Но мы-то хотели рассказать вам вовсе не об этой рядовой гулянке! Просто так, к слову пришлось. А расскажем мы вам о том, как Брайан качался на карусели. Да-да, именно не не качелях, а на карусели! Со слониками. Он очень старался, отдувался и пыхтел, но карусель крутиться не желала, так как катался он один. Ну вот, и вышел на него Фредди со своим ящиком.

— А вот кому сапоги чистить, — ворчал Фредди, расхаживая по поляне и зыркая из-под черных бровей чернущими глазами. Впрочем, черными у него были не только брови с глазами. Еще и уши, и щеки, и нос сверкали у него, как черное стекло.

— У меня галоши, — надменно сказал Брайан. — И я их чищу сам! Иногда.

— Скверно, — заметил Фредди, и тут только он увидел, на чем сидел Брайан! Глаза его заиграли.

— А давай-ко, Мэйко, я тя раскачаю! — потребовал он.

И, не успел Брайан крикнуть: "Я сам!", как Фредди раскрутил карусельку, да так, что огромный, машущий носом Мэй практически растворился в воздухе. Было тошно смотреть. Когда же он вновь соткался, облик его разительно изменился. Зеленая, как у тритона, физиономия Брайана взирала на окружающий мир с невыразимой тоской. Затем он взглянул на Фредди, подмигнул ему, сказал: "У-ук" и опрометью бросился в кустики.

— Слабец! — хмыкнул Фредди, — Хиль! Тьфу!

И пошел себе. А Брайан не желал быть слабцом и хилем, и замыслил столь же тошнотворную месть. Неделю он безвылазно торчал на надлежащей полянке, пока наконец не услышал знакомый голос: "Брайааан! Где-е ты? Аууу! Мэ-э-эй, пожа-ар!"

— Пожар? — выскочил Брайан. — Где?

— Да нигде, я все наврал! — весело сказал Фредди. — Пошли скореича, у нас воду отключили! Надо к колодцу очередь строить! Здорово!

— Точно, здорово, — кивнул хищный Мэй. — Ну-тко, садись! Я тя щас сам раскачаю!

И, ловко брыкнув ногой, он метнул Фредди точно в цель (то есть — на слоника), пристегнул его для верности, и свистнул. Из-за кустов взметнулся Боуи, ранее подкупленный двумя сосисками, и они вдвоем так раскрутили Фредди, что его выпученные от ужаса глаза мелькали перед ними просто трассирующими пулями.

Когда каруселька остановилась, тот кисель, который раньше носил гордое имя "Фредди" стек на землю и ужурчал все в те же кустики. Брайан же с Боуи, обнявшись, двинули в паб, пропустить по рюмочке, по дороге горланя во всю глотку: "Раскачали мы Фреда, значит, ждет его беда!". Таким вот кошмарным и неаппетитным образом на свет появился гимн спортивных болельщиков всего мира "Мы вас раскачаем". И никак иначе!

/ — картинка N 44 — / ПИОНЫ, или МАНДАРИНЫ /

Однажды Брайан залез в сад к Стингу, где росли, как вы помните. исключительно брюква и цветы, надрал у него пионов и отправился на рынок — продавать. Только он уселся неподалеку от бабушки Джона Дикона на перевернутое ведро и любовно разложил цветы по букетикам, к нему подошел Фредди и, пхнув ногой букеты, спросил:

— Вы... А... Вы чем?

— Пион-с! — протянул ему цветок Брайан.

— Май фрэнд! — облобызал его Фредди. После чего отплевался, утер губы, забрал у Мэя все его хваленые пионы и ушел. А когда Брайан попытался его вернуть, еще и по роже ему цветами хлестнул.

На следующее же утро друзья уселись в студии на предмет записи новой песни "Мы — чемпионы". И вот, когда Фредди уже разинул рот, чтобы запеть припев, когда Джон уже дернул за самую толстую струну, когда Брайан послюнявил пальцы, чтобы выдать самый мощный запил, и когда Роджер размахнулся, чтобы изо всех сил шандарахнуть по барабанам, в студию вбежал... Нет, скорее, в студию вошел... А точнее, в студию, судорожно кряхтя, вполз Пол Маккартни и сел в углу, искоса поглядывая на Фредди. Тот же в свою очередь показал зубы Полу и заголосил:

— We-e are the champions, my frie-end! We-e-e...

Тут Маккартни вдруг встрепенулся, выскочил на середину комнаты и заплясал, противно выворачивая ноги и вереща:

— We are live in a yellow submarin! Yellow submarin! Дайте мандарин!

С этими словами он вырвал у Роджера мандарин, который тот решил съесть по-быстрому, уселся на пол и стал его сам, урча, пожирать. Глотал он не жуя, крупными кусками, и с неприятным утробным звуком, пугающим всех вокруг.

Джон, видя уныние собратьев, факирским жестом вытащил из рукава свой мандарин и по-братски разделил его между собой и друзьями — себе он взял одну дольку, а остальным раздал по три. Он бы взял себе больше, но его остановили скорбь в глазах Фредди и клещи в руках Роджера.

Маккартни же, расправившись с дерзким фруктом, совершенно успокоился. Он сидел на полу, изредка почесывался и благодушно слушал запетую вновь песню. И все было бы хорошо, да вот на припеве бесы вновь заплясали в глазах этого ранее совершенно безобидного и кроткого господина, и Пол полез вверх по Фредди, цепляясь за его клетчатые штаны! Фредди просто одеревенел от такой наглости. Влезши же, Мак задрал свою ногу под нос Фредди и заорал:

— We are live in the yellow submarin!

Я купил носки! Новые носки!

We are live in the yellow submarin!

Вот мои носки! Ну-ка, посмотри!

Фредди, совершенно одурев от новых носков и самого Пола, принялся с остервенением отдирать его от себя, издавая при этом трубный зов:

— Все ко мне-е! Уберите этого прохвоста!

И присоединились же! Общими усилиями Пол был оторван, наущен и брошен в окно...

— Ты откудова такой? — выползая из-под выкинутого, поинтересовался Боуи.

— Да как же? — надулся Мак. — Еллоу субмарин!

— Моряк! — с уважением молвил Боуи. — И одежда у тебя морская.

— А ты думал найти здесь — хи-хи — епископа? — прошипел Пол. — Я — моряк, моряк бывалый. Знают все — я добрый малый. Но тверда моя рука!

С этими словами он поднес к носу Боуи свой мелкий жилистый кулачишко.

— Эх ты, морзской аркестр! — и Боуи продемонстрировал Полу СВОЙ кулак. Маккартни притворился черепашкой и быстро-быстро уполз восвояси.

А репетиция тем временем продолжалась! Фредди сделал отмашку и крикнул:

— Начали!

И запел:

— We are live in a yellow submarin...

Зажав себе рот руками, Фредди вылетел из студии. Квины жалостливо смотрели ему вслед.

— Заразная штука, — покрутил головой Брайан. — Ну-ка! И-и-и!

И бодрый хор грянул:

— We are live in the yellow submarin! My frie-end!

Какофония длилась еще долго, пока всем не полегчало. Только к утру следующего дня песня была записана правильно. А вы говорите — охота... Ну хорошо, не говорите!

/ — картинка N 45 — / МИСТЕР ЖАБ, или ЖАРКО! /

Однажды в Лондоне настала невероятная жара и засуха. Все ходили с высунутыми языками и искали воду. Зайдя на самую окраину города, Фредди вдруг завопил не своим голосом:

— ПРУУУД!

И метнулся к полупересохшей лужице. Присев на ее краю, он оттопырил зад и заявил:

— Прыгаю! И напьюсь там!

И прыгнул. А через несколько секунд подоспевший Брайан уже вытягивал Фредди из топкой грязи, где тот застрял по самые плечи. Джон стоял рядом и ужасно вздыхал, как будто тащил он, а не Мэй. Потом ему это надоело, он уселся наземь и стал нелестно отзываться. Брайан выволок Фреда на сухое, и тот сразу начал метаться и производить жуткие всасывающие звуки.

— Я зачем тебя вытащил? — объяснил наконец пришедшему в себя Фредди Брайан. — Смотри!

И он развернул перед Фредом афишку. Тот вылупил глаза.

— Не видно ж ничего! — жалобно сказал он.

— Ах, да! — и Мэй перевернул афишу. — А так?

— Так хорошо, спасибо, — кивнул Фредди и стал читать. А написано было вот что:

"СПЕШИТЕ! СПЕШИТЕ! СПЕШИТЕ! ТОЛЬКО ОДИН РАЗ В НАШЕМ ПОЛУЗАДОХШЕМСЯ ГОРОДИШКЕ! ДЭВИД БОУИ ЧИТАЕТ ЛЕКЦИИ О ТЕМПЕРАМЕНТЕ! ПО ОКОНЧАНИИ — СТАКАНЧИК ВОДЫ!"

Брайан еще повторял за Фредди, шевеля губами, а тот уже мчался на рынок, по пути вытряхивая из штанин пиявиц и лягушек.

— Воды! — кричал он. — Вода! Пить дадут!

— Там же Боуи! — пыхтел Джон, несясь за Фредди по пятам.

— Ты что, дурак? Водичка же! — и Фредди прибавлял ходу.

На рынке же творилось невероятное. Колышущиеся толпы народу осаждали будку лектора. Боуи рычал и сбрасывал любопытных с трибуны, под которой стояло нечто, похожее на канистру. На самой же трибуне, помимо Дэвида, находился графин с вожделенной надписью "Водица", хотя внутри, судя по запаху, находилась отнюдь не водица. Боуи уже порядочно отпил и теперь норовил упасть носом, но вовремя хватался за края трибуны. Завидя Фредди, энергично расталкивающего локтями толпу, Дэвид захихикал и вновь чуть не сверзился.

— Господа! — прокричал он. — Вот мой экспонат!

— Я не твой, я свой экспонат, — ворчливо заметил Фредди. — Дай воды, дай воды!

— Это не вода, это кака, — чистосердечно признался Буй, откупоривая графин.

— Черт, — поморщился Фредди, но предложенное выпил. Его немного пошвыряло из стороны в сторону, но позже отпустило, и он уселся под трибуной, бурлюмкая пальцами по губам.

— Именно на наших молодцах-квинах я и буду приводить примеры, — коряво пояснил Маис. — Итак, сколько же всего бывает типов темпераментов? Отвечаю — четыре.

— Интересно, Дэвид, а как это вы пришли к такому умозаключению? — поинтересовался из толпы носатый приятель Пола Маккартни, которого все знали пока что под кличкой Ринго.

— Шибко умный, да? — пробасил Дэвид. — Интеллигентцыя?!! Че тебе надо?

— Обоснуйте основные положения вашего апрельского тезиса, — не сдавался Ринго.

— Хорошо, — покладисто кивнул Дэвид. — Вот вам пример. Фредди, знаешь, кто ты по характеру? Холерик.

— Это я-то? — взорвался Фредди. — Я — холерик? Сам ты холера, рыбная притом!

И Фредди так зарычал, что с нервным Элтоном Джоном случилось страшное.

— Вот вам и доказка, ибо холерики есть не кто иные, как собаки в людском обличье — злобные, возбудимые, прожорливые и трясутся.

— И я! — раздался очень одинокий голос в толпе. Это Брайан решил не бросать друга в беде. — Я тоже холерик! Если он — так и я! — и он заплакал.

— Да, пусть уж лучше он будет, — поддержал его Фредди. — А то нытик такой, прямо поискать. Хорош реветь. Не ной, сказал! А то как смажу!

— А ваш друг не холерик, — успокоил его добрый Дэвид. — Он — меланхолик. Потому что он — плачет.

— Это он еще не плачет, — сказал Фредди и смазал. — Вот теперь он плачет как надо!

Брайан и в самом деле уже орал, выставив всем на обозрение свою обширную носоглотку.

— Гы-гы-гы! — раздалось в толпе. Это Роджер ржал, показывая пальцем на верещащего Брайана. — Потеха!

— Что смешного? — сухо спросил Джон.

— Писклявый! — держался за живот Роджер. — Дикон в овражке пищит-верещит — Дикону кто-то ногу сломал! Ой, смешно мне!

Джон невозмутимо заткнул ему рот его же ухом.

— Вот вам и третья выгода! — обрадовался Боуи. — Вместе с четвертой. Смех без причины — признак сангвичины! Роджер у нас типичный сангвиник! Ну а Джон — понятно дело, флегматик.

Джон снял котелок и степенно откланялся. А Роджер уже ползал на брюхе — его очень насмешило слово "сангвиник".

— А теперь можно и водички! — и Боуи принялся метать в толпу запаянные пластиковые пакетики с равно отмеренным количеством воды. Люди орали и кидались за пакетами. Фредди дрался, как дьявол, но его смяли и стали ходить по позвонкам. Лежа, Фредди успевал подхватывать уроненные пакеты и так насосался водички, что его раздуло. Немудрено также догадаться, что очередной наступ на его толстое тулово привел к незапланированному взрыву...

...Через час залатанный Фредди сидел дома, завернувшись в купальный халат (воду-то дали, а никто и не знал — все на лекции были!) и делал дело — пил чай с малиновым вареньем.

— Пью вот тут чай, — бубнил он. — Сам. Один. И никто мне не мешает. Да.

Что-то свистнуло за окном. Фредди высунулся — и был угощен вантусом! Вот с тех-то пор Фредди и возненавидел разного рода вантусы, присоски, лопатки для тортов, фотографии петухов, заводные паровозы, золотые светофоры и почему-то старые примуса. Но об этом уже совсем другая история, которую, как водится, мы рассказывать не будем.

/ — картинка N 46 — / БОУИ РАСПРАВЛЯЕТ КРЫЛЬЯ, или ХОЛОДНО /

Однажды Брайан Гарольд Мэй пришел в студию на запись видеоклипа "Кто-то полюбит". Мы вовсе не хотим этим сказать, будто Брайан посещал записи клипов один к трем, нет! Просто не в своем обычном облике астронома-неудачника пришел Мэй! На нем уже не было этих ужасных рубашек с рукавами, оторванными динамо-машиной. Не было на нем и пиджака с заштопанными локтями. Да и постоянно закручивающейся манишки с записанными на обратной стороне основными тригонометрическими функциями на груди не имелось. Брайан радикально поменял имидж! На его продолговатое с выступающими костьми тельцо был впритирочку натянут свитерок в веселенькую разноцветную полосочку.

Эффект получился потрясающий — при виде прибарахленного гитариста оператор упал в обморок, режиссер с перепугу издал тирольский йодль, Роджер в очередной раз поклялся себе, что никогда больше не притронется к адскому зелью, а Джон.. Кстати, Джон ничего не заметил, потому что лихо строгал ногти пилочкой. Поэтому Фредди был не единственным, кто не удивился. Но зато он был первым, кто спросил:

— Где спер?

— Почему сразу "спер"? — визгливо закричал Мэй. — Это связано лично мною!

— Пфф, — и Фредди, более крепкий на голову, чем его коллеги, просто сделал несколько изящных полуподскоков с разворотом.

— Да-а! — обиженно проблеял Мэй. — Связал! Вот этими вот самыми ручками! Знаете, как трудно?

— А спицами не пробовал? — спросил Роджер. — Я слышал, что на спицах проще.

— А я слышал. что ты — хрящ! — не остался в долгу Мэй.

Фредди же, пару минут обдумывая что-то, встал, взял Брайана за локоток, отвел его в сторону и тихо, но твердо заявил:

— Я тоже хочу. Шарфик. Из ниток. Тоже.

— Все хотят, — хамски отозвался Мэй. — Я не вяжу на заказ, понятно?

— Чего ж тут непонятного? — пожал плечами Фредди. — А вот поговорить бы...

Он дружески обнял Брайана, и они вышли через окно. Роджер увидел, как они направились к ближайшему питейному. Выскочив в окно следом за ними, он поскользнулся на подоконнике, пребольно треснулся об раму, но не потерял присутствия духа и припустил за друзьями.

Джон же, подняв голову от истерзанного ногтя, с удивлением обнаружил, что он есть один! Да, есть захотелось тут же. Джон принялся умерщвлять плоть, убедительно говоря себе: "мне противно жрать пищу". Естество было несогласно с этими возмутительными словами, и в животе у Джона грустно и мелодично заурчало. Спустя пять минут Джон сдался и уписал целый батон с маслом и сыром. Живот весело запел. Подчиняясь внутреннему порыву, Дикон сел и написал песню "Расправь свои крылья". И, когда повеселевшие друзья возвратились, он с гордостью показал им черновик. Фредди нахмурился.

— Опять хорошую песню написал, злодей? — проворчал он. — А что за крылья, которые нужно расправлять? Кому ты предлагаешь крылья-то расправлять? У меня, знаешь ли, нету крыльев, чтобы их расправлять!