Я даже отошел немного. И Зверь успокоился настолько, чтобы я смог понять, что наломал дров.
Я подошел к Джею и приобнял его за плечи.
— Извини. Я...
Он поднял ко мне лицо и слабо улыбнулся.
— Ш-ш-ш... Я все понимаю. Ты очень беспокоился. Ты не на меня кричал, и не на Алекса — ты просто кричал. Это мы должны извиняться.
Алекс — так точно.
Я хотел сказать Джею, какой он у меня чудесный, но нас прервали.
— Ну что? — доктор уже проделал все необходимые манипуляции со зверенышем, и теперь бремя снова ложилось на меня. — Везем в больницу?
Что за дурацкий вопрос? Откуда я знаю? Я ж не врач.
— Не надо, — встрял Алекс.
Я метнул в него злобный взгляд, и он заткнулся.
— У него очень тяжелое состояние? — взволнованно спросил Джей.
Доктор как-то удивленно посмотрел на него.
— В таком состоянии необходима... госпитализация? — я попробовал перефразировать вопрос Джея.
— Ну... Не жизненно необходима, но его должен посмотреть его лечащий врач, и...
Интересно, у него уже есть лечащий врач?
Мой взгляд переместился на звереныша. Тот смотрел на меня... почти умоляюще.
— Ясно. Давайте мы сначала отвезем его к родителям, а те уже решат, что дальше делать.
Медик, видимо, увидел, что выражение моего лица не сулит мелкому поблажек, доверил мне поставить его родителей в известность и не настаивал на срочной госпитализации. Даже дал заполнить документы. Я взял поданную мне карточку, и написал туда: "Эдвард Тернер, 10 лет" и прочую чепуху от балды.
Причиной того, что я выгораживал маленького негодяя, был вовсе не блестящий от непролитых слез взгляд зеленых глаз, так похожих на глаза Джея. Я просто не хотел всех этих последствий. В конце концов, мы взяли его с собой, чтобы помочь Хелене, а не создавать ей новые проблемы. У нее же сердечный приступ будет, если ей позвонят из больницы. А ей позвонят, потому что он несовершеннолетний.
К тому же в его неудачном выступлении все равно обвинят меня — если не Хелена, то маман. Я был уверен в этом на все двести процентов.
Медики особо не смотрели на то, что я там понаписывал. Еще раз напомнили, чтобы мы обязательно обратились к своему врачу и отбыли. Мы сели в машину.
Поскольку я решил дождаться остальных, можно было провести воспитательную беседу.
Я повернулся к Алексу, расположившемуся на заднем сидении. Похоже, лицо у меня было подобающим — он попытался зарыться в обивку.
Но я не собирался тратить много слов.
— Чтобы это больше не повторялось, — сказал я.
Я не знал, что в будущем придется использовать эту фразу чаще, чем мне бы хотелось.
Вскоре наша компания показалась в пределах видимости. Я посигналил им и вылез из машины.
— Ну что? Как он? Что сказал врач? — девушки сразу бросились ко мне с расспросами.
— Все в порядке, — ответил я. И улыбнулся, потому что девушкам очень важны эмоции, а если делать лицо кирпичом, они решат, что от них что-то скрывают. — Врач посмотрел его и сказал, что можно везти домой.
— Хорошо, — выдохнула Крис. Ди потерла лоб и улыбнулась Моргану, притащившему мой рюкзак. Габи нервно хихикнула.
— А он неплохо так прыгал, — сказала она.
— Да уж, — фыркнул Рик, — незабываемый номер.
В нашем смехе было больше облегчения, чем других эмоций, но ведь мы смеялись не от того, что было весело.
— У тебя куча талантов, — сказала Ди, когда мы отсмеялись. — Искусcтвенное дыхание вот умеешь делать.
Я махнул рукой.
— Айвен научил, когда мы перешли к спаррингу.
— Сказал, что именно навыки оказания первой помощи нам понадобятся больше всего, — припомнил Рик. — Так что мы умеем даже накладывать шины, вправлять кости и всякое такое...
— Ого... Серьезно вы там занимаетесь... — улыбнулась Крис.
— Эш весь в синяках ходит, даже на за...
Я прочистил горло.
— ...пястьях, — вовремя сориентировалась Габи.
— Ладно, — сказал я. — Кое-кто сейчас извинится за свой идиотизм, и мы поедем.
Из машины показалась насупленная мордочка Алекса.
— Простите, — буркнул он.
Понедельник день чудесный.
Изредка.
Частями.
После школы мы поехали прямиком к Хелене. Она еще не вернулась с работы, но Алекс уже был дома. Он подарил Джею их общий подарок — какую-то книгу, красивую, толстую и дорогую. Джей схватил ее обеими руками и тискал как мягкую игрушку, хотя не меньше трех раз произнес фразу "ну что вы, не надо было". Я потащился к дивану и упал на него. Тумбочка больше не пустовала. На ней стоял маленький телик, и я воспользовался этим чудом техники. Джей, прикладывавший титанические усилия, чтобы не начать читать прямо тут, подошел и начал меня тормошить.
— Я сохраняю энергию, — буркнул я. Джей залился краской.
— А что тебе подарил Тони? — поинтересовался Алекс, плюхаясь на диван возле Джея. Правильное решение. Ему лучше не находиться в пределах моей досягаемости... Ну, по крайней мере, некоторое время.
— К сожалению, я оставил подарок дома, — сказал я проникновенно. — Но вечером обязательно отдам его.
Джей покраснел вообще с ног до головы. Алекс подозрительно прищурился, но промолчал.
Когда маман и Хелена приехали с работы, стало веселее. Они привезли торт и вино, которое сами и лакали, произнося довольно милые тосты. Джей смущался и благодарил, мы с Алексом молча топтали торт. Но долго я не выдержал. Когда Джей отправился в туалет, я последовал за ним. Дождался, пока он выйдет, затащил его в комнату, и начал целовать. Это было здорово. И очень щекотало нервы. Джей, правда, отбивался, но только потому, что боялся, как бы нас не застукали.
Мы посидели где-то до начала десятого и начали собираться домой. Все-таки завтра был обычный рабочий день.
Дома мы пожелали маман спокойной ночи, по очереди сходили в душ... А потом Джей скользнул ко мне в комнату. Конечно, я не думал, что он с разбегу запрыгнет ко мне в постель, но я как-то не ожидал, что он остановиться на пороге и будет смотреть на меня такими большими испуганными глазами. Я подошел и обнял его.
— Знаешь что? У меня для тебя подарок. Смотри, — я взял его худенькую руку и надел браслет. Ему понравилось. Он позволил увести себя к самой кровати, и я усадил его к себе на колени, пока он рассматривал узор.
— Спасибо, — я ожидал поцелуя, но он просто закинул обе руки мне за шею и прижался всем телом. Я осторожно продолжил движение и уложил его на кровать. Он трепетал. Не дрожал, а именно трепетал, как струнка под пальцами. Я целовал его, и мой Зверь довольно мурлыкал.
— Хочу тебя разочаровать, — сказал я в его ушко. — Сегодня я не буду заниматься с тобой сексом.
— А? — он открыл затуманенные глаза.
— Мы не будем заниматься сексом. Ты нервничаешь. Не хочу, чтобы твой день рождения вышел нервным.
— Но... Ты... Я... Я не...
— Просто переночуй у меня, — я провел несколько комбинаций, в результате которых мы оказались под одеялом, полуголые, прижимающиеся друг к другу.
— Я изо всех сил буду стараться, чтобы не было больно. Но в самом начале может быть неприятно, — я подтянул его поближе и положил руку на теплую попку. — Ты из-за этого переживаешь?
Он прижался сильнее.
— Нет... Не только... Я боюсь... Что если тебе... не понравится?
— Что?
— Я... Ну... Не подойду...
Нет, вы такое слышали?
— Почему-то мне кажется, что это попросту невозможно, — пробормотал я, пряча лицо в подушку.
— Чего ты хрюкаешь? — возмущенно спросил он.
Последовала шутливая потасовка, победителю которой — то есть мне — достались неплохие призы.
Глава 25. Голый реализм
Было бы просто чудесно, если бы...
Было бы совершенной глупостью сказать так. Разве — с ним — могло быть по другому? Было чудесно. От начала и до конца. Начиная с того момента, как он начал срывающимся голосом объяснять, что ему стыдно и неудобно.
Но как Джей не отпирался, я нагнул его над ванной. Он был раздет до пояса — в обратном порядке, то есть в рубашке, но без брюк и трусов. Он прерывисто дышал, на глазах снова выступили слезы. Я положил руку на его талию, прогибая его в пояснице. Зверю нравилось то, что я видел. Беззащитность и откровенность этой позы. Послушность моей Добычи, которая от сильного смущения стала такой покорной, почти безвольной. Моя власть над ней.
И в то же время я понимал, что он переживает. Быть вот так выставленным перед другим человеком... Но самому себе поставить клизму трудно, если без практики. К тому же, Джей даже никогда ей не подвергался. Его папаша обходился как есть, впрочем, без нее было гораздо унизительнее, и он вполне мог делать это специально.
Щадя его чувства, я без комментариев смазал кремом насадку и начал вставлять ее в маленькую дырочку. Джей закрутил попкой, мне пришлось придержать его, поставив колено между его ног, но мне удалось влить в него, наверное, литр воды. Он хотел кинуться к унитазу сразу же, но я удержал его. Почти лег на него, массируя мягкий животик.
— Подержи немного, иначе придется делать ее много раз.
Я отпустил его минут через пять, он бросился в туалет. Я в это время набрал новую клизму. Он довольно долго отсутствовал, потом несмело просунул голову в дверь. Я поманил его к себе и снова наклонил. Повторил процедуру, в этот раз подержал его дольше, так что он начал всхлипывать и вертеться.
— Уже чисто, — прошептал он, вернувшись из туалета и глядя куда угодно, только не на меня. Я поставил его в ту же позу, но в этот раз я намазал кремом собственные пальцы. Указательный вошел легко, наверное, потому что он ожидал скользкую гладкую насадку.
— Ах! — дернулся он, отреагировав на такое предательство. Мышцы сжались, стискивая мой палец. Я вынул его и погладил худенькую попку. Подхватил легкое тело, переставил в ванну.
— Как насчет того, чтобы я помыл тебя? — я стянул с себя футболку и посмотрел на Джея. Он опустил ресницы, на щеках полыхали красные пятна, но закушенные губы выдавали, что страха в нем пока больше, чем любых других чувств. Он был слишком беззащитен, слишком уязвим передо мной, и именно это заставляло его колени подгибаться.
Это был почти... вызов.
Я помог ему раздеться и разделся сам. Влез в ванную, отрегулировал воду. У меня было довольно много времени, маман уехала на какое-то корпоративное мероприятие, но я не желал тратить его попусту. Я намылил Джея, совершенно не стесняясь притрагиваться к нему везде. Когда я забирался пальцами между его ягодиц, он вздрагивал, но не сопротивлялся, а прислонялся ко мне, утыкаясь лбом мне в грудь.
Я вылез из ванны первым, вытерся и бросил полотенце на сушилку. Пришел черед Джея. Я стер капельки влаги с его кожи, завернул его в пушистый халат, подхватил на руки и унес в свою комнату. Там я положил его на кровать. Я был голый, Джей недолго оставался прикрытым. Я стянул с него халат и отбросил одеяло. Джей, двигаясь как сомнамбула, перебрался на белые простыни и лег, не поднимая взгляда.
Поглаживая и целуя его, я забрался в постель и лег рядом. Я шептал всякие ласковые глупости. Но он был напряжен, как струна. Когда на сцену вышла смазка, он вцепился в мои плечи и закрыл глаза.
— Я ничего не сделаю, — сказал я, переворачивая его на бочок, спиной к себе, и обнимая одной рукой. — Просто поласкаю.
Прозвучало уверенно? Знали бы вы, что я штудировал вместо учебников в последнее время!
— Это обязательно? — нервно спросил он.
— Обязательно. Нужно немного... размять мышцы. Расслабься.
А как же.
Когда я прикоснулся к колечку мышц, он сжался, прерывисто дыша, и не от возбуждения — от страха. Теперь туда не проник бы и карандаш, не то что палец. Ведь он не занимался ничем таким больше месяца.
— Расслабься, — шепнул я на ушко. — Я не сделаю ничего плохого.
Через некоторое время мне все-таки удалось проникнуть внутрь на две фаланги. Джей кусал губы. Я начал его целовать, чтобы отвлечь, и мне удалось протолкнуть весь палец. Я мягко двигал им, и второй пошел легче. Я на секунду оторвался от его тоненькой шейки и вдруг увидел, что он почти плачет.
— Джей! — испугался я. — Больно?
Он мотнул головой.
— Стыдно? — догадался я.
Джей всхлипнул, зажмуриваясь, напрягаясь, сжимаясь сильнее... Заставляя меня представить, как это — внутри него, в плену этих горячих тугих мышц...
— Маленький... — я начал целовать мокрые реснички, — хороший мой... Не нужно стыдиться. Не со мной...
Он недолго плакал. Какое-то из моих движений заставило его судорожно выгнуться, и он открыл глаза, хватая ртом воздух.
— Нет, нет, нет, — зашептал он, мотая головой и пытаясь освободиться, — опять... судороги... как тогда...
У меня волосы встали дыбом. Я многое узнал от Джея, и многое сам додумал, но это... Я знал, что Ублюдок был не в состоянии вызвать у Джея ответную реакцию, любой, самый завалящий физический отклик, кроме болезненных спазмов и рвотных позывов. Но это... Меня раздирало желание то ли расхохотаться дурным голосом, то ли разрыдаться. Только один раз, когда он засунул в него ту клюшку, Джей действительно что-то почувствовал.
Будь Ублюдок жив, я бы с удовольствием сказал ему об этом — прежде, чем убить.
— Глупенький... — шептал я, стараясь немедленно забыть весь этот ужас, вспомнившийся так невовремя. — Это не судороги. Так и должно быть. Просто расслабься.
Свободной рукой я поглаживал впалый живот, мягкую мошонку. Внутри него было слишком горячо, слишком тесно, слишком скользко, и я не сразу нашел ту точку, которая вызвала у него дрожь.
Но только в эротических романах он мог бы кончать как автомат, только нажми на нужную кнопку. Он был испуган всей этой... новизной. И наивно было бы думать, что он мог к этому подготовиться. Он знал, как это бывает. Может, он не так уж безоговорочно мне верил. Может — не считал себя способным на какие-то нормальные реакции, которые я ему обещал, после всего, что с ним было. Может, это просто были старые рефлексы, буквально забитые в его тело.
Я изо все сил надеялся, что они не сильнее моего желания сделать ему хорошо.
И все же он рвано дышал, содрогался, уворачивался, и, что еще хуже — терпел, не пытаясь остановить меня. Когда я понял, что так никакого оргазма ему не светит, я сполз вниз и подключил более привычные ласки. Вернее — не то, чтобы уж такие привычные. Для меня не осталось ничего запретного, ничего грязного. Я должен был сделать что-то с этим его страхом, и я сделал. Я заставил его забыть о нем, и метаться, и сдавленно кричать "а-а-а", потому что даже в полуобморочном состоянии он был слишком честен, чтобы говорить "нет", если никакого "нет" не было и в помине, но слишком стыдлив, для "да, еще, еще, только не останавливайся, обожемой".
— Как ты? — спросил я после всего. Он зарылся в одеяла с головой, так что я не мог видеть его лица.
— Ужасно...
— Что? — я просто облился холодным потом.
— Я больше никогда не смогу смотреть тебе в лицо, после того, что мы делали...
Ах, так ужасно... Ну, с этим можно жить.
— Разве это плохо? — я приподнял одеяло, наклонился к нему и коснулся пылающей щеки. Джей лежал зажмурившись, на ресницах блестела влага. — Я все видел. Все-все. И ты мне не только по-прежнему нравишься, а даже еще сильнее. Мне очень приятно оттого, что ты так мне доверился. Ничего стыдного здесь нет.
