Консерватория: мелодия твоего сердца

Студент выпускного курса сжал губы, а первый проректор снова задал вопрос:

— Итак, оллам Грейнн, вам знаком этот человек?

— Да, — отрезал молодой человек.

— И при каких обстоятельствах вы познакомились? — голос капитана Крэйга был низким и тихим, но в нем чудилась скрытая сила.

— Мы познакомились, если можно так выразиться, в вечер после концерта Коллума Боллинамора. Этот мужчина... — Грейнн запнулся на секунду, — он посягал на честь и достоинство одной из оллем консерватории.

Молодой человек игнорировал тот факт, что вопрос был задан капитаном Крэйгом и отвечал, глядя в глаза первому проректору консерватории.

— И что вы сделали? — задал другой вопрос командир городской стражи.

— То же, что бы сделал на моем месте любой: вступился за девушку, — произнес Грейнн Бойл, по-прежнему глядя на лорда Двейна.

— Между вами произошла драка? — продолжал допытываться мастер Крэйг.

— Да.

— Каковы были последствия? Вы нанесли этому человеку ущерб, несовместимый с жизнью?

Грейнн Бойл высокомерно выгнул бровь, перевел взгляд на допрашивающего и произнес:

— Сомневаюсь, что повреждение мягких тканей плеча может быть несовместимо с жизнью.

— Тогда почему пару дней назад был найден труп этого мужчины, остывавший, по мнению нашего криминального эксперта, именно с тех самых выходных, в которые вас с ним видели на довольно близком расстоянии? — лицо мастера Крэйга было беспристрастно и не выражало никаких эмоций.

— Понятия не имею, — холодно и безразлично ответил оллам.

— Возможно, вы решили найти и отомстить обидчику вашей знакомой? — продолжал допытываться капитан городской стражи.

— Возможно. Но, судя по бумаге — Грейнн кивнул в сторону листа, а затем поднял глаза на стражника, — меня кто-то опередил.

В кабинете повисла тяжелая гнетущая пауза, во время которой мастер Крэйг пристально вглядывался в глаза Грейнна Бойла.

— Оллам Грейнн. Сейчас не время для шуток, — нарушил тишину первый проректор. Его брови нахмурились. — Ограничились ли ваши встречи с этим субъектом тем самым случаем, когда вам пришлось защищать честь студентки консерватории?

— Да. Я видел этого человека всего один раз, — твердо ответил скрипач, посмотрев прямо в глаза лорда Двейна.

— Кстати говоря, — вновь прервал диалог начальник городской стражи. — О какой студентке идет речь?

Грейнн Бойл резко повернул голову в сторону мастера Крэйга. В его глазах сверкнула хищная искра, но выражение лица оставалось таким же надменным.

— Это имеет значение? Или вы полагаете, что хрупкая девушка смогла порешить ярко выраженного головореза... — он снова заглянул в листок — ударом ножа в горло?

— В моем деле, лорд Бойл, все имеет значение, — начальник стражи и бровью не повел в ответ на явно саркастическую нотку в голосе студента.

Грейнн сжал зубы, на его скулах заходили желваки.

— Оллам Грейнн, я прошу вас все же назвать имя студентки, — произнес Маркас Двейн тоном, который ни в малейшей степени не предполагал просьбы.

— В самом деле, лорд Бойл, у вас не может быть причин его утаивать. Вы же не полагаете, что хрупкая девушка смогла порешить ярко выраженного головореза двумя ударами ножа: в спину и горло?

Грейнн Бойл хмыкнул и ответил:

— Адерин Лори.

Со стороны первого проректора раздался странный треск. Все присутствующие обернулись к хозяину кабинета, но Маркас Двейн был по-прежнему собран и невозмутим.

— Благодарю вас, оллам Грейнн, — произнес он и затем обратился к присутствующим:

— Мастер Крэйг, думаю, вы получили исчерпывающие ответы. Мэтр Дойл, проводите мастера, будьте добры.

— Я хотел бы переговорить еще и со студенткой, — не дал себя выставить начальник городской стражи.

— Конечно. Но только в присутствии мэтра Дойла. И, мастер Крэйг, я прошу вас не распространять эту информацию шире, чем того требует следствие, — лорд Двейн бросил короткий взгляд на скрипача и продолжил: — Я не хочу, чтоб на репутации девушки после этой истории остались какие-либо пятна.

— Безусловно, лорд Двейн, — мастер Крэйг коротко кивнул и покинул кабинет вслед за Ханлеем Дойлом.

Дождавшись, когда за мужчинами закроется дверь, Маркас Двейн перевел взгляд на студента выпускного курса и произнес:

— Оллам Грейнн, я начинаю думать, что вас, а вернее, знакомых вам девушек, преследует злой рок.

Грейнн Бойл ничего не ответил. Его лицо потемнело, уголок губ дернулся.

— Но я оставил вас в кабинете не поэтому, — продолжил первый проректор. — Мэтр Дойл в тот день видел не только, как погибший дышал вам в спину. До того, как пойти за вами, этот субъект имел непродолжительную беседу с человеком, с которым вы попрощались, выйдя из ресторации.

На лице Грейнна Бойла не отразилось ни единой эмоции, не дрогнул ни единый мускул.

— Оллам Грейнн, давайте начистоту: мне совсем не нравится, что, судя по всему, вы снова оказались в двусмысленном положении. Однако, перед тем, как делиться информацией с мастером Крэйгом, я хотел бы, чтобы вы сами объяснили эту ситуацию.

Молодой человек поднял на лорда Двейна тяжелый взгляд. Выжидающая тишина сверкнула опасливыми искрами.

Когда студент выпускного курса покинул кабинет, Маркас Двейн тяжело вздохнул, потер переносицу и разжал пальцы, сжимающие карандаш. Две половинки стержня упасли на стол с тихим перестуком. Мрак бы побрал всю эту дурно пахнущую историю и Грейнна Бойла до кучи. Хотя нет, пожалуй, от Бойла еще может быть польза.

* * *

Вариации Агнетьера дребезжали, кружились роем шмелей, поднимали волны мурашек и жужжали, жужжали, жужжали... От частого тремоло пальцы не покидали отголоски трепета. Рука, словно дополнение медиатора, гудела музыкальными вибрациями. Музыка движущейся вверх спиралью обхватывала тело, заставляя ловить ритм, вызывая дрожь, созвучную музыкальной теме. Меня словно обхватывала звенящая движущаяся цепь, распространявшая по коже, направляющая в самую глубь моего существа музыкальные волны. Меня переполнял восторг от ощущения легкого тремора в немеющих кончиках пальцев. Сознание было легким, свободным. Ни единой мысли. Только музыка. Только волшебный вихрь, кружащий голову до легкой дезориентации.

Внезапно в мое идеально выверенное до тридцать второй длительности пространство ворвался совершенно неуместный звук, разрушающий очаровательную сумбурность летящей композиции: стук в дверь.

Мэтресса Линдберг вышла в коридор и притворила за собой створку, чтобы спустя пару минут снова ее распахнуть. Только в этот раз порог кабинета переступила уже не преподаватель специальности, а незнакомый мне мужчина в сопровождении Ханлея Дойла.

— Оллема Адерин, — после приветствия начал мэтр, — это капитан Крэйг — начальник городской стражи, и он хотел бы задать вам несколько вопросов.

Я перевела полый изумленный взгляд с преподавателя на главу городской стражи. Высокий поджарый мужчина, облаченный в темно-зеленый мундир, был без волос на голове, но при рыжих усах. Тем не менее, подобный образ не вызывал смеха. Может, потому что подходил мужчине, а может, из-за холода внимательных зеленых глаз, которые подмечали, я была уверена, каждую деталь, каждую морщинку, складочку или даже нервное моргание. Начальник стражи был похож на безупречно выдрессированную гончую, взявшую след.

— Капитан Крэйг, чем могу быть полезна?

— Леди Лори, я хотел расспросить вас о событии, произошедшем в прошлом месяце, а именно: о нападении на вас некоего господина, — капитан едва заметно склонил голову, демонстрируя почтение к моему статусу, но показная вежливость не могла обмануть: Крэйг был намерен получить все интересующие его подробности.

Я сощурилась, устроила мандолину на коленях удобней, чуть склонила голову набок и, задавив на корню воспоминание, полное отвращения и страха, спокойно спросила:

— Почему вы этим интересуетесь?

— Этот человек был найден мертвым в прошедшие выходные, — зеленые глаза отмечали реакцию, неотрывно следя за мной.

— И вы доподлинно уверенны, что речь идет об одном и том же человеке? — я приподняла брови.

— Да. Если не ставить под сомнения показания лорда Бойла, который утверждает, что первый и последний раз он видел потерпевшего в вашей компании.

Мне стало неуютно под сверлящим взглядом мужчины. Тихо прочистив горло, я ответила:

— Я подтверждаю, что вечером после концерта Коллума Боллинамора на меня было совершено нападение. Так же подтверждаю, что лорд Бойл помог мне выбраться из этой неприятной ситуации без урона для моей чести, а нападавший покинул подворотню вполне живой и практически невредимый.

— Практически? — ухватился за слово капитан Крэйг.

— Защищая меня, лорд Бойл нанес удар ножом тому человеку в плечо. После чего нападавший скрылся.

— Значит, у лорда Бойла был нож? — уточнил начальник стражи.

— У того человека тоже был нож, которым он угрожал мне и нанес ранение лорду Бойлу. Вам ли не знать, капитан Крэйг, что это не дефицитный товар, — я почувствовала, как внутри меня зарождается иррациональная злость на допрашивающего мужчину.

Капитан не обратил внимания на мою маленькую шпильку и продолжил:

— Лорд Бойл последовал за нападавшим? Он проследил за тем человеком?

— Нет. Лорд Бойл, как истинный джентльмен, сопроводил меня в мой городской дом.

— Но вы ведь не можете утверждать, что после того, как он проводил вас, он не вернулся обратно и не попытался отыскать путь того человека. Судя из ваших показаний, тот был ранен, и вполне могли остаться следы...

— Нет, — я прервала речь капитана Крэйга, старательно не показывая раздражения сложившейся ситуацией. — Я настояла на том, чтобы лорду Бойлу была оказана медицинская помощь в моем доме. Он ночевал под моей крышей, и в консерваторию следующим утром мы тоже возвращались вместе.

Начальник городской стражи вздернул бровь, а лицо мэтра Дойла вытянулось от удивления. Стараясь не допустить дрожи в голос, я продолжила, не давая возможности задать следующий вопрос:

— И я категорически против разглашения данной информации, капитан Крэйг.

— Я понял вас, леди Лори. Эта информация будет находиться под тайной следствия, — сдержанно кивнул мужчина и поинтересовался:

— Больше вы того человека не видели?

— Нет, — я сделала отрицательный знак головой.

— Но вы бы узнали его, если бы увидели?

— Узнала бы, — коротко ответила я. Еще бы не узнать! При определенных обстоятельствах лица вытесываются в памяти до малейшей подробности.

— Это тот самый человек? — капитан Крэйг протянул лист бумаги, на котором был сделан техничный аккуратный набросок карандашом мужчины, распростершегося на земле. Его шея была распорота, ножевая рана разверзлась в страшной беззубой улыбке. Я взглянула на лицо. Без сомнения, это был тот самый мерзавец, подкарауливший меня в подворотне. Окинув набросок взглядом в последний раз, я вдохнула, расправила плечи и, постаравшись спрятать мрачное удовлетворение, подняла глаза на капитана.

— Да. Это тот самый человек, — подтвердила я.

— Благодарю за помощь следствию, леди Лори, — произнес капитан Крэйг, после чего кивнул и направился к двери.

Открыв створку, он пропустил мэтра Дойла, после чего обернулся и снова обратился ко мне:

— Последний вопрос, леди Лори: почему вы не обратились к городской страже по поводу нападения:

В глазах мужчины светился неподдельный интерес.

— По той же причине, по которой вам не следует публиковать мои показания, капитан Крэйг, и эту причину я озвучивать не намерена.

Глава городской стражи Керна в последний раз кивнул и закрыл дверь, а я, оперевшись ладонью на сидение стула неслышно выдохнула. Небо, что такое происходит? Тот подонок мертв, а Грейнна, судя по направленности допроса, подозревают в его убийстве. Но этого не может быть! Или может? Глубоко внутри меня тихо плескалась уверенность, что Грейнн Бойл мог бы разделаться таким образом с человеком, посягнувшим на кого-то дорогого ему. Но марать свое имя из-за меня... Нет, он не стал бы. Из-за Каэли — возможно. А я ему всего лишь неудачный партнер по ансамблю. И тем не менее, он вступился... И, судя по реакции мэтра Дойла, не рассказал начальнику городской стражи о ночевке в моем доме...

Мысли в моей голове метались, создавая полнейший хаос в и так совершенно непонятной ситуации. Занятая размышлениями, я не услышала, как метресса Линдберг вернулась в кабинет.

— Оллема Адерин, у вас все в порядке? — ее голос отрезвил меня, выдернул из омута недомолвок и непонятностей.

— Да. Конечно, метресса.

Санна Линдберг не поверила мне. Я знала, что она не поверит, а она знала, что я это пойму. Но, тем не менее, преподаватель не стала учинять мне второй допрос.

— Что ж... тогда продолжим с третьей части.

* * *

Приближалась пора экзаменов и время, казалось, словно нарочно ускоряло свой бег в только ему смешной шутке над студентами, которым и до этого пары часов в сутках не хватало. Собственная комната, музыкальный кабинет, столовая и коридоры консерватории мелькали, сменяя друг друга и совершенно не запечатлеваясь в памяти, занятой историей музыки, этикой, гармонией, олламознанием и другими дисциплинами, которым оставалось немного места, не занимаемого музыкой. Нотный стан и россыпь черно-белых бусин с хвостиками и точками, фонарями, репризами и сокращениями оттенков. Рябь в глазах могло унять только звучание, и от него уже деваться было некуда. Даже в те моменты, когда моя мандолина лежала без дела, музыка не прекращала звучать в голове.

Дни до очередного выходного промчались упряжкой ретивых жеребцов. Приближаясь к воротам консерватории, я с улыбкой заметила, что все меньше студентов позволяют себе отринуть учение, предпочитая ему отдых. А самых стойких и беззаботных провожал неодобрительным взглядом бессменный господин Парт. Он смотрел на каждого покидающего территорию консерватории оллама, прищурив глаза, словно обвиняя нас в лености, недостаточном усердии и легкомыслии. И последний недостаток был ему особенно неприятен, поскольку в первых двух он и сам был повинен. Кто из людей без недостатка? Но легкомыслие для учащихся заведения, подобного консерватории Вилмара Аберга Мироносца, — качество и вовсе непростительное. Почему именно оно никто из студентов не знал. Но мне не давала покоя догадка, что все дело было в основательности, которой, как утверждал господин Парт, он обладал и которой вменял в обязанность обладать и другим.

Ворча себе под нос, привратник одаривал редких студентов хмурым осуждающим взглядом и словно стыдился распахнутых ворот в такое ответственное для учебного заведения время.

Подходя к воротам, я слегка замедлила шаг, рассматривая нечастое явление: карету, стоящую напротив самого выхода. Пара лошадей прядали ушами и переступали с ноги на ногу. Из их ноздрей с всхрапом вырывался пар, заставляя плотнее кутаться в теплый плащ, вспоминая, что первые зимние деньки уже совсем близко. Извозчик, укутанный в тулуп, то и дело ежась, вжимал голову в плечи и меланхолично курил цигарку.

Рядом с каретой стоял молодой мужчина, держащий в руке букет не менее, чем в дюжину алых роз. Он всматривался в узенький ручеек студентов, явно разыскивая кого-то и не обращая внимания на ответный интерес глазеющих на него учащихся консерватории. На лице незнакомца отпечаталось выражение собственного превосходства, за десятилетия прочно въевшееся в черты и выдававшее высокое происхождение.