Я позвала Маю, отдала ей письма с написанными на отдельном листочке адресами — на самих конвертах стояло только имя. Объяснила, как надо докладывать о себе, потом спрашивать, в городе ли хозяева, и только потом, если хозяева в городе — передавать для них письмо. И что при передаче письма надо спросить, — будет ли ответ, и уточнить — подождать сейчас или он будет позже. Если позже — то спросить, когда зайти за ответом. Первые пять писем попросила Маю отнести сегодня, остальные — завтра, после получения ответов на первые.
А сама снова отправилась в сопровождении Орса выглядывать всякие интересности и нужности. Хотя...что может выглядывать на рынке праздношатающаяся девушка? Особенно полная сил, нестесненная в деньгах, и первый раз за последние четыре года попавшая на ярмарку в праздник урожая? Самую богатую ярмарку года, да еще в столице большой страны? Да что угодно! И скорее всего — наоборот, — забавности и ненужности.
Поэтому я просто гуляла и радовала себя рассматриванием всякой ерунды. Но к вечеру мне ужасно захотелось хоть что-нибудь купить, проснулся, как говорит Ари, женский покупательский зуд. Это такое состояние, когда деньги очень мешаются в кармане и так и норовят, буквально сами, на что-нибудь потратиться. Я тут же решила, что простые серые керамические чашки, которые хозяева предоставили в мое пользование, мне не нравятся. Против таких же тарелок я почему-то сильно не возражала, а вот пить из этого серо-бурого безобразия было как-то неприятно. И я направилась в ряд с посудой. Зря я это сделала. Мне нравилось почти все, вот такое было настроение. Но, поскольку это все мне девать было некуда, а нанимать подводу домой тем более не хотелось, я, уходя от очередного прилавка, гордилась собой и тем, как хорошо себя сдерживаю. Ага. Не зарекайся, да? Купец, в лавке-шатре которого я застряла, был из Вальдии, загорелый до черноты, с темными глазами и волосами, он выглядел огромным на фоне белой хрупкой посуды. В Вальдии из особой белой или голубой глины делают тонкий, звенящий фарфор, с гладкими полупрозрачными стенками, — из него у нас почти вся праздничная посуда. Меня восхищал этот материал, — в тарелках, мисках, супницах и прочем. Но мне не нравилось пить из таких чашек, — они почти всегда мелкие и неудобной формы. У мамы в одной из "дамских" гостиных стоял прекрасный сервиз из этого фарфора с вязью мелких колокольчиков, конечно, фиолетового цвета, по краю. Формой чашки напоминали небольшое глубокое блюдце с вытянутой в сторону ручкой, и смотрелись очень изящно. И пить из них и держать их в руке было удобно...но все же ...мелкие...небольшие...в общем, позьзоваться ими я откровенно не любила, для меня это было почти мучением. И вообще, я же жадина, мне нужна чашка раза в три больше. Поэтому я вполне спокойно рассматривала шикарную посуду и продавец, видя мое равнодушие, даже не стал ко мне подходить. А я удивлялась художнику, который сочинял такие формы — кроме привычных "блюдцеподобных" тут были столь же маленькие чашечки-бутончики и чашечки-колокольчики, чуть побольше пузатые чашечки-бочоночки и чашечки-шкатулочки с крышечкой сверху. Я брала их в руки, разглядывала, примеривала к руке — нет, не могу я каждый день пить из такой мелкости. И тут я увидела их — простые кружки, они были бы близнецами тех, из которых я пила сегодня утром. Но форма этих чашек оказалась просчитанной до миллиметра — ровный стакан, небольшое расширение внизу для устойчивости и почти незаметный выгиб наружу сверху, аккуратная ручка, — не форма, а шедевр лаконичности и удобства. Темно-багряно-коричневой и золотисто-желто-оранжевой красками, перетекающими из цвета в цвет, в том же просто-таки лапидарном стиле, — одними штрихами, — на кружку был нанесен узор. Один крупный кленовый лист. Я взяла ее в руку. Мое. Форма, размер, лаконичность рисунка, теплые цвета. Вещь дорогая и качественная, хоть и не дворцовая, и не парадная, — скорее для загородного имения.
— Сколько?
— Шесть серебряных.
— А почему так дорого? — не поняла я... Обычно на таких ярмарках цены ниже, — много оптовых покупателей, и продавцы берут больше товара. Правда и конкуренция больше, что тоже заставляет снижать цены. Но это уж слишком дорого. Еще серебряный, ну полтора вместе с блюдцем... — А они с блюдцем?
— Без. С блюдцами — семь. За дюжину. С чайником — он кивнул на большой чайник, литра на три, — девять.
Блюдца оказались квадратными с чуть закругленными уголками и украшенными просто двумя линиями с завитком на противоположных уголках. Чайник той же "стаканообразной" формы украшали три разноцветных листочка, связанных черешками наверху и как бы изгибающихся на ветру. Очаровательно.
— Набор один?
— Два, — он указал на стоящий на верхней полке второй чайник с чуть более красноватым рисунком.
— Запасные чашки и блюдца есть?
— Было по три штуки. Посмотрю сейчас, остались ли, — подошел к полке и выдвинул одну из плетеных корзин. Там уютно устроились пятнадцать чашек и блюдец второго набора. А в следующей корзине оказался чайник и девять чашек такого же рисунка, только чуть-чуть зеленее. — Вообще-то мы не разбиваем комплекты, но покупательница попалась очень скандальная, да еще и из королевской семьи. Она захотела шесть чашек — пришлось продать.
В следующей корзине лежали "мои" чашки, все четырнадцать. Пятнадцатую я держала в руке. Я подумала. И снова подумала. Да, мне сейчас нужна вообще одна чашка, можно бы конечно и Мае с Орсом купить на память, но надо ли? Это же выбор на мой вкус. Чашки хорошие, удобные, как я люблю... А в моем новом предприятии — трактире, между прочим, на плане размечено четыре "королевских номера" с гостиной, спальней, ванной и гардеробной. И еще два просто очень хороших дорогих номера. Все же там, я уверена, часто будут останавливаться благородные лорды и может быть даже леди, уж мы-то с Ив точно будем. И почему бы не купить для этих номеров вот такие наборы — пить чай в номере, чтобы не спускаться вниз. Тарелки будут приносить с едой, да и их нужно будет покупать сразу много одинаковых. А вот чашки пусть стоят в номере, только заказать горячий чай, — принесут чайник и все. Чайников на четыре или даже шесть комнат маловато, но не будут же все одновременно пить чай? Хотя лучше бы как раз купить больше... но нет, — так нет. Я раздумчиво достала чашку из чуть зеленоватого набора. Тоже хороша, но ощущение более летнее.
— Скажите, а Вы сможете сделать еще такие чайники на заказ? Скажем, по штуке к каждому из полных наборов?
— Да, но мы приезжаем торговать сюда только раз в год.
— Дадите мне свой адрес в Вальдии? Вы ведь оттуда? Я попробую найти способ доставить. Если получится — тем же способом пришлю и заказ. Это не совсем для меня, и нужно будет посоветоваться.
— Конечно, буду рад, там цена будет лучше — ведь не придется везти.
— Сколько за дополнительные чашки и блюдца?
— Серебряный.
— Всего десять за полный набор?
— Да.
Однако, кажется я отвыкла от цен на празднике урожая, — мне уже вторая покупка кажется очень выгодной. Подозрительно.
— А за неполный?
Он задумался, потом спросил:
— Из неполного что Вам нужно?
— А что осталось? Чайник и девять чашек с блюдцами?
— Чайник, девять чашек и пятнадцать блюдец. Вам тоже нужен неполный набор?
— Нет, мне лучше бы четыре полных, но уж что есть. Продавец непонимающе и даже слегка подозрительно меня оглядел. Действительно, зачем благородной леди разные наборы? Еще было бы понятно одинаковые — для праздничных обедов иногда заказывают и по двести одинаковых предметов...но чуть разных?
— Тогда за неполный шесть, все же чайник за два — это очень дешево, а блюдца и вовсе бесплатно получаются, — развел он руками.
— Можете доставить?
— Разумеется.
— Упакуйте, пожалуйста, полные для дороги, получше. А неполный так, чтобы можно было достать чашки и потом обратно положить. Можно?
— Да.
Я расплатилась и спросила Орса, не понравилась ли ему какая-нибудь чашка для себя, — и пояснила, — нам еще тут месяц жить, а те, что в доме меня раздражают. Или может для него тоже вытащить чашку из неполного набора? Охранник согласно кивнул. Значит, достану для нас троих одинаковые, — Маи под рукой нет, чтобы спросить, пусть будет на мой вкус.
Заглянули пообедать в трактир и пошли дальше. Я еще немного погуляла просто так и направилась в ряд шорников, — Ари очень любит красивую упряжь, может что-то интересное попадется. Но не повезло, красивые вещи были, и много, но они как-то ничего в моей душе не задевали. Зато Орс, пару раз виновато глянув на меня, спросил — не разрешу ли я ему купить сапоги? Он видит в соседнем ряду очень приличного качества и надеется купить подешевле, чем в обычное время, ему давно надо бы было их купить, да он все откладывал на потом...
— Конечно! — я с энтузиазмом восприняла новую задачу и начала пытать беднягу — какие он хочет? Толстой кожи, с уплотненным языком, защищающим подъем, и каблуком — для стремян? Тонкой кожи, с удобной мягкой подошвой, — для тихой ходьбы? Толстой жесткой кожи, с мягким языком спереди, шнуровкой для плотного облегания и нескользкой подошвой — для хождения по горам, оврагам и прочим буеракам? Или может быть с твердой нескользкой подошвой, широким каблуком, внутренней меховой стелькой и мехом же внутри, — для топтания на месте по холодной погоде?
— Это слишком большой для меня выбор. Теперь мне хочется попробовать все эти варианты, — чуть усмехнулся Орс. — Но нужны мне сапоги, чтобы ходить с Вами, и можно было бы ездить верхом, — так что первый вариант мне подойдет.
Наивный у меня охранник! Если ему нужны сапоги, — мы их, конечно, купим. Но если ему хочется и другие варианты тоже, — то от меня он не отвертится, и их мы купим тоже!
Так и получилось. Пока он примерял те сапоги, которые сам хотел купить, я, пугая продавцов, легким галопом пролетала по лавке, находила другие предложенные мною варианты, простила принести того же размера, что уже меряет господин и Орс вынужден был все это перемерять тоже. Поскольку я хорошо знала его мимику, то легко отдавала продавцу ту обувь, что не вызвала на его лице эмоций, а вот когда он задумывался или промелькивало удовлетворение, я впивалась в него как репей и расспрашивала, — что не так? Жмет? Давит? Неудобно? Велико? Мало? И так, пока он не раскалывался и не признавался, чем ему данная пара обуви не угодила. Только один раз на его лице промелькнуло сожаление, — если бы я не вглядывалась, то не заметила бы. Это были сапоги "вездеходного" типа, со шнуровкой. Я сама оценила такие только когда полезла в горы. За счет жесткой кожи они хорошо держат голеностоп и, если вдруг камень под ногой сдвинется и нога подвернется — сапог не даст ей травмироваться. Понравившиеся сапоги, из очень хорошо выделанной кожи и явно удобные, по ноге, он вернул сразу, услышав цену. Еще бы. В подошве обнаружились очень дорогие латексные вставки. Сок этого растения безумно дорог, но сносу этой обуви не было, и она практически не скользила. Стоящая вещь. Я быстро попросила продавца принести еще пару теплых сапог и он, подхватив отвергнутую пару, пошел вглубь лавки. А я за ним. Тихо сказала, что он, — кивок в сторону Орса, — не купит, а я куплю, если скинет цену. Скинул, хоть и немного. Расплатилась и попросила отнести на дом и отдать служанке по имени Мая. Подарю Орсу на новый год. Вместе мы купили еще целых три пары сапог, — две пары, подходящие для езды верхом, — попроще, но добротные, и более дорогие — нарядные, и еще одну пару для мороза, с мехом. Я же купила себе теплые стельки в свои тоненькие сапожки и, опять полностью довольная проведенным днем, отправилась домой.
По возвращении сразу предупредила Маю, что принесут мужские сапоги и попросила их спрятать, сказав, что это подарок Орсу на новый год и я не хочу их пока показывать. Девушка понятливо кивнула. Почтовые поручения она тоже выполнила на отлично. В двух домах хозяева отсутствовали, — разъехались на праздники. Что ж, прекрасно! Тем меньше проблем. В одном доме меня звали сегодня на ужин. В другом — заходить когда угодно, известив о визите с утра. В третьем — приглашали на обед завтра. Согласившимся увидеть меня когда угодно я собиралась написать записку, что с радостью поужинаю с ними завтра.
...
Добропорядочное семейство, дружившее еще с родителями Эби, у которого я ужинала этим вечером, оказалось настолько положительным, что ни одной темы интереснее урожая томатов или погоды, затронуто не было. Я была счастлива тем, что молодое поколение семейства отсутствовало не только на обеде, но и в городе на все праздники и, значит, из моего списка возможных на балах мин исключалось. Я самым вежливым образом поблагодарила за ужин и на приглашение заходить еще как-нибудь ответила подобным же — обязательно, как только будет время, скоро же начнутся балы! И закатила глазки. Хозяева все правильно поняли, да они и не собирались настаивать на моем сером обществе.
На следующий день я отправила Маю с ответной запиской, а остальные письма решила перенести на завтра. А пока вспоминала, что я знаю про семью, к которой иду обедать. Итак, в семье трое детей, одна маленькая еще дочь, старшая дочь замужем и сын моего возраста — Орит, которого родители, конечно, хотят женить в ближайшее время. В Эби он подходящей невесты вроде бы раньше не видел, так что, возможно, это будет неплохая нейтральная компания для бала.
Приехала я, конечно, вовремя. С соответствующими расшаркиваниями и поклонами поприветствовала хозяев, выразила все свое счастье от визита в Алию и к ним, удовольствие от ярмарки и ожидания непременно прекрасных дворцовых балов на празднике урожая. Все, как и положено по этикету, но при этом так слегка отрешенно, в духе Эби, что было непонятно, нужен мне этот бал или он меня волнует не больше формы вон того облачка на горизонте, на которое я посматривала. Никто не удивился, — видимо, к странноватому поведению девушки, действительно привыкли. Орит выглядел вполне приятным парнем, тонким и изящным, всего на полголовы выше меня, с обычным для аристократии обеих стран чуть вытянутым правильным лицом, светлыми карими глазами и темно-каштановыми волосами. Только мы сели за стол, и я посчитала, что вполне освоилась в мечтательном варианте образа Эби, как произошло сразу два провала — в моей легенде и намерениях. Парень видел Эби около года назад и удивился тому, как я-она похорошела. Я отговорилась, что это романтический мечтательный флер, — просто чуть другое выражение лица. Вроде как возвышенное и вдохновленное. И начала свою стихотворческую пургу нести. И ох мне, — Орит тоже оказался любителем слагать стихи и раньше он даже не надеялся найти такую симпатичную и понимающую слушательницу. А тут я, сама можно сказать, попалась... Ай-яй-яй. Стихи-то я с трудом переношу. Тем более любительские и в больших дозах. А из образа выходить нельзя. Придется слушать. Он ведь и сейчас не отстанет и на балах явно будет навязываться, — вон как родители его встрепенулись и обрадовались проявленному сыночком интересу ко мне. Что делать? Ладно, пока потренирую метод "параллельного" разговора — когда каждый о своем и в общем ни о чем. А потом постараюсь что-то придумать.
