И всё же, несмотря ни на что, Катя была рада возвращению домой. От тёплых домашних стен веяло покоем и теплом, и она почувствовала, что изменилась с тех пор, как уехала. Да и времени-то прошло много. Она открыла окно, и осенний прохладный воздух ворвался в квартиру, заставив её поёжиться. Она нашла банный халат и закуталась. Итак, она снова дома. После того, что случилось с Леной, Кипр потерял прежнюю привлекательность для неё. Теперь ей, наверно, лучше будет здесь. Она вспомнила об Игоре, и у неё защемило сердце. Она ругнула себя: "ведь сколько раз после обмана она давала себе слово, что не будет влюбляться. Любовь — страшная зависимость. И вот она опять попалась. Ну, ничего. Второй раз ей будет легче. Тем более, что в этот раз она оставила его сама.

Она села в папино кресло, и тот день, когда она приняла решение расстаться с Пашей всплыл в её памяти. Как ей было тяжело тогда! Какой несчастной она считала себя в то время. Теперь она не переживала так остро, но новая ужасная история вторглась в её маленький, так недолго казавшийся безмятежным, мир. И всё же как Паша смог убить Злату? Она всячески оттягивала момент, когда ей придётся открыть тетрадь и погрузиться в мир откровений её двоюродной сестры. Ей было по настоящему страшно, но она должна была узнать тайну, которую скрывала Злата. Она вспомнила о спрятанной в сумке бутылке и решила сделать несколько глотков, перед тем, как начать.

ДНЕВНИК ЗЛАТЫ АРСЕНЬЕВОЙ.

Она перелистнула страницу. Дневник был начат как раз в тот год, когда погибли её родители. Катя нашла день их смерти и начала читать.

22 сентября 1985 года.

Мой план осуществился лишь наполовину, ненавистная Катька осталась жива. По какой-то причине, она решила навестить подругу и не поехала на этой машине. Какая жалость, а я так хорошо всё спланировала, и ведь всё получилось. Если бы только не это, она уже была бы мертва или хотя бы искалечена. Как же я ненавижу её, меня трясёт только от её вида, как бы мне хотелось изрезать ножом это ненавистное лицо, выколоть глаза, убивать её долго и мучительно. Но я должна всё скрывать, притворяясь любящей сестричкой. НЕНАВИЖУ! Единственное, что утешает меня, так это то, что она страдает! Мне удалось растворить в безалкогольном пиве, которое пил этот олух, её папашка, проветал, и он не справился с управлением и врезался в столб. Ещё бы, я правильно рассчитала дозу, всё произошло вовремя, и сейчас Катька, к сожалению пока живая, оплакивает их смерть. Теперь она сирота, и её отдадут в детский дом.

Катя бросила дневник, её всю трясло. Это оказалось правдой. Эта ненормальная действительно убила её родителей. Бедные мамочка и папочка, могли бы жить да жить, а тут стали жертвой этой полоумной. Господи, она столько лет прожила рядом с убийцей.

Катя налила себе ещё виски и быстро выпила. Ей необходимо успокоиться, нервы стали совсем никуда. И надо заставить себя читать дальше.

Она взяла тетрадь, начала перелистывать, ей надо прочесть её всю, тогда она поймет причины всех своих неудач. Так что дело тут не в несчастливой судьбе, просто рядом с ней жил смертельно ненавидящий её человек, который старался сделать её жизнь невыносимой.

Перелистывая страницы, Катя добралась до дня своей свадьбы и стала читать.

17 июня 1991 года.

Сегодня она вышла замуж и выглядела очень счастливой. Но это пока. Я разрушу этот брак. Катька родилась для страданий, и я клянусь, что заставлю её страдать. Какое удовольствие я получила, когда "случайно" пролила красного вина на её свадебное платье. Какой поднялся переполох, но пятно так и не смогли оттереть, и ей пришлось переодеться. Она не должна быть такой красивой! А сегодня, когда им желали иметь кучу детишек, я уже решила, что пойду к бабке и наведу на неё порчу. Катька не будет иметь детей никогда.

Катя отбросила дневник, как ядовитую змею. Она вспомнила день своей свадьбы, вспомнила, как была расстроена испорченным платьем. Ей тогда показалось, что Злата сделала это нарочно, но она была слишком счастлива, чтобы думать о ком-то плохо в такой день. Так, может быть, из-за проклятия какой-то бабки, у неё нет детей? Но она никогда не верила в эту чепуху, насчёт приговоров и порчи.

Катя вытерла мокрый лоб. Её бросало то в жар, то в холод, а сердце колотилось как бешеное. Она задумалась: а поднялась бы у неё рука на Злату, если бы она, а не Паша, первой нашла этот злосчастный дневник. Почему же она была такой глупой и доверчивой?! Как же можно было не заметить такую подколодную змею рядом с собой?! И все-таки, почему Злата так ненавидела её? Да, она была некрасива, да она не пользовалась успехом у противоположного пола, но посвятить всю жизнь мести? Как это ужасно. Может быть, она была больна, психически неуравновешенна? На этот вопрос ответ может быть в дневнике. Катя осторожно взяла тетрадь в руки и раскрыла наугад.

Я решила родить ребёнка — осталось найти отца. После долгих поисков я решила, что Катькин муж как нельзя лучше подходит для этого: красив, здоров, да и не глуп. Особенно радостно то, что Катька не может иметь детей. Это я узнала сегодня в консультации у врача.

Мой план:

1. Уговорить Катьку отдать сперму её мужа.

Думаю, это будет несложно, это дурочка всегда любила детей и клюнет на удочку, что мы будем вместе воспитывать ребёнка. (Как бы не так, я даже близко её не подпущу)

2. Заставить Пашку переспать со мной. ( Это несложно, так как мужики все идиоты)

3. Увести его от Катьки и выйти за него замуж. ( Это тоже просто, так как к этому времени он уже привыкнет ко мне и полюбит ребёнка)

Катя закрыла лицо руками и заплакала. У неё даже был план, план который она с блеском завершила, а она, Катя, стала лишь жертвой, впрочем, как и её муж. Допустим, она уговорила его отдать Злате сперму, но его никто не заставлял ложиться с ней в постель. Хотя, пожалуй, здесь моя сестричка была права, что мужики все одинаковы, и уговаривать их на интимную близость долго не надо. Одно её коварная сестричка не смогла предугадать: что её дневник будет прочтён, а она поплатиться жизнью. Как всё грустно и нелепо, из-за одной ненормальной пострадало столько людей. "Завтра я поеду к Паше в тюрьму", — решила неожиданно Катя. "Наверно, я должна быть ему благодарна, что он избавил меня от моего злейшего врага, хотя я так запуталась, что ничего не понимаю". Она прилегла на диван, укрывшись пледом, и, сама не заметила, как заснула. Ей снилась золотая осень и листопад, и они вместе с Пашей, молодые и счастливые, держась за руки, гуляли в лесу. Всё было как раньше, в ту счастливую студенческую пору, только теперь это был сон.

ГЛАВА 47

Миновав бесконечные препятствия, в основном с помощью взяток, Кате удалось добиться свидания. Её провели в комнату, где она села на прикрученный к полу стул, и, сложив руки на коленях, стала ждать.

В наручниках, со спутанными давно нечесаными длинными волосами, свисавшими на небритое лицо, в грязной одежде, Паша мало напоминал её мужа-красавца, в которого она была так влюблена. Но хуже всего был его взгляд, безумный взгляд затравленного, смертельно больного зверя. Он посмотрел на Катю. Охранник вышел, лязгнули засовы, они остались одни.

— Здравствуй, Катя, — выдавил он и попытался улыбнуться. — Вот ведь, где довелось встретиться.

Катя кивнула, пытаясь найти в этом неопрятном человеке, что-нибудь от прежнего Паши. С удивлением она заметила седину, особенно заметную на висках.

— Зачем ты это сделал? — почти шёпотом произнесла она.

— Ты должна быть мне благодарна, — он ухмыльнулся. — Ты прочла дневник?

— Прочла. Но это было не твоё дело! У нас есть другие средства наказания, необязательно убивать.

— Я хотел сам избавить тебя от неё. Она погубила твоих родителей, разрушила нашу семью. Она заслужила смерть.

— А ещё: прыгнула к тебе в постель, а ты не смог устоять,— горько усмехнулась Катя.

— Катя, пойми, она была больна, она планировала всё заранее, и ребёнка, и всё остальное. Я не мог оставить её в живых.

— Так ты сделал это не в состоянии аффекта?

— Какие ты словечки знаешь. Я убил её и ни о чём не жалею. Моя жизнь всё равно была кончена в тот момент, когда ты уехала.

— Давай без сантиментов. Я пришла, чтобы помочь тебе.

— Мне ничего не надо.

— Что значит, тебе ничего не надо? — разозлилась Катя. — У тебя есть дочь, и ты должен...

— Меня осудят, Катя, — нетерпеливо перебил он. — И я хочу этого наказания. Мне не нужна эта жизнь.

— Какие глупости! Ты должен жить!

— А ты будешь со мной?

— Что с тобой? — спросила Катя, чтобы потянуть время.

— Жить, как раньше?

— Как раньше не будет, — жёстко сказала она. — Я не из тех — кто прощает! Или ты думал, что, узнав обо всём, я из благодарности брошусь тебе на шею?

Совершенно неожиданно он опустился на колени и прижался к её ногам, жалкое взлохмаченное существо, которое не вызывало ничего, кроме отвращения. Отодвинуться Катя не могла, так как стул был крепко прикручен к полу, она лишь вжалась в спинку, его прикосновения были неприятны.

"Как же я могла желать его ласк"? — подумала она.

— Сядь на место или я уйду, — потребовала она.

Он поднялся, как побитая собачонка, глядя на неё сквозь сальные пряди чёлки.

— А ты изменилась, — процедил он сквозь зубы.

— С вами изменишься,— пробормотала она. — Начнёшь не верить никому, включая саму себя.

— А кто меня уговаривал рожать этого ребёнка? — начал он атаку. — Кто хотел ребёнка?

— А кто заставлял тебя спать с моей сестрой? — не осталась в долгу Катя. — Я не укладывала тебя в постель к ней! У нас, — тут она горько усмехнулась, — было почти непорочное зачатие. И если бы ты не прогибался под ней, как последний щенок...

— Я — щенок? заорал он. — А ты — сука!

— С меня хватит! — Катя решительно встала.

— Нет, ты подожди! Он схватил её за руку, — Ты будешь воспитывать Лизу. Ты! Это твой ребёнок! Ты его заказывала! Мы с твоей сестрицей честно отработали.

Катя почувствовала дурноту и снова села. В его словах была истина.

Она действительно очень хотела этого ребёнка. Просто теперь весь ужас её прошлых бед был в этой маленькой девочке, Лизе. Слишком много времени утекло с тех пор: она теперь другая, пережив страстное желание иметь ребёнка и боль оттого, что ей это не суждено, она смирилась. Ей никто больше не нужен, разве что Игорь. Неожиданно ей захотелось увидеть его, рассказать ему обо всём, узнать его мнение. Но она не может этого себе позволить, та прежняя Катя, которая позволяла всем себя дурачить, могла бы. Но другая, сильная Катя, которой она стала, не может допустить этой слабости. Она справится со всем одна. А потом, может быть, позвонит Игорю. Но решать ей!

Она вскинула подбородок и выпрямилась на стуле:

— Я подумаю. Дай мне адрес Лизы. Я хочу на неё посмотреть.

— Так ты позаботишься о ней?

— Позабочусь, — она заставила себя смотреть ему в глаза. — Но будет ли это только материальная помощь или я буду воспитывать её, зависит от времени. Пока я лишь испытываю к ней презрение, как к ребёнку, отец и мать, которой, убийцы. И, может быть, ещё жалость, но всего этого, как ты понимаешь, недостаточно, чтобы назвать её дочерью.

— Но Катя, ты же хотела ребёнка, и теперь он у тебя есть, — у Павла вновь был жалкий вид.

— Спасибо, премного благодарна, — она встала. Ты и моя сестрица сделали всё, чтобы отлучить от меня этого ребёнка.

— Ты стала очень жестокой! Пашка смотрел на неё с грустью, пытаясь найти в этой уверенной женщине прежнюю доброту и нежность. Она презрительно скривила губы:

— Забавно, когда человек, зарезавший мать своего ребёнка, рассуждает о жестокости. Послушай, а ты не думал, что будет с твоей дочерью, когда убивал её мать?

— Я думал о тебе, Катя. Я любил тебя и должен был отомстить за тебя. А потом не забывай, я никогда не хотел этого ребёнка, вы всё решили за меня. Боюсь, что я так и не смог стать ей хорошим отцом. Он помолчал, а потом тихо добавил: — Я никем не смог стать, после того как ты ушла.

— Я ушла потому что ты изменил мне. Ты переспал с моей сестрой! А этому нет прощения!

— Да, — согласился он, поэтому каждый должен нести свой крест, я — этот, он окинул взглядом тюремные стены, — а ты,— он усмехнулся, — будешь воспитывать дитя убийц.

Катя забарабанила в дверь, её нервы были на пределе:

-Выпустите меня отсюда.

Последнее, что она услышала, после того как охранник открыл дверь её, были Пашкины слова:

— От себя не убежишь, Катенька.

От себя не убежишь и от своей злосчастной судьбы тоже. Ну как тут не начать верить во всякие наговоры и проклятья? Катя неслась по улице, едва не сбивая прохожих, прочь от этого места, от этой проклятой тюрьмы. Пришла в себя она только у Белорусского вокзала. Вокруг спешили люди, носильщики, таксисты зазывали приезжих, жизнь кипела. Куда же теперь? Ах, да, эта девочка! Странные штуки подкидывает нам жизнь, и наши желания сбываются иногда слишком поздно. Может быть, нужно осторожнее желать или точнее формулировать желания?! Как она хотела этого ребёнка, но это было так давно.

Она боится этого ребёнка, её родители — убийцы, что можно ожидать от девочки с такими генами?!

Какая чушь, одёрнула она себя. Да разве дети ответственны за грехи родителей? Катя села на каменные ступеньки у входа в метро Белорусская, не обращая внимания на бомжиху, приютившуюся рядом. Люди бежали на работу, красивые девушки, с утра на шпильках и при полном параде, спешили занять свои рабочие места, чтобы вечером просадить заработанные деньги в барах и на дискотеках.

Бомжиха некоторое время наблюдала за хорошо одетой, полностью ушедшей в себя молодой женщиной. Она осторожно придвинулась ближе:

— Проблемы, милая?

Катя удивлённо перевела на неё взгляд и покачала головой.

— Мне тоже плохо, — пожаловалась бомжиха. — Вчера перебрала с Колькой, а теперь опохмелиться нечем.

— Мне бы ваши проблемы, — посетовала Катя, доставая кошелек.

Мелких денег не было, она достала сотенную:

— Возьмите деньги, купите себе пива!

— Да ты спасла меня, девочка, ой спасибо, да ты сиди, я сейчас принесу сдачу.

— Ладно, — махнула рукой Катя. — Пусть хоть кому-то будет хорошо.