Зверь Лютый. Книга 18. Урбанизатор

* * *

В первой своей жизни я никогда не слыхал ни об "унжамерен", ни о Ватоме, ни о озере, через которое она протекает, ни о "лосях" и их селище. Да и вообще о мари — только мельком. Ну, есть такие люди. Живут себе, наравне с множеством других разных людей. Меня куда более интересовали преобразования форматов doc, docx, pdf или подробности протоколов http и https, асимметричное кодирование, игры с куками или, к примеру, устранение множественности текстовых редакторов в стандартных поставках линуксов.

Вообще, поиграть с оптимизацией операционных систем, повысить в разы "на ровном месте" эффективность общения компа с "облаком"...

Увы. Облака — здесь есть. А "облачных платформ" — нет. Машин нет никаких — ни виртуальных, ни реальных. Огромный массив профессиональных знаний и умений их применять, что собственно, и составляло немалую часть гордости и удовольствия "эксперта по сложным системам" — пришлось... Нет, не выкинуть, не забыть — засунуть в дальний чулан своей памяти.

Взамен: учиться, учиться и учиться.

Ленин?! Опять?! Да какой же ты умный! Вот же, факеншит, до комсомола ещё восемь веков, а применять уже пора!

* * *

Слава о моём "ледовом побоище" разнеслась по здешним лесам весьма широко.

И ничего не изменила:

— Ну, есть такой псих лысый, "Зверь Лютый", на Стрелке сидит, земельку там ковыряет, прохожих режет.

Наши соседи приобрели кое-какую опаску. И — наплевали:

— Нас это не касается, сюда лысый не придёт. Это пусть булгары да русские, кто по рекам караванами ходят, думают.

Даже и переход "лосей" в мои холопы особого впечатления не произвёл:

— Слышал? Лоси от унжамерен к Зверю Лютому убежали. Похолопились.

— Да ты что?! Жаль. Хороший род был. Не повезло. Бывает.

А вот мой поход на Ватому, два десятка убитых там находников, не на Волге, а внутри собственно марийских земель, добровольная передача мне исконно-посконного селения и родовых угодий...

Изменение прав собственности, не — набег, не — захват, но владение — законное! — частью земель этого народа, вводило меня в круг местных тиште.

Я уже говорил: отношение к земле, ощущение "правды" владения именно этим родом именно вот этим куском поверхности планеты, у мари отличается от существующего у славян, у "кочующих земледельцев". Можно сравнить, наверное, со сходным ощущением "своей земли" у аборигенов Австралии. Уже в 21 в. пересказ рассказов прабабушки, или тропинки, увиденные во сне, являются для австралийских судов основанием для решения о предоставлении родовым группам земельной собственности.

Мелочь мелкая. Как пара-тройка точек на теле девушки. И ведь никогда не знаешь — что именно сработает!

"Учиться, учиться и ещё раз — учиться...". И с правами собственности на землю — тоже.

Ещё я совершенно не понимаю, как распространяется информация в здешних лесах. Но процесс — происходит. И довольно быстро: через две недели на Кудыкину гору пришло посольство.

Вот только не надо представлять себе караваны верблюдов, колонны слонов, толпы наложниц и табуны скакунов! Не из Персии же! Трое дровней, трое возчиков, три деда-посла на вязанках шкурок пушных животных. Старейшины — "кугураки". Страх в глазах — как бы этот мутный плешивый не прирезал, хитрость — как бы этого плешивого нае... обмануть. И — покорность судьбе.

Мадина, которая успела пообщаться с этими... кугураками, тяжко вздыхая, объясняет:

— Унжамерен на них идёт. Резать будет.

Это — не новый заход. Вторгшихся в начале зимы отрядов унжамерен было несколько. Мелкие отряды — мари чуток пощипали, мы уничтожили один крупный. Слух о "ледовом побоище" разнёсся по лесам, и находники сдвинулись. Слились в одну толпу и покатились по Ветлуге вниз. Естественно, выжигая и вырезая всё на своём пути.

Дальше начинаются подробности:

— Находников много?

— Ай-ай, много-много! Тысячи!

Брехня. Тысячу воинов в лесных чащобах зимой не прокормить.

— А ваших много?

— Ой-ой! Мало-мало! Один ста, два ста, три ста...

Ну, предположим.

— Соседей звали?

— Да, да! Ай-ай! Юмалы на реке сидят, в лесу дрожат, воевать не хотят. Ой-ой. Совсем воинов нет. Беда.

"Юмалы" — северные тиште, которые по реке Юме живут.

— Горных звали? Эрзя что сказали?

— Говорят — "да", идти — нет. Ай, ай совсем плохо. Помогать надо, однако.

"Горные" — горные мари, "черемис", в отличие от Ветлужских — "луговых". Отношения между двумя ветвями этого племени... сложные.

* * *

В реальности последующей истории, в ходе многовекового противостояния Руси и Орды, потом — Казанского ханства, мари чаще поддерживали Москву, черемисы — Орду. Небольшая разница в географии, в образе жизни, чуть иной опыт и влияние религий, дали отдачу в ряде военных и политических эпизодах. Хотя, по сути — один народ.

Летописец, говоря о Бряхимовском походе Боголюбского, вскользь упоминает, что русские рати, кроме самого Бряхимова, сожгли ещё три булгарских города. Один из них — Усть-Ветлужское городище. Опорный пункт, торговый центр, форпост Волжских булгар в марийских землях.

Тамошние туземцы были с булгарами "вась-вась". За что и пострадали. Ну, кто сдуру не убежал. Пробулгарская верхушка там и погибла.

В РИ уничтожение этой части национальной элиты, в сочетании с угрозами, проистекающими от русских и мерских повольников, позволили лидерам другой, северо-западной части народа начать движение в сторону консолидации племён. Уже через несколько лет начнут основывать новые города, укреплять существующие селища.

А пока здесь остался... "второй эшелон".

С одной стороны, они знают, что "держать руку" богатого владыки — выгодно. И барахлишка подкинет, и воинов пришлёт. С другой стороны — своих связей в Булгарии у них нет: к "кормушке" их не допускали. Эмир, после нашего с ним "Меморандума" — своих людей в эти края не посылает. Обиделся он на лесовиков. За Бряхимовский разгром. Купцы булгарские, без государевой поддержки... не рискуют.

Местные вожди знают, что иноземцы — хорошо. Богато, выгодно, победоносно. Но с Востока получить помощь — не получается. А с Запада?

Был бы я "русский" — они ко мне бы не пришли. Враг, однозначно. Но "русские" — здесь не живут. Воюют, торгуют, проплывают... А мы — сели. Какое-то дикое странное племя, прозываются — род "Зверя Лютого". Каннибализмом — не занимаются, пожаров — не устраивают. Бьются — сильно.

Побили "уток". Больно, но без поедания живьём. Побили мещеру — так им и надо! Изменники! Князю Суздальскому продались! Похолопили "лосей". Но, ведь, спасли же от погибели неминучей! Вон, мужики знакомые. Без бород, правда, но с кем не бывает. "Снявши голову по волосам не плачут". А тут-то головы целы. Бороды-то вырастут...

Главное: этот сопляк лихо бьёт "унжамерен"! Пусть — и "наших" побьёт. А уж потом...

По сути — ничего нового.

Нужна воинская сила. Хорошо вооружённая, обученная, чужая. Так призывали кельты саксов в Британию, так приглашали Рюрика — в Новгород, Рогволда — в Полоцк, Тура — в Туров. Сходно набирал войско в Норвегии Владимир Креститель, звал скандинавов Ярослав Мудрый. Уже и Александр Невский и его потомки, видя, что лучшее войско — монгольское, звали ордынцев на Русь решать военные задачи.

Не чисто русская проблема: китайская империя Мин пригласила к себе армию маньчжур, "северных стервятников", которые создали новую китайскую империю Цин.

Уже на исходе 18 в. один из членов Директории говорил: "Франции нужна одна голова и одна шпага". В качестве "головы" он имел в виду себя, а на место "шпаги" прочил Наполеона Бонапарта.

* * *

Нужна ребятам "шпага"? — Будет. А почём?

Дедушки начали таскать шкуры пушных животных.

Та-ак... Вы когда-нибудь это нюхали? Нет, я понимаю, что видели — песец, чернобурка... а уж соболь-то!

Смотрятся здорово. Но я — про запах.

Лесовики проводят первичную обработку. Почему, собственно, булгары и хазары так упорно ставили сюда свои фактории: мех — великолепен! Но если его не выделать... Зиму он пролежит. К следующей — половину придётся выбросить.

Интересно, а с этими песцами-соболями мой "вечно трезвый" скорняк — справится? С бобром-то сумел. У бобра, как и у медведя, есть тонкости: обязательно, из-за толстой мездры, нужна срезка слоя кожевой ткани. Иначе шкура получится толстой и грубой.

Я смотрел, слушал, сдержанно хмыкал. Межплеменные средневековые дипломатические...

""Да" и "нет" не говорить, черно-белого не брать. Что желаете купить?". — старинная русская народная игра.

Я пытался понять уровень... компетентности и ответственности этих седобородых посланников. С кем я вообще тут разговариваю?!

— Мадина, ты мне прямо скажи: они за базар отвечают? Э... если они пообещают — их не дезавуирует? Э... племя — не откажется?

Она сначала не могла понять вопроса, потом задёргалась.

— Не... ну... если... смотря про что.

Умница. Вот что значит — пообщаться со "Зверем Лютым"! Для нормальной женщины слово кугурака — закон. Дед сказал — истина в последней инстанции. Но "переходящее знамя несчастий и неприятностей" кое-чего в жизни уже повидала. Понимает уже возможность вариантов, думает чуть дальше.

— Так. Ясно. Переведи этим... мехоносам и шкуродралам. Вы хотите помощи. Моей помощи, моей дружиной, моими людьми, моим э... волшебством. Вы знаете, что я — "Зверь Лютый". Вы знаете, что я убил сто унжамерен на льду Волги. Сам-трет. Трое против ста. Никто в ваших селениях не может сделать такое. Я — могу. Вы знаете, что я истребил врагов на Ватоме. Что я взял себе род лося и их землю. Лоси умные — они пришли ко мне. Теперь у них нет опасности от врагов, у них нет опасности голода — у меня есть хлеб. Я дал им чистые тёплые жилища, я учу их грамоте. Никто в округе не может истребить ваших врагов, кроме меня. Никто не может дать вам столько, сколько я. Но и цена моей помощи — не такая, как у других.

Мадина, вздрагивая и оглядываясь то на меня, то на послов, старательно переводила. Замолкла. Ждёт продолжения. Дедушки кивали-кивали, совсем головы повесили. Наступившая тишина заставила их поднять глаза.

— Моя цена... Вы принимаете мою волю, мой закон, мою веру, мой язык.

Во как! Первый раз сказать — язык не поворачивался, мозги кипели. А теперь — как так и надо, само выскакивает.

Дедушки ахнули, потом бурно начали возражать. Мадина кинулась, было, переводить, но я остановил её:

— Не надо. Мне не интересны возражения. Я не купец, я не умею торговаться. И не буду. Они говорят "нет" и уходят. Чтобы увидеть, как враги убьют их мужчин, изнасилуют их женщин, съедят их скот и сожгут их куды.

Обычное, исконно-посконное "Враги сожгли родную хату" — в нормальном, общепринятом, русском и нерусском, повсеместном и повсевременном исполнении. Это и есть политическая история человечества. Наполнитель кучи эпосов, баллад, гимнов, песен, легенд, былин и поэм. Бесконечная, десятки тысяч лет межплеменная война. Героизм защищающего, удаль нападающего, плачь осиротевших, горе побеждённых...

Бойцы — погибнут, певцы — останутся. И будет снова: "Безумству храбрых поём мы песню". Ну хоть бы кто-нибудь спел песню "умству"!

Мда... За это — не подают?

Дедушки пытались торговаться, пытались как-то уговорить, найти компромисс.

— Не виляйте. Вы говорите — "да", вы становитесь "мои люди", и я защищаю вас, как своих людей. Вы говорите "нет", и я не сдвинусь с места, я не увижу, как вас будут резать, я не услышу ваших криков. Вас, вашего народа — больше не будет.

Вашего народа не будет и так, и так. Смена языка, веры, обычаев и означает смерть этноса. Как только вы начнёте хоронить покойников головой не на север, а на запад — всё, другой народ. Разница — в количестве насильственных смертей "по дороге".

— Всех не перережут!

— Ты прав. Кого-то продадут в далёкие страны. Кто-то будет рожать новых унжамерен. Кто-то убежит, спрячется в лесах. Потом беглецы вернутся на пепелища. Будут жить в землянках, ловить рыбу, бить зверя. Попытаются отстроить свои селения. Время. Народ ослабеет, и на ваши земли придут другие. С востока — удмурты, с запада — меря, с юга — эрзя. И я — отовсюду.

— Многие полчища пытались захватить наши земли! Все нашли у нас свою гибель!

— Верю. Поэтому и не пытаюсь. Захватить. Но вы умеете не только воевать, но и торговать. Я покупаю ваш народ.

— Мы не продаёмся!

— Тогда о чём мы толкуем? Разве эти меха — не попытка купить меня? Мою помощь? На Руси говорят: на торгу два дурака, один — продаёт другой — покупает. Зачем мы занимаемся дуростью? Закончим торг, поклонимся друг другу и разойдёмся. Я — посмотреть, как делают мои горшки, вы... Вы ещё успеете увидеть, как режут ваш народ.

Деды собрались кучкой, сдвинули головы и начали что-то тихо обсуждать, изредка поглядывая на нас с Мадиной.

— Э... Господин... Они собираются э... обмануть тебя. Пообещать, получить твою помощь и... не сделать. Сделать только для вида.

— Спасибо. Молодец, что сказала. Прежде, чем они начнут говорить, объясни им. Нарушение клятвы мне — смерть. И — им, и их сородичам. Они вернее выскочат из-под мечей унжамерен, чем из-под моего гнева. Расскажи им о... о волшебстве, которое ты видела здесь, покажи им столбы, на которых я сажаю бунтовщиков, расскажи — почему ушли эрзя из соседних селений, как я перервал хрип мятежникам, как истребил вождей Яксерго, покажи им Курта и Мару, покажи им мои печи и фуникулёр... Они плохо меня знают. Поэтому и надеются обмануть.

Забавно: я вдруг ощутил, что мне остро не хватает болтуна типа Хотена из Пердуновки или Баскони из Тверской хоругви. Персонажа с хорошо подвешенным языком и способностью пускать пыль в глаза. Правдоподобно и целенаправленно. Я и сам такой. Но — не разорваться.

Три способа обмана: ложь, дипломатия и статистика. Статистику я тут кое-какую веду, ложь меня не привлекает, а вот для дипломатии... надо искать человека.

Прелесть ситуации состояла в том, что достоверной информации нужного объёма и подробностей — у меня нет. Прежде всего — о численности и организованности противоборствующих сторон. И — о надёжности договаривающейся стороны.

* * *

Дело дрянь: это же племена, это же демократия! Прямая, свободная, равная и неотвратимая. Любое непривычное действие — только после мордобоя с консенсусом. И — до следующего. Консенсуса.

Любое слово любого человека — в демократии — значения не имеет. Ну, пообещал их "он" что-то... противное большинству, они собрались и "она" — сняли. "Освободили от занимаемой должности по утрате доверия". Народовластие. "Грамада — надумала", "мир — приговорил". Как народ решил — так и будет.

Нужно ли объяснять: мнение народа в состоянии — "враг у ворот" и в состоянии — "врага не видать вовсе" очень... различно.

Так втаптывали в грязь, грабили и изгоняли своих героев, победителей разных "смертельных опасностей" — демократические древние афиняне или римляне времён Республики.

Нед Бампо частенько обращается к Чингачгуку по его титулу — "сагамор". "Вождь" (сахем, сагамор) у могикан назначался "матерью рода" — главной женщиной одного из трёх матрилинейных родов: Волка, Черепахи и Индюка. И ей же — снимался.