Тревога

— Во-во, — фыркнул Эспозио, следом за дочерью перебираясь на остров. — А хорош все же трофей.

— Утром ты сам помогал мне выпутывать рыбину покрупнее этой.

— Так то же в сетку попала. Сам знаешь, то, что на удочку зацепил, воспринимается совсем иначе.

— Это точно... А теперь посмотрите сюда, — жестом фокусника Игорь освободил блесну и продемонстрировал ее товарищам. Пластина из темной, достаточно твердой бронзы щеголяла глубокой бороздой. Еще немного, и рыба могла перекусить ее пополам. Эспозио, увидев это, присвистнул, Адалия округлила глаза. — Ни в коем случае не балуйтесь с этой рыбкой, без пальцев остаться можно запросто.

Прямо на месте разделав трофей и закинув его в рюкзак, Игорь сделал несколько шагов. Терпимо, да и идти недалеко. Особенно, если немного угол срезать. Усмехнувшись, он махнул рукой:

— Пошли.

— Куда?

— Тут недалеко. Но вам понравится.

Эспозио пожал плечами, но спорить не стал, и спустя десять минут они были уже на том месте, которое хотел показать им Игорь. Здесь было... красиво, иначе и не назовешь. В большую реку впадала еще одна, маленькая, но бурная. Когда-то давно, найдя себе путь сквозь трещину в скалах, она за тысячелетия вымыла широкое, но мелкое русло, и теперь бешено неслась зажатая почти отвесными берегами, за которые в некоторых местах каким-то чудом цеплялись маленькие, корявые деревца, похожие на японские бонсаи. Небольшие террасы, где росли деревья покрупнее, были покрыты, вдобавок, изумрудно-зеленой травой, при дневном свете кажущейся невероятно мягкой, хотя на самом деле она больше напоминала проволоку — Игорь как-то проверял. Однако все это были мелочи, главное же, что русло притока располагалось метров на пять выше, чем поверхность большой реки, и в результате образовывался водопад — небольшой, но яркий и шумный. И над ним, порожденная висящим в воздухе маревом из миллиардов мелких брызг, сияла странно изломанная, очень яркая радуга. Словом, феерическое зрелище, которое невозможно описать словами — его надо видеть!

Дав товарищам вдоволь налюбоваться на эту красоту, Игорь скинул с плеч рюкзак и неспешно спустился к воде. Здесь, как раз под радугой, водопад за многие годы выбил шикарную яму, и в ней, не боясь шума, стояла крупная рыба. Речка несла много корма — насекомых, ненароком в нее попавших, мелкую живность, от невеликого ума решившую переплыть бурный поток, рыбью молодь... Падение с пяти метров — ерунда, но внизу всех их ждут голодные, хищные рты, для крупной рыбы эта яма и стол, и дом, и бояться она никого не привыкла. Так Игорь и объяснил остальным, неспешно, цепляя новую блесну и перебираясь к своему любимому камушку. Даже не камушку — большая, два на три метра, практически ровная каменная плита находилась под водой, сантиметрах в трех от поверхности, не более. Если не знать — хрен углядишь, рябь и блики все скрывают. Но, даже зная, Игорь ступал осторожно — все же камень, да еще под водой, опора довольно скользкая и ненадежная. Зазеваешься — и в два счета ухнешь во все ту же яму, а там может оказаться кто-нибудь, для кого ты сам — добыча. Вряд ли, конечно, но закон всемирного свинства еще никто не отменял.

Располагаясь сам, он, тем не менее, продолжал краем глаза наблюдать за спутниками — мало ли что, они-то здесь вообще в первый раз. Однако те не подкачали. Эспозио, аккуратно маневрируя между каменных глыб, отошел немного подальше, и Игорь с неожиданным для себя легким чувством ревности, отметил, что имперец выбрал место немногим хуже, чем у него самого. Во всяком случае, оттуда можно было кидать блесну практически в любой угол ямы, не боясь при этом особо зацепиться ею за что-нибудь. Вряд ли, конечно, оторвешь, леска выдержит килограммов сто, не меньше, но освобождая провозишься. А вот Эспозио сейчас такие неприятности не грозили — и ведь не скажешь, что в первый раз здесь, все же умеет человек место чувствовать. Да и Адалия не подкачала. Правда, она со свойственным молодости задором прыгала по верхушкам камней не хуже горной козы, и Игорь пару раз даже испугался, что девушка навернется и чего-нибудь себе переломает, но обошлось — ловкостью и координацией движений Адалия была не обделена. Хотя, надо сказать, место она себе выбрала хоть и красивое, но не особенно перспективное, однако как раз место, если не понравится, и сменить можно. А пока что девушка удобно устроилась среди живописно разбросанных валунов и принялась размахивать спиннингом.

Кстати, первый трофей достался как раз ей, и был он куда интереснее тех, что попадались раньше. Во всяком случае, рыбина была крупная и упорная, так что девушку едва саму не сдернуло в воду. И, что паршиво, помочь ей в тот момент не мог никто — Эспозио, в свою очередь, боролся с кандидатом в трофеи, схававшим блесну с запозданием буквально на полсекунды, а Игорь находился слишком далеко. Впрочем, девушка справилась, а вот ее отец — увы. Несмотря на удачную, очень выигрышную позицию, он, тем не менее, не сумел справиться с зацепленным хищником. На секунду, может, дал слабину — и все, рыба скользнула между камнями. Только слабо тренькнула, распадаясь и скручиваясь в шикарную "бороду", ослабшая леска — на рывок она могла выдержать очень много, но острый, зазубренный край скрытого под водой камня ее попросту перерезал.

Пока Эспозио разбирался с возникшей проблемой, как то распутыванием лески и цеплянием новой блесны, его дочь вытащила еще одну рыбину, а потом клюнуло и у Игоря. Да так клюнуло, что он, рыбак опытный, немного охренел и с трудом удержал в руках удилище. Катушка взвыла тормозом, сбрасывая леску, и над водой как-то неожиданно резко вырос мощный бугор, прокатившийся из одного края ямы и обратно.

Следующие полчаса Игорь провел в тщетных попытках усмирить неожиданно крупную и сильную добычу. Рыбина металась из стороны в стороны, то давая ему подвести себя к берегу, то кидаясь прочь, легко отбирая с таким трудом накрученную на катушку леску. Что это за гигант, рыбак определил почти сразу — бутылконос, рыба, очень похожая на гигантского осетра, и данный экземпляр нельзя было назвать уникальным. Как-то Игорю приходилось видеть, как из сети выпутывали бутылконоса в две тонны весом, но и тот, который бесновался сейчас на крючке, вполне способен был уволочь под воду человека. В первый раз в жизни Игорь задействовал на рыбалке импланты, и только благодаря этому ему удалось продержаться.

Тем не менее, рыба постепенно уставала — все же в выносливости ей было не тягаться с человеком. Медленно, сантиметр за сантиметром, Игорь отвоевывал у нее спасительное расстояние, заставил хлебнуть воздуха, и когда уже порядком обессилевшая но все еще способная постоять за себя рыбина на миг замерла в паре метров от его ног, Эспозио, успевший подбежать и занять удобную позицию, всадил ей в башку две пули из своего пистолета. Бутылконос взвился на миг из воды, закрутился на месте, конвульсивно дергаясь, вновь затрещала катушка, но сила ударов быстро уменьшалась, и через несколько минут Игорь, вытирая рукавом покрытый бисеринками пота лоб, дрожащими от избытка адреналина руками вытащил трофей на берег...

В общем, им пришлось ждать, пока Эспозио смотается за транспортом, и многострадальный БТР, вчера перевозивший мясо, сегодня поработал рыбной лавкой. Наградой за труды, правда, стали восхищенные взгляды женской части населения, но Игорю от этого было не легче — после задействованных имплантов его колбасило, сосисило, паштетило и шпротило часа два, не меньше.

Тем не менее, окончание вечера получилось ничуть не хуже рыбалки — баня и посиделки у костра с великолепными шашлыками. На вкус бутылконос ничем не уступал тому же осетру, а может, и превосходил его, шашлыки тоже вышли соответствующими, да и запасы спиртного в доме были неплохие. Словом, посидели, и все присутствующие вдруг обнаружили, что война, которая для остальных была кровью и смертью, для них как-то незаметно превратилось в нечто вроде отпуска на лоне природы.

Увы, всему хорошему быстро приходит конец, и вечер в хорошей компании закончился раньше, чем хотелось бы. Ну а утром, слегка поправив гудящие головы, Игорь рассолом, а Эспозио пивом, аналог которого в империи был, и которое имперцы потребляли не хуже коренных жителей федерации, мужчины вновь отправились заниматься спелеологией, сиречь исследовать пещеры. Правда, в этот раз они не испытывали к ним такого пиетета, как накануне — эффект новизны прошел, и теперь это была не более чем работа, нудная, возможно опасная, но все же работа. А работа и приключение — разные вещи, и психологически воспринимаются тоже совершенно по-разному.

На сей раз ходы, которые они исследовали, были все как один короткие иширокие. До обеда напарники исследовали аж пять штук, но ничего, кроме гнезда хамусов не нашли. Хамусы же, животные вроде летучих мышей, буквально оглушили их своим резким писком, да еще и с ног до головы обгадили, моментально окатив едким пометом. Это для них была типичная реакция на испуг, но отважным исследователям пещер от осознания собственной крутизны было не легче — они после этого потратили целый час, чтобы хоть как-то очистить изгвазданную одежду от вонючей дряни. Хоть сколь либо заметным успехом это действо, кстати, не увенчалось, и, плюнув и осмотрев после обеда еще один ход, оказавшийся столь же бесперспективным, разве что более длинным и извилистым, они вернулись домой. Кстати, там они узнали о себе много нового и интересного — все же пахло дерьмо хамусов на редкость мерзко, и женщины не преминули активно пройтись по их сходству с грязными животными, в просторечии именуемыми свиньями. В общем, не день получился, а сплошное расстройство.

Первые результаты были достигнуты на третий день, хотя от таких результатов лучше было бы держаться подальше. Проще говоря, они нашли неприятности, а может, это неприятности нашли их. Впрочем, от перемены слагаемых сумма не меняется, да и количество потраченных нервов почему-то не уменьшается ни на йоту. Если коротко, то на них напали.

Эспозио как раз исследовал очередной тоннель, который мало того, что оказался длинным и широким, так еще и вел в нужном им направлении. Игорь невозмутимо топал сзади — признаться, ему изрядно надоели эти ползания ниже уровня грунта, но он хорошо отдавал себе отчет в необходимости такого рода планомерных изысканий. Хотя, честно говоря, и закрадывалась в его голову уже мысль о том, что разбирать завал могло оказаться продуктивнее Жаль только у него не было приборов, способных оценить его размеры, да и те, кто устраивал взрыв, явно старались подстраховаться, так что завал мог тянуться на десятки метров.

То, как резко остановился Эспозио, заставило Игоря, в свою очередь, сбавить шаг, однако, когда он все же подошел, то увидел, что перед ними всего-навсего еще одна пещера. Внушительная, но не более того, вдобавок, безо всяких признаков других ходов, словом, тупик. И, если верить показаниям навигатора, до нужной точки она не доходила. Обшарив ее лучом прожектора, они повернули было назад, но в последний момент Игорь еще раз провел лучом в направлении места, где мрак, как ему показалось, чуть-чуть колыхнулся.

В принципе, его наблюдательность и спасла им жизнь, поскольку в следующий миг из темноты вылетело стремительное, массивное тело, и лишь хорошая реакция позволила обоим уйти с линии удара. Игорь в кувырке откатился назад, Эспозио просто отпрыгнул, как испуганный кот, и им оставалось только благодарить конструкторов прожектора, вложивших в это хрупкое на вид устройство совершенно избыточный на первый взгляд запас прочности. В свете уцелевшей и даже не треснувшей лампы перед людьми предстал обитатель подземелья и, очевидно, хозяин этой пещеры. То еще зрелище, к аппетиту не располагающее.

Больше всего тварь, достигающая высотой человеческого плеча, напоминала гигантскую волосатую многоножку, то ли из какого-нибудь старинного фильма ужасов, то ли порождение ночных кошмаров. Правда, волосатую — это с натяжкой, просто ее длинное, сегментированное тело на сочленениях поросло чем-то, напоминающим длинные пряди шерсти. Пряди эти непрерывно шевелились, причем совершенно не в такт движениям тела, и, скорее всего, несли какую-то функциональную нагрузку. Подземная тварь шуровала вперед на множестве длинных, суставчатых ног, каждая в полметра длиной, но самым неприятным была ее башка, увенчанная двумя гигантскими фасеточными глазами сверху и жуткого вида челюстями снизу. В общем, это был совсем не тот противник, с которым хотелось бы встречаться.

Двигалась многоножка на удивление шустро, свет ей, похоже, совсем не мешал, так что Игорь едва успел выхватить пистолет. С маху разрядил всю обойму — и в первый момент даже поверил, что удачно, но многоножка пару секунд стояла неподвижно, а потом вновь двинулась вперед, на сей раз медленнее, но от того не менее страшно. Игорь поменял обойму — Эспозио в тот момент лупил в нее из своего оружия. Как оказалось, так же зря — теперь Игорь видел, что даже бронебойные пули, попадая в тело зверя, лишь оставляют на прикрывающих его щитках большие, лучащиеся трещинами выбоины-отметины белесые на вид, но пробить естественную броню не в состоянии. Более того, попадая в глаза, они, по-видимому, причиняли боль, но те были словно бронестеклом прикрыты — никаких видимых следов тяжелые девятимиллиметровые пули не оставляли.

— За автоматом! Бегом! — рявкнул Игорь, выпустив три пули по ногам зверя. На сей раз он добился успеха, попав в сустав и разом обездвижив конечность, хотя это был, скорее, случайностью — ноги хищника двигались на редкость быстро и хаотично, чтобы пытаться в них прицелиться. Эспозио кивнул и, не задавая вопросов, кинулся прочь, оставив Игоря сдерживать зверя. Тот и сдерживал, отступая назад и паля почти без передыху. Хорошо еще, патронов взял с запасом, да и перезаряжать оружие получалось быстро.

Эспозио вернулся, когда у Игоря оставалось всего две обоймы. С маху оттерев напарника, он ударил из автомата длинной очередью. Трассирующие пули в темноте смотрелись феерично, но пользы от них было не больше, чем от пистолета. Выругавшись, Игорь перехватил оружие, поменял магазин и полоснул тварь по лапам. На этот раз получилось удачнее, сразу несколько ног подломилось, и не ожидавшая этого многоножка завалилась набок, оглашая воздух противным резким треском. Очевидно, это был крик боли, но Игорю было не до идентификации чьих-то там воплей. Он врезал еще одной очередью, надеясь, что на брюхе защита противника окажется слабее, но ошибся — эффекта было ноль. Зато имперец не подкачал — сорвал с пояса химический факел, прихваченный, видимо, в лагере, с размаху кинул его под зверя, и выстрелил вслед. Сам по себе такой факел ярко горит, давая полчаса приличного света, но когда его корпус раскалывает пуля, то начинка сгорает почти мгновенно. Зверь вместе с частью прохода моментально превратился в один большой костер, а люди, не сговариваясь, кинулись прочь, и их шаги дробно звучали под рев огня и дикий визг сгорающей заживо многоножки.

— Кто это был? — спросил Эспозио, когда они выбрались на поверхность. Дышал он тяжело, с хрипами — потерял форму лихой офицер, эх, потерял, если пробежка так сбила ему дыхание.