Все ведьмы - рыжие

— Не родился еще в землице Русской тот богатырь, что Ирода-воеводу одолеть сможет, — с усмешкой сказал воин. — Пошто девицу обидел, супостат?

И вот молчать бы Стужеву в тряпочку, точнее в пыль, но мы же гордые:

— Допустим обидеть я ее не успел... как и ты, похоже.

Щеки богатырского коня окрасились смущенным румянцем. Князь заметил, от чего его бровь медленно поползла вверх.

— Добро, — прервал неловкий момент богатырь, — а меч отсель?

Вопрос был явно не из приятных, потому как Князь отвечать отказывался, вследствие чего острие меча надавило на кожу у основания шеи... породив маленький алый ручеек, змейкой побежавший по телу Стужева.

— Ну! — грозен богатырь в гневе.

И тут кто-то сказал:

— Не убивайте его... пожалуйста.

Понятия не имею кто это сказал... но вообще зря я это сделала, наверное. А богатырь медленно повернул голову, смерил меня строгим взглядом и выдал:

— Нельзя супостатов беречь, ему коли жизнь сохранишь, он в спину удар нанесет.

Это было про Князя, да... Но с другой стороны.

— Не надо, пожалуйста, — я спрыгнула с дерева, пыль и песок сразу проникли в лапти, подошла к мускулистой громадине, заглянула в глаза, — пусть живет.

И вот спасаю же некоторых, а няшки неблагодарные из пыли придорожной гневно шипят:

— Марго, ушла отсюда! Живо!

Удивленно глянула на Стужева и поняла невероятное — няшки они тоже расчетливые... и побежденным Князь не выглядел, скорее... удар готовил, а тут я.

Богатырь тоже смекалистый попался, и держа меч острием нацеленным на Стужева, начал отступать... а я стою! В оцепенении. Так и стояла, пока Князь свирепея смотрел на меня. Потом вернулся богатырь, схватил, через плечо перекинул, и снова спиной вперед отступать начал. Ну я в силу положения, ничего и не видела.

Потом что-то громыхнуло...

* * *

*

— И что, что дальше то было? — Кот ученый записывал сказ богатырский в свиток озаглавленный 'Были сказочного леса'.

— Ну, стало быть, правой взмахнул, полегло сорок супостатов, левой — двадцать, и Сивушка подсобил, чай недаром конь богатырский, — гордо продолжил Иродушка.

Я, намазывая очередной блин ежевичным варением, выглянула в окно — богатырский конь тоже гнал, а две коровы, монструозный конь, козы и весь состав гусино-лебядиного отряда зачарованно внимал ему. Остальные сидели тут, с нами за столом, и да — который час слушали богатырские байки.

— Чай меду дикого, Рита-краса? — вопросил богатырь низким басом.

Сам он от медовухи стал добрым, глядел с улыбкой, и даже Лису Патрикеевну привечать начал, то за ушком почешет, то под шейкой. Лисичка была не против, они с Серым волком от стрессу на грудь раньше приняли, чем мы за стол сели. Медом увлеклась даже Курочка Ряба, и теперь тихо дремала на лавочке, рядом с ней и Колобок примостился, и только мы с мышкой не пили.

— Спасибо, — вежливо отказалась я.

— Наливочки... ик? — вопросила Патрикеевна.

Кот Ученый вскинул голову, посмотрел на меня зелеными глазищами и вопросил:

— Сказку?

Я улыбнулась и попросила:

— Про репку, пожалуйста, и почему вы ее крепкой называете?

Кот хмыкнул, лиса и волк захихикали, а курочка приоткрыла один глаз.

— Мррр, история давняя, — начал Кот Ученый, голос у него был бархатный, убаюкивающий, — бабка наша молодая еще была глупая, и вот пришел к ней дедка. Пришел, поясно кланялся, да семена протягивал, с просьбой 'Уж поколдуйте над ними, госпожа ведьма, сделайте милость, а то из года в год мелкая родится, на рынок стыдно кобылу запрягать'. 'Хорошо, — говорить ведьма, — сделаю'. Тут старик голову поднял, да наглеть начал: 'А еще, госпожа ведьма, собирать то ее по осени сложно, спина болит, да руки устают, вот коли бы она такая большая была, чтобы пяток собрать, да телега полная...'. И на это сказала Баба Яга 'Не трудна задача, сделаем'. Тут уж совсем старче о совести подзабыл, шапку на затылок, да нагло так 'А если вы такая сильная ведьма, сделайте уж одну репку, но такую, чтобы ух... все обзавидовались!'. 'Но...' — попыталась возразить Ягушечка. 'Не можешь, значит, только говорить и горазда' — презрительно сказал старик.

— Гнать его надо было, — грустно сказал богатырь.

— Ото вам гнать, — кот фыркнул, — а Яга молодая была, горячая, стыдно ей было, что старик и то в магию не верит. Взяла она одно единое семечко, да вложила в него чары магические. А дедок взял, спасибо не сказал, да и побег домой, а он известный на селе лентяй был. Прибежал, ямку вырыл, семечку бросил, да и пошел домой, на печи лежать, тараканов гонять.

Я припомнила детскую версию 'Посадил как-то дед репку, и выросла репка большая-пребольшая — рук не хватит обхватить!'.

— Значит 'как-то', это не про временные рамки, это в смысле 'кое-как', — задумчиво проговорила я.

Кот прищурил зеленые глаза, да и продолжил:

— Долго сказка сказывается, да крепка дольше растет. Уж собрали урожай в деревне, уж листья опали, а крепка все растет, деда радует. И такая выросла — не обхватить. Вот перед самыми морозами пришел дед, и решил собрать урожай свой. Тянет-потянет...

— Вытянуть не может, — решила я блеснуть знаниями.

— Какой там, — кот фыркнул в усы, — это нормальную репку тянуть можно, а крепка, она магическая, стало быть гордая, да разумная. Вот взялся дед крепку тянуть, она ему молвит голосом человеческим...

Я затаила дыхание, жадно внимая сказке. Кот от такого внимания немного опешил, но тут же спохватился, грудь колесом, осанка стала горделивая, да и сказ не в пример интереснее:

— Молвит ему крепка голосом человеческим: 'Пошто, супостат, ручонки ко мне свои протягиваешь? Жить надоело, али горюшка увечного желаешь?'.

Молча взяла блинчик, и зачарованно слушая кота ученого, стала намазывать его...

— Э... Рита-краса ты... — попытался остановить меня богатырь.

— Не поправлюсь, отмахнулась я. — Котик, а дальше что?

— А дальше? — Кот задумчиво и как-то даже неодобрительно посмотрел на мой блинчик.— Испужался дед, сломя голову к бабке своей бросился, в дом влетел, да и молвит 'Горе-горькое, бабка, репка наша заколдованная стала! Из землицы ее не вытянуть'. Не поверила бабка, пошла за дедкой, схватились они за крепку, тянут потянут, а она им: 'Руки поотрываю, ироды сиволапые!'.

Я улыбнулась, и потянула блин ко рту...

— А может не надо? — как-то напряженно спросил кот.

— Расказывай-рассказывай, должна же я знать историческую подоплеку сказки.

И откусила... Рот обожгло огнем, из глаз слезы, из горла хрипы... И кружку протянутую богатырем я схватила не брезгуя и даже выпила все махом, стараясь затушить пожар... В голову ударило мгновенно, тяжелый дух медового спирта вызвал головокружение, а обожженное горло требовало еще.

— Это что было? — грохнув кружкой по столу, вопросила у притихших собутыльников.

— А неча было хрен вместо меда мазать, — весомо заметил Кот Ученый. — Дальше рассказывать?

Мир начал покачиваться плавнее... Нет, он и так покачивался — у избушки на курьих ножках шаг не мерный, не на колесах же, а останавливаться нельзя, убегаем как-никак, но теперь меня вдруг перестало укачивать, и подпрыгивающая избушка не раздражала больше, и Стужева я теперь не боялась и вообще как-то хорошо стало...Одна проблема — чувствую себя драконом огнедышащим... В смысле Змеем Горынычем...А кстати!

— Вопрос, — вдруг понимаю, что Котов теперь два, и главное оба Ученые, — Змей Горыныч у вас тоже есть, а?

Богатырь у меня кружку отобрал, да ответ его был таков:

— Змея Горыныча не встречал, но с Гадом Змеевичем знаком лично, к нему и идем.

— Опася, — вдруг поняла, что богатырей вообще три, и все такие здоровенные, — а зачем нам Гад Ползучиевич?

— Змеевич, — поправил Илюра, — идем мы к нему, в топкие болота, чтобы значит тебя да избушку ему на хранение да убережение оставить. Опосля я за дружиной своей отправлюсь, чтобы стало быть дать няшкам бой анимешный.

— Ик! — выдала оторопевшая я.

И медленно накатило — это что же я делаю? Это я вместе с богатырем, избой, живностью всяческой сказочной и не сказочной тоже, что на терассе увеличенной уместилась, совершаю самый что ни на есть побег с места преступления!

А дело было вот в чем — едва мы с Илюрой от Стужева в яме возлежащего отошли — громыхнуло так, что деревья с корнем повыворачивало, а едва земля гудеть перестала, няшка фентезийная начала атаку. Исключительно магией! Наученный горьким опытом, Князь больше в рукопашную не вступал. И понеслось в богатыря — каменья вывороченные из сырой земли, деревья столетние, молнии смертоносные... Насилу ноги унесли! Если б не метла, лежать Илюрочке в земле русской сказочной, так как меня Князь за цель атаки не принимал, наоборот берег и камни в сторону направлял, если орущая и бегающая я под траекторию полета попадала. И вот когда Илюра как подкошенный упал, что-то во мне током ударило — метла ко мне сама и прилетела, а дальше крик богатырю 'Хватайся' и полет ввысь, над деревьями, чтобы примчаться к избушке. Решали все быстро и как-то даже без моего участия. Избушка нарастила террасу, на нее забежали кони, коровы, живность подворная, стадо лебединое, а после изба и ноги себе отрастила, а затем как припустит...

Так вот тогда ударило, а сейчас накатило! Осознанием! Стужев гад, с этим никто не спорит, но... но там Ромка и родители... И Ромка... с феей! Нет, я бы не переживала, но именно сейчас вдруг вспомнился рык яойки обыкновенной: 'Марго, зараза рыжая, ты достала!'.

— Ик! — вырвалось у меня, и мысли мерно зашатались в такт бегу торопливой избушки на курьих ножках.

Почему-то захотелось сидеть здесь и дальше, есть блинчики, да и каша вот уже почти подошла, аромат на всю избу... И сидеть бы, слушать сказки Кота Ученого, под методичные переливы гуслей... не помню как называются, одна проблема — Ромка, родители и гад-Стужев!

— Метла моя где? — я встала из-за стола. — Метла, говорю!

Средство перемещения вылетело из-под потолка и замерло, касаясь моей ладони... оставалось только сжать.

— Ягушечка, ты ж на ногах не стоишь, — заметил Кот, он тут был не только самый умный, но и самый трезвый.

А меня догоняло конкретно. Но основная мысль алкогольный дурман удерживал крепко:

— Домой лететь надо. Срочно. С няшкой яойной разобраться, Ромку спасти...

Странное ощущение жжения кончиков пальцев в очередной раз напрягло, вызвало смутные подозрения, но я снова постаралась не обращать внимания. Такое ощущение было, как во сне — вот видишь что-то краем глаза, а только сосредоточишься — пропадет.

— Рано тебе, ведьмочка, — важно сказал кот, — только в силу вступать начала, метлу призывать научилась, рано. Эти няшки анимешные, что уж за ругательство такое не ведаю, да звучит оскорбительно, они коли угрозу почуют — погубят, душегубы окаянные. Если даже Илюре-воеводе бежать пришлось.

— Отступать, — вставил богатырь.

— Отступать, — Кот кивком принял его точку зрения, — то тебе куда соваться, Рита? Ведьма им первый враг, только ведьмы силу закрывать миры имеют, только ведьма им и опасна.

Опася еще раз!

Я села, продолжая сжимать метлу, и очень трезвым голосом переспросила:

— Что?

— Что? — вопросил богатырь.

И даже печка ворчать перестала, что пирожки у нее уже подрумянились, а доставать никто не спешит. Мне ее даже жалко стало, встала, заслон отодвинула, ухватом противень с пирожками вытащила, кашу назад задвинула, засов поставила и села, готовая слушать. И тогда Кот начал рассказывать:

— Со стародавних времен жили ведьмы в вашем мире, в наш лишь наведывались, да не каждая ведьма Ягой становилась.

— Ягой? — переспросила я. — А есть разница?

И тут ответила курочка:

— Яга, квох-ох, заступница нечисти лесной, защитница, а ведьма это ведьма.

Кот важно кивнул. А я вдруг подумала — может от того бабы Яги злые ко всем были, что вечно какой богатырь или Иван-царевич норовил убить то Кощея, а то Горыныча, ну или кикимору какую... У охранников тоже рожи злые всегда. И у пограничников...

— И? — осторожно у кота спрашиваю.

— И бывало так, что став Ягой ведьма в вашем мире жила, да с нами и избушкой на курьих ножках перебиралась, да только было это во времена древние, пока не воцарился на вашей земле князь Володимер, что на гречанке женился и веру греческую привнес. А там где новые боги в почете, старым места нет, вот и вернулись Яги к нам сызнова.

А вот вам и сюжеты сказок! Так значит было, все было!

— Ведьмы у вас все еще рождаются, — продолжил кот. — Мало их, да отличить можно — не поддается ведьма ни заклятию, ни проклятию, мнение свое ценит, на чужое не глядит, супротив сердца не идет, совесть да честь у нее в почете.

Я осталась сидеть как громом пораженная. Было во мне что-то, что точно разграничивало правильное и не правильное, помогать Кате с Ромочкой для меня было правильным, и хоть мама по началу против была, я все равно по-своему сделала. Всегда поступала так, как считала нужным, никого не слушая. Вот и с богатырем — Князь ведь меня от разборок с девчонками спас, но и убить Илюру я не могла позволить... потому что так не правильно. Хоть и злой он, хоть и ведьм убивал, а...

И тут до меня дошло!

— Илюра-воевода, — я на богатыря сурово посмотрела, — а пошто вы бабок Йожек резали, избы их огню да мечу предавали, колобков покоцали, а?

Огромный суровый бородатый мужик внезапно... покраснел. Да так, что даже пятнами пошел. И глаза отвел, и вздохнул тяжело, да и выдал:

— Не убивец я. Коли в чистом поле да супротив ворога окаянного это дело славное, а резать женщин старых да нечисть лесную не по мне оно.

Я оторопела, у Кота с носа очки свалились, курочка Ряба с перепугу снесла яичко... золотое, у Лисы Патрикеевны платок упал в очередной раз, гусли петь перестали, печка и та рот открыла. А блюдечко не сплоховало — спрыгнуло с полочки, перед богатырем легло, да наливное яблочко по нему помчалось... И показались картины страшные — избы сгоревшие, колобки покоцанные, кости белые...

— Ох, — выдохнул богатырь, — да вы ж к пожарищу приглядитесь-то!

Мы все подались к блюдцу, а то и радо стараться — приблизило изображение... И тут поняли мы, что ножки-то у сгоревших изб не куриные, а из дерева сготовленные, а колобки — караваи хлебные, а кости на пепелище раскиданные старые все!

— Подстава! — воскликнула я.

— Уж морок всем морокам морок, — произнес кот.

— Ох, лисий сын, — не удержалась Патрикеевна.

— А страху-то нагнал! — прорычал волк.

И все мы на богатыря уставились.

А Илюра-воевода руками развел, да и начал свой сказ:

— Когда старшая дочь у князя Святополка пятнами черными пошла — все черную магию заподозрили, да на второй день и старший сын-наследник Святомир слег с болотной лихорадкой, а все знают, болезнь эту только Яги и насылают в качестве наказания. Взбеленился князь, приказал всех Яг поизвести-изничтожить, да меня отрядил, лучшего богатыря своего.

Снова тяжелый вздох, а мы смотрим, не отрываясь, каждое слово жадно ловим, пришлось ему продолжить: