Непутевая ведьма

Но как по всемирному закону подлости в залу ворвались ещё три личности.

С ревом, воем и визгом через темный проем коридора вкатился клубок тел, щупалец и хвостов.

Я ошалело смотрела на происходящее, понимая что начинаю впадать в прострацию. Нет, правда, так просто не бывает потому что... да потому что так не бывает!!!

Наконец клубок распался, заметив, что прокатился по битому стеклу и собрал значительную его часть себе на спины.

Как наверное уже стало понятно, что состоял он из Данаи, Ворона и нашего старого знакомого щупальцевого гибрида быка с осьминогом.

-Ох...— выдохнул Арс, смотря на прибывших, — Артериол, это вообще ты? Что случилось?!

Чудовище помотало головой, разлепило глазки и откашлялось.

-Да вот... — он сверкнул глазами на меня, — Спал себе никого не трогал, а тут какая-то пигалица мне на х..., — снова оценивающий взгляд на меня, потом на Данаю, — На самое ценное наступила, да ещё потопталась, стерва. Я конечно решил не оставаться в долгу...

Все посмотрели на меня...

А меня разбирал смех.

-Лада!!!

Последнее, что я услышала, был приятный женский голос, обволакивающий разум как прохладный шелк тело в раскаленный полдень.

-Зачем, Регина, она была не опасна...

-Да с ней только так и можно, Раим...

Огромный зал библиотеки встретил гробовой тишиной и темнотой, которая приятно обнимала, сливаясь с душой фигуры в хламиде.

-Так-так, сегодня придется потрудиться, но не думаю, что этот знаменательный день отнимет у меня много сил, так, Таро? — ответа не было, — Таро?!

Снова не было ответа.

Пройдясь по середине залы фигура покачала головой под капюшоном и принялась, свериваясь с вытащенным из кармана полы хламиды листком изображать мелом на каменном полу разного рода руны, выстроенные в неровные ряды, которые в конечном итоге образовали восьмидесяти-лучную пентаграмму, которая хорошо виднелась в свете фиолетовой луны за окном.

Раз в восемьсот лет луна становилась этого цвета, что означало для этого мага возможность призвать тварь, которую он в первые несколько минут сможет подчинить своей воле, а это даст ему намного больше, о чем может мечтать существо его положения и расы.

Книга была раскрыта вроде на том месте.

Пробежавшись взглядом по номеру страницы, уже заученному наизусть существо стало напитывать линии пентаграммы своей жизненной силой. Что ж, это не так много, если знать, кого он вызывал.

-Ну же,— стирая выступивший от перенапряжения всей своей энергетической матрицы пот прошипело существо в хламиде и прикрыло сверкающие в темноте глаза.

Темнота сгустилась в центре пентаграммы и приняла форму, по виду чудовищной ауры и фигуре тела очень похожую на существо мужского пола.

Фиолетовые глаза загорелись светом радужки с несколькими зрачками, а когтистые руки сжались в кулаки от ярости, по длинным черным волосам пробежались серебристые электрические разряды.

Тварь была в ярости, но пока и следующие десять секунд абсолютно беспомощна и подчиняема.

Существо в черной хламиде опустило глаза к книге и начало читать выведенные мелким почерком слова:

-Ногу женщины заведите себе за спину, а свои руки положите ей на груди для получения максимального и взаимного удовольствия... ЧТО?

Существо побледнело так, что его лицо стало выделяться в темноте восковой маской. Оно быстро посмотрело на обложку книги и по слогам прочитало название, дрожащим голосом.

-Ка-ма-сут-ра. Камасутра... вот черт...

Тем временем существо в пентаграмме зло прищурило горящие уже адским пламенем глаза и шагнуло через тонко звякнувшие линии начерченные на полу мелом...

Первое что совершила потусторонняя тварь через три минуты, когда стояла на поверхности, так это отшвырнула голый череп с внушительными поломанными рогами, который почти бережно держала в руке.

Часть ?11.

— В какой институт принимают без вступительных экзаменов?

-В институт Склифосовского...

Едва золотистые лучи солнца проникли в светлый кабинет ректора Академии, как всё учебное заведение взбодрившись визгами и криками узрело то, чего многим матерым магам часто не предоставляется увидеть за всю многосотлетнюю жизнь.

В Академию прибыли сразу две делегации — эльфов и легендарных драконов-оборотней Шера.

Рептилии размером с два-три железнодорожных вагона приземлились на внутреннюю площадку и с их спин спрыгнуло несколько послов уже в гуманоидном облике, только ростом они были чуть больше двух метров от макушки до пяток.

Эльфы как всегда смотрелись монолитом спокойствия, а вот Шера переговаривались между собой довольно экспрессивно, перерыкиваясь и шипя так, что большинство студентов попрятались по классам намного раньше положенного звона колокола.

Один из Шера резко сдернул со своей головы капюшон, обнажив 'корону' правящей династии и решительно пошел к стоящему не далеко от входа видимо впавшему в ступор ректору.

-Нам нужна одна из ваших учениц. Она является демоном, если я не ошибся и очень заинтересовала нашего вожака.

Ратибор Мстиславович даже не удивился, просто горько вздохнул и, пригласив обе делегации, прибывшие по душу небезызвестной ведьмы к себе в кабинет, думая почему они избрали именно тот день, когда эта катастрофа опять должна была появиться в зоне его видимости и юрисдикции. Наверное, это злой рок. Но что же надо было такого сотворить, что бы получить это наказание?!

Моя первая настоящая аттестация была назначена на тринадцатое число месяца января. И как водится в пятницу.

Закутавшись в теплый свитер и мою теперь обожаемую осеннюю курточку, я вышла из своей избушки, полюбовалась на стилизованный под 'жилище Бабы-Яги' теремок и пошагала к частоколу, ошибочно названному Вороном безобидным словом 'оградочка'.

Снежок уже выпавший непонятно зачем в начале октября-месяца меня радовал чисто номинально — ненавижу холод.

Дракон остался в доме — выстругивал что-то коготком из поленца и был этим так увлечен, что не обратил внимания на мой уход. Ну да ладно, надеюсь за несколько часов мир в отдельно взятой деревне не рухнет.

Я была очень рада тому, что сейчас сдам нужные дисциплины, возможно, что-нибудь напортачу, как всегда, и со спокойной совестью смогу следующие два месяца как уже повелось дальше посылать подальше всех нехороших личностей.

Роль сельской ведьмы мне очень понравилась. Особенно если учитывать, что эти сельчане в большей части своей разного рода метисы и спокойно относятся к тому, что их личная ведьма на 99,9% демонесса и что с ней живет настоящий дракон, а так же ехидный череп с черным чувством юмора и паучьими лапками. В общем жизнью за последние три месяца с того момента, как меня выпустили из лазарета я оказалась довольна.

Коттеджный поселок Большие Пруды (прудов тут не было, и делать никто не собирается, кстати) находился в пятистах километрах от столицы, но был приличным и очень престижным для проживания, а тем более места работы оседлой ведьмы.

Те бытовые мелочи, которые я делала на благо местных жителей, вроде усмирения домового по средствам бутылки хорошего виски или там выведения нехорошего духа, который на поверку оказывался зачастую тем же домовым, но непьющим я делала если не с удовольствием, то без омерзения уж точно.

Готовкой у меня дома занимался специально приставленный домовой Иннокентий, у которого на макушке был казачий вихор с рождения и странного цвета наивные оранжевые глазищи. Поговаривали, что папа его грешил с дриадами водиться, а молодая вертихвостка через год принесла папаше дитятко в пеленках и вручила в заботливые руки местной прислуги.

Кеша отличался от остальных домовых не только цветом глаз, которые у него, кстати, иногда всё же становились голубыми, если он врал (очень хорошее качество, если учитывать его нрав проказника), или чего-то боялся. Кеша был на две головы выше своих чистокровных собратьев и не мог растворяться в своем месте обитания, то есть был не сродни духам, а скорее привязан к материальному миру.

Так что этот вихрастый подросток носился у меня по дому как юла и постоянно что-то делал, или чай пил с Вороном, возвращавшемуся откуда-то со своих летных тренировок, которые у него стали чуть ли не традицией каждого дня. Дракон существо сверхтеплокровное и ему абсолютно наплевать зима ли за окном или лето. Имеет значение только летная или нелетная погода на улице и всё.

Поправив выбившуюся из-под шапки прядь теперь коротких волос с алым отливом, я сплела заклинание змейки Йар, которым не пользовалась месяца четыре, так как предпочитала не тратить свои силы, следуя запретам лекарей и передвигаться на спине Ворона, который не возражал.

Вообще после того случая в пещерах, когда ещё мы за Арсом непонятно в какие катакомбы прыгали, я загремела в больницу с магическим сбоем и сдвигом в моральной фазе.

Мне диагностировали "нервный срыв и изменение параметров работы Источника магического проявления", из-за чего я почти четыре месяцев вообще не могла колдовать или оперировать с магической энергией, что напрягало.

Меня перевели на временную должность штатной ведьмы в довольно далеком, но престижном селе, оградив от стрессов и нехороших контактов вроде эльфов, демонов и другой нечисти.

Я никого не видела ни из преподавательского состава, ни из демонов — вообще никого, кроме, один единственный раз, пришедшей ко мне в индивидуальную палату Инин, которая притащила мне много фруктов и большой букет оранжерейных цветов, приторно пахнущих какими-то маслами.

-Извини, Лад, — потупилась девушка, сидя около моей кровати на стуле.

Я так же сидела одетая в свободные больничные, идеально белые штаны и рубашку, просто пожала плечами, думая как мне дальше жить, без магии и тех, кто бы мог меня поддержать.

Так прошло почти два месяца, за которые я выпила наверное тонну лекарственных отваров и прошла несколько десятков разного рода процедур по восстановлению моей выщербленной до неузнаваемости ауры. Мне кажется, даже снимок показывали, от чего у меня едва истерика не случилась при виде ауры умирающего человека, без каких бы то ни было способностей, просто растения.

Но дни шли, и я не умирала, даже, кажется, дело шло на поправку, особенно если учитывать то, что теперь на меня не ругались врачи за долгие медитации. Странная вещь всё-таки больница, если ты сидишь в ней и прекрасно осознаешь, что можешь погибнуть со дня на день, и ты этого ждешь. Не хочешь умирать, но понимая неизбежность всё равно ждешь. Борешься и ждешь.

До того времени я не любила медитации, вообще считала, что это бесполезная трата сил и времени, но заключенная в четырех стенах с небольшим оконцем наверху я полюбила их как нельзя любить какое-либо другое занятие. Я не спала, нет, я будто собирала себя по кусочкам, истрачивая остатки жизненных сил разума на то, что бы построить новый энергетической слой, который давал ещё немного сил для восстановления. Я понимала, что это всего лишь игра воображения, которое не хочет погибать, а я просто не могу оперировать с такой ужасной аурой энергетическими полями, но каждый день садилась на коврик, перетащенный от двери к дальней стене, и замирала на десяток часов, выпадая из реальности. То, что организму хотелось есть, я чувствовала только после того, как выходила из этого коматозного состояния.

Как я тогда не сошла с ума — не знаю, но через два месяца ко мне пустили маму и папу, которые были осунувшимися, с кругами под глазами, но счастливыми до безумия. Наверное, это было душещипательное зрелище — осунувшиеся родители и не менее болезненного вида дочь обнявшись сидели на полу и тихо переговаривались, боясь отпустить друг друга, будто стоит прервать контакт, как всё исчезнет и снова потянутся те дни, когда есть только сводящее с ума одиночество пополам с неизвестностью.

Но из больницы меня выпускать ещё даже не собирались, хотя и оставили в покое в белой палате с раз в два дня проводящейся уборкой.

Я уже ощущала себя лучше, но мои способности ко мне не спешили возвращаться, хотя медитации у меня удлинились до двенадцати-двадцати часов, выматывая организм и разум.

Садилась на коврик и смотрела на окно над моей головой в потолке.

Однажды я впала в истерику и, не помня себя от ярости, начала бить по стене, оставляя на неё кровавые пятнышки от ссаженных о твердую поверхность костяшек.

-Лада Ворожейкина, прекратите немед... Вы... ваше тело!.. — опешил влетевший в палату доктор.

Я резко обернулась к нему и удивленно осмотрела себя.

Моё тело было покрыто броней. Той самой мощной броней из чешуек дракона, которую я себе вживила как вторую полуипостась почти три месяца назад.

Только тогда ко мне начали возвращаться силы. Но возвращались они ко мне как-то странно. Раду-то я могла поглощать. Но теперь становилось намного сложнее плести сети заклинания, что значительно ослабляло меня на случай, если придется применять знания и умения в бою. Всё же что-то со мной случилось тогда...

В конце четвертого месяца меня перевели уже в обыкновенную палату и запустили посетителей. В индивидуальную палату общего режима вошли мама, папа, Ворон и Таро, восседавший у него на плече.

Дракон кинулся ко мне и с непередаваемым выражением лица осмотрел на предмет повреждений, высказав всё, что обо мне думает, а после чего перетащил к себе на колени, обвил хвостом и не отпускал, пока не пришел врач силком выгонять засидевшихся посетителей.

Кажется, тот день был первым, когда я смеялась за всё прошедшее время.

А через неделю врачи развели руками, окрестили меня чудом магического пошива и вытурили из больницы.

Пару дней я провела дома, а потом мне прислали письмо от ректора, что я якобы заочно сдала первые свои индивидуальные экзамены, а вторые назначены мне на 13-е января, после того, как я перееду на другое место своей работы и освоюсь там.

Так что ещё три с половиной месяца я провела в Больших Прудах (напомню, к прудам в этом поселке имеет отношение только название) и наслаждалась покоем.

Шагнув в беспортальный переход к приветливо зашипевшей Йар, я оказалась на территории Академии.

Двор альма-матера встретил привычным утренним гомоном абитуриентов и полным ужаса воплем нашего школьного алхимика, Фаэтона Арнольдовича, который, наверное, только решил, что я не приду на его экзамены по причине своей смерти, что несказанно 'обрадовался' противоположному результату.

Я почтительно кивнула преподавателю и поспешила в теплые застенки Академии Колдовства, Ведовства и Навства, а так же других прикладных наук, которые тут преподают на разного рода факультетах.

Только оказавшись в теплых коридорах, я скинула куртку и убрала её в свою сумку из разряда 'всё своё ношу с собой'.

Первым делом в этот знаменательный день я должна была явиться пред светлы очи Ратибора Мстиславовича, что меня откровенно не радовало, так как ничего хорошего от этого визита ждать не получалось.

Студиозы при виде меня, как демоницы, реагировали по-разному. Кто-то поедал взглядом, кто-то им раздевал, а кое-кто при виде острых серебристых рожек прятался за стену и там дрожал. Разные существа и разные модели поведения, что поделать.