Джил полностью выпала из поля зрения Лиссы, чего нельзя сказать о другом персонаже, а именно Риде, брате Эйвери. Их отец счел хорошей идеей отправить Рида вместе с ними, и, поскольку мистер — ох, прошу прощения! — директор школы Лазар играл ключевую роль в организации этой поездки (с учетом пожеланий Татьяны, конечно), никаких возражений не последовало. Только Эйвери закатила глаза, шепнув об этом на ушко Лиссе, перед самой посадкой в самолет.
— Все мы в какой-то мере используем твою репутацию, — заявила Эйвери. — Папа позволил мне поехать, потому что ты на хорошем счету у королевы, и он полагает, это положительно отразится на мне. И тогда, он рассчитывает, я тоже буду в милости у королевы, а значит, и Рид, и вся наша семья.
Лисса постаралась не отягощать свое сознание подобной логикой. Ей не слишком нравилось, что Рид Лазар летит с ними, но главным образом потому, что он оставался таким же неприветливым, как во время их первой встречи. Никакого серьезного значения его манеры не имели, ей просто было неуютно рядом с ним. Он казался полной противоположностью Эйвери. В то время как она была девушка живая, способная завязать разговор практически на любую тему, он сидел, плотно сжав губы, и отвечал, только когда к нему обращались. Лисса пока не понимала, что это — застенчивость или пренебрежение.
Она спросила, радует ли его поездка ко двору. В ответ он просто пожал плечами.
— Мне все равно.
Говорил он почти враждебно, как будто ее вопрос обидел его, и Лисса оставила всякие попытки втянуть его в беседу. По крайней мере, у нее на глазах он разговаривал только со стражем Эйвери — Симоном, за исключением самой Эйвери, разумеется. Симон также летел с ними.
Когда самолет сел, Мия уже ждала их и с энтузиазмом помахала Лиссе; ее светлые кудри раздувал ветер. Лисса улыбнулась, они нежно обнялись — что всегда изумляло меня, учитывая, какими врагами они были когда-то.
Пока эскорт стражей вел их со взлетной полосы к зданиям королевского двора, Лисса представила тех, кто впервые прибыл ко двору. Мия так тепло приветствовала Джил, что неловкость последней практически растаяла, и зеленые глаза восхищенно заискрились. Все еще улыбаясь, Мия снова перевела взгляд на Лиссу.
— А где Роза?
Последовала пауза; все смущенно переглянулись.
— Что? — Воскликнула Мия. — Что такого я сказала?
— Роза уехала, — ответила Лисса. — Извини. Я думала, ты знаешь. Она бросила школу и уехала вскоре после нападения, у нее есть кое-какие дела... личные дела... которые ей нужно уладить.
Лисса опасалась, что Мия начнет расспрашивать об этих личных делах. Всего несколько человек знали, что я отправилась на поиски Дмитрия, и Лисса хотела, чтобы так и осталось. Большинство винили в моем исчезновении посттравматический синдром, сломивший меня после нападения. Следующий вопрос Мии полностью выбил Лиссу из колеи.
— Почему ты не поехала с ней?
— Что? — Пролепетала Лисса. — Зачем? Роза бросила школу. Я этого себе позволить не могу.
— Наверно. — Мия устремила на нее любопытный взгляд. — Вы были так близки... даже без учета вашей связи. Мне казалось, вы должны последовать друг за другом хоть на край земли, а уж потом думать о последствиях.
В жизни самой Мии недавно произошли столь сильные потрясения, что у нее выработалась определенная чуткость.
Этот странный, внезапно вспыхивающий гнев, который я так часто ощущала в последнее время в Лиссе, неожиданно обратился против Мии.
— Если бы мы действительно были так уж близки, она, наверно, не покинула бы меня. Она повела себя эгоистично, не я.
Эти слова больно задели меня и, совершенно очевидно, шокировали Мию. Она сама была девушка с характером, но сдержалась и просто извиняющимся жестом вскинула руки. Что ни говори, она действительно очень изменилась.
— Извини. Я не хотела обвинять тебя.
Лисса промолчала. Со времени моего отъезда она ругала себя за многое. Снова и снова перебирала, что могла бы сделать для меня до и после нападения, чтобы заставить меня остаться. Но отправиться вместе со мной — эта мысль никогда не приходила ей в голову; услышать такое от Мии равносильно пощечине. Она ощутила одновременно чувство вины и злость — и сама не понимала, на кого злилась, на меня или на себя.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Адриан несколько минут спустя, когда Мия увела Джил, пообещав встретиться с ними позже.
— Ты что, и мысли мои теперь читаешь?
— В этом нет нужды — все написано у тебя на лице. И Роза никогда не допустила бы, чтобы ты уехала с ней, так что прекрати мучиться из-за этого.
Они вошли в королевскую гостиницу, такую же роскошную и богато украшенную, как во время моего пребывания там.
— Откуда тебе знать? Может, я смогла бы убедить ее.
— Нет! — Отрезал Адриан. — Не смогла бы. Я серьезно — не впадай в депрессию еще и из-за этого.
— Эй, с чего ты взял, что я впадаю в депрессию? Как я уже говорила, это она оставила меня.
Адриан удивился. Со времени моего отъезда Лисса выглядела печальной, иногда сердилась из-за моего решения, но такого пыла в ней ни я, ни Адриан ни разу не замечали. Темные чувства вскипали в ее сердце.
— Я думал, ты понимаешь, — сказал Адриан с оттенком недоумения. — Ты же говорила, что...
Внезапно в разговор вмешалась Эйвери, бросив на Адриана острый взгляд.
— Эй, оставь ее в покое, идет? Встретимся на приеме.
Они находились сейчас в том месте, где им предстояло расстаться — девушки направлялись в одну часть гостиницы, парни в другую. Адриан как будто хотел что-то добавить, но потом просто кивнул и ушел вместе с Ридом и двумя стражами. Сердито глядя ему вслед, Эйвери нежно обхватила Лиссу рукой.
— Ты в порядке?
Обычно жизнерадостное лицо Эйвери выражало беспокойство. Это напугало Лиссу — так же ее пугали редкие для Адриана моменты серьезности.
— Наверно. Не знаю.
— Не ругай себя за то, что ты, возможно, должна была сделать, но не сделала. Прошлое осталось позади. Нужно смотреть в будущее.
На сердце у Лиссы по-прежнему лежал камень, а настроение было мрачнее, чем когда-либо в последнее время. Тем не менее она сумела улыбнуться.
— Думаю, это самое мудрое из твоих изречений.
— Знаю! Как думаешь, оно произведет впечатление на Адриана?
Они рассмеялись, однако внутренне Лисса все еще страдала от бесцеремонных замечаний Мии. И больше всего ее терзало не то, что, отправься она вместе со мной, ей удалось бы уберечь меня от неприятностей. Нет, она мучилась из-за того, что мысль об этом ей даже в голову не пришла, а ведь я ее лучшая подруга, и, как ей теперь казалось, именно так следовало среагировать на известие о моем уходе. Ничего подобного не произошло, и теперь Лисса винила себя больше обычного. Это чувство было всепоглощающим, и время от времени, чтобы облегчить боль, она трансформировала его в гнев. Но практически без толку.
На протяжении вечера настроение ее не улучшилось. Вскоре после их прилета королева устроила небольшой прием для самых элитных гостей двора. Лисса быстро обнаружила, что королева часто устраивает приемы. В какой-то момент это открытие позабавило ее, но удовольствия она не получала, по крайней мере от приемов такого рода.
Скрывая свои мрачные чувства, Лисса с успехом играла роль приятной девушки из королевской семьи. Королева явно была довольна, что Лисса обзавелась "подходящей" подругой; ей также импонировало то, что Лисса произвела впечатление на других королевских гостей и сановников, которым ее представили. В какой-то момент, правда, Лисса почти утратила всю свою собранность.
— До отъезда, — сказала Татьяна, — ты должна подумать о своих стражах.
Они с Лиссой стояли неподалеку от группы поклонников и прихлебателей королевы, держащихся на почтительном расстоянии. Лисса, рассеянно смотревшая на пузырьки в бокале с шампанским, к которому так и не притронулась, вздрогнула и подняла взгляд на королеву.
— О стражах, ваше величество?
— Не хотелось бы затрагивать эту тему, но никуда не денешься, поскольку сейчас, к лучшему или к худшему, ты осталась без защиты. — Королева сделала уважительную паузу. — Беликов был хорошим человеком.
Мое имя она, естественно, не упомянула. Меня как бы вообще не существовало. Она никогда не любила меня, в особенности с тех пор, как вообразила, будто я хочу сбежать с Адрианом. Лисса заметила, что Татьяна с пристальным вниманием наблюдает за флиртом Эйвери и Адриана. Трудно сказать, одобряла она его или нет. При явном легкомыслии Эйвери выглядела эффектной девушкой — вот только Татьяна лелеяла планы в будущем воссоединить Лиссу и Адриана.
— Пока мне никакая защита не нужна, — вежливо, но со стесненным сердцем ответила Лисса.
— Нет, но достаточно скоро ты покинешь школу. Мы подыскали для тебя превосходных кандидатов. Один из них женщина — счастливая находка.
— Джанин Хэзевей предложила стать моим стражем, — внезапно выпалила Лисса.
Я не знала об этом, но пока она говорила, прочла в ее сознании, как все произошло. Оказывается, вскоре после моего отъезда мама подошла к ней с этим предложением. Я пребывала в легком шоке. Моя мама очень предана тому, кого защищала в данный момент, она совершила трудный шаг.
— Джанин Хэзевей? — Брови Татьяны взлетели вверх. — Уверена, у нее есть другие обязательства. Нет, мы нашли гораздо лучший вариант. Эта молодая леди всего на несколько лет старше тебя.
"Лучший вариант", чем Джанин Хэзевей? Маловероятно. До появления Дмитрия моя мать была золотым стандартом, по которому я мерила крутизну стражей. "Молодая леди", о которой упоминалось, без сомнения, находилась под контролем Татьяны — и, что более важно, не носила фамилию Хэзевей. Королева не любила мою маму даже больше, чем меня. Как-то, читая мне нотацию, Татьяна упомянула о мужчине, у которого была связь с моей матерью — как я полагаю, о моем отце, которого звали Ибрагим. Самое интересное, королева говорила таким тоном, будто когда-то сама интересовалась этим мужчиной, и я не удивилась бы, если бы подобная связь всплыла наружу.
Лисса изобразила натянутую, вежливую улыбку и поблагодарила королеву за заботу. Мы обе понимали, что происходит. Медленно, но верно осуществлялся замысел Татьяны. Всем отведены определенные роли, и воспротивиться ей не представлялось возможным. В сознании Лиссы промелькнуло воспоминание о том, что ей когда-то сказал Виктор Дашков. Он, конечно, был безумным убийцей и похитителем, но, помимо этого, Виктор хотел затеять революцию в среде мороев. Он полагал, что власть несправедливо сосредоточилась в руках меньшинства и необходимы перемены. Иногда Лиссе казалось, что он прав. Однако Виктор Дашков — безумный злодей, чьи идеи не заслуживают признания.
Вскоре, как только позволили правила хорошего тона, Лисса извинилась перед королевой и удалилась в свою комнату с таким чувством, будто вот-вот взорвется от огорчения и ярости. По дороге она едва не столкнулась с Эйвери.
— Господи, я уж думала, что Рид не может поставить меня в более неловкое положение, но нет! — воскликнула Эйвери. — Двое людей пытались завязать с ним разговор, а он распугал их. Просто сказал Робин Бадика, чтобы та заткнулась. В смысле, да, она тарахтит и тарахтит, но тем не менее... Это скверно. — Трагическое выражение на лице Эйвери пошло на убыль, когда она вгляделась в лицо Лиссы. — Эй, что случилось?
Лисса оглянулась на Татьяну и снова посмотрела на Эйвери, находя утешение в дружеском взгляде ее серо-голубых глаз.
— Мне нужно выбраться отсюда. — Стремясь успокоиться, Лисса сделала глубокий вдох. — Помнишь, ты говорила, что знаешь, где тут можно получить удовольствие. Когда мы перейдем к этому?
Эйвери улыбнулась.
— Как только пожелаешь.
Я вернулась к себе, сидящей в темном дворе. Эмоции по-прежнему бушевали, я боролась со слезами. Мои сомнения подтвердились: Лисса больше не нуждалась во мне, — и тем не менее меня не покидало чувство, будто происходит нечто странное, а я не имею возможности вмешаться. Наверно, на нее повлияло чувство вины, вызванное замечаниями Мии, или побочные эффекты работы с духом, но все же... Это совсем другая Лисса.
Шаги по мостовой заставили меня поднять взгляд. Я ожидала, что меня может найти Эйб или Виктория, но нет.
Появилась Ева.
Старая женщина остановилась, шаль укутывала ее худые плечи, острый, умный взгляд с неодобрением устремился на меня. Я вздохнула.
— Что случилось? Дом обрушился на вашу семью? — Спросила я.
Все-таки в языковом барьере есть свои плюсы. Она поджала губы.
— Тебе больше нельзя оставаться здесь, — сказала она.
У меня отвалилась челюсть.
— Вы... Вы говорите по-английски?
Она фыркнула.
— Конечно.
Я вскочила.
— И все это время вы просто притворялись, заставляя Павла играть роль переводчика?
— Так легче, — просто ответила она. — Если не знаешь языка, то избавляешься от всяких надоедливых разговоров. А я выяснила, что американцы надоедливы.
Я все еще пребывала в полном ошеломлении.
— Вы даже не знаете меня, но с первого дня не жаловали! Почему? Почему вы ненавидите меня?
— Я не ненавижу тебя. Просто разочарована.
— Разочарованы? В каком смысле?
— Я видела во сне твой приезд.
— Я слышала об этом. Вы часто видите пророческие сны?
— Иногда, — ответила она. Лунный свет поблескивал в ее глазах, усиливая потустороннее впечатление от ее облика. Холодок пробежал у меня по спине. — Иногда мои сны сбываются, иногда нет. Мне приснилось, что Дима мертв, но я не хотела верить, пока не получу доказательств. Ты стала доказательством.
— И поэтому вы разочарованы?
Ева поплотнее натянула шаль.
— Нет. В моих снах ты сияла, обжигала, словно звезда. Я видела тебя воином, способным на великие дела. И что? Ты рассиживаешься, сложа руки, и хандришь. Не делаешь того, ради чего пришла.
Я внимательно вглядывалась в ее лицо. Интересно, она на самом деле понимает, о чем говорит?
— И?
— Ты знаешь. Я все видела во сне.
Я выждала немного, а потом рассмеялась.
— Замечательно расплывчатый ответ. Вы жульничаете, как любая гадалка.
Даже в темноте я разглядела, как в ее глазах вспыхнул гнев.
— Ты пришла, чтобы найти Диму. Попытаться убить его. И ты должна найти его.
— Что значит "попытаться"? — Я не хотела верить тому, что она действительно знает мое будущее. Тем не менее ей удалось подцепить меня на крючок. — Вы видели, что произойдет? Я убью его?
— Я не могу видеть все.
— А-а... Фантастика.
— Я только видела, что ты должна найти его.
— И все? Я и без вас знаю!
— Это то, что я видела.
Я застонала.
— Проклятье! У меня нет времени разгадывать ваши загадки. Если не хотите помочь мне, лучше не говорите ничего.
Она молчала. Я повесила сумку на плечо.
— Прекрасно. Я ухожу. — И я знала, куда пойду. — Передайте остальным спасибо за все. И мои сожаления.
— Ты поступаешь правильно, — сказала она. — Здесь тебе не место.
— Нечто подобное я уже слышала, — пробормотала я и зашагала прочь.
