-Где вы пропадали? Граф Мерденги затеял тут настоящее следствие по поводу вашего исчезновения. Я уже начал думать, что вы погибли. Что случилось с нашим кораблем?

-Я поменял его на эту прекрасную галеру, сделанную на анатолийских верфях.

Я коротко поведал ему обо всем и представил Касангу, тот небрежно кивнул головой и снова стал смотреть в сторону, как будто разговор его вовсе не касался.

Граф сделался задумчив.

-Пожалуй, вы во всем поступили правильно, Льен. Вот только как быть с жалованьем для трех сотен кинских пиратов?

Мы отправились во дворец. Касангу оставили в приемной, а сами прошли в кабинет. На лице герцога светилась неописуемая радость. Пришлось повторить свой рассказ.

-У меня возникло такое мнение, что кто-то помогает им в нашем порту, снабжая сведениями обо всех кораблях.

-Больше всего известно старшему мастеру порта.

-Было бы неплохо допросить его и узнать с кем ему приходиться делиться.

-Я прикажу ему немедленно явиться. Ваша мысль на счет кинских бойцов мне кажется удачной. Я не буду платить из своей казны — за все заплатят купеческие гильдии.

-Как обстоят дела на суше?

-Хуже некуда. На днях было совершено нападение на храм Моволда в окрестностях Ритолы. Все люди при нем оказались убиты. Ценности и святыни похищены. Этот храм был очень важен для жителей Сенбакидо. Моволд является нашим покровителем. Люди в смятении и поползли разговоры о том, что теперь Ритолу некому защищать. Герцогство было неуязвимым, пока ему покровительствовал морской бог. Наш порт много раз пытались захватить, но каждая попытка была неудачной: бури, туман, многодневные шторма, и это в нашем, довольно спокойном, море! Когда пятьдесят лет назад на Сенбакидо напали анатолийцы, их корабли просто вспыхивали от ударов молний! И люди говорят, что теперь, тот священный жезл, которым жрецы вызывали в союзники силы стихии, украден. Если все слухи — правда, и нас действительно лишили такой мощной защиты — это очень, очень плохо!

Наши отряды патрулируют все дороги, пристраиваясь к купеческим караванам, но пока ничего. Всеми операциями руководит граф Мерденги.

-Мгм.

-Надо допросить пленных.

-В приемной находится адмирал Касанга.

-Ах, да! Немедленно отправляйтесь за его женой и ведите ее сюда,— приказал он Нориленду.

-Вы понимаете, граф, что я не могу вести переговоры с кинскими островитянами. Мое положение не позволяет мне разговаривать с Касангой. Эти переговоры я поручаю вам.

Граф вежливо поклонился.

Герцог вышел в другую дверь, а из приемной ввели Касангу. Граф объяснил, что он доверенное лицо герцога и уполномочен им вести переговоры. Темное лицо Касанги не отражало никаких чувств.

Вскоре привели жену адмирала. Это была яркая, как экзотический цветок, красотка, с большими карими глазами, с черными гладкими длинными до пола волосами, с золотой диадемой на голове. Одета она была в шаровары из драгоценной ткани вак, которая переливалась на стройных ножках всеми цветами радуги, повторяя плавные линии ее тела, верх наряда был сделан как корсет из алого бархата с глубоким декольте, обнажающим знойную грудь — и такое чудо Мерденги собирался мучить в застенках! Да, он просто чокнутый! Я был не единственным, кто так думал. Граф Пушолон, улыбаясь сквозь усы, отошел к окну, предоставив возможность Касанге расцеловать свою милую.

"Надо же, это изваяние может проявлять свои чувства", — подумал я об адмирале.

Убедившись, что с его женой полный порядок, он приступил к делу. Мы обсудили, каким образом будем действовать, а также граф передал Касанге аванс для его людей за помощь в поимке разбойников. Было решено, что часть пиратов разделится на группы, под командованием наших людей, отправится блокировать важнейшие участки дорог.

Дом герцога представлял подобие буквы "г", и в малом крыле располагался граф Мерденги.

Меня с моими товарищами поселили в соседнем.

В море я так полюбил наблюдение за горизонтом в подзорную трубу, что капитан подарил мне ее. Вернувшись из похода, мне пришлось вспомнить свое увлечение.

Граф Пушолон заметил, что Мерденги постоянно обращается к двум большим почтовым ящерам. Приобрести такого зверя — весьма дорогое удовольствие: они довольно редкие существа и водятся в далеких землях, а также с трудом поддаются обучению, и тренировка их стоит больших денег. Звери эти реагируют на запахи своих адресатов, чтобы отправить такую почту, надо дать понюхать ящеру вещь с запахом того, кому он должен доставить послание, но кроме всего адресат еще должен сказать командное слово, на которое отзывается ящер — только тогда он позволял изъять почту. Граф сказал, что Мерденги отправляет их в одно и то же время: около шести утра. Ему удалось заметить направление полета: один летел на юго-запад, а другой — на северо-восток, как раз именно там больше всего бесчинствовали дорожные разбойники, в густых рощах и на горных дорогах.

Стало ясно, что граф Мерденги держит очень быструю и хорошо налаженную связь, и у нас почти исчезли сомнения по поводу его причастности к заговору против герцога.

Накануне у меня созрел план, и я поделился им с графом.

Во-первых, мы объявили всем, что на следующий день, во главе кинских пиратов отправляемся на поимку дорожных разбойников — у нас есть сведения по их местонахождению.

Во-вторых, я договорился с графом, что он спрячет двух-трех отличных лучников — у нас не было права на ошибку — в ветвях высоченных деревьев, расположенных возле дома герцога. Они должны были целиться из луков в почтовых ящеров. А граф Пушолон должен был любыми средствами отвлечь Мерденги от окна по моему сигналу: в виде красного платка выкинутого за окно-граф Пушолон располагался на балкончике по соседству с комнатами Мерденги, я же находился на другом конце буквы "Г".

Подойдя рано утром к окну, я снова взялся за свои наблюдения, изучая в подзорную трубу обстановку.

Наш замечательный план сработал, и результат превзошел все ожидания.

Мерденги, запустив ящеров воздух, сразу же помчался вон от окна. Ящеры, сделав несколько кругов над двором, словно для разминки крыльев, хотели направиться вдаль, но наши отличные лучники оказались на высоте! Вскоре, в условленном месте я встретился с ними. Стрелки протягивали мне туши убитых ящеров — жаль было этих прекрасных созданий, но наш интерес важнее. В жестких складках их воротников под панцирем были спрятаны письма. Мерденги даже не потрудился их зашифровать — одно предназначалось командующему флотом анатолийского королевства с краткой выкладкой по известным событиям: наш приход в порт, союз с кинскими пиратами и предупреждение.

Второе — предназначалось неизвестному лицу с четкими указаниями, где устроить засаду на новый караван. Странно, что в письме этом не было никаких предупреждений о нашем готовящемся нападении. Но важно было одно: письма эти указывали на преступное участие Мерденги во всей истории.

Но это была не вся почта, захваченная нами в этот день — Мерденги послал гонца — своего преданного человека — и мы решили на свой страх и риск перехватить его, отправившись за ним вдогонку. Нам удалось остановить его на дороге в направлении к Мэриэгу.

Глаза этого человека были испуганны, но было ясно, что письмо он нам просто так не отдаст.

Мне пришлось немного поработать мечом — и посланец сдался. Он мрачно смотрел, как я вскрываю почту, и не говорил ни слова — потом он, вдруг, неожиданно вытащил кинжал и что есть силы, воткнул себе в грудь. Позже мы поняли, почему этот человек не говорил ни слова: у него просто отсутствовал язык. Но зачем он убил себя?

На нас с графом это произвело неприятное впечатление: какое-то липкое и грязное — от таких вещей душу мою всегда выворачивает.

Мы читали письма. И одно из них было адресовано человеку по имени Бино. В нем описывались все события, связанные с нашим приездом, наш поход в море и многое другое, не было никаких указаний на то, что делать с полученными сведениями этому Бино, не было ничего личного и дружеского, не было рассуждений — простое изложение событий. Создавалось такое ощущение, что этот Бино сам должен решить — как ему поступить. А Мерденги просто сухо и кратко сообщает ему. Ясно стало одно — корни заговора растут из Мэриэга.

Странно, что Мерденги, сообщил нам точное местонахождение пиратов. Я думаю: он решил подстраховаться и отвести все подозрения от себя, ведь ему не было известно, на самом деле, знаем мы что-то или нет. Понятно, что он решил избавиться от этой банды с нашей помощью, сообразив, что дело может для него зайти слишком далеко, а так, он приносит нам ее на блюде — и все довольны, он же еще и герой!

Предатель даже не догадывался о том, что нам открылась его подлинная роль в деле с грабежами.

Наверное, я очень хорошо чувствую людей, если смог сразу разглядеть истинную суть этого мерзавца — его мотивом не было богатство. Нет! Он мечтал занять место герцога. Одного я не мог понять — как он собирался обойти его наследника маленького Унэгеля? Мне даже подумать было страшно, что он мог сделать, а ведь мог! Я подозревал, что у этого типа совершенно отсутствуют какие-то нормальные человеческие чувства.

Мы догнали отряды, передвигавшиеся по дороге в направлении города Ранжемон. Именно там, по сведениям Мерденги, в достоверности которых мы уже не сомневались, потому что они были подтверждены письмом, перехваченным нами, должны были устроить засаду разбойники. Но мы то знали, что никакого торгового каравана не будет!

По молчаливому уговору с Касангой, который отправился вместе с нами, я точно знал, что Мерденги при любом раскладе не уйдет оттуда живым.

Коварный граф привел нас к пещерам, вблизи дороги, в которых, по его словам скрываются грабители. Мы окружили их логово на рассвете. Часовые не спали и сразу подняли тревогу. Но численностью и внезапностью мы превосходили разбойников и они были загнаны, что называется в угол — все же, просто так они не собирались сдаваться: часть их отстреливалась снаружи, а другая часть засела внутри — и я стал опасаться, что они уйдут каким-нибудь подземным ходом, каких бывает довольно много в пещерах. Так оно и оказалось.

К счастью, другой выход оказался неподалеку, и там были привязаны лошади разбойников: они подготовили путь к отступлению, но мы растянули своих людей в цепочку. Оцепление оказалось достаточно большим — и все же разбойники прорвались сквозь него. Нам пришлось пуститься в погоню. Все это время я внимательно следил за Мерденги и следовал за ним неотступно. Еще одна пара глаз не сводила взгляд с этого человека. И во время погони за разбойниками, когда граф с громким возгласом: "За мной!" поскакал в чащу леса, чья-то искусная рука очень выпустила в него стрелу из лука, и это не была характерная стрела кинских пиратов — за что я мысленно похвалил Касангу — он не разочаровал меня: в уме ему не откажешь. Сраженный граф упал на землю — стрела пробила его легкую кольчугу, но он не был мертв, и тело его извивалось на земле: он пытался добраться одной рукой и выдернуть стрелу. Толко у него ничего не вышло. К нему подъехал всадник и довершил дело ударом кинжала. Почти всех разбойников нам удалось догнать, большая их часть погибла, отбиваясь от нас, от всей банды осталось в живых человек двадцать не больше, но, что было весьма досадно — и эти не достались нам живыми: поняв, что они попали в плен, эти люди выхватывали небольшие клинки из-за пояса и вонзали себе в грудь. Совсем, как тот человек, на дороге. Что это были за люди — мы уже не могли узнать — единственной ниточкой оставался Бино из Мэриэга.

Пятеро разбойников, все же, не были мертвы. Очнувшись от ран, они наотрез отказались говорить и, взглянув в их бесстрастные каменные лица, я понял, что пытки не развяжут им языки.

Перед возвращением в Ритолу, я предложил графу Пушолону поговорить с купцами, заключенными графа Мерденги.

Один из этих людей от пережитых волнений и пыток умер в подвале крепости Бэро в городке Ранжемон, другой был почти при последнем издыхании — нам удалось его ненадолго вернуть его к жизни и вот, что он нам рассказал.

Граф попросту взял в заложники его юную дочь. И только поэтому заставил торговать награбленными товарами. Купец понимал, что дело нечисто, но не мог противиться. Граф обещал освободить его дочь и даже устроить ее будущее — он много чего обещал, но все закончилось, как нам было известно: купцов схватили и отправили в тюрьму. Что стало с его дочерью неизвестно. И он отчаянно умолял нас найти эту девушку. Чем граф прижал другого купца — мы не знали, и спросить уже было не у кого. Мы разыскали неподалеку от этого городишки дом, куда пару раз наведывался граф и нашли там едва ли не целый гарем. Несчастные девушки, потерявшие не только свою честь, но и многие — своих близких, рыдали оттого, что мы их нашли, не веря в свое спасение. Дочь купца, кроме всего прочего, ждала ребенка от Мерденги и была на грани отчаяния. Нам удалось устроить ее встречу с отцом. Позже, в Ритоле, мы поговорили с герцогом, в деликатных выражениях объяснив ситуацию. На лицо герцога было жалко смотреть. Он обещал вернуть все конфискованные состояния и взять опеку над этой девушкой, носившей ребенка его недостойного родственника.

Итак, наш поход в Сенбакидо закончился весьма успешно. Мы возвращались весьма довольные походом — все получили вознаграждение и горячую благодарность герцога.

К сожалению, по возвращении в замок Брэда меня ждали менее приятные новости. Граф и другие знатные кэллы из нашей компании разъехались по своим поместьям, нанеся визиты к кэлле Ивонне, мне же ехать — было некуда. Но и остаться в замке, несмотря на свои заслуги, я не мог. Дело в том, что со мной успел поговорить сенешаль замка Постоверро. Он меня предупредил о том, что я попаду в очень непростую ситуацию — герцогине просто неудобно указать мне на дверь, а отношение ее мужа ко мне оставляет желать лучшего — он сам не свой после нашего отъезда в Сенбакидо, всех изводит приступами дурного настроения. И, по мнению сенешаля, меня здесь видеть никто не хочет. У меня не было оснований не доверять этому человеку.

Поразмыслив немного над его словами, я пришел к выводу, что лучше мне пока сменить обстановку и не мешать добрым отношениям супругов. Я предстал перед герцогиней с просьбой о том, чтобы она меня отпустила на вольные хлеба, и что я готов вернуться в замок по первому ее зову.

Кэлла Ивонна глубоко вздохнула, но отговаривать не стала и сказала, что очень сожалеет, но у нее есть ко мне небольшая просьба. Она хочет, чтобы я сопровождал ее сына Унэгеля в герцогство Сенбакидо, откуда я только что вернулся. Меня немного удивила такая просьба, но я отказываться не стал. Так, я еще раз совершил прогулку в Сенбакидо по уже знакомым мне и безопасным дорогам.