— Постойте-ка, но вон тот, рыжий — это же камердинер его высочества принца Иниса! Или нет? У него лицо разбито.
— Вы абсолютно правы, виконт, — заверил Мафхор. — Это действительно личный слуга принца Иниса.
— Ну, видишь, па! — воскликнул юноша. — Это правда! Но где же их высочества, мастер Мафхор? Почему их нет с вами?
— Благодарение Творцу, что их не было с нами, — сказал маг. — Иначе их бы постигла та же участь, что и остальных. Ваши люди, граф, пытали их спутников.
У виконта вытянулось лицо. Граф, раздув ноздри, медленно повернулся к городскому главе.
— Это что еще, любезнейший? — процедил он, сверкая глазами. — Как вы посмели? Отвечайте!
— Помилуйте, ваша светлость, — глава города рухнул на колени. — Я ничего не знал!
— А должны были знать! — повысил голос граф. — На то вы и поставлены! Бездарность! Полагаете, у меня на каторге не хватит места для сотни таких, как вы?
— Ваша светлость! — толстяк молитвенно сложил руки. — Да они же выглядят, как голодранцы! Мы думали, они разбойники, тут же полно разбойников в лесах, а у них были лошади, и мы... Вот и их милость виконт изволил заметить, что он на разбойника похож! — глава города указал на Мафхора.
— Сплошные бездари вокруг, ничего поручить нельзя... Прекратите пресмыкаться и встаньте! И ты тоже, это что еще такое? — граф ткнул ногой лежащего перед ним стража. — Подымайся, живо!
— Это бесполезно, граф, — любезно заметил Мафхор. — Пока я их не освобожу, они не встанут.
— Ну, так освободите их!
— И не подумаю. Только после того, как мы отсюда выйдем, и если вы обещаете простить главу города.
Граф хмуро воззрился на мага.
— С чего это вдруг вы решили за него вступиться? — осведомился он.
— Он всего лишь делал свою работу, — Мафхор пожал плечами. — Разве вы не этого от него ожидаете?
Разговор продолжался долго, но Нимве, не в силах больше сидеть, снова легла на пол и сомкнула веки. Голоса гудели в ушах, будто пчелы, но она не разбирала слов, и они не казались больше важными. Потом — через пять минут? через неделю? — чьи-то руки подхватили ее, осторожно подняли с пола, куда-то понесли. Она, безвольная, покорная, слышала шаги, скрип двери, ржанье лошадей... Наконец спина коснулась чего-то твердого, и знакомый голос сказал:
— Можно ехать.
Все вокруг закачалось, словно она чудом вернулась во времени назад, и очутилась в колыбели, но, проваливаясь в спасительную темноту, Нимве не открыла глаз.
Глава 5
Когда она очнулась, было светло. Сознание постепенно возвращалось, и Нимве приподнялась на локте. Нашла себя лежащей на огромной кровати под балдахином, среди мягких подушек. В первое мгновение не могла понять, как здесь очутилась.
Кое-как усевшись, обнаружила, что все тело болит, а голова раскалывается. Внезапно проснувшаяся память подсказала: мы в замке. Нас привезли в замок к графу Атланскому. Но когда это было, час назад, или неделю, Нимве, хоть убей, не представляла.
Она осторожно ощупала лицо. Губы распухли, и было больно их касаться. Ужасно хотелось пить. Нимве сползла с кровати, с удивлением оглядела себя, длинную белую рубаху из тончайшего батиста, с кружевами и широкими рукавами, — хоть сейчас на бал. Каменный пол холодил босые ноги. Нимве стояла, держась за бок, который так ломило, что не было возможности распрямиться, и оглядывалась.
Комната оказалась огромной, с высоким стрельчатым окном, в изголовье постели красовался старинный гобелен. Повсюду стояла затейливая мебель красновато-коричневых цветов, шкафчики, диван, кресла и стулья перед гигантским камином. Слева от камина Нимве увидала зеркало в полтора человеческих роста. Некоторое время ковыляла по комнате, рассматривая обстановку, стараясь отвлечься от выматывающей, поглощающей боли в обожженном плече. Жажда мучила все сильнее, и она огляделась в поисках воды, однако нигде не заметила ни кувшина, ни графина — ничего.
Тут были две двери, одна напротив окна, а другая в углу, между камином и громоздким пузатым шкафом. Подойдя к той, что против окна, Нимве осторожно повернула медную ручку, сделанную в форме лапы грифона, и выглянула наружу. Перед ней оказался длинный темный коридор, каменные полы покрывал ковер неясного рисунка, а вдалеке, в полумраке, Нимве разглядела ступени. Сделалось жутко, да и невозможно было выйти в одной сорочке, поэтому Нимве вернулась в комнату.
Вторая дверь тоже оказалась не заперта. За ней было просторное помещение, как сразу определила Нимве, умывальня. У стены, отделанной розоватой плиткой, стояла большая ванна, за ширмой помещался мраморный туалет, и на стене под зеркалом — золотые краны. Подойдя, Нимве осторожно повернула вентиль, и в белую раковину потекла вода. Подставив сложенные лодочкой ладони под струю, Нимве принялась с наслаждением пить.
Напившись и ополоснув лицо, она подняла голову. В умывальню вели две двери, одна — из ее комнаты, а другая точь-в-точь такая же. Поколебавшись, Нимве все-таки подошла и повернула ручку.
Там оказалась спальня, похожая на ее собственную. Посередине стояла кровать с балдахином, приспущенный занавес на окне создавал полумрак. Нимве не могла понять, есть ли кто-то на постели, и уже отступила назад, когда услыхала стон. Замерев, прислушалась. Стон повторился, и тихий голос произнес:
— Пить...
Нимве, вздрогнув, затаила дыхание.
— Пи-ить... — снова попросил человек, и Нимве бросилась вперед, позабыв про боль.
— Чик! — она отдернула тонкие занавески у кровати. Юноша лежал, откинув одеяло, разбросав руки, и дышал, будто после быстрого бега.
— Чик... — Нимве положила ладонь ему на лоб. От него так и веяло жаром, волосы облепили виски.
— Кто вы? — внезапно спросил юноша.
— Это я, Нимве.
Некоторое время Чик молчал. Потом промолвил упавшим голосом:
— Тебя не узнать... Они тебя били, да?
— Немножко... — Нимве заметила, что грудь юноши выглядит странно опухшей, и осторожно отвела широкий ворот рубахи. Так и есть: грудь оказалась забинтована, толстая повязка, будто панцирь, плотно облепила кожу.
— Вот уроды, — хмурясь, пробормотала Нимве. — Ничего сделать не умеют, лекари, тоже мне... Все отдирать придется.
Под окном, на столе, она заметила фарфоровый кувшин и какие-то флаконы, плеснула в чашку воды и стала поить Чика.
Потом принялась поочередно открывать флаконы, нюхая содержимое. Ничего особенного она не обнаружила, ни единого экстракта, который мог бы помочь раненому. Придворные лекари, с пренебрежением подумала Нимве. Видно, граф не любит ведьм, или они его не любят.
Намочив полотенце, Нимве присела возле Чика. Юноша спросил:
— Что... они с тобой сделали?
— Так, поколотили чуть-чуть.
— Ничего себе, чуть-чуть... — он облизал губы. — Тебя узнать невозможно... Ты в зеркало смотрелась?
— Чего мне в него смотреться? — Нимве положила ему на лоб мокрое полотенце. — Чего я там не видела? Да лежи ты смирно, вот ведь...
Чик опустил веки, и Нимве заметила, как его пальцы судорожно скомкали простыню.
— Больно, да? — она погладила его по щеке. — Ничего, мы тебя вылечим. Ларру ведь мы вылечили, вот и тебя...
— Мы где? — перебил он, снова открыв глаза.
— У графа в замке.
— У какого... какого графа?
— У тутошнего хозяина, графа Атланского.
— А где принцы? Тоже здесь?
— Не знаю.
— А Ларра... и Шиа?
— Не знаю, Чик. Я сама только что проснулась.
— Ним...
— Что?
— Я пить хочу...
Когда юноша наконец уснул, Нимве отправилась в умывальню. Долго разглядывала в зеркале свое опухшее, в багровых подтеках, неузнаваемое лицо. Раздевшись, осмотрела ушибы и ссадины на теле. Ничего серьезного не случилось, ребра остались целы. Снимать повязку с забинтованного плеча Нимве пока не решилась: под рукой все равно не было никаких трав. Умывшись, она едва успела надеть рубаху, как в дверь со стороны ее спальни негромко постучали. Вздрогнув, Нимве застыла на месте. Стук повторился.
— Кто там? — спросила она.
— Мафхор, — последовал ответ. — Можно войти?
— Да, входите.
Дверь приоткрылась, и маг проскользнул в умывальню. Он был в строгой дворянской одежде темных цветов — и без бороды. Этим он сразу же, и неприятно, напомнил Нимве того Мафхора, которого она знала по столице.
— Как вы себя чувствуете? — маг остановился в нескольких шагах. Нимве удивленно уставилась на него: с чего вдруг он обращается к ней на вы? Он смотрел с непроницаемым видом, и ей ничего не осталось, как ответить:
— Спасибо, я в порядке.
— Как рука?
— Ничего. Скажите...
— Да?
— Где остальные?
— Внизу, — ответил Мафхор. — Еще спят.
— А почему мы с Чиком здесь? Эти комнаты, они же не для...
Мафхор вдруг стремительным жестом приложил палец к губам, и Нимве осеклась.
— Я рад, что вам лучше, — как ни в чем не бывало, выговорил он. А следом за этим она услыхала прямо в голове: "Ним!" Это было непривычно и неприятно, будто мозг сам по себе думал чужие мысли. Мафхор пристально глядел на нее, и чудилось, что черные глаза излучают свет. А потом она снова услыхала: "Послушай меня. Здесь нельзя говорить." Нимве непроизвольно огляделась, словно ожидая увидеть соглядатаев по углам. "Почему?" — подумала она — и тут же пришел ответ: "Нас могут подслушивать, и наверняка подслушивают." Нимве растерялась. Только что она стояла тут нагишом, и перспектива, что кто-то может исподтишка за ней наблюдать, поразила в самое сердце. "Вряд ли они нас видят," — тут же пришла чужая мысль, — "но слышать — слышат." Нимве отчаянно покраснела, будто это Мафхор подсмотрел за ней, и снова услыхала: "Прости. Но у меня нет выхода. Поговорим позже."
— Я вижу, — произнес маг самым непринужденным тоном, — что вы можете ходить, сударыня?
Нимве потерянно глядела на него. Никто прежде не обращался к ней "сударыня". "Говори со мной," — услышала она, и заставила себя отозваться:
— Благодарю вас. Да, я могу.
— Я очень рад. Тогда я, пожалуй, попрошу распорядиться, чтобы вам принесли одежду и завтрак.
— Да, спасибо, — Нимве обхватила себя руками. "К обеду сегодня не сходи," — его мысли шли почти параллельно словам, и это сбивало с толку, почти сводило с ума. — "Скажи, что пока неважно себя чувствуешь. Поешь, и отправь служанку. Потом выйди в коридор, поверни направо, дойди до лестницы. Поднимись на самый верх. Сможешь?"
— Да, я... — забывшись, начала она, но Мафхор опять приложил палец к губам. "Хорошо. Не торопись. Поднимешься наверх, увидишь галерею, иди из двери налево, до конца." Нимве вопросительно взглянула на мага. "Там мы сможем поговорить, и я тебе все объясню," — закончил он мысль. Нимве опять кивнула, а Мафхор сказал:
— Разрешите откланяться.
Не зная, как на это положено отвечать, она промолчала. "И, Ним, ничего не бойся. Хорошо? Не бойся."
Повернувшись, он исчез за дверью.
* * *
* *
Когда Нимве вернулась в опочивальню, почти сразу явились служанки, одна с подносом, другая с платьем на вытянутых руках. Они вели себя очень почтительно, а Нимве старалась следить за речью, не представляя, что нужно делать. Есть не хотелось, но пришлось себя пересилить. Служанки принялись ее одевать. Для нее, привыкшей управляться самостоятельно, это показалось нестерпимым, и Нимве почти силой заставила их уйти.
Оставшись одна, Нимве подошла к большому зеркалу. Оттуда глянула дворянка, высокая и тоненькая, с красиво уложенными волосами, в темно-малиновом бархатном платье со шнуровкой. Изысканные кружева обрамляли высокий лиф корсета. Нимве неожиданно понравилось то, что она увидела. Вот если бы не жуткая синяя морда, подумала она, вообще было бы... Коснувшись распухших губ, которые отозвались болью, Нимве вздохнула и зашагала к двери.
В коридоре было темно. Ковер скрадывал шаги. Идти оказалось трудно из-за боли в избитом теле, да и корсет, впиваясь в бока, не давал вздохнуть, однако до лестницы Нимве добралась и поднялась наверх достаточно быстро. Здесь действительно была дверь, а лестницу, ведущую в потемки, запирала массивная решетка. Потянув за ручку, Нимве выбралась наружу.
Свет ударил в глаза и заставил зажмуриться. В лицо дул теплый ветер. Нимве, щурясь, огляделась. Увидала крытую галерею, узкие колонны, поддерживающие крышу, каменную высокую ограду с краю.
Приблизившись к ограждению, Нимве выглянула — и у нее захватило дух. Горы, леса и город внизу казались будто на ладони. Ласковое солнце мягко касалось лица. Некоторое время она стояла, не в силах оторваться от пейзажа, потом направилась дальше, налево, как велел Мафхор. Галерея была бесконечной. Свернув, Нимве уперлась в стену — и едва не вскрикнула: из тени выступила темная фигура.
Некоторое время маг просто стоял и молчал. Потом, внезапно улыбнувшись, отвесил почтительный поклон.
— Не смейтесь, — с упреком сказала Нимве.
— Я вовсе не смеюсь. Тебе очень идет это платье, и эта прическа.
— Ну, да, конечно, — Нимве посмотрела исподлобья.
— Я серьезно, — уверил Мафхор.
— И разбитая морда мне тоже идет?
— Синяки не навечно.
Нимве удивил непривычно мягкий тон, и она испытующе уставилась на мага, лишь теперь заметив, что нижняя часть его лица, там, где была борода, гораздо светлее верхней.
— Вы выглядите совсем как в столице, — заметила она.
— Это хорошо или плохо?
Она пожала плечами. Это причинило боль, и настроение окончательно упало.
— Вы хотели со мной поговорить? — подойдя к ограде, Нимве положила руки на камень, шершавый и теплый от солнца.
— Да. — Мафхор остановился рядом. Нимве покосилась на него. Он стоял, глядя перед собой, на равнину внизу, и, кажется, все его внимание было поглощено пейзажем.
— Так что происходит? — нетерпеливо осведомилась Нимве.
— С чего начать?
— Ну, хотя бы с того, о чем я вас давеча спросила. Почему мы с Чиком в таких комнатах? И кому нужно нас подслушивать? И еще...
— Погоди. Давай по порядку. Насчет тебя и Чика. Видишь ли, я сказал графу, что вы с Чиком брат и сестра, и что вы дворяне.
Нимве резко повернулась, почти не обратив внимания на боль.
— Мы — кто?! — выдохнула она.
— Брат и сестра. Дворяне, — Мафхор глянул на нее.
— Хорошенькое дельце! Какие из нас дворяне? Да нас за версту видать! Мы ж ни ступить, ни молвить не умеем! Они нас сразу раскусят, как миленьких!
— Тише. Нас могут услышать.
Нимве осеклась и начала беспокойно озираться:
— Что, здесь тоже подслушивают?
— Нет, но ты кричишь.
— Вовсе я не кричу, — она понизила голос. — Только чего теперь прикажете делать? Ни я, ни Чик — мы и слова сказать не сумеем, и вести себя не знаем, как. Мало того, что все сразу поймут, так еще и стыда не оберешься! Граф ведь в любой момент сможет проверить, правда это, или нет. У него же наверняка в библиотеке все родословные книги есть!
