-А не сбегать нам до Мемеля, — выдвинул я предложение своему штабу, хотя сам давно всё уже решил, — пока немцы такие беспечные, и их не видно на горизонте. Если встретим превосходящие силы противника, повернём назад, посчастливиться встретить того, кто нам по силам, так можно и пострелять. Я отлично понимаю, что отправляясь в такой рейд, мы нарушаем отданный нам приказ. А в военное время это преступление. Но и не воспользоваться моментом, я считаю преступным бездействием. Как вы на это смотрите, господа офицеры?
С минуту на мостике стояла полная тишина. Все обдумывали сказанное адмиралом.
Первым нарушил молчание Пилкин.
— Ваше превосходительство, как вы уже сказали, у нас есть четкий приказ командующего, и там нет ни одного слова о том, что предлагаете вы. И это может стоить вам погон. А стоит ли рисковать погонами и линкорами ради обстрела какой-то гавани?
— Владимир Константинович, а я намерен рисковать не линкорами, а только погонами. И это никого никоим образом не должно коснуться, так как вы все выполняли мой приказ. А обстрелом займётся Плен с парой крейсеров, его поддержат эсминцы. Вы господа офицеры, однако, забыли, что я говорил месяц назад, после нашей неудачи с обстрелом Мемеля —
" выполним это задание в другой раз". Вот этот другой раз, похоже, сегодня и наступил. Сейчас мы по большой дуге вне видимости с берега, обойдём Мемель и выйдем западнее порта милях в двадцати пяти. Павел Михайлович с броненосными крейсерами и четвёркой эсминцев повернёт обратно к порту. Я думаю, что такой наш манёвр немного собьёт немцев с толку, когда они увидят дымы кораблей, приближающихся с юго-запада, то возможно, примут их за своих. Мы же проследуем ещё миль на пять дальше, так на всякий случай. Проконтролируем, чтоб Павлу Михайловичу никто не помешал. Если все пройдет приблизительно так, крейсера нормально отстреляются, а мы не встретим спешащего к Мемелю противника, то никто и не узнает что линкоры так далеко заходили.
-Михаил Коронатович, а вдруг в порту находятся крупные силы кайзеровского флота — выдвинул предположение Пилкин. Германцы постоянно держат там свои легкие силы вплоть до крейсеров.
-Владимир Константинович! Ты же сам только что сказал, вплоть до крейсеров. Допустим, что Пал Михайлыч встретит там несколько броненосных кораблей противника. Заметь. Я говорю, вплоть до броненосца. Тогда Плен на полном ходу отходит на север, и увлекает за собой противника, но заранее предупреждают нас об этом. И чем дальше он их уведет, тем больше он предоставит нам времени для их перехвата. А если в порту крупных кораблей не окажется, и противодействие будет минимальным, то крейсерам на обстрел выделяется по сотне или полторы снарядов главного калибра, в зависимости от обстоятельств. Надо постараться нанести максимальный урон портовым сооружениям, и судам, находящимся в порту. Пока Плен будет обстреливать Мемель, мы прикроем их с запада. По окончанию обстрела Плен даёт сигнал, и мы все отходим на север. Насчет такой операции возражения будут? Прошу высказываться.
Офицеры молчали, обдумывая предложенное мной.
А кто будет возражать, если на мостике "Петропавловска" кроме командира линкора Пилкина, флагманского артиллериста Свиньина, флагманского штурмана Крыжановского, из моих штабных больше никого не было. Князь Черкасский остался в Гельсингфорсе, а четверо других флагманов находились на своих кораблях.
-Хорошо, Михаил Коронатович, я поддержу вас. Возможно, вы правы, и пора уже более активно проводить рейды к вражескому побережью.
-А я и не сомневался в том, что мой начштаба меня поддержит.
-Я тоже не против того чтоб сходить к Мемелю, а ещё лучше повстречать кого-то и опробовать артиллерию на конкретном противнике — высказался Свиньин.
-В принципе, и я за то чтобы пройтись вдоль побережья, но что скажут на "Кречете" — проговорил Крыжановский.
-А мы просто поставим их перед фактом, а потом сошлёмся на плохую работу радиотелеграфной станции, если последует приказ на возвращение. Господа офицеры, я надеюсь что там об этом никто не узнает.
Все утвердительно закивали.
-Раз все согласны, то нам осталось только дождаться известий от Паттона о завершении минирования пролива. Сразу после этого идем к Мемелю. А сейчас план предстоящей операции семафором передать на "Адмирал Макаров".
II
Где-то в тридцати милях к северо-востоку от Пиллау.
Дождавшись от Паттона радиограммы об окончании минной постановки в проливе, тут же отправил ему встречную с приказом самостоятельно, силами трёх своих эсминцев сопроводить минные заградители обратно до базы, так как главные силы идут к Мемелю. Не забыли отстучать радиограмму о своих намерениях и в штаб флота. А потом я предупредил лейтенанта Запрудного, чтобы на запросы штаба, до особого распоряжения, он отвечал абракадаброй, изображая плохую связь.
"Вот и всё, обратно я отработать не смогу. Не поймут-с" — подумал я, когда корабли взяли курс на юго-запад. Несмотря на то, что приказа сверху мы не получали, именно это и будет первым боевым походом оперативно-тактической группы на коммуникации противника. Именно для таких операций, с моей подачи, она и создана.
"Новик", по обыкновению, ушел вперёд высматривать, нет ли противника на нашем пути. Остальные походным ордером шли в десяти милях позади. Эскадра на большом удалении от берега миновала Мемель.
Все корабли, за исключением "Новика" нещадно дымили, и хотя эсминец тоже прилично коптил небо, но вот крейсера, а, уж тем более линкоры, это что-то. Это паровые самовары, пожирают горы угля и выбрасывают сотни килограмм сажи в воздух. Стороннему наблюдателю, глядя на идущие по морю корабли, первой пришедшей мыслью будет, что вот из-за этого густого черного дыма, что поднимался на несколько сотен метров вверх, да в такую ясную и тихую погоду, их должны заметить даже из Киля. А на самих кораблях надеялись и молились, чтоб на береговых постах противника не нашлось зорких глаз, способных разглядеть в море этот дымный шлейф, поднимающийся над кораблями. С одной стороны хорошо, что ещё нет радиолокаторов, а то нас давно бы обнаружили. Пока эту функцию выполняют дозорные корабли и наблюдатели на береговых постах. И первый признак корабля в море, это дым, поднимающийся из его труб, который виден за много миль до визуального обнаружения. Это в будущем корабли с газотурбинными установками, не говоря уж про атомоходы, не будут себя демаскировать такими дымными шлейфами, но их будут обнаруживать с берега на несравнимо больших расстояниях, правда не визуально, а с помощью устройств, которых в данный момент нет, и ещё лет двадцать не будет. А вот с другой стороны.... Уже сейчас мечтают моряки о подобных приборах обнаружения.
И вот настало время преподнести противнику сюрприз. Отряд кораблей разделился на две группы. Два крейсера в сопровождении четырёх эсминцев взяли курс на Мемель. Остальные продолжали идти прежним курсом.
Гляжу на удаляющиеся корабли и замечаю что Плен снизил скорость своего отряда для того чтоб корабли не так сильно дымили. Боюсь, что это его действие мало чем поможет, так как его крейсера, в любом случае, нещадно дымят своими четырьмя трубами. Из-за этого дыма, крейсера Плена, будут обнаружены значительно раньше, чем он подойдет на расстояние прямой видимости порта. Была бы у меня, парочка крейсеров времён второй мировой, они бы точно сумели подойти к порту на расстояние открытия огня, прежде чем были бы обнаружены с берега. И опять это только мои мечты. Тут хотя бы "Светлану" до конца войны заполучить в строй. Все надежды на то, что наш манёвр удастся, и немцы с запозданием распознают крейсера Плена идущие со стороны Пиллау. Мне же с остальными кораблями надлежит пройти не менее пяти миль на юго-запад. И вот там, на предполагаемом пути между Пиллау и Мемелем, нам предстоит не менее двух часов подежурить. Если понадобится, то и отвлечь корабли противника на себя, чтобы дать спокойно отстрелятся крейсерам.
Уже больше часа мы на самом малом ходу нарезаем круги в тридцати милях от Мемеля. Горизонт чист, нигде ни одного дымка, и море сегодня на удивление спокойное. Сигнальщики пристально оглядывают водную поверхность. И видимость просто запредельная, будь земля плоская, наверно увидели бы северный берег. Это даже к лучшему, в такую погоду перископ подводной лодки далеко видать, если сигнальщики не проспят, то ни одна подлодка близко не подберётся.
-По времени, Павел Михайлович должен уже подходить к Мемелю и, вот-вот, начать обстрел — глядя на часы, произнес Крыжановский.
Я тоже посмотрел на часы, хотя и так каждые пять минут на них смотрю, как же медленно тянется это ожидание. Прошёл час с четвертью, как корабли Плена повернули к Мемелю. Прикидываю, если он шел на шестнадцати узлах, то должен находиться в семи-восьми милях от Мемеля.
-Ему ещё десять минут на то, чтобы подойти к цели на расстояние хорошей видимости и минут пять на пристрелку, значит, через полчаса поворачиваем на север — объявил я.
И тут же входит старший радиотелефонист, в руках бланк радиограммы.
Накаркал! — ругнулся я сам на себя, поняв, что к нам направляются гости, — Беренс без повода радио не станет использовать". Я, почему-то сразу подумал на него. А ведь это мог быть и Плен, встретивший у Мемеля крупные силы противника.
-Ваше Прев...
-Да читай уже, — перебил я его.
-17.23 замечены дымы со стороны Пиллау. Предполагаю, что к Мемелю идут два броненосца в сопровождении эсминцев. Беренс.
-И что же это им, на ночь-то глядя, приспичило идти в Мемель? — с какой-то злой иронией произнес Свиньин.
-Судя по вашей интонации, Владимир Александрович, вы предлагаете посмотреть, чему научились наши дальномерщики и комендоры за те две недели, что они провели на практических стрельбах? Я тоже не прочь оценить их работу в бою. А то на учениях они стреляли по почти неподвижным целям, которые не маневрировали и ответного огня не вели. И все хорошо понимают, что этих тренировок для полноценной подготовки мало.
-Ваше превосходительство, но ведь когда-то нужно начинать, и лучше поучиться сегодня на более слабом противнике, чем завтра на равным по силам или превосходящим нас.
-Владимир Константинович, идем навстречу германцам, готовь корабль к бою — обратился я к Пилкину.
-Семафор на корабли — идем в бой, крейсерам держатся по правой раковине.
Итак, у нас более трех часов до захода солнца, надо поспешить немцам навстречу, и поскорее с ними разделаться, а то в темноте их эсминцы будут очень опасны.
Два отряда кораблей шли навстречу друг другу. Немцы, готовясь к операции в Рижском заливе, накапливали силы, переводя свои корабли поближе к театру боевых действий. Как и месяц тому назад, фортуна была на стороне адмирала Бахирева. Он вновь превосходил противника, но, на этот раз, преимущество было подавляющим.
Первым мы обнаружили "Новик", шедший нам навстречу. Ещё через несколько минут на горизонте показались дымы. Пока трудно было определить, сколько кораблей, и каких, идёт на встречу. Вот уже показались мачты, потом трубы, и наконец-то сами корабли.
-Господа, перед нами, судя по силуэтам, броненосцы типа "Брауншвейг" или "Дойчланд", те и другие трехтрубные, как и те, что перед нами. Вооружены они также одинаково, по 4-280-мм и 14-170-мм, броня от 225 до 240-мм, да и скорость у них приличная, до девятнадцати узлов. Так что это именно то, что нам нужно для боевой практики — объявил нам Свиньин.
-Но и опасаться их тоже надо. Орудия у них дальнобойные, до ста кабельтов, если попадут, мало не покажется, у нас могут возникнуть большие неприятности — предупредил я не в меру обрадованного флагманского артиллериста.
На часах было 18.02, и у нас около трех часов до захода солнца. Этого должно с лихвой хватить, чтобы разделаться с противником и уйти на север, на соединение с крейсерами и эсминцами Плена. Мы сблизились до десяти миль. Теперь мы точно распознали свои цели, перед нами было два броненосца типа "Брауншвейг", так как у него в средней части корпуса находилось две орудийные башни среднего калибра, а на "Дойчландах" все орудия среднего калибра стоят в казематах. Броненосцы шли в сопровождении двух нефтяных и четырёх угольных эсминцев.
Это были "Брауншвейг" и "Эльзас", из состава второй дивизии дредноутов, которой командовал капитан первого ранга Энгель, державший свой флаг на линкоре "Рейнланд" стоящем сейчас в Данцигской бухте. Он не знал, что посылает свои корабли на гибель, иначе вышел бы всей второй дивизией. А так он намеревался выйти чуть позже, и нагнать свои броненосцы возле Мемеля, воспользовавшись преимуществом хода. Но, по каким-то причинам его выход задержался. Вышел он когда над морем уже прозвучали первые залпы русских дредноутов, расстреливающих его броненосцы.
Как только немцы разобрались, кто к ним приближается с восточной стороны горизонта, броненосцы сразу начали поворачивать на обратный курс, а эсминцы попытались прикрыть их дымовой завесой. Мы первыми открыли огонь, разобрав корабли по принципу первый по первому, и начав пристрелку одной башней. Хотя после поворота на обратный курс немецкий флагман шел уже концевым. Первый залп лег с десятикабельтовым недолетом, это потому, что заходящее солнце всё же помешало точно определить дистанцию и курс противника, убегающего на полном ходу. Да и дымовая завеса, что поставили эсминцы, и дым, стелющийся из труб за отчаянно дымящими кораблями, всё это мешало с определением дистанции. После третьего пристрелочного залпа немцы начали отвечать, и довольно точно. Их первый же залп лег в какой-то паре кабельтов по корме. Мы нагоняли противника, и когда дистанция сократилась до восьмидесяти кабельтов, "Петропавловск" вел огонь уже из трех башен главного калибра. Немцы отчаянно маневрировали, не давая нам пристреляться, но наши снаряды рвались рядом с кораблями, обрушивая на них тонны воды и массу осколков. Рядом с нашими линкорами также вздымались водяные столбы от падения немецких снарядов, и осколки залетали на палубу. Мы постепенно нагоняли противника, и вот на головном броненосце сверкнула вспышка, показалось пламя, он покатился вправо, за ним последовал и мателот, но через минуту головной снова встал на курс приближающий его к Пиллау. Эсминцы противника попытались отвлечь на себя внимание, выходя в торпедную атаку. Но "Богатырь", "Олег" и "Новик" помогли линкорам отбить эту атаку, нанеся повреждение одному из нефтяных эсминцев слишком близко подошедшему под снаряды русских крейсеров. Ещё один эсминец получил пару горячих гостинцев противоминного калибра с линкоров, и теперь имея пожар в средней части корабля, уходил вслед за броненосцами. Но торпед мы так и не увидели, или они прошли мимо, а может из-за дальности утонули, или по этой же причине немцы не стали выбрасывать боеприпас на ветер.
Оба линкора даже во время атаки эсминцев не прекращали вести огонь по броненосцам. И как только эсминцы были отогнаны, так произошло почти невероятное, — "Петропавловск" и "Полтава" почти одновременно поразили своих противников, и каждого не одним снарядом. В рубке прозвучали радостные возгласы по поводу удачного залпа. Лично у меня создалось такое впечатление, что весь бортовой залп "Петропавловска" попал в головной корабль. Этого конечно не могло быть, но уж снаряда три-четыре, это точно. Броненосец противника окутался паром и сразу потерял ход, на спардеке запылал пожар, появился заметный крен на левый борт. Идущий за ним броненосец, несмотря на то, что поймал пару снарядов с "Полтавы", на попадания, с виду, никак не отреагировал. Но он резко отвернул вправо, избегая столкновения, и также прикрываясь своим обреченным собратом, стал уходить на юг. И тут "Петропавловск" потряс удар, который моментально прекратил эйфорию в рубке. Как оказалось, снаряд угодил в кормовую боевую рубку, все кто там находился, пострадали — кто-то был убит, кто-то ранен или контужен. На рострах где стояли катера и шлюпки, разгорался пожар.
