Песочный принц в каменном городе

Сколько времени потрачено на пустые грезы, а ведь можно было жить как другие: от завтрака до заката, и снова по новой. Никак, но зато не больно. А я... Если Артем и Женька даже не вспоминались — так, дымка, изредка, и то с сожалением, что связалась, то встречу с Матвеем я до сих пор считала главной в своей жизни, а его самого — всем.

Он стал моим миром, не смотря на то, что моим никогда не был. Жена, трое детей, предыдущая беременная помощница и, возможно, новая любовница в Днепропетровске. Очередная, более плодовитая, чем я, более сговорчивая.

— Приехали, — сказал водитель. Улыбнулся, получив деньги, поехал дальше. Чем не прекрасная жизнь? Такое лицо беззаботное, а я смотрю на десяток сияющих окон желтого бизнес-центра, и сердце практически останавливается, едва делаю шаг — запускается в бешеном темпе.

Еще есть возможность вернуться, но двери приветливо разъезжаются в стороны, и охранник спрашивает:

— Вы к кому?

— Савельев Прохор Константинович, — говорю и не узнаю свой голос. Я трушу, как заяц? Прочищаю горло и встречно спрашиваю: — Он на месте?

— Одну минуту, я уточню.

Вопреки тому, что я видела в фильмах, рация не хрипела, и я отчетливо слышала непродолжительные переговоры с секретаршей Савельева. Тонкий, ласковый голосок, подтвердивший встречу. Почему-то, еще не видя ее, подумала: наверняка, модель, когда поднялась — убедилась в верности предположения.

Молодая, возможно, и восемнадцати нет, толстая русая коса, перекинутая на массивную грудь, — удивительно, как может быть такой грудь при осиной талии, — большие пытливые глаза не без признаков интеллекта, лица за килограммом грима не рассмотреть, но если судить в целом — эффектно.

— Проходите, вас ждут.

Во взгляде и голосе предупреждающие нотки — за массивной дверью собственность. Я усмехнулась — никто и не покушается, сделала глубокий вдох и вошла в кабинет.

Первое, что ощутила — запах. Кожи, власти, педантской чистоты и цитрусовых Arber — так же пахло в приемной. Не удивлюсь, если секретарша специально распыляет духи в кабинете шефа, чтобы у посетительниц не возникало иллюзий по поводу отсутствия кольца у Савельева на безымянном пальце.

— Сколько вы хотите за базу?

Ни тебе чая, ни тебе кофе. Впрочем, с предателями, — а именно так я выгляжу в его глазах, — иначе нельзя. Хорошо, у меня тоже не так много времени на разговоры.

Матвей говорил: Савельев — тот, у кого можно многому научиться, и если бы их пути пересеклись в другой плоскости, он бы такой шанс не упустил.

— Хотя, это не значит, что я хуже, — добавил Матвей, — просто у нас разные методы.

— В чем?

— Во всем, полагаю, но в первую очередь, в отношении к сотрудникам.

Эта маленькая лекция закончилась поцелуем, и не только. Сейчас, увидев секретаршу Савельева, уловив ее запах в его кабинете, думаю, не так сильно разнились их отношения к сотрудникам.

Я села в кресло напротив.

— Ваша цена?

Снисходительная улыбка. Небрежный росчерк на тисненой бумаге. Смешная цифра. Ради такой не рискуют старой жизнью, на такую не начинают новую.

— Вполне, — я с трудом заставила себя улыбнуться, но прежде чем Савельев приписал легкую победу, добавила: — Только вместо единички тройка и на один ноль больше.

И что глаза так подозрительно сузились? Да, Савельев Прохор Константинович, у меня учитель не промах. Смех? Издевка? Ну, что же...

— Всего хорошего, — я поднялась, в два шага преодолела расстояние до двери, обернулась. — Не подскажете, как далеко "МегаДельт" от вашего офиса? Я к тому: вызвать такси или прогуляться?

Шаг за дверь, и такое ожидаемое:

— Вернитесь!

Я обернулась.

— Вы думаете, "МегаДельт" даст вам эту сумму?

— И даже чуть больше, если я предпочту прогулке такси.

— Закройте дверь. — Я приподняла бровь — трюк Матвея, на меня и остальных подчиненных действовал безотказно. Я тоже долго репетировала перед зеркалом, на всякий случай. — Пожалуйста. Закройте дверь и садитесь.

Случай представился.

Матвей учил меня говорить на равных со всеми. Нет разницы, сказал он, грузчик перед тобой или президент. Он должен быть уверен, что ты даже мысленно не ставишь себя ниже или выше. Могла ли я предположить, что когда-нибудь буду сидеть напротив акулы и, заглядывая в разинутую пасть, пытаться выдернуть зуб на память?

Савельев встал. Медленно, крадучись, подошел со спины; я так явно представила оскал, что меня проняла дрожь, но когда он протянул руку к вырезу блузы, твердо сказала:

— Это будет стоить на несколько нолей больше.

Савельев одернул руку, неспешно вернулся в кресло, покрутился на нем, рассматривая меня хозяйским взглядом с нескольких ракурсов, спросил:

— И вы того стоите?

Если бы стоила, вряд ли бы Матвей так спешно сбежал в свой Днепропетровск. С другой стороны, если бы не стоила, вряд ли бы его жена решила дать отступные.

— Предлагаю купить только базу: это снизит цену покупки и исключит неоправданные риски.

— Откровенно. — Он хохотнул. — Цена несколько больше, чем я рассчитывал — мне нужно посоветоваться с партнером.

Матвей ничего не говорил о партнере, а он знал о конкурентах даже то, что принято скрывать от посторонних, и говорил, что самую высокую цену имеет информация. Я располагала основной информацией. По крайней мере, я так считала.

Меня смутил его взгляд. Насмешливый и словно выжидающий, будто он руководил экспериментальной группой, а я — подопытным кроликом. С большим трудом мне удалось сдержать порыв и не броситься к двери, несмотря на то, что внутренний голос, дремавший более полугода, вопил, как ненормальный.

— Он недавно вошел в долю, — добавил Савельев, и подозрения взорвались фейерверком. — Хотел тоже подъехать на встречу с вами, но, видимо, пробки, задерживается.

Не станет такой человек оправдываться: здесь явно нечисто. Я ковырялась в памяти, просила заткнуться интуицию, но все больше склонялась к выводу: подстава! Я должна уйти и немедленно, но ноги словно парализовало, а время неслось с бешеной скоростью.

Савельев нажал на клавиши мобильного, и ему ответили...

— Я уже здесь, — сказал голос по ту сторону трубки.

Я забыла о переговорах с интуицией и временном параличе — вскочила с места, как лань, но едва сделала шаг — дверь распахнулась.

— Я уже здесь, — повторил такой знакомый и такой любимый голос. — Не сильно долго ждала?

Как жаль, что я училась на факультете менеджмента. Минимальные актерские навыки позволили бы разыграть сцену покаяния или упасть грациозно в обморок, а уличив возможность, сбежать.

А так, я прекрасно имитировала статую, пока Матвей надвигался. Он был спокоен, и это означало, что он был в бешенстве.

Глава N 26

Матвей сел на стол Савельева, практически скрыв его от меня. Или меня от него? В любом случае, ни Савельев, ни я не возразили.

Когда он вошел, и я увидела серые льдинки вместо глаз, думала, что не просто ударит — растопчет на месте, и, несмотря на внутреннюю браваду, сжалась. Хотя я и подключила игру жалюзи, и закрыла свой страх за ними, Матвей заметил.

— Сядь, — приказал жестко.

Я села. Он держал паузу несколько минут, то ли выжидая пока я успокоюсь и смогу снова дышать, то ли применяя ко мне одну из своих заморочек. Я тоже молчала: спешить некуда, а болтать ради болтать не было настроения.

К тому же, если верить Матвею, любой проигрыш сулит победу в будущем, если сделать правильные выводы.

Несколько выводов за сегодняшний день я уже сделала: не верь, не бойся, не проси. Чей-то девиз, если не ошибаюсь.

— Тебе не кажется, что слишком дешево меня продала? — Вопрос в лоб и язвительная ухмылка. — С учетом того, что между нами было, и как искренне ты говорила о любви...

Я вспыхнула. Да, говорила. Да, искренне. И хотела бы соврать, что прошло, но одумалась: начни сейчас отрицать — не поверит.

— Ты — соучредитель "Олимпик-найс"?

— И что? — Он развел руками. — Неужели так плохо?

— Отчего же? Довольно мило. Очередная услужливая Машенька за дверью и все такое, но тебе не кажется, что пытаться подложить меня под своего компаньона — это более чем дешево? Это мерзко. Особенно после тех слов, что я тебе говорила?

Матвей напрягся, долго всматривался в меня, отвел взгляд в сторону и раздраженно бросил:

— Прохор, выйди!

Савельев, не задавая вопросов, ретировался. Не было сомнений, кто из двух учредителей самый главный.

— Он к тебе приставал?

— Тебе не все равно?

Матвей встал со стола, сделал шаг в мою сторону, склонился, взял за подбородок, заставив смотреть в глаза.

— Он к тебе приставал?

Голос так же спокоен. Значит, так же в бешенстве, но мне больше не было страшно. Навалились усталость, извечный русский пофигизм и уверенность, что Матвей не причинит боли. Разве что вывернет наизнанку, плюнет в очередной раз в душу, а так — нет.

Я убрала его руку.

— Попытался, — буркнула недовольно.

— И?

— В цене не сошлись.

Матвей хмыкнул, отошел, щелкнул чайником, сделал два кофе, одну из чашек поставил передо мной. В горле пересохло, но пить кофе я не хотела, сидеть напротив него и видеть серебряный лед не хотела.

— Что ты планируешь со мной делать?

— А что ты, думаешь, я с тобой сделаю?

— Ты не в Одессе, — я отвернулась. Привычка отвечать вопросом на вопрос раздражала, хотя именно от меня Матвей ее перенял.

— Ты тоже.

И платить той же монетой — моя привычка. И сам он — тоже моя привычка.

— Я не раз говорил тебе, чтобы не слушала сплетни. В девяноста случаях из ста в них есть доля правды, но остаются еще десять процентов. Хочешь узнать, что могут включить в себя десять процентов?

Я пожала плечами. У меня был выбор?

— Я спал с тобой не потому, что ты была беременна. Моя предыдущая помощница забеременела не от меня. У меня встает не только на беременных, но уже более полугода... только на тебя.

Я одернула пальцы от чашки. В кабинете стало невыносимо жарко.

— Алла, — продолжил Матвей, — сестра генерального "Пазл-мир", как ты уже поняла. Я устроился в компанию обычным грузчиком и вряд ли бы когда-либо дорос до заместителя генерального, если бы не этот брак. Алла хотела детей, я — карьеру. Я бросил ее не потому, что она после родов располнела — Алла всегда была такой, как ты ее видела. Трое детей — это все, на что я оказался способен с ней. Это была сделка.

— Дети для тебя — сделка?

— У мужчин не бывает материнского инстинкта.

— А как насчет отцовского?

— Возможно. Когда-нибудь. От любимой женщины.

Я посмотрела на него. Лед в глазах растаял. Температура в кабинете поднялась еще на несколько градусов.

— Когда я встретил тебя... Помнишь?

Я кивнула. Помнила, словно увиделись только вчера. Матвей застал меня в коридоре с чашкой кофе...

— Нет, — он оборвал поток воспоминаний, — не то. Я сказал...

И я вспомнила. Мне стало еще более душно и желание вырваться на свободу усилилось: глотнуть свежего воздуха, вытрясти из головы эти нелепые предположения...

— Ты сказал... что иногда так бывает, что видишь человека минуту, и понимаешь... слишком многое...

— Даже то, о чем не думал, — добавил Матвей. — Меня тянуло к тебе с первой минуты, разве ты не чувствовала? Я мотался в командировки только для того, чтобы еще раз тебя увидеть. Когда подвернулась возможность, увез тебя в Киев.

— Когда меня выписали из больницы, ты уехал в Днепропетровск, — не смогла удержаться от шпильки.

— Когда ты сказала, что беременна, я все равно решил, что не отпущу тебя.

— Когда я спросила, кто я тебе, ты сказал, что сотрудник и просто любовница.

— Любовница... — он запнулся. — От слова любовь.

— Да, конечно, и Леонид Михалыч и твой партнер, которые предлагали перепихнуться, все это от большой и чистой...

Я оборвала себя на полуслове.

Любовница от слова любовь...

— Ты просто играл со мной. Тебе было интересно воспитать послушного помощника, который...

— Послушного! — возмутился Матвей и взорвался смехом. — Сначала скандал с офис-менеджером, которая работала в компании с момента основания — Машеньку пришлось уволить. Потом Ирину окатила холодной водой и не более чем через пол часа — Оксану. Обеим пришлось выписать премию, так как они долго и протяжно ныли об испорченных шикарных укладках! Послушного! Не смеши мои тапки!

И снова мое выражение. Я начала злиться.

— Иными словами...

— Иными словами, я люблю тебя.

— Я не верю.

Матвей встал, подошел к двери, распахнул ее, вернулся в кресло и сказал фразу, которую я сотни раз прокручивала в голове, расставшись с Артемом:

— Ты можешь идти, если хочешь.

"Если любишь — отпусти, если оно твое, то обязательно вернется, если нет — то никогда твоим и не было".

Матвей не сказал этих слов вслух — они были между строк, но мне казалось, он врет, и это очередная ловушка.

— Ты знал, что я это сделаю, правда, что украду базу? Точнее, ты ждал и сделал все, чтобы я это сделала. Зачем?

Он на секунду опустил взгляд. Хотелось, чтобы Матвей опроверг, чтобы сказал: "Глупая!", чтобы встал с этого кресла и просто обнял, хотелось обнять его, настоящего, а не услышать уклончивый и нелепый ответ:

— Теперь ты многое сможешь. Ты — настоящий боец, не заметила?

Я поднялась, сделала шаг, обернулась.

— В первую очередь, я — женщина.

И громко хлопнула дверью, хотя легче не стало. Быстрый сбор вещей, такси, Бориспольский аэропорт, билет Киев — Одесса в один конец, мой звонок Женьке.

— Да, конечно, — говорит он, — давай увидимся. Адрес помнишь?

— Говорят, ты женился.

— Говорят, ты беременна.

— Врут, — отвечаю я.

— Врут, — повторяет он.

Мы встречаемся. Вино, долгие разговоры, сигарета — одна на двоих. Будто не было расставания. Еще бокал и я думаю, может, и не было?

Его губы приближаются к моим, и я спрашиваю первое, что приходит в голову:

— Как жена Артема?

— В психушке, — пожимает плечами, — моталась где-то на последних сроках беременности, а когда вернулась... Ребенок родился мертвым. Это ее подкосило. Она кричала в истерике, что согрешила, потом — что кого-то убила, потом бросилась с воплями на маму Атема, сказала, что она ее подучила... В общем, там тьма.

Я вздрогнула. Значит, не показалось. В подъезде, действительно, была пассия Артема. Пришла по совету его мамы... Бред сумасшедшей? Возможно, но я ей поверила.

— Как Артем?

— Так же сидит на наркотиках, но это все скучно.

— Ты давно его видел?

— Его все давно видели. Он практически не появляется дома после всего, что случилось. Забудь. Это в прошлом и скучно.

Он прижимает меня спиной, теплое дыхание на шее...

— Мне кажется, я ждал тебя вечность, — врет.

— У меня тоже такое чувство, — и я вру.

Губы от шеи перемещаются к уху — мне жарко и холодно, чуть противно... С чего бы? Ведь раньше... Память вспышками показывает Матвея. Вот он в Одессе, сидит рядом, разбирает вместе со мной накладные, вызывает такси, чтобы я не шла ночью одна мимо кладбища... Вот мы стоим у ресторана в Киеве, на корпоративе, и он внушает мне, что я не в его вкусе, при этом мне кажется — лжет, и ужасно хочется, чтобы лгал...