Следующей бедой оказалось качество поставленных россами товаров. Все, начиная от пеньковых веревок, и заканчивая бревнами было просто безобразным. Пользуясь тем, что ни Сергеев, ни его помощники совершенно не понимали как и на что именно надо смотреть (злой умысел можно сразу исключить — жадных идиотов, желающих за лишнюю гривну потонуть в море среди переселенцев не было), где проверить, где пощупать руками, а где кинуть найденное гнилье в морду, новогородские купцы решили срубить лишний рубль. И нажились, поставив низкосортную пеньку, только что сваленный, толком не высушенный сырой лес, а часть ладей и вовсе была заново покрашенным— просмоленным старым, выслужившим все сроки гнильем. Кое-где уже сквозь разошедшийся набор уже стала сочиться вода. Нужна была срочная остановка и долгая стоянка, с перспективой зимовки.

Прокляв еще раз всех новогородцев оптом и их князя отдельно, Сергеев, посоветовавшись со своими друзьями, решил сделать привал. Точнее, то что придется сделать привал он и так понимал. В результате долгих раздумий над картами было выбрано место. Вариантов было всего два, их проверили бросившие работу бурлаков катера. Одно — с широким песчаным пляжем, вдали от поселений местных немцев, но с плохим лесом вокруг, что в свою очередь говорит о плохой земле и воде. И второе. С хорошим лесом, но с узким каменистым пляжем, который к тому же очень круто вырастал в практически отвесные скалы. Но, важный момент, совсем недалеко от него располагался крупный город, по местным меркам его даже можно было бы назвать мегаполисом.

Шторм, в который они попали по пути на место зимней стоянки, был совсем не сильным. Даже назвать его штормом сложно — так, сильное волнение. Но это было явное предупреждение от местных богов — пора на берег.

Высадка прошла не без проблем, но и без особых трагедий, хотя работы пришлось проделать очень много. Впрочем, за последние месяцы люди к беспрерывному труду попривыкли, и он уже не был им в тягость. Для простоты, было приято решение все вещи не разгружать, взять только самое необходимое. Плоты машинами и лебедками подтянуть подальше от кромки воды и там оставить на зиму, под охраной небольших, регулярно сменяющихся караулов. Лагерь предполагалось разбить выше, на берегу где рос лес, где была питьевая вода, где была земля, на которой можно было поставить палатки и вырыть землянки. В крайнем случае, можно было договориться с местными, чтобы те взяли за плату на постой пятьсот-тысячу человек. Короче, зимовать следовало где угодно, но подальше от воды и голых камней.

Пока перегружали вещи, пока подтягивали к берегу плоты, пока поднимали со дня нечаянно сброшенные ящики, изрядно испачкались и сильно замерзли. Разбирать и жечь собранные еще в Торжке плоты Сергеев не разрешил. За зиму дерево подсохнет и платформы будут сразу же готовы к походу, не потребуется делать новые. А топливо можно во нарубить в ближайшем лесу — все равно они там ничьи.

К сожалению, все оказалось не так просто. За русскими уже долгое время наблюдали чужие, враждебные глаза. Стоило только первой партии лесорубов кое-как забраться наверх, к лесу, к дровам, как с опушки на них выскочил небольшой отряд слабо вооруженной и безбронной кавалерии, а с высокого, вроде бы пустынного, берега на оставшихся внизу полетели стрелы.

С точки зрения германцев, укреплять берег было просто глупо. И это было совершенно верно. 50-100 ярдов пляжа сверху были как на ладони и в легкую простреливалось из луков, тогда как стрелять десанту приходилось бы вслепую вверх. Стрельба из такого неудобного положения, когда стрелы из луков или арбалетов или недолетаю, или не попадают, или попадают но не могут пробить даже простой кожанки, конечно же положительным образом сказалась на потерях нападавших. А в случае чего всегда можно было быстро отступить, оставив слишком сильных преследователей искать тропинки в прибрежных скалах. Они целых тридцать метров высотой, повыше чем многие городские стены. Так что врагов-идиотов высаживаться на таком пяточке до появления русских здесь не находилось.

К огромному сожалению германского герцога, правителя окрестных земель, владельца городов, лесов, полей и смердов, с первого удара разобраться с налетчиками не удалось. Тех хоть и посекло стрелами, но большая часть успела быстро разбежаться по укрытиям и начать стрелять в ответ. Причем стреляли они не из луков или арбалетов, а, невероятно, из огнебойного оружия! И метко стреляли!

Видя, как очередной его лучник с криком падает вниз или мертвым валиться на спину, германец поморщился и жестом приказал своему сыну отвести лучников назад, за приделы прямого выстрела. Таким образом потери среди его людей сразу сошли на нет, но и эффективность их стрельбы упала тоже упала практически до нуля. Приказав продолжить беспокоящий огонь, чтобы россы не особо высовывали носы из своих нор, "Судя по всему северяне и россы объединились вместе, чтобы пограбить соседей. Такое иногда случалось раньше. Отсюда и огромное число судовой рати, и плоты, на которых видимо везут осадные орудия. Вон они, необычного вида. Откуда только у них так много оружия огнебойного? Росы его не уважают, хоть и делают лучше всех... Ну это потом у пленных можно будет расспросить. Жаль всех пошедших в лес насмерть посекли, ни одного полонянина не привели. Ох уж эти новики! Все подвиги им подавай!... Ну что ж... Тогда, пока россы все попрятались, надо атаковать и разбить их! Рыцари уже давно готовы Трофеи должны быть знатными..."

Быстро спустившись по веревке, пропущенной вне приделов видимости россов специально для такого случая, герцог спустился вниз. Здесь, за поворотом береговой линии тихонько ждала своего часа его дружина. Лучшие воины, в отличной броне с великолепным оружием, не поделки местных криворуких смердов, а привозное с юга и востока, готовы были пойти за своим герцогом куда угодно. Удачно, что здесь были собраны все его силы: собирались сходить вразумить портовый город, но не потребовалось, те сразу повинились и выплатили положенный налог со штрафом. А тут еще и враги удачно подвернулись. Чем не благость богов?

Т.к. здесь было собрано большинство воинов герцога, разбить россов требовалось как можно быстрее. А то соседи, они такие — налетят обдерут деревенку-другую, смердов уведут... Поэтому, медлить было нельзя. Оруженосцы быстро одели его в доспехи, подсадили в седло, подали ленс. Захлопнув забрало, герцог подал сигнала к атаке.

"Все складывается чрезвычайно удачно. Отражая нападение лучников россы широко растянулись вдоль скал. Удар стрелкам во фланг кавалерией, будь то лучники, или эти вот, с огнебойным оружием, это азы полководческого искусства. Вражеский командир позорный неуч! Вот, вот оно! Все получилось! Они не успеют! Они уже не успели! Еще перестрел, еще пол перестрела! Мы пройдем по ним косой и...".

Сергеев рисковал, когда решил подпустить вражескую кавалерию так близко к своим позициям. Совсем недавно он уже получил урок, что будет, если аборигены подберутся на расстояние удара мечом. Но на такой риск пришлось пойти сознательно. Грешно упускать такую отличную возможность положить сразу все войска местного феодала. Оставалось надеяться, что местные фрицы соединенную армию, как россы, против общего врага собрать не смогут.

Герцог все делал правильно, но к своему большому сожалению, последнему в жизни, он просто не знал насколько скорострельно огнебойное оружие. Поверху стреляли, в основном, более точные СКСы, а автоматы молчали. Поэтому когда с пятидесяти метров по кавалерийской лаве ударила пара пулеметов, поддержанная нескольким десятком автоматов, судьба герцогских войск и его собственная была решена. Через десять минут с рыцарями было покончено. Напрасно, видя избиение отцовской дружины, сын приказал стрелкам вернуться на позицию, чтобы поддержать своих, все было тщетно. Это только увеличило потери, т.к. бойцы только и ждали, чтобы лучники, убившие или ранившие их друзей, высунули бы за гребень свои головы. Потеряв почти половину лучников, сын герцога отступил в город.

Разъяренный подлым, вероломным нападением, посмотрев на десятки тел убитых и раненых, которых сносили к импровизированному лазарету, Сергеев приказал добить раненых и спешно сгрузить с плота "Шилку". Следовало окончательно разбить врага и со спокойной совестью захватить город.

Если тропинка для подъема наверх для пешего или конного была найдена быстро, то полноценная дорога, по которой наверх могла бы забраться гусеничная техника, был найден у самого города. Чуть ли не на дистанции выстрела из лука с городских стен. Посмотрев на запертые ворота города, на ощетинившуюся копьями и наконечниками стрел стену, Сергеев решил не класть своих солдат, штурмуя стены, а обмануть оборонявшихся. Раз в ловушку попался даже матерый воин, то бишь герцог со свитой, то что говорить об его горячем, малолетнем сыне? Выманить их наружу и кончить!

Наживка была представлена первоклассная. Ночью "Шилка" вместе с небольшим отрядом охранения по разведанной дороге поднялась на берег и встала в 200 метрах напротив ворот. Прямо на дороге. Утро для жителей этого города началось с грохота. Сделав залп из четыре снарядов "Шилка" развалила пару зубцов на крепостной стене и приблизительно на час замолчала. Немногочисленная прислуга и такая же немногочисленная охрана суетились, имитируя осмысленную деятельность. Эта деятельность вылилась в очередной короткий "Бум!", с которым стена лишилась еще части своих зубцов.

Прикинув скорость стрельбы и соотнеся с наносимыми повреждениями, в городе ужаснулись. Это слабо охраняемое орудие могло разрушить стену уже дней через пять, что по местным меркам было очень быстро. Но россы, ослепленные его мощью и понадеявшись на то, что уничтожили все войска, забыли или поленились прикрыть осадное орудие достаточным количеством сил. А такая наглость должна была быть примерно наказана. И командовавший остатками войск молодой сын герцога, не преминул это сделать. Да и свежепролитая отцовская кровь взывала к мести. Хотя и отговаривал его от такого шага старый, опытный наставник, но потерпел фиаско. Занимался барон этим в одиночестве, так и не мог убедить остальных молодых рыцарей, мечтающих о подвигах и мести, в правильности именно своего мнения. Ведь это чувство, чувство опасности, чувство предвидения, шестое чувство, которое вырабатывается за десятилетия сражений, кричало ему "Это ловушка! Стой!!!". Но его никто не послушался.

Собрав всех оставшихся рыцарей, поставив возле ворот вдоль стен пехоту, она должна была затащить это орудие в город, новый герцог пошел в атаку. Все как положено по военной науке. Кавалерия легко и быстро набирает скорость по прямым перед воротами, мощеным улицам города. При приближении к стене створки ворот распахиваются на заранее хорошо смазанных петлях. Мост, если он есть заранее опускается. Пушка штурмующих делает, если успевает сменить прицел, свой первый и последний выстрел, ну тут уж кому не повезло, тому не повезло, и на этом жизнь ее расчета заканчивается. Кавалерийская лава вырывается на простор, сминает слабый заслон и катиться дальше, рубя спины бегущих, топча их конями, и так до леса. В это время пехота быстро обирает трупы и затаскивает орудие в город. Лишившись своего орудия, на которое они возлагали такие большие надежды, россы в ярости бросают все и уплывают обратно в море.

Наверное, герцог именно так планировал свою победу. И ожидания германцев сбылись. На половину. На первую половину. Потому, что стоило воротам раскрыться, и первым рыцарям, как будто сошедшим с иллюстраций исторических романов, вырваться на мост, как башня "Шилки" легко и быстро крутанулась, и четыре автоматические пушки выплюнули длинную очередь.

В ходе последней модернизации длину ствола увеличили на 10%, изменили боеприпасы на более мощные, чуть повысили скорострельность, поменяли на более современный счетно-решающий прибор и средства наблюдения и связи, чуть усилили привода. В общем, ориентировочно повысили эффективность ЗСУ на 10-15%. К сожалению, такая модернизация оказалась слишком дорогой в отношении к полученным результатам. К тому же существовали более новые и более эффективные системы, и противник этой установки гораздо сильнее улучшил свои характеристики — скорость, высоту, маневренность, дальность поражения... Но сейчас противником "Шилки" был не быстро летящий самолет, не вертолет с дальнобойными ракетами, а простая, скученная в узком проходе пехота. Поэтому результат применения был закономерен. И ужасен.

За четыре секунды пушки выплюнули около 250 23 мм снарядов, предназначенных для поражения бронированных воздушных целей. Это на сектор стрельбы порядка 4-5 градусов, на те самые ворота шириной примерно пять-метров. Т.е. в плотность получилась в среднем полснаряда на сантиметр. Намного больше чем нужно. Хватило бы и в десять раз меньше.

Человеческое тело, даже закованное средневековый доспех, даже сидящее на коне, это вещь намного менее прочная, чем, к примеру броня штурмовика А-10 "Тандерболт" 2, для поражения которого и рассчитывалась последняя модернизация. Совсем оно, это тело, не предназначено для того, чтобы держать снаряды толщиной в палец, летящие со скоростью 700 м/с. Да еще практически в упор.

Невидимая коса, которая без преувеличений в клочья, в кровавую пыль, разнесла колону рыцарей на всю глубину, попутно размазав красной пастой по камням неудачливую пехоту, мгновенно прекратила атаку и жизнь последних защитников города. Не повезло и домам, что стояли в конце улицы. Остатков энергии снарядам вполне хватило, чтобы завалить их и превратить в щебенку. Оставшиеся в живых пехотинцы-ополченцы, глядя на это месиво, дружно побросали оружие и в ужасе разбежались по домам. Некоторые сошли с ума и с безумной улыбкой с мечами наперевес бросились рубить все подряд — своих, чужих, мертвых, живых... Из жалости их потом добили. Спустя минут двадцать из оставшихся открытыми ворот аккуратно, стараясь не замарать полы дорогих одежд в кровавой грязи, а также удержать содержимое своего желудка, вышли городские главы. С безоружными руками на виду и ключами от города на бархатной подушечке...

Город был взят за один день. Отличное, уже оборудованное всеми удобствами, включая находящуюся на берегу городскую верфь, место для зимовки было найдено.

Зимовка удалась на славу. Причем местные жители, после той показательной бойни, были настолько покорны и предупредительны, что около тысячи человек из "перепоселенцев" решили, что "от добра — добра не ищут" и остались здесь. У каждого были свои причины. Кто-то нашел себе пару из овдовевших, кто-то просто испугался долгой дороги, кто-то передумал и решил вернуться назад в Городок, а кто-то решил остаться здесь и заделаться сеньором. Сергеев с этим поделать ничего не хотел и не мог. Глупо было сейчас гнать из-под палки в поход тысячу, если полгода назад отпустил почти 20. Так что на запад отправились только те, кто действительно очень сильно хотел вернуться домой. На Землю.