Ведьма в законе

От шальных ностальгических мыслей меня отвлекла толпа селян, вывалившая мне на встречу с откуда-то взявшимися факелами, вилами, кирками и мотыгами. Курс пришлось в срочном порядке сменять, уходя огородами от новой толпы, присоединившейся к преследованию меня, всей такой интересной.

Все же, бегун из меня еще худший, чем ведьма — поняла я, уже через десяток минут таких скачек дыша как загнанная лошадь. Селяне, на которых я изредка кидала взгляд, наоборот держались молодцом, будто готовились, гады, к такому забегу! Нет, чтобы хоть один подотстал! Бегут себе ровненько, как будто каждый день с вилами наперевес круги по деревне наматывают! А с примыкающих улочек все новые подваливают. И не свернуть никуда толком. Пару раз через заборы попрыгала — думала, хоть так оторвусь. Куда там! С и трех дворов не пробежала, и вот — опять они! Как будто круг заколдованный! А эти упыри в человеческом обличье — тоже не будь дураком, по какой-то схеме действуют, меня все дальше вглубь деревни загоняют, поняли видать, что я задумала. Вот уже смотрю, улочки все шире становятся, а из-за домов церковь в лесах да башенка-колокольня виднеются.

Плохи мои дела, почти в самый центр деревни загнали меня. И деться вроде некуда. Разве что... Я резко повернула направо, едва не столкнувшись с группой местных жителей, пошедших мне наперерез. Добровольно выбежать на открытую площадь, где меня запросто возьмут в кольцо, было чем-то сродни самоубийству. Которое я совершать совершенно не собиралась. Я собиралась держать осаду... в ремонтируемом храме. Выбраться по лесам на крышу, и засесть там, колотя палкой всякого желающего меня оттуда стащить. Еще можно черепицу отрывать и им на головы кидать. В общем, есть еще варианты! Нужно лишь ускориться.

Выскочив на открытую площадь, я рванула что было сил к строительным лесам, возведенным вокруг церкви. В спину мне раздались злые, изредка матерные крики толпы, которая, судя по звукам, была куда больше, чем я себе представляла. Страх оказаться у них в руках, так удачно меня подстегнул, что первый пролет лесов я преодолела едва ли не в прыжке. Со вторым пришлось чуть повозиться, подтягиваясь как колбаса на веревочке, но в целом, я справилась, и даже пнула негодяя, пытавшегося поймать меня за ногу. Судя по болезненным завываниям — куда-то в район его наглой рожи. Окрыленная этой маленькой победой, оставшиеся четыре уровня я пролетела не сбавляя темп, и лишь оказавшись на самой крыше, на секунду выдохнула.

Расслабляться еще было очень и очень рано. Но, задуманное было исполнено. И это уже немного радовало. Вырвав из конструкции первый, не мой взгляд, плохо закрепленный брусок, я перехватила его как оглоблю, и вернулась к краю, чтобы взглянуть на селян. Те, плотной толпой окружили мою импровизированную "крепость", но взбираться вверх не спешили. Переговаривались, шумели, но к лесам вплотную не лезли, скорее даже наоборот, создали вокруг них пару метров пустого пространства. И с чего бы вдруг? Я посмотрелась к толпе повнимательнее и изумленно прицокнула языком. Те люди, что делали хотя бы с полшага к храму, выходя за очерченный толпой периметр, начинали едва заметно дымиться. Что-то жгло их кожу и одежу, словно невидимая, растворенная в воздухе кислота. Впрочем, что бы это ни было, на меня оно ровно никакого эффекта не производило, что не могло не радовать.

Еще через несколько минут толпа расступилась, пропуская к церкви белокурую девицу, которой притворялась нечисть.

— Что делать будем? — пробасил Митрий, высунувшись из толпы.

Драгия бросила на него испепеляющий взгляд, и процедила сквозь зубы, — С ней должно быть кончено до прибытия Великой Матери. Тащите луки и стрелы, или что у вас там есть.

— Т-т-так, н-н-нет нич-ч-ч-его, — едва владея голосом, проблеял кто-то из толпы.

— Как нет? — рявкнула девица, оборачиваясь к говорившему.

— Уж сорок лет тетивы никто не натягивал! Стрелы поржавели да луки погнили, Младшая из Матерей.

— А может, подожжем ее да дело с концом? — выступил с деловым предложением староста.

— Совсем ума лишился!? — прорычала Драгия, сверкая белесыми глазами, — Ее сожжем да весь храм вместе с ней, так ты предлагаешь? Идиот! Пусть сидит там. Все одно через пару дней сама от голода или жажды подохнет. А если спуститься решит — тут-то мы ее готовенькую и оприходуем. Выставьте караул да расходитесь. Мне еще Матери сообщить надобно, как вы маху в этот раз дали. Ну а ты, ведьма, — она подняла не меня взгляд, и злобно усмехнулась, — Не думай, что уйти живой сумеешь. Никто еще не сумел.

— Да подавись! — от души пожелала я, — Посильнее тебя нечисть видали.

— Неужто? — прошипела девица, на змеиный манер, — А мне птички напели, что давеча тебя чуть навка не утопила. Что на это скажешь?

— Ну, не утопила же, — пожала я плечами.

— Скоро ты об этом пожалеешь, — многообещающе улыбнулась она, и резко развернувшись, направилась прочь.

— Еще просмотрим, — хмыкнула я ей в спину и, проводив девицу взглядом, разлеглась на теплой черепичной крыше. Вот теперь можно и передохнуть. Уж больно после всей этой беготни спать охота!

Глава 8

Рыцари случаются...

Солнце, завершив очередной круг, нырнуло за верхушки деревьев, и я, лениво потянувшись, решила перебираться на ночь в храм. За два дня почти беспрерывного лежания на солнышке, мой и без того не блеклый загар приобрел ровный бронзовый оттенок, а волосы выгорели до золотисто-пшеничного. Увидь меня сейчас кто из благородных родственников, наверняка бы и не поздоровался.

Я накрутила на палец светлый локон из нечесаной копны волос и тяжело вздохнула. "Княжна? Как же! В таком виде я и за дочь третьесортного дворянина не сойду. Вот бы сейчас женишку моему показаться, авось бы повезло мне, да он помолвку расторг... Хотя это конечно вряд ли".

Рука, на которой красовался замысловатый символ, полученный мной в Любостав, нещадно ныла уже третий день. Поначалу я не обратила на это внимания — времени попросту не было обращать! Но теперь-то уже наверняка поняла, что всю кость от самого плеча выкручивает и тянет вовсе не от ушиба. Все же, эти старинные обряды — та еще головная боль. И главное, сколько лет прошло, уж половина народу и о богах тех слыхом не слыхивало — ан-нет, работает все так же!

Караульные, приставленные ко мне, пришли в оживление — вот-вот должна была подойти их смена. Хотя был и другой повод, с самого утра вся деревня на ушах стояла в ожидании той самой главной нечисти, которую они страстно именовали Великая Мать. В глаза ее я конечно еще не видела, по сему, картины себе рисовала самые разные. От обычного человеческого облика, которым был наделен ее младший выкормыш — Драгия, до вариантов вполне фееричных с восемью разными головами, шестью лапами, рогами под три метра и, возможно, даже крыльями. Я в очередной раз воскресила в воображении самую бурную свою фантазию о самом жутком из возможных монстров и громко фыркнула. Ну, это конечно вряд ли...

С крыши мне открывался прекрасный обзор до самой опушки леса, так что неясную тень, скользящую по лесу я заметила сразу. Слишком большая для одного человека, она очень скоро вынырнула из леса и оказалась той самой телегой, на которой меня привезли в эту Слебожеву яму. Похоже, у них тут общий слет объявлен. Вот Вольчик — упырь, с женой подтянулись. Значит, скоро и Слебожа собственной персоной явится.

Но вместо ожидаемой главной нечисти на площади перед церковью появилась Драгия, разряженная как на свадьбу. Одарила меня насмешливым взглядом и обратилась к охранявшим меня мужикам, с сияющей улыбкой:

— Ступайте-ка вы по домам, братцы. Великая Мать неровен час появится, а вы еще ни себя до ладу не привели, ни дома. Собирайтесь, одевайтесь, да у моего дома собирайтесь, семьи свои приводите. В месяце этом не выполнили вы ее условий, да милостива Она, вольна миловать, коль нужным посчитает.

— А как же караул? — неуверенно переспросил один, — Кто за ведьмой присмотрит?

— Великая Мать и присмотрит. Нет для нее ничего тайного в этой деревне. Да и не уйти ей далеко в ночь Отплатную.

Покивали мужики, пожитки свои — картишки да лукошки с провиантом пособирали, да скоренько с площади удалились.

— Ну, а тебе ведьма, как там сидится? — обратилась ко мне девица, не скрывая насмешки.

— Не дурственно, — пожала я плечами.

— Не голодно? Пить не охота?

— Да как-то нет... — усмехнулась я в ответ, — Я тут так устроилась удачно, что думаю, до зимы еще погостить останусь.

Самодовольная ухмылочка чуть сползла с лица нечисти. Перспектива такого длительного соседства ее явно не радовала.

— Еще посмотрим, — процедила она сквозь зубы.

Я помахала ей ручкой, и с большим удовольствием, носком сапога отправила в полет кости от недоеденной перепелки, валявшиеся под ногами.

— Мерзкая мелкая недонечисть! — зарычала девица, стряхивая косточки, удачно приземлившиеся ей на макушку — Переловлю каждую и развею по ветру, так что и следов не останется.

— Нос не дорос, первородную нечисть развеивать! — хохотнула я.

— Уж что-нибудь придумаем. Коль не я, то Великая Мать.

— Ну так пусть твоя мать придет, и меня с этой крыши для начала снимет, — окончательно обнаглела я.

— Зря смеешься ведьма. Аль не говорили тебе — беду накличешь.

— Я девица рисковая, посмотреть не прочь, что еще похуже быть может.

— Посмотришь... — пообещала Драгия, — Ну да некогда мне с тобой тут языком чесать. Приятно оставаться, ведьма.

— Премного благодарна, — отвесила я шутливый поклон в спину уже удаляющейся нечисти, проводила ее взглядом и осмотрелась.

Караул снят. На улицах никого — весь народ собрался своего псевдо-бога встречать. Заманчиво, спасу нет! Только чудится мне, этого-то они и ждут. Стоит мне спуститься да на полшага от церкви отойти, тут-то меня готовенькую и примут. Но, Боги, как же все-таки заманчиво!

Посмотрела я на народ, толпящийся в ожидании, по сторонам глазом кинула, да решила на ночь в церковь перемещаться. Ночи нынче, конечно, и красивые, и лунные, только от леса таким холодом могильным тянет, что до костей пробирает. Да еще оно как-то спокойнее в церкви будет. Кумарь тоже нагулялся, устроился на шпиле звонницы — мой добытчик. Сколько здесь сижу, этот хитрец из лесу всякую снедь тащит, видать домовые для него ее отлавливают, готовят, а он уже мне ее несет. Так что устроилась я в самом деле не плохо, с голоду не помру.

Стала я вниз по лесам спускаться, только на перекладинах зависла, в руку так болью отдало, что чуть вниз не сорвалась. Шиплю, ругаюсь, на одной руке повисла. Подождала, пока отпустит и быстренько наверх вернулась. Уж было-было, а чтоб так прихватило — не было. И главное не успокаивается никак, уж и слезы на глаза навернулись. Уселась я на подогретую черепицу, руку растираю. Кумарь что-то у себя на насесте забеспокоился, повыше взобрался, глазищи огромные сделал, и куда-то в сторону леса уставился. Я тоже туда глянула — вроде ничего. Сельские в другой стороне вообще собираются, на том краю — только лес да пара пустых домов. Только кумарь все не унимается, скачет, крыльями машет, пищит что-то. А там вроде ничего и нет. Или есть все же? Гляжу — от леса тень отделилась, вроде на человека похожа. Замерла на мгновенье, осмотрелась, и вперед двинулась уверенно. Сморю я на нее, понять не могу, толи нечисть это, толи путник обычный: с такого расстояния и не поймешь вовсе. Кумарь, только ее завидев, с насеста своего соскочил, и навстречу полетел, вполне уверенно работая крошечными крыльями.

Может все же нечисть прибыла? Глянула я в сторону деревенских — и те оживились что-то, на несколько групп разделились да в сторону пришельца двинулись. Толи встречать торжественно, толи что похуже...

Вот фигура все ближе к площади подходит, теперь-то и разобрать можно, что мужчина это, высокий, в плечах широкий, шагом уверенным пыльную дорогу мерит. Идет себе, по сторонам смотрит изредка, а как кумаря моего заметил, еще и ускорился. Тут уж и я напряглась. Толи с глазами моими что-то не то, толи фигура больно знакомая нарисовалась — женишка моего.

Под ложечкой противненько засосало. Мракобесие какое-то! С чего это ему тут ни с того, ни с сего появляться? Меня он отследить никак не мог, это уж точно, сам сюда по делам наведаться — наврядли. Что тогда? Нечисти новоприбывшей проделки? Играет она со мной, выманить пытается? Ну, тогда выбор более чем странный. Проигрышный вариант, я бы даже сказала. Все одно мне женишок мой не особо нравится, ради его спасения я теперь и пальцем не пошевелю, не то что с этой верхотуры слезать. И что же остается? Леший знает. Да только на раздумья времени не осталось. Пока я визитера рассматривала, селяне совсем близко к нему подобрались. Вот уж несколько наперерез к нему кинулись.

Я негромко ругнулась, когда мой суженый чуть было не получил по голове обухом топора, сделал пасс рукой, в попытке сотворить какое-то заклинание, и эта задержка чуть не стоила ему жизни. Заклятье, конечно, не сработало, зато вилы в него были брошены крайне метко. Как там говорится? "Не бойся ножа, а бойся вилки?" — и то верно. Тут вот тоже четыре дырки намечалось, да еще какие!

Благо, женишок мой не растерялся, меч вытащил и давай им махать. Уж на что я в этом не разбираюсь, а выглядит красиво, я даже невольно дыхание задержала. Крестьяне такого отпора не ожидав, вмиг десятка своих лишились, да отступили. Силы не равны, конечно, только никому без головы остаться не хочется совсем. Да и не нужно это. Вон на горизонте Драгия нарисовалась в паре с чем-то. Я как присмотрелась, так волосы на затылке дыбом встали. Плывет с ней рядом нечто, и не живое и не мертвое, легкой дымкой белой над землей развевается. Видом своим, вроде, на женщину в одеяниях белых похоже, только без лица она вовсе. Нет носа у нее, зияют глазницы черные огнями в глубине горящими, вместо рта дырища огромная с кучей зубов игольчатых, и будто слышу я какой шорох потусторонний поступь ее издает. Тут меня будто до костей пробрало. Подскочила я к самому краю крыши, и что было мочи как крикну: — "Беги!". Вздрогнул мой жених, по сторонам осмотрелся. А это чудище все ближе, уже на соседнюю улицу ступило.

— Беги!!! Кому говорят! — ору я, а сама на крыше аж подпрыгиваю.

Тут, благо, до него дотекло, что делать надо. По голосу он моему сориентировался, и рубанув с плеча селянина, ему дорогу заступившего, бросился бегом на площадь. Все село — за ним. Я же на леса вскочила, до нижнего уровня сама не помню, как спустилась, и уж как он на площадь выскочил, руку протянула да чуть забраться на леса ему помогла. Едва успели мы до крыши добраться, селяне сплошным потоком к лесам кинулись. Шипят, от магии камня защитного как вампиры на солнце шкварятся, а прут, как умалишенные. Леса развалили, что кому на головы попадало, кого пришибло — только до нас добраться никак. А уж как жар совсем нестерпимый стал, так, что на коже начали волдыри как от ожогов надуваться — отступили. Стоим мы с Гориславом, на одержимых море беснующееся смотрим — выдыхаем. Я молчу, теперь уж ясно стало — никакое это не видение, не нечисти игра хитро-мудрая — женишок мой из плоти и крови собственной персоной заявился. И влетит мне сейчас... ой, чую, влетит! Вот он дыхание только переведет, и получу я свою заслуженную трепку, да такую, что, возможно, лучше бы его там нечисть сожрала.