"Слава.Звёздный Посланник"

Он попытался, уже в который раз, связаться с кораблём — и в очередной раз не получил отклика — корабль или умер, или находился в таком глубоком болевом шоке, что не мог нормально функционировать.

Слава выдохнул воздух, который держал в груди, не дыша, во время попытки связи, и снова задумался — у них было одно спасение — флайер в порту, и десантный корабль Борана.

— Лер, нам надо в порт — боюсь, что Шаргион умер. Там ведь два корабля стоят — в крайнем случае в них отдышимся. Можно будет спуститься на планету, и попробовать там выжить. Здесь точно гибель.

— Нет порта. Вернее есть — но кораблей нет. Груды металла. Когда рвануло, видать достало и до порта — часть обшивки, часть базы, всё прахом. Погибли и часть керкаров — осталось примерно половина, около семидесяти. Гарны успели заблокировать дыры, прежде чем весь воздух вылетел в пространство, но ни мозг Базы не работает, ни система обеспечения — ничего. Но я это тебе уже говорила. Не знаю, что делать.

— Плохие новости — Слава кашлянул и сплюнул сгусток крови из разбитого рта — корабль не отвечает, флайеров нет. Похоже последний парад наступает, а, подруга моя боевая?

Он усмехнулся и подмигнул Лере, у которой из глаз покатили слёзы.

Она обняла Славу, и всхлипывая, сказала:

— Зато мы вместе. Всё равно вместе. Только страшно как-то...ни детей не нажила, ни дома. Как там девчонки без нас, как мама, папа, Коля...жалко, что не увидим племянника, Славку!

Она ещё горше заплакала, а Слава обнял её за плечи и снова попытался связаться с кораблём. И на этот раз ему показалось, что Шаргион шевельнулся в ментальном пространстве, как будто выходя из тяжёлого сна или обморока.

— Тихо! — неожиданно резко приказал он, и Лера вздрогнула, остановившись на полувсхлипе — вроде как корабль жив! Он откликается,только очень слабо. Ему больно, ему плохо,и ему требуется материал для постройки! Вода, вода для генераторов! И химические элементы для восстановления корпуса! Я попробую посадить его на планету. Гравигенераторы пока работают, это точно. Иначе мы сейчас летали бы по всему коридору, как мыльные пузыри. Сядь на пол — сейчас начнём спуск! Боюсь, что приземление будет жестковатым.

Приземление было не просто жестковатым — Шаргион, как громадный болид, пронёсся через небо чужой планеты, и пробороздив джунгли, свалив несколько сотен гигантских деревьев, похожих на секвойи, плюхнулся краем диска в большое озеро, подняв волну и перемешав чистые голубые воды с грязью. Последним усилием своих разряженных, пробитых батарей он открыл выход для Посланника и затих, впав в кому.

Он был жив, но для его восстановления требовались многие месяцы, а то и годы. Он медленно всасывал в себя воду озера, а граны, едва шевелящиеся и полумёртвые, начали заглатывать землю, камни и волочить их вовнутрь корабля. 'Пауков' осталось тоже немного — для их воспроизводства было нужно, чтобы восстановились накопители, чтобы в них попала энергия, чтобы в организме Шаргиона оказалась вода, необходимая ему для процессов и улетучившаяся при взрыве в открытый космос. Процесс шёл, но так медленно, что при таких темпах дело могло затянуться на сотню лет.

Корабль глубоко погрузился в планету, уйдя туда на две трети, так что открытая им шлюз-мембрана оказалась невысоко над поверхностью планеты, на высоте, достаточной, чтобы экипаж мог спрыгнуть вниз.

Вот только спрыгивать пока что из людей было некому — при этом тяжком приземлении Слава и Лера получили такие ушибы, что потеряли сознание минимум на пару часов. Керкары, с их многоножием, пострадали от удара меньше, хотя и среди них были ушибленные и побитые.

Они взяли своих командиров на руки, и вытащили через небольшое отверстие в мембране — то ли у Шаргиона не хватило энергии, чтобы открыть мембрану на полную, то ли он специально не стал открывать широко, чтобы не подвергать своего Посланника и экипаж излишней опасности — мало ли что там на планете делается. В любом случае — в проход могли пройти только один человек или керкар, двое сразу уже бы не протиснулись.

Во время приземления отключились генераторы гравитационного поля, и разумные многоножки сразу почувствовали затруднения при передвижении — сила тяжести была минимум на четверть больше, чем земная. К земной они уже привыкли, но сила тяжести на этой планете слегка придавила их, как будто на каждого воина взгромоздили по мешку с землёй. Впрочем — это не сильно повлияло на скорость их движения — в телах многоножек таился огромный запас сил, и тела командиров были споро вынесены из Шаргиона, а затем уложены под высокое дерево, на сухую площадку. Возле них выставили пост с лучемётами и копьями, похожими на мечи с длинной рукоятью — любимым оружием керкаров, без которого они не появлялись 'на людях'.

Представить себе воина керкаров без этого копья было невозможно, всё равно как мужчину без мужских причиндалов. Никакие лучемёты, никакие приспособления цивилизации зелёных не смогли заставить их отказаться от этого оружия. И теперь, они застыли с этими копьями возле людей, как изваяния из белого мрамора.

Слава открыл глаза от того, что ему что-то лилось на голову. Он отмахнулся и попал по чему-то ойкнувшему, окончательно очнулся и увидел перед собой лицо Леры с зажатым глазом.

— Вот ты звезданул! Ни фига себе! Теперь фингал будет! Аж искры из глаз посыпались!

— Прости... — Слава хрипло откашлялся и осмотрелся — он лежал под огромным деревом, крона которого виднелась где-то на высоте девятого этажа, а ствол был таким толстым, что землянин никак не мог определить его толщину. Рядом стояли керкары, радостно трещавшие и щёлкающие жвалами. Один из них на языке зелёных сказал:

— Ты жив, командир! Мы рады! Это хорошая планета — тут много дичи. Хочешь поесть? — керкар протянул Славе кусок окровавленного мяса на большом зелёном листе. Слава начал раздумывать — в какие слова облечь свой отказ грызть кровавое мясо, чтобы не обидеть дарящего, когда неподалёку послышался яростный стрёкот, и землянин увидел, как керкары волокут человека, сдавленно стонущего и вращающего вытаращенными от ужаса глазами.

Слава отстранил лапу керкара с мясом, поблагодарив его и сказав, что пока некогда есть — надо заняться воинским делом. Керкар согласно стрекотнул в ответ — само собой — воинское дело прежде всего, особенно для командира!

Человека подтащили к Славе, с криками:

— Двуногий! Убить двуногого! Смерть двуногим!

Слава вскочил — если можно так сказать — вернее — с трудом поднялся, пошатываясь и опираясь на ствол дерева и приказал на языке керкаров:

— Оставьте его! Не трогайте! Никого из разумных не убивать без моего приказа — ни двуногих, ни многоногих! Повторите приказ!

Керкар-сотник повторил приказ и отсалютовал копьём. Затем керкары отошли в сторону и занялись трапезой — переключались они с дела на дело мгновенно, как будто наглухо забывая о происшедшем минуты назад. Эта способность всегда была присуща керкарам и Слава иногда ей поражался — вот только что какой-нибудь керкар в ярости махал копьём — а через несколько секунд он уже тих и спокоен, как камень.

Слава посмотрел на того, кого они приволокли, и присвистнул — это был мужчина, лет двадцати — двадцати пяти, практически обнажённый, не имеющий на теле ничего, кроме яркого цветного пояса. Он был холёным, ухоженным, на руках и ногах ногти обработаны. На теле практически не было волос — такое впечатление что их выщипали специально, или их не было от природы. Глаза его были затемнены, как у представителя сексуальных меньшинств — тени,румянец на щеках, местами стёртый. Он с ужасом смотрел на захватчиков и молчал. Молчали и Слава с Лерой, не зная, как с ним говорить. Местного языка, само собой, они не знали.

Слава задумался, потом подозвал сотника:

— Мне нужен мкар и медицинский робот. Сможешь попасть в корабль и принести? В рубке базы, рядом с креслом командира. Там, в нише.

Керкар окинул взглядом вход в корабль, расположенный на высоте полутора человеческих ростов и коротко прострекотал команду. Два керкара метнулись к поросли деревьев и стали вырубать что-то вроде длинных шестов.

Слава присел к дереву, опреревшись на ствол и стал дожидаться, когда многоножки выполнят команду. Его голова кружилась, но он не позволял себе расслабиться. Скоро медицинский слизняк его подлечит, через мкара они выяснят язык аборигена и узнают, наконец, куда они попали...

Глава 8

Голова кружилась, из чего Слава сделал вывод, что досталось ему совсем уж крепко — вначале трёпка с охранниками лже-Борана, потом он принял на себя все муки Шаргиона, сжигаемого заживо боевыми кораблями, а потом — он врезался головой в стену при посадке корабля на планету. Так что без медицинского слизняка никак не обойтись — если он хочет быстрее восстановиться. Лера выглядела получше — если не считать здоровенного фингала, расплывающегося под левым глазом — его рук дело!

Слава поморщился, глядя на жену, и негромко сказал:

— Лер, прости, что я тебя стукнул. Я же ничего не понимал, был всё ещё в бою — чего-то мерещилось, от кого-то отбивался. Простишь?

— Нет тебе прощения — улыбнулась она — мстя моя будет страшна. Вот поздоровеешь и будешь отрабатывать в постели по-полной! И не отлынивать!

— Да я, в общем-то, и не возражаю...только вот поздороветь надо. У меня такая гематома слева — дотронуться больно. Как бы трещины в черепе не было.

— Ты не пугай! — нахмурилась девушка — мне не хотелось бы остаться одной тут, и где-либо ещё — без тебя! Будешь отлёживаться, пока не выздоровеешь! Ни шагу отсюда! Я сейчас скажу, чтобы керкары сделали какой-нибудь шалаш, навес. Не дай боже дождь пойдёт — где будем прятаться? Лежи, я сейчас! — Лера наклонилась к Славе и поцеловала его в губы, погладив по плечу. Он похлопал её по голому бедру, и перевёл взгляд на пленника, так и сидевшего на пригорке в пяти шагах от них.

Пленник внимательно смотрел на Леру и Славу, переводя взгляд с одного своего объекта на другой, и на его лице было явное удивление. Слава тоже начал рассматривать пленника. Он отметил для себя неплохое сложение парня — довольно пропорциональный, стройный, крепкий, хоть и невысокий. Строение тела ничем не отличается от человеческого — руки, ноги, глаза. Волосы завязаны сзади в хвостик средней длины — сантиметров двадцать, а накрашенные глаза слегка потекли, видимо краска была не очень стойкой.

Он почему-то напомнил Славе актёра из фильма 'Пираты Карибского моря' — капитан Джек Воробей. Вначале Слава не мог понять, почему тот ему напоминает этого персонажа, потом понял — глаза накрашены как у Джека. Он хохотнул про себя, тут же скривился от головной боли и его снова чуть не вытошнило. Успокоившись — снова продолжил осмотр 'языка'.

Руки парня были довольно нежные — как женские, хотя и мускулистые. Если руки Славы напоминали больше лопаты — здоровенные ладони, запястья, перевитые венами, предплечья, как из перевитых канатов, то этот парнишка напоминал больше офисного работника, регулярно посещающего спортзал и поддерживающего себя в хорошей форме. Пояс на его талии был сделан из витых нитей — часть из них была золотыми, часть красными. Возможно, это что-то обозначало.

Больше на парне ничего не было — никакой одежды, ничего. Самое интересное, что он не чувствовал себя от того ущемлённым — казалось, что он привык к своей 'обнажёнке', и не испытывает ни малейшего неудобства от того, что его разглядывают посторонние. Слава знал некоторые народности на Земле, в которых если с мужчины прилюдно содрали штаны и все увидели его зад — мужчина повесился бы от стыда. А этот спокойно сидел, выложив свои гениталии и даже время от времени их поправлял и почёсывал, как так и положено.

Слава опять осторожненько хмыкнул и улыбнулся про себя. Пленник заметил его улыбку и тоже несмело улыбнулся — похоже, что он уже освоился в плену и лишь с опаской поглядывал на керкаров, молчаливыми статуями стоящих рядом, да как ни странно — на Леру, показывающую керкарам, как надо сооружать пионерский шалаш.

Слава удовлетворился осмотром, но не пришёл ни как какому выводу. Больше всего этот парень напоминал ему дорогостоящего раба, сбежавшего от хозяев, и притом — совсем недавно. Недавно — потому что с него ещё не сошёл лоск после содержания в богатом доме — даже краска вокруг глаз осталась прежней, только слегка размылась.

Керкар с мкаром и медицинским слизняком появился через минут сорок — попасть в высоко расположенную дырку мембраны было не так просто. Он положил мкара и робота рядом со Славой, и тот, нажав красную кнопочку слизняка, активировал его и посадил себе на головную гематому. Слизняк тут же начал ползать и запустил в больное место пучок нитей.

Пленник с ужасом смотрел за манипуляциями землянина, и когда тот поманил его к себе, замахал руками и попятился. Тогда Слава кивнул керкарам на пленника и приказал притащить его под свои светлые очи. Потом сел, взял мкара, и когда парня подтащили — посадил 'паучка' к нему на затылок. Парень вздрогнул, и подвывая, завис в лапах керкаров, как сломанная кукла.

Через минут десять мкар отпал, сложив лапки, как дохлый жук, и Слава обратился к пленнику на языке зелёных:

— Хватит верещать! Никто тебя не тронет — нам нужна информация, а не твои драгоценные гениталии! Заткнись, тебе говорю! Ну что ты как баба воешь!

— Бабы не воют! — удивлённо сказал пленник, как-то сразу перестав ныть — у них вообще воинским каноном запрещено выражать свои чувство — это считается неприличным. Если только в постели частенько не сдерживаются — ну тут уже другое дело. А так — совсем даже не воют! Вы кто такие, откуда? Что это за чудовища? И вообще — на каком языке я говорю? Как вы меня ему научили?

— Сам ты чудовище, придурок! — граммофонным голосом сказал керкар, стоящий рядом — я тебе ползадницы сейчас отхвачу, тогда узнаешь, как воина называть чудовищем! Двуногая дрянь!

— Тише ты! — на языке керкаров остановил его второй охранник — командир-то тоже двуногий, ты оскорбляешь его честь! Он вообще может приказать тебе совершить самоубийство за такие слова! Проси прощения у командира!

— Извини, командир Слава — виновато сказал первый керкар — я не хотел обидеть всех двуногих. Ты же знаешь, какими двуногие бывают — вот я и сорвался.

— Прощаю. Служи и дальше — усмехнулся Слава — прошу вас обоих не вмешиваться в разговор. Я буду вести допрос пленника, так что нас не прерывайте.

— Конечно, командир! — оба керкара отдали воинский салют, маша своими копьями так, что те просвистели над головой, как лопасти вертолёта. Пленник вжал голову в плечи, поглядывая на своих конвоиров и снова уставился на Славу, ожидая ответа на свои вопросы.

Слава начал думать, как лучше сформулировать свои вопросы, и пока думал, подошла Лера и уселась рядом с мужем. Пленник тут же опустился на колени, и упёршись головой в землю так, что его голая задница поднялась к небесам, как ствол экзотического орудия, и скороговоркой сказал:

— Простите, госпожа, что я без вашего ведома обратился к вашему мужчине! Надеюсь вы меня не будете сильно наказывать!