Иду, иду... Воздух плотный, густой, насыщенный ароматами зелени и первых летних цветов. Влажный, но не приносящий облегчения. Неужели, к вечеру соберётся гроза?...

"Не отвлекайся!..."

Да слышу я... В темном зале закрытых глаз становится всё светлее: это Мантия помогает моему Внутреннему Зрению сфокусироваться на Кружеве Силы. Затейливый узор постепенно наливается всеми цветами радуги, но преобладает нежно-жёлтый, и это вполне понятно: деревня не наделена сколько-нибудь выраженной магической аурой. Проще говоря, селяне — не волшебники. Но это я и так знаю...

"Посмотри правее!..." Почти приказ.

Я послушался, смещая фокус взгляда, и... Чуть не задохнулся от волнения, острыми коготками вцепившегося в горло. Холодно-строгие голубые всполохи Силы искорками рассыпались по Кружеву. Где-то рядом находится человек, имеющий непосредственное отношение к магическому искусству. Но... Не может быть!

Я распахнул глаза и уставился на дом, к которому вела тропинка.

Там... Там...

"Там живёт маг..." — подтвердила Мантия, ехидно скаля зубы.

Маг?! Но здесь может быть только один маг... Та самая ведунья!

"Нам не следует туда идти..."

Знаю! Но... Я должен.

"Почему?..."

Я не могу отказаться. Мне... приказали.

"Тебе можно ПРИКАЗАТЬ?..." Я почти "увидел", как округляются её глаза — беззвёздное ночное небо с багряными ростками Могущества.

Я... Всё так запуталось...

"Ты сам всё запутал..."

Согласен. Но сейчас не время разрубать узлы. Я... не готов.

"Будешь ли ты готов?... Хоть когда-нибудь?..." Она... сожалеет?

Не знаю.

"Разумеется, не знаешь... Ты даже не знаешь, К ЧЕМУ ты должен готовиться..."

Я ничего и никому не должен! Разве... только тебе.

"Или знаешь, но не хочешь..." Короткий смешок.

Оставим этот спор! Ты можешь что-нибудь сделать?

"Испугался?..."

Немного.

Я не пытаюсь ей лгать — бесполезно. Мантия во сто крат мудрее меня и мигом раскусит любой, даже самый изощрённый обман.

"И что же тебе нужно?..."

Спрячь меня.

"Спрятать?... Выражайся точнее..."

Если там находится маг, он не должен... Он не должен ничего обо мне узнать.

"Совсем ничего?..."

Совсем-совсем.

"Зачем это тебе?..."

Что — "это"?

"Вместо того, чтобы порвать ткань чужой памяти, ты собираешься пощадить её... Почему?..."

Что тебя так удивляет? Я не хочу причинять зло кому бы то ни было!

"Ты должен сам решать, что есть ЗЛО... Не принимая в расчёт мнения и желания других..."

И твои— в том числе?

"И мои — тоже..." Ещё немного, и я окончательно запутаюсь.

Я решу. Непременно. Но как-нибудь потом.

"Тебе себя не жаль?..." Странные слова. На что она намекает?

Что ты имеешь в виду?

"Я могу сделать то, о чём ты просишь, но... Это будет неприятно... И опасно..."

А именно?

"Ты можешь надеть Вуаль..." Я содрогнулся, вспомнив скудные сведения, почерпнутые мной из уроков детства, но отступать было некуда.

Действуй!

"Ты уверен?..."

Да, фрэлл тебя подери!

"Тот, кого ты так любишь поминать, в сравнении со мной — не более чем песчинка на берегу океана..." Это даже не шутка, просто констатация факта.

Да знаю я! Просто... мне нравится так выражаться. Ты — против?

"Я не могу запрещать или разрешать тебе что-либо... Пока ты не сдашься и не примешь мою власть..."

Ты так сильно этого жаждешь?

"Мне всё равно... Но ты... Ты меня забавляешь, и потому я всё ещё разговариваю с тобой..."

Приятно слышать! Ты будешь делать своё дело, или мне до вечера торчать в этой траве?

"Как ты нетерпелив... Впрочем, изволь... Закрой глаза и задержи дыхание..."

Сотни невидимых нитей скользнули из Пустоты, оплетая тело тугим коконом и вгрызаясь в кожу. Я знал, что для всего окружающего мира Вуаль неощутима, но сам еле переборол отвращение, когда скользкий ком этой призрачной паутины растёкся лужицей слизи по моему лицу и горьким киселём ринулся в горло...

"Готово... Можно дышать... Только открывай глаза медленно..."

Я не всегда следую советам, но сейчас был именно тот случай, когда всё надлежало делать правильно. Воздух показался мне дымным, а когда ресницы дрогнули и поползли вверх, я едва не пожалел о своём решении. Вуаль не только скрыла меня от магического Пласта мира, не только подарила мне вторую ауру, сходную по силе разве что с аурой всё той же луговой травы. Она скрыла от меня многоцветие природы, обусловленное магией самой Жизни. Я мог различать краски и теперь, но... Они были приглушены и обескровлены — по грязно-голубому небу ползли грязно-белые облака, и даже солнце казалось потускневшим. Только холоднее мне, почему-то, не стало...

"Доволен?..."

Ты прекрасно знаешь, что нет. Но... спасибо.

"Учти: это пассивная защита, она не предполагает отражение атаки..."

К чему ты клонишь?

"Твои чувства притуплены... Твои возможности ограничены... Будь осторожнее..."

Хм. Спасибо — ещё раз. Неужели она так заботится обо мне только потому, что избрала меня своим личным шутом?

"Тебе будет легче, если ты узнаешь правду?... Не думаю..." Горькая усмешка. Так смеются над собой.

Всё, можешь спать дальше!

Я поднялся, подхватывая сапоги и лом. Пора идти туда, куда меня, собственно говоря, послали — как бы это не звучало...

* * *

— Мир этому дому, — я поклонился женщине, вышедшей мне навстречу.

Она, и правда, была стара. Очень стара. Я бы сказал: так долго не живут, если бы не знал, что Время способно и не на такие шутки...

Довольно высокая, иссушенная прожитыми годами и зрелищем людских страданий. Волосы седые, пепельно-серые, впрочем, не поручусь, что это их истинный цвет. Сетка тонких морщин — на лице, на шее, на костлявых руках. Узкие губы плотно сжаты. Живут только её глаза — тёмные, кажется, синие. Прямое платье с еле заметной заговорённой строчкой по подолу сидит на старухе форменным мешком. Когда-то она, наверное, считалась красавицей, но сейчас выглядела почти уродливой. И совсем не производила впечатление доброй бабушки, любовно опекающей многочисленных внуков — хотя селяне были (или должны были быть) для неё именно такими внуками, нуждающимися в заботе. А женщина скорее походила на суровую наставницу. Я бы даже сказал: излишне суровую... А может быть, мне просто показалось — только из-за того, что я изначально настороженно отношусь к магам, которые могут представлять собой угрозу для вашего покорного слуги. Особенно — к таким магам...

Ведуньи иначе прозываются Дщери, то есть, "дочери". Дочери Земли. Они наделены своим даром с момента зачатия — оный Дар не нужно развивать или усиливать: наступит день, и он сам заявит о себе. Другое дело, что его Сила очень и очень невелика по сравнению с Силой магов более высокого порядка. Ведовство — наука наследственная. И — наследуемая. Ведунья, чувствующая приближение смерти, находит себе преемницу, которая станет новым вместилищем знаний, накопленных поколениями, жившими до неё[9]. Традиция очень разумная и понятная: отправлять юную ведунью в дальние края, чтобы обучить магии, слишком накладно и опасно. Да и деревня не может долго оставаться без её помощи. В каждой местности свои Кружева Сил — неграмотной сельской девушке ни к чему теория Высших сфер, ей нужно знать имена и привычки домашних духов, разбираться в травах, растущих рядом с домом, любить людей, которых она помнит с момента своего рождения... Кстати, надо признать, что знакомой мне деревне очень повезло: далеко не везде есть своя собственная ведунья...

— И тебе мир, юноша, — голос, заставивший меня вынырнуть из кучи мусора, сваленной на чердаке моего сознания, был глубок и звучен. Голос человека, досконально изучившего свои возможности и тем — опасного. Даже если ваши силы невелики, но вы чётко можете установить их пределы, вы легко справитесь с противником, который вдвое сильнее вас, но не умеет правильно распоряжаться дарованным ему могуществом. Это — моя главная заповедь. Или — моё главное наказание, потому что я никак не могу понять, на что именно и в какой момент способен...

Я почти ощутил, как она изучает мою ауру. И даже знал, что видит старуха: жёлто-серое пятно с россыпью белых снежинок. Я чист, как небо над твоей головой, дорогуша, даже не старайся!...

Минуту спустя она вздохнула, ослабляя внимание, но не убирая Око полностью. Однако... Я кажусь ей столь опасным субъектом?

— Гизариус прислал меня помочь с огородом, почтенная.

— Он щедр, как всегда, — чуть улыбнулась, но тепла в глазах больше не стало.

Или ты много мнишь о себе, дорогуша, или... Твои мысли занятыми совсем другим, нежели грядками...

— Вы позволите взглянуть, что мне предстоит?

Она вежливо кивнула:

— Конечно, юноша... Нида тебя проводит.

Из-за спины старухи выступила девушка — настолько же юная, насколько стара была её наставница. Высокая и худая, как и сама ведунья. Кожа такая тонкая, что кажется почти прозрачной. Светлые волосы лёгким пухом вьются вокруг треугольного личика. Невзрачная, если не сказать — некрасивая. Только в глазах та же Сила, даже цвет тот же: два тёмно-синих костра в ледяной пустыне.

— Пойдёмте, — она улыбнулась, и лицо сразу ожило: красоты не появилось, но исчезла пустота, и Нида стала совсем похожа на человека из плоти и крови, а не на призрака...

Огород был достаточно ухожен, но общую картину портили разросшиеся кусты овражного ивняка, подбирающегося к грядкам. Да, дел здесь по горло...

— В этом доме есть инструменты? — обратился я к девушке после недолгих раздумий.

— Инструменты? — растерянное недоумение.

— Ну да... Лопата, топор... — Неужели придётся тащиться ещё и за ними?

— Да, есть, — она довольно кивнула, и через пару минут поисков в сарайчике я стал обладателем топорика и лопаты, вид которых едва не заставил меня грязно выругаться. Ну надо же, довести металл до такого плачевного состояния! Да мне только на заточку придётся день потратить. Или несколько дней...

— Я схожу в деревню, почтенная, постараюсь справить инструмент. Вы не будете против, если к работе я приступлю завтра?

— Как Вам будет угодно, — робкая улыбка и кивок.

На том и порешили. Я попросил её найти для меня старые ненужные перчатки ли рукавицы, собрал орудия своего будущего труда и поплёлся через луг в деревню.

Кузнец оказался человеком понимающим и помог отчистить ржавчину и выправить кромку лопаты молотком. Топор, лишившийся грязно-коричневого налёта, выглядел вполне прилично, и я, выпросив точильные камни с разными "зёрнами", устроился у ограды кузни, методично шкрябая по лезвию. Такому ремеслу меня не нужно было учить: ножи я точил, было дело, так что и с топором разобраться смогу...

— Загубишь вещь, — буркнул гном, искоса наблюдавший за моим "творчеством".

— Это ещё почему? — я даже забыл обидеться на то, что меня критикуют.

— Так колун же, а ты весь горбик ему сточишь... С таким-то усердием, — неумело съехидничал гном.

— А мне колоть не нужно, я рубить собираюсь, — в тон "почтенному Гедрину" ответил я.

— Тогда на наковальне надо подправить, — продолжал мой неожиданный советчик.

— Зачем отвлекать людей от работы? Для моих целей сгодится и такой топор, — уголки рта дрогнули, но я не стал улыбаться. Пока.

— Как знаешь, — гном почесал подбородок и, ободрённый мирным началом беседы, решил развить свой нечаянный успех: — А что ты будешь делать?

— Кусты корчевать, — я не счёл нужным делать тайну из своих занятий.

— Ну, тогда топор, точно — не жилец!

— Почему?

— Ударишь по корню — попадёшь по камню, — пояснил Гедрин.

— Камни я прощупаю и изыму.

— Прощупаешь? — он не понял.

— У меня есть лом, — довольно сообщил я, на минутку отрываясь от процесса заточки.

— Лом? — Гедрин с сомнением посмотрел на мои хилые плечи. — А ты его поднимешь?

— Подниму. А дальше он сам будет действовать, — я повертел топор, приноравливаясь к его тяжести.

— Не по руке он тебе, — авторитетно заявил гном.

— Сам вижу, — буркнул я. — Великовато топорище. Ну, ничего, сойдёт...

— Дай-ка, подрежу, — я чуть не открыл рот от удивления.

— С чего такая любезность?

Гном неопределённо пожал плечами:

— А чего не помочь-то? Ну, покажи руки, сейчас мерку сниму...

Я хмыкнул, но позволил ему тщательно изучить мои ладони и запястья. Гедрин ощупал их, обмерял затейливым шнурком с узелками — только что не покусал, потом взял топор, сделал несколько взмахов ножом, заполировал куском щетины срезы и торжественно вручил мне результат своего труда.

Я попробовал. Могу поклясться, стало удобнее!

— Спасибо.

— Да не за что, в общем...

Мы замолчали. Я перешёл к заточке лопаты, а гном стоял рядом, то отворачиваясь, то снова впиваясь взглядом в мои пальцы, покрытые металлической пылью. Я прекрасно понимал его терзания и сомнения, но помогать не спешил: сам заварил эту кашу, пусть сам и расхлёбывает. Мне первым извиняться не за что. Ну, разве, за нелепую шутку... Так она прервалась вовремя, не зайдя непоправимо далеко. Никакого чувства вины я не испытывал и с интересом ждал, какими словами мой обидчик попробует извиниться. В этот раз, поскольку первую попытку он с треском провалил. Не без моей помощи, разумеется...

Гедрину было нелегко — попробуй, подбери ключик к чужому сердцу. Это вам не молотом в кузне махать: одно неверное движение, и отношения уже не перекуешь. А красноречием бородатый коротышка, похоже, не отличался. Впрочем, я никогда не слышал, чтобы его соплеменники слыли словоплётами. Вот эльфы — другое дело: все мозги косичками заплетут и в узел завяжут, пока поймёшь, что им нужно. Или — вовсе не поймёшь...

Я попробовал пальцем кромку. Достаточно острая, чтобы вгрызаться в землю, да и тонкие корешки перерубит "на раз". Время перевалило за полдень, неплохо бы и пообедать. А у меня тут гном мается...

— Вам что-то нужно от меня? — пришлось спросить прямо, без увёрток и вежливых зигзагов.

Гедрин встрепенулся, переводя взгляд на меня:

— Да тут... Хотел... В общем...

— Извинения я не приму.

— Почему же? — он, кажется, снова начал обижаться.

— Можете считать это моим капризом или сумасбродством. Не отрицаю, иногда я веду себя странно... За что Вы хотели извиниться?

— Как это... Я ведь... Ударил... В спину... — слова давались гному невероятно мучительно.

Я покачал головой.

— Удар — это всего лишь удар. Рефлекторное движение тела, часто неосознанное разумом. Глупо извиняться за то, что не всегда можно контролировать. Вы должны принести извинения не за свои действия, а за свои намерения. За то, что Вы неправильно оценили ситуацию. Хотя... Я не вправе требовать от Вас извинений. В принципе.

Гном выглядел совсем уж потерянно, и я, чтобы вогнать последний гвоздь в крышку гроба, продолжил:

— Вольно или невольно, но в тот момент я представлял собой угрозу для жизни женщины и её нерождённого ребёнка. Так что Вы поступили совершенно очевидно для той сценки, которая разыгралась перед Вашим взором. Возможно, я совершил бы точно такую же ошибку на Вашем месте. Заметьте: Я считаю это ошибкой, но с Вашей стороны всё было логично и разумно. Так что, я не приму извинений, потому что... Вам не за что извиняться, — я улыбнулся. — Как не за что извиняться человеку, раздавившему муравья — просто в силу разницы их положения... А теперь позвольте откланяться: меня ждут дела.