Критическая точка

— На кой ляд, вы этих с собой притащили? — шумел он на вытянувшихся по струнке Алика, Венса и Герца.

Герц, как главный в тройке, пожал плечами:

— Для маскировки. Чтоб никто не догадался, за кем мы вообще прилетали.

Старпом, он сидел за стальным столом в капитанской каюте, только схватился за голову.

— Я же просил все сделать тихо? — просипел он.

— А мы вроде бы и не сильно шумели...

— Не сильно! Не сильно! — заорал Сидоркин, — Притащить с собой Адмирала, главу целого сектора и тройку уголовников на личный сверхсекретный корабль главы Службы Контроля — это вы называете тихо!

Герц привычный к зычному голосу старпома снова пожал плечами:

— Ну, ничего не взорвали, никого не убили. Планета на месте. И не уголовники они вовсе, а так случайные люди, — в голосе его был укор, мол мы как лучше хотели, а вы...

— И куда вы прикажете мне деть этих ваших "случайных людей"? Вон с глаз моих! — не выдержал Сидоркин, — Очнется капитан, всё доложу! Спишем вас к едрене фене! Кругом, шагом марш вон!

Выползая из каюты, Алик тихо спросил у Герца:

— Что и в правду могут списать?

— Не боись, пошумит, пошумит и затихнет. Не впервой. Пошли, лучше Адмирала найдем, а то он еще сломает что-нибудь, ребят напоит или сам навернется. Пока капитан не на мостике урезонить его некому.

Больше стандартных суток система сканировала пленника. Серго спокойно занимался текущими делами. Каждый час высушивал доклад о том, что отклонений не выявлено. Белобрысый спокойно это комментировал:

— Вот видишь. Она ничего не покажет. Вот если ты меня развяжешь, я тебе и так все расскажу. По-хорошему.

— Нашёл дурака, — отвечал Головин, — Нужно будет, я и черепушку прикажу тебе вскрыть, на молекулы разобрать, чтобы узнать правду.

— Ну, и дурак.

На этом разговор заканчивался и возобновлялся ровно через час практически в тех же самых выражениях. Пока система не возвестила:

"Нехватка активных компонентов для дополнительного анализа".

— Дьявол! — выдохнул Серго, — Придется в лавку топать. Расчетное время прибытия транспорта?

"Согласно последним данным звено прибывает с трехчасовым опозданием при синхронизации".

Серго покачал головой, распустились мол. Белобрысый тут же подхватил:

— Вот, вот распустил ты своих дальше некуда. Одни опаздывать себе позволяют, другие интриги за твоей спиной плетут, в кресло твое сесть норовят. Третьи вообще в закрытый мир угодили.

— Заткнись! — Серго оторвался от текущего анализа и посмотрел на зависшего посреди комнаты пленника.

Мрачно так посмотрел.

— Ты бы так не зыркал, — продолжил Марк, — Лишние дырки во мне все равно не появятся. Сходил бы в лавку, а то на корабле как же ты меня препарировать будешь? Там ведь условия не те.

— А ты откуда знаешь, какие на моем корабле условия? — не хотелось соглашаться, но пленник был прав.

На боевом корабле действительно для полного анализа было меньше возможности.

— Слухами земля полнится. Я ж тебе говорил, что много чего знаю. Ты ступай за запчастями, а я пока подремлю, — белобрысый уронил голову на грудь и засопел.

Головин подскочил с кресла и ткнул в пленника пальцем:

— Эй, ты чего?

Тот дрыгнул ногой, пробормотал что-то неразборчиво и засопел сильнее. Система выдала сообщение:

"Объект погрузился в сон. Самостоятельно. Разбудить?".

— Не надо. Ладно, — махнул рукой Серго, — может это и к лучшему. А в лавку и правда придется сходить.

Село встретило его пустыми проулками и летним зноем. Некогда крестьянам в эту пору попусту шляться, да лясы точить. Надо вовремя скотину покормить, попоить, огород выполоть, полить, сено накосить. Не потрудишься летом зимой, будешь лапу сосать. Не любит село бездельников, каждому работа найдется. Стайка детворы погнала мимо гусей на пруд, и малым работа нашлась.

Леван был как всегда на месте. Серго вполз в лавку красный, разморенный от жары. Стащил любимую кепку и, обмахиваясь ей, хлопнул по прилавку длинным списком.

— Все и быстро!

— Вах, вах, вах, дорогой, — запричитал лавочник, — быстро не получится. Давай, я соберу и вечерком доставлю к твоему порогу?

— Нет, давай сейчас и побыстрее.

Хотел сказать Леван, что совсем ты, дед, сошёл с ума, на что тебе весь этот хлам? Да осекся, вспоминая, как макали Марфу две железные образины в бочке с водой. Только головой покачал.

— Жди тогда, пойду в подсобку собирать твой заказ.

Около получаса не было Левана. Согнувшись в три погибели, он еле втащился по лестнице со склада с огромным мешком за спиной. Осторожно опустить сил уже не хватило. Он уронил его около Серго и, задыхаясь, спросил:

— Здесь половина, остальное собирать или? — мешке что-то грякнуло и, похоже, разбилось,

— Я сказал — собирай! — рявкнул Головин.

— Ладно, ладно, я только спросил! — помахал он руками, — Воды не хочешь?

— Давай.

Леван кликнул мальчонку, который при лавке служил на посылках, велел воды принести из погреба. Вода была холодной, такой, что заломило зубы.

— Фух, — лавочник вытер пот со лба большим алым платком, который всегда носил за поясом, — ты только не серчай, всегда хотел спросить, на что тебе столько хлама?

На случай таких вопросов у Серго был всегда идиотский ответ:

— На что? На что? — сварливо отбрехнулся он, — Коллекционирую, вот на что!

— Ладно, не хочешь говорить, не надо. Пойду остальное собирать.

Серго бросил ему уже в спину:

— А ты не знаешь, чей тут такой паренек на стреконе мотается?

— На каком?

— Синий такой с красным.

— Дурачок что ли?

— В смысле дурачок? — не понял Головин и уставился на носатого лавочника

Белобрысый на недоумка не был похож. Леван перехватил взгляд деда.

— Что? — кустистые брови замерли удивленно.

Продолжить разговор не успели. Бам! Бам! Бам! Раздавалось снаружи. Кто-то неистово колотил по болтавшемуся на ржавой цепи рельсу, заменявшему в селе набат.

— Вах! Вах! Вах! — запричитал Леван, — Пожар что ли?!

Лавочник рванул к выходу. Серго соблюдая легенду пошкрябал за ним. На единственной в селе площади прямо перед лавкой уже собрались, те, кто был сегодня дома, а не в поле. Бабы, дети и несколько мужиков. Когда Головин ступил на порог, Леван уже что-то бурно обсуждал с кузнецом, который вылетел из кузни, как и работал в одном кожаном фартуке с молотом наперевес. Народ шумел, толкался. Дети сновали у взрослых под ногами. А парнишка лет четырнадцати продолжал мучить железку. Серго чтобы не споткнуться смотрел под ноги, переступил порог и так невзначай поднял глаза.

"Мать моя женщина, а отец — мужчина! Идиоты! Столько лет маскировки и коту под хвост!"

Над селом висел его любимый боевой крейсер. Честно говоря, что сейчас делать он не знал! Он отдал приказ по глику:

"Экстренная связь с капитаном!"

Но вместо полной картинки в голове раздался голос старпома:

"Сейчас будем!"

Головин мысленно заорал:

"Назад!"

Было уже поздно. Маленькая точка оторвалась от громадины корабля и поплыла к площади, на которую громыхая выкатился совсем разбитый стрекон-кабриолет. Серго покривился.

"А вот и цирк в полном составе!"

В разбитой таратайке сидели все представители местной власти. Вечно синий и вечно пьяный староста, круглый как воздушный шар шериф, длинный весь в черном англиканский священник как всегда подшофе. Стрекон остановился посреди площади. Староста практически выпал из него. Соратники менее пьяные поддержали его под руки. Староста зычно гаркнул:

— Цыц! — и паренек перестал стучать по железке, бабы замолкли, но заревели дети, — Цыц, я сказал! Сплотимся, браться перед лицом опасности!

Он махнул рукой и едва не полетел. А черная точка между тем росла.

— Что делать будем? — спросил кузнец у старосты.

Тот еле ответил заплетающимся языком:

— Спло..тимся! — и оглянулся на соратников.

Те дружно закивали, но глаза у них были мутные, мутные. Кузнец махнул рукой и обернулся к Левану. Тот лишь пожал плечами. Тут Головин решил вмешаться:

— Чего паниковать? Хотели бы крови, сровняли бы наше Боголюбово с лицом Земли. Подождем, сейчас прилетят, сами скажут, что им нужно, — и тихонечко так пробормотал, — Идиоты...

Народ замолк в ожидании. Маленький челнок завис над площадью. Приземлиться не было места. Автоматика отвела челнок и опустила на узенькой улочке. Из него выгрузились старпом, Адмирал, которого то и дело бросало из стороны в сторону, за ним шел Герц. Он то и дело подхватывал его за шиворот, чтобы тот не слетел с траппа. Шествие замыкали Алик и Венс, с мрачными лицами. Командир все еще лежал в реанимации. Адмирал никак не хотел трезветь и требовал личной встречи с Головиным, поэтому старпом потащил всех отчитываться лично. Теперь перед ними маячила не только перспектива отставки, а чего-то похуже.

Народ в ужасе расступался. Не каждый день зловещие "псы" появляются в селе. Старпом шел по прямой наводке к Головину. Остальные клином тащились сзади. Серго так и стоял на пороге лавки, скрипя зубами.

Староста пытался остановить процессию. Открыл рот и успел выдать:

— Э...

Старпом аккуратно вместе отодвинул его с пути следования. Тот покачнулся, но при поддержке собутыльников устоял.

— Э... От лица местной администрации. Хочу заверить вас...

— Тихо! — рявкнул старпом и продолжил путь.

И вот он замер перед Серго, щелкнул магнитными подковами:

— Корабль подан, командир!

С Головина тотчас же слетела его маскировка. Руки перестали дрожать, глаза прояснились, выпрямилась спина. Теперь на ступенях стоял не дряхлый старик, а уверенный в себе, с ледяным блеском в глазах пожилой мужчина. Серго сцепил руки за спиной и процедил:

— Что за цирк? Где командир?

Старпом тщательно рассматривал носки своих лаковых сапог. Ему было стыдно за себя, за всех.

Так как подобное случалось не впервые, с этим составом Головин служил уже пятнадцать стандартов, он все понял и спросил только:

— Жив?

— Да! — обрадовано закивал старпом.

Тут очнулся Адмирал. Он узнал главу Службы Контроля и резко рванулся к нему. Золотые пуговицы зазвенели по брусчатке. У Герца в руке остался воротник.

— Простите! — завопил он и повис, хватаясь за полы плаща Серго.

Головин перехватил его руки и оторвал от себя. При этом плащ распахнулся, а под ним мелькнул единственный во всех мирах серый мундир главы Службы Контроля. Серго оттолкнул Адмирала от себя в могучие объятия Герца.

— Успокойтесь, Нотингем. Пойдите, проспитесь, — он помнил всех руководителей секторов.

— А?! — открыл рот Адмирал и снова потянулся к Серго.

— Я сказал — проспитесь! Это приказ!

Алик и Венс подхватили его под руки и бессильного, и обмякшего поволокли к челноку, как на расстрел.

— Теперь с вами, — Серго указал на людей, которые замерли в ожидании.

Тишина стояла гробовая, даже дети замолкли. Только нервно икал священник.

— Я объявляю это место свободным от диктата местной церкви. Землю приписываю общине, — слова Головина имели статус закона, глик транслировал в систему.

А система моментально вносила изменения в статусах и реестрах.

— Этого можете спокойно гнать отсюда. Я ввожу свободу вероисповедания. Верьте во что пожелаете, десятину можете оставлять в общине. Эти, — он указал на старосту и шерифа, — комиссуются.

Шериф бросил собутыльника и попятился, споткнулся о вытянутую ногу и шлепнулся круглым задом на брусчатку. Народ захихикал. Он попытался встать, огромный живот не позволил, тогда он перевернулся и на четвереньках пополз прочь, сопровождаемый дружным смехом. А староста, глупо моргая, остался стоять и покачиваться.

— А вы, — Головин указал на Сидоркина и Герца, — и вы, — пальцем ткнул в сторону лавочника и кузнеца, — за мной.

Заложив руки за спину, Серго шагнул в лавку. Кто-то из баб не выдержал и крикнул:

— А мы?

Головин оглянулся с порога:

— А вы ступайте по домам! Занимайтесь своими делами! Это приказ! — и нырнул в темный проём.

Народ зашептал, зароптал и начал разбредаться. Все вышеназванные персоны проследовали за Главой Службы Контроля. Первая пара обреченно, а вторая с недоумением.

Внутри Серго уже сидел на небольшой лавочке около высокого прилавка. Он обратился к "псам":

— Слушаю доклад.

Сидоркин деловито и в темпе изложил события последних пяти стандартов, со своей точки зрения. Потом отчитывался Герц, со своей.

— Идиоты! — прошипел Глава, — И когда только поумнеете? А капитан?

— Ему уже лучше, но программа пока его не выпускает, а тут еще Адмирала приструнить было некому, вот и пришлось с собой тащить, — высоченный Герц упирался макушкой в бревенчатый потолок.

— Погулял называется! Разрешим вопрос, и я вплотную займусь им и его пьянством. Слушайте приказ: берете этот мешок и еще один, который Леван сейчас соберет, тащите к моей хатке, я ее с охраны сниму. Хлам оставите внутри и дождетесь моего приказа. Потом заберете пленника, потом меня и на корабль. Все поняли?

Сидоркин кивнул, а Герц быстро потянул мешок к выходу. Леван, покачивая головой, побрёл к лестнице на склад. Потом оглянулся, поцокал:

— Ну, ты и фрукт!

Головин не обратил внимания на его слова. Он пальцем поманил кузнеца:

— А теперь с тобой, Степан.

Кузнец в фартуке и с голым задом чувствовал себя, мягко сказать неловко, но послушать, что скажет самый могущественный человек во всех мирах, стоило.

— Я назначаю тебя и старостой, и шерифом одновременно.

Степан из чувства противоречия возразил:

— А если я не согласен?

— Поздно. Процедура запущена. Лучше слушай, что я от тебя хочу.

— Ну и что же?

— Порядка во всей округе. Я думаю, в село скоро потянутся все недовольные строгими порядками правящей на этой земле англиканской партии. Принимайте все, ну нормальных. Если будет нужна помощь, обращайся. Я оставлю тебе нужный код. Только обращаться в самом крайнем случае.

— Это конечно понятно. Только если не справлюсь?

— В моем лексиконе нет сослагательного наклонения, если я сказал, значит справишься.

Дымя и громыхая дружной колонной на уже пустую площадь вынеслась пятерка открытых стреконов, груженных мужиками, что работали в поле и пропустили весь спектакль. Они замкнули кольцо вокруг все еще торчавшим на площади уже бывшим старостой. Серго выглянул в маленькое окошко. Бородатые мужики, вооруженные кто чем, кто кольями, что выдернули по пути из плетня на околице, кто тяпками, кто косами, пытались вытрясти у старосты информацию. Головин усмехнулся:

— Вот и первое задание: иди, успокой народ, а то сейчас прибьют болезного.

И правда, староста от выпитого и случившегося потрясения только зубами вставными щелкал, а сказать ничего не мог.

— Эх...! — ругнулся Степан, тоже глянув в окно, и понесся разруливать ситуацию.

В лавке остались старпом и Головин. Сидоркин то и дело стирал выступавшую на лбу испарину, жарковато ему было в зимнем мундире. За всеми этими делами он завыл его сменить перед посадкой. Леван тянул огромный мешок уже прямо по лестнице. В нем громыхало что-то и позвякивало. Сидоркин подскочил, выхватил его из рук лавочника и рванул к выходу. Очень спешил с глаз долой убраться, хоть его вины и не было в этих событиях. Собственно, как сложилось, так и сложилось.