Вестник Cмерти

Освещение стоило — 207 руб. 75 коп.: "За 500 плошек — 110 (рублей). За освеще?ние залы и столовой — 93 р. 75 к.; 10 фунтов свеч сальных — 4 руб.". Бал затянулся: "прибавлено на окны 15 фунтов) свечей 37 р. 50 к.; переменены люстры и на окны — 30 фу (нтов) — 75 р.; на фонари выдано 4 фу (нта) — 10 р.". Далее идут круп?ные расходы: "70 персон ужин 700 рублей; угощение чаем, мо?роженым и фруктами — 190" и более скромные: "прислуги 15 человек — 84; за залу — 56". На балу было выпито вина 61 бу?тылка (шампанское разных марок, ренвейн, сотерн, мадера, малага, мозельвейн и т. д.) на 442 рубля. Прибавив к этим рас?ходам небольшие: "садовнику дано — 21, за дрожки в Пяти?горск — 6 р." и какой-то "особо поданный счет" в 89 р. 30 к., получаем общую сумму расходов — 1919 р. 05 коп. серебром.

Вот в какую крупную, особенно для кавказского захолустья, сумму, равную годовому оброку с нескольких деревень, обхо?дился подписной бал на водах, превращавший убогую "ресто?рацию" в пышное "благородное собрание"

С.Н. Дурнылин. "Герой нашего времени" Лермонтова в комментариях"

Пистолеты карманного типа

Меня занимал вопрос. были ли в 30-е годы 19 века "карманные" пистолеты. Оказывается, были! В основном, английского производства. Наверняка, они пользовались спросом и у русской аристократии!

Пистолетами карманного размера пользовались уже в третьей четверти XVI в., и, очевидно, они были достаточно популярны, ибо в 1594 г. Елизавета I их запретила, называя "карманными кинжалами".По всей видимости, они были распространены до второй половины XVII в., в то время как болышинство сохранившихся образцов датируются периодом уже второй половины XVIII столетия.

Перед концом XVII в. карманный пистолет обычно представлял собой миниатюрную версию большого пистолета. После этого настало время, когда он неизменно производился с отвинчивающимся стволом, предположительно потому что возросшая мощь заданной величины порохового заряда была особенно желательна для очень маленького пистолета. Примерно после 1750 г. подавляющее большинство пистолетов этого класса были оснащены коробчатыми замками, в то время как с конца столетия многие образцы изготавливались без спусковой скобы, но со спусковым крючком, который можно было убирать в углубление, тем самым уменьшая опасность того, что пистолет выстрелит в момент, когда его извлекают из кармана. Когда механизм был взведен, спусковой крючок автоматически переводился в правильную позицию для стрельбы. Еще одно устройство, которое повсеместно присутствовало в карманных пистолетах конца XVIII и начала XIX в., — защелка, которая блокировала курок в положении предохранителя, а также держала крышку полки закрытой. Она часто приводилась в действие перемещением спусковой скобы.

Возможно, самым знаменитым из всех карманных пистолетов является деринджер — небольшой легкий пистолет ударного действия с очень большим диаметром канала ствола, который фигурировал во многих историях американского Дикого Запада. Впервые его в 1840-х гг. стал производить в Филадельфии оружейный мастер Генри Деринджер (1786-1868), но пистолет оказался таким популярным, что его начали широко копировать по всем Соединенным Штатам. Борцы за чистоту языка термин "деринджер" относят лишь к изделиям самого Генри Деринджера, ставшим теперь редкостью, а дерринджером называют его подделки.

Выпущенные в течение большей части XIX столетия очень маленькие карманные пистолеты коллекционеры иногда именуют муфтовыми пистолетами, хотя доказательства, подтверждающие, что они производились исключительно для дамского пользования, отсутствуют.

Пистолет на фото:

Пистолет кремнёвый "жилетного" типа. Очень интересный и привлекательный кремневый пистолет неизвестного западноевропейского мастера, выполненный в английском стиле, относящийся к т.н. "жилетным" или "карманным". Ориентировочно, по манере исполнения, датируется концом XVIII — началом XIX веков. Пистолеты "жилетного" они же "карманного" типа были одним из наиболее распространённых видов оружия самообороны, принятым у людей "рискованных" профессий и образа жизни — игроков, курьеров, агентов и т.п. Общая длина предмета — 185 мм, длина ствола — 90 мм. Калибр — 12,7 мм. Рукоять закруглённая, материал рукояти — орех. Ствол вывинчивающийся, длина вывинчивающейся части — 60 мм. С обеих сторон замка — гравировка на военную тематику — барабан, рожок и знамя. Пистолет имеет типичную для этого типа оружия откидывающуюся собачку, приводящуюся в боевое положение при взведении курка.

Из классики: "... Князь, не теряя присутствия духа, вынул из бокового кармана дорожный пистолет и выстрелил в маскированного разбойника. Княгиня вскрикнула, и с ужасом закрыла лицо обеими руками. Дубровский был ранен в плечо, кровь показалась. Князь, не теряя ни минуты, вынул другой пистолет, но ему не дали времени выстрелить, дверцы растворились, и несколько сильных рук вытащили его из кареты и вырвали у него пистолет. ..." ;)

http://myrt.ru/news/manstoys/457-osobye-tipy-pistoletov.html

http://bratkoff-errero.ru/shop.php?zid=30011&idpic=930

Костюмы Эпохи. Бидермайер

Это время охватывает период приблизительно с 1815 по 1848 год. Само название "бидермайер" возникло гораздо позже — оно заимствовано из немецких сатирических листков середины 50-х годов XIX века, где центральным персонажем была комичная фигура обывателя — "господина Бидермайера". Теперь же оно стало объективным понятием в области художественного ремесла и моды. В предшествующие четверть века господствовало платье без талии, которое, при всей его практичности было весьма невыгодным для внешности и фигуры, а мода предпочитает подчинять здоровье красоте. Примерно в 1820 году в женской моде произошел коренной переворот: талия вновь вернулась на свое естественное место — над бедрами — и ее начали слегка зашнуровывать. Теперь корсет, борьба против которого велась с конца XVIII века, утвердился снова, правда, в смягченной форме.

Дама с тонкой талией, в короткой широкой юбке, с изящными локонами и огромными рукавами — характерное воплощение стиля "бидермайер".

Чтобы зрительно уменьшить талию, стали подчеркивать величину плеч. Для этого рукава платья делались очень широкими сверху и сужались к кисти. Одновременно расширялась внизу юбка, образуя крупные складки. Чтобы оживить эти поверхности, с 1830 года женщины начали заменять одноцветные ткани полосатыми или тканями с легким, но не цветочным узором.

Женская прическа того времени являла собой произведение парикмахерского искусства: волосы, укороченные с боков, укладывали крупными локонами или "котлетами" из кос на висках. Длинные волосы поднимались наверх и на темени укладывались в различные шиньоны. Головные уборы были трех типов: чепцы, богато украшенные по переднему краю рюшем, кружевом и лентами; широкополые шляпы, украшенные цветами и перьями; и, наконец, капор, который представлял собой чепец и шляпу одновременно.

Нововведением были боа. Туфли же носились без каблуков.

К 1835 году рукав достигает наибольших размеров, а через несколько лет вновь становится узким, возвращаясь к простым формам. Корсаж обтягивает туго зашнурованный твердый корсет. Юбка, удлиняясь, обрастает множеством оборок и выглядит все шире и пышнее. На плечи и спину набрасывается часто очень дорогая кашмирская шаль из пуха тибетской козы — англичане уже в XVIII столетии начали привозить такие шали из Индии. Эти шали, а также мантии и пелерины играли роль плаща, прикрывающего декольте как дома, так и на улице.

Конечно, до эпохи бидермайера с ее перетянутыми в талии дамами, существовал совсем другой стиль в моде начала XIX века.

http://www.sarafan.ru/san/SeG/ik/article323.html

Тайный надзор на Кавказских минеральных водах

Как известно, сейчас же после окончания следствия и суда над декабристами по приказу Николая I, напуганного заговором, для наблюдения за настроением умов и расследований по политическим делам был учрежден корпус жандармов и Третье отделение "собственной его императорского величества канцелярии". Поставленный во главе корпуса граф А. X. Бенкендорф вместе со своими ближайшими сотрудниками приложил все усилия для скорейшей организации тайного надзора за всеми слоями населения не только в столицах, но и во всех губерниях и областях обширной империи. Не избежала этого нововведения и отдаленная Кавказская область.

П. А. Висковатый писал: "У Бенкендорфа были свои соглядатаи, сообщавшие ему обо всем, что происходило даже и на отдаленном Кавказе. "Помните, господа,— говорил генерал Вельяминов высланным на Кавказ,— что здесь есть много людей в черных и красных воротниках, которые следят за вами и за нами".

Секретные архивные документы о тайном надзоре на Кавказских Минеральных Водах в лермонтовское время, которые автор этой книги предлагает читателям, вполне подтверждают приведенные слова Вельяминова и помогают выяснить, когда и по чьей инициативе на Кавказских Минеральных Водах положено было начало тайному надзору.

В своем секретном отношении на имя шефа жандармов А. X. Бенкендорфа от 7 мая 1834 года за ? 50 Военный Министр князь А. И. Чернышев писал: "Государь — император, усматривая по течению дел большое число штаб— и обер-офицеров, отпущенных для излечения ран ц болезней к Кавказским Минеральным Водам, изволит находить нужным усугубить надзор за тишиной и порядком и вообще за поведением большого скопления приезжих в Пятигорске, поручить мне изволил отнестись к Вашему сиятельству о том, чтобы вы изволили назначить из подведомственных вам чиновников самого надежного и благоразумного штаб-офицера для исполнения сей обязанности со всевозможною точностью и осторожностью. О том же, кого вы изволите избрать для поручения, не угодно ли будет доложить его величеству".

Приведенный документ дает довольно ценные сведения. Помимо начальной даты установления тайного надзора на Кавказских Минеральных Водах, мы узнаем из него, что инициатором нововведения явился не граф Бенкендорф, как можно было бы ожидать, а сам император Николай I, обеспокоенный ростом числа посетителей Вод, и в особенности военных.

Ответ А. X. Бенкендорфа не задержался. Уже через три дня — 10 мая того же года — за ? 755 шеф жандармов доносил А. И. Чернышеву о принятых им мерах:

"В исполнение высочайшего повеления, объявленного мне вашим сиятельством в отношении от 7-го сего мая за ? 50, чтобы во время приезда посетителей к Кавказским Минеральным Водам был для наблюдения назначен штаб-офицер вверенного мне корпуса, я возложил сию обязанность на майора корпуса жандармов Алексеева, о чем и доведено мною до высочайшего сведения; и сверх того, предполагая поручить начальнику 6-го округа доверенного мне корпуса ген-майору графу Апраксину таковое же наблюдение в Пятигорске по случаю намерения его посетить Кавказские Воды для поправления своего расстроенного здоровья, я имел честь Представить о сем Вашему сиятельству рапортом от 7-го сего мая за ? 730-м. Почтеннейше донося о сем Вашему сиятельству, честь имею присовокупить, что областной штаб-офицер вверенного мне корпуса, в Кавказской области находящегося, майор Юрьев не назначен мною/для исполнения вышеозначенного высочайшего повеления потому, что офицер сей просил моего позволения находиться при ген-лейтенанте Вельяминове в предполагаемой нынешним летом экспедиции против горцев, то быв, с одной стороны, весьма доволен доставить майору Юрьеву случай быть в делах против неприятеля, я желаю, с другой стороны, извлечь из сего двоякую пользу, ибо он будет мне доставлять сведения, как о положении края, так и о самой экспедиции, тогда как майор Алексеев будет доводить до моего сведения обо всем, относящемся до посетителей Минеральных Вод".

Из приведенного ответа А. X. Бенкендорфа можно усмотреть, что он не только выполнил царское повеление, но и сделал представление об усилении жандармского персонала на Кавказе еще двумя лицами. Из них генерал-майора Апраксина он предназначал для усиления наблюдения в Пятигорске, а майора Юрьева предполагал прикомандировать к генералу Вельяминову, который как близкий друг опального генерала Ермолова не пользовался полным доверием царя. Из надписи на рапорте Бенкендорфа от 11 мая и копии отношения военного министра от того же числа на имя шефа жандармов мы видим, что Николай I согласился со всеми предложениями Бенкендорфа.

Из дальнейшей переписки невозможно установить, какую деятельность проявляли генерал-майор Апраксин и майор Юрьев, но от майора Алексеева в деле имеются два донесения, которые дают достаточное представление, как понимали и исполняли возложенные на них обязанности по тайному надзору "самые надежные и благоразумные" из подведомственных Бенкендорфу чиновников.

Едва успев прибыть в Пятигорск, жандармский майор Алексеев уже начал проявлять необычайное рвение. Первое свое донесение отсюда от 18 июня 1834 года он посвящает главном образом местному коменданту генералу Энгельгарту. Речь идет об оплошности последнего в секретном политического характера деле доктора Майера, поручика Палицына, причастного к делу декабристов, и пятигорского городничего Ванева. Об этом упоминалось, когда речь шла о докторе Майере.

Вот что пишет по этому поводу Алексеев в своем первом доносе: "Весьма неосторожно поступил здешний комендант, что, взявши ,Палицына под арест, отпустил его потом домой, и тот успел сжечь самые секретные бумаги, которые, как открылось потом, хранились у него в печке и заложены были дровами, а печку при взятии у него других бумаг не осматривали, а хватились уже на другой день после их сожжения". Не ограничиваясь обвинением Энгельгардта в оплошности, жандармский майор возводит на него еще более серьезное обвинение.

особых поручений при генерале Вельяминове (который первый и открыл поступки Палицына и прочих), уверял меня, будто бы комендант, любя и играя каждый день с ними в вист, получа повеление об арестовании, предупредил их, и что они всю ночь жгли бумаги". Дальше Алексеев дает незавидную характеристику коменданту как человеку, по его мнению, хотя и доброму, но чересчур старому и слабому для занимаемой им должности.

Донос Алексеева, попавший к военному министру, был препровожден, по-видимому, без указания источника, на заключение командира Отдельного Кавказского корпуса барона Розена. Последний в своем отзыве на имя военного министра, не отрицая, с своей стороны, упомянутых упущений Энгельгардта и приписывая их неумышленной нераспорядительности, категорически возражал против разоблачений мифичеого штаб-офицера.

Полный простор своим клеветническим измышлениям дал майор Алексеев во втором донесении от 2 июля 1834 года. Так, исправлявший в то время должность коменданта и окружного начальника майор Ф. Ф. Унтилов обвинялся в беспробудном пьянстве и невероятном взяточничестве, исправляющий должность городничего поручик Устинов — в совершенной неопытности и полном подчинении майору Унтилову, председатель Строительной комиссии подполковник Пантелеев — в отсутствии всякого понятия о военной и гражданской архитектуре и в широком казнокрадстве всего возглавляемого им состава Строительной комиссии.