Перкалевый ангел. Предтечи этажерок

— Циклокар. — слегка скривился Алексей. — Многие их предлагают к продаже. Но, как правильно ранее заметил Михаил, дешевые машины, а циклокары, судя по всему, считаются сейчас некими аналогами инвалидок нашего времени, современное общество не прельщают, потому и спрос на них низкий.

— Да, я тоже о них слышал краем уха. — согласно кивнул Егор, — И тут нам придется поработать, чтобы отделить автомобили с мотоциклетными двигателями от автомобилей с двигателями воздушного охлаждения.

— Авиационного типа. — тут же добавил Михаил. — Двигатели воздушного охлаждения авиационного типа! Сейчас ведь общество грезит авиацией и аэропланами, так почему бы нам не сыграть на этом? Грамотная рекламная компания, несколько рекордов в небе и, хорошо бы, на земле и золотой ключик вполне может оказаться в нашем кармане. Реклама, как известно, двигатель торговли. А хорошая реклама может поспособствовать продаже даже полного кхм... Ну вы меня поняли. Тем более, что совсем уж отстой мы производить точно не планируем.

— И по-хорошему было бы неплохо хотя бы по некоторым частям и агрегатам унифицировать мотоцикл с легковушкой. Колеса, подшипники, части двигателя — те же цилиндры, к примеру. И производственную линию для мотоциклов устраивать так, чтобы при минимальной переделке, а еще лучше, всего лишь перенастройке, на ней возможно было запустить сборку шасси подобных автомобилей. Даже будет лучше чередовать. Например, одну неделю собираем только мотоциклы, вторую неделю — только автомобили. В результате, и количество производимой продукции не будет сильно великим — все же, считай, по полугоду на каждый вид техники получится, и завод простаивать не будет.

— Хм. Идея неплохая. Надо будет все хорошенько обдумать и разведать, сколько вообще в странах Европы продается автомобилей, чтобы понять, на что мы можем рассчитывать и можем ли рассчитывать хоть на что-нибудь вообще. Все же печальные истории наших предшественников в этом деле не настраивают на хороший лад.

— Тут ты прав. Но да продолжим. В-третьих, она должна быть простой в производстве и эксплуатации. А также ремонтопригодной даже в условиях наличия одной деревенской кузницы. Потому электрику, за исключением генератора, монтировать только по отдельному запросу при заказе кузова. Кстати, кузова предлагаю отдать на откуп какой-нибудь доживающей свой век каретной мастерской. Они там в этом деле куда более нас смыслят. Ну или самим производить только два типа кузовов — кабриолет с брезентовым верхом и пикап, как наиболее недорогие. Кстати, кузова опять же можно заказывать у каретников, только изначально обговорить с ними процесс массового производства абсолютно одинаковых изделий. Чтобы любой кузов можно было установить на любое из изготовленных шасси.

— А еще нам придется отказаться от привычных приборов управления. Дорогие они. Иные под сто рублей стоят! Хотя, тахометр я все же оставил бы. А то совсем без приборов будет тяжеловато. Разве что по рокоту двигателя определять, стоит ли переключать передачу. Но это будет совсем издевательство над людьми.

— Посмотрим. В любом случае, время у нас еще в достатке, по причине отсутствия денег на полноценный завод, да и с кондачка решать тут точно не стоит. Тем более в приоритете у нас всегда будут самолеты, а все остальное пойдет по остаточному признаку. И в связи с этим возникает очередной вопрос. Что там у нас насчет госсубсидий?

— А вы знаете, можно сказать удачно. — похлопал по своему портфелю Алексей, — И приняли хорошо и поговорили. Не стали сразу в шею гнать.

— Посидели за стопочкой чая? — стукнул пальцем по горлу Михаил.

— Не без этого.

— И как?

— А вот так! — расплывшись в улыбке, он выложил на стол пачки с ассигнациями.

— Да неужто? Вот так просто? — изумился Михаил. — И сколько здесь?

— Осталось двенадцать тысяч. — мгновенно отчитался Алексей.

— Осталось? — взвесив банковские упаковки в руке, вопросительно выгнул бровь Егор.

— Ага. На восемь тысяч я у Лесснера станков закупил. Точнее, закупил на семь с половиной. Но еще полтысячи пришлось отдать за доставку из столицы к нам. Их кстати в первых числах января должны привезти.

— А с чего же нам вообще такая щедрость вышла?

— Во-первых — у них, похоже, имеется сверху приказ на подобные опытно-конструкторские работы. Во-вторых — пилят бюджет. В-третьих — с нашей доли уже отчекрыжили пять тысяч себе в карман. А до этого профукали еще сотню тысяч на бредни всяких самоделкинов. Не поверите, там господа офицеры собрались, покумекали, да и решили строить аэропланы собственными силами, кто во что горазд. В результате — как в анекдоте. Строили самолет, а получился все равно паровоз.

— Все действительно так плохо?

— Скажем так. Было креативно. Посудите сами: летающий комбайн, который почему-то не летает, и пятилопастной конвертоплан с толкающим винтом, которые даже с места сдвинуться не смогли. Также была летающая шиферная крыша и нечто отдаленно похожее на аэроплан, развалившийся еще при пробежке. В конечном итоге все оказалось слишком некрасиво — деньги потратили, а результата ноль целых хрен десятых. А тут нарисовались мы — такие умные и красивые. Вот вояки и решили спасти свои шкурки наверняка. Может, кто и планировал скопировать какой-нибудь европейский аэроплан, но Кованько после нашего разговора стукнул кулаком по столу и рявкнул, что ему нужны настоящие аэропланы, а не летающие тряпки.

— Неплохое желание. — хмыкнул Егор, закончивший пересчет наличности.

— Я тоже так подумал и даже согласился с его доводами, что лучше здесь и сейчас получить на руки двадцать тысяч, чем годами ждать все полагающееся.

— Ну, тут все как у нас. Хорошо и сытно хотят жить все. — вновь хмыкнул Егор. — Но отчитаться мы должны будем за все двадцать пять. Я прав?

— Абсолютно.

— Ну и правильно сделал, что согласился! — вставил свои пять копеек Михаил. — Деньги хорошие, нам как раз на электростанцию хватит, да еще останется! Так что молодца! Не зря скатался.

— Деньги это хорошо, но как мы их будем списывать и что предоставим в качестве результата наших трудов? — поинтересовался Егор, чтобы заранее понимать к чему и как следует готовиться.

— Со списанием я разберусь. — отмахнулся от того Алексей. — Тут все подряд такой процент брака на все что сложнее гвоздя гонят, что миллионы можно списывать, никто не подкопается. А что касается результата — зря мы что ли наш У-1 до двухместного варианта дорабатывали? Вот пусть им и довольствуются! А нашего старичка пока попридержим. Нечего форсировать авиастроительную гонку. К тому же, даже наш первый агрегат получился на славу. Летает! И всяко лучше этих наборов тряпок и жердочек!

Но даже лучшая машина, попав в руки неподготовленного человека, мгновенно рисковала превратиться в кучу мусора. Что и произошло с очередным аппаратом болгарской армии. К вечеру скапотировавший аэроплан поставили на шасси, однако диагноз мотористов оказался неутешительным — заводской ремонт. По всей видимости, пилот в последний момент прибавил газа, чтобы поднять нос У-1 и тем самым сделал только хуже. Двигатель просто развалился, когда винт задел землю. Приобретением запасных силовых агрегатов никто не озаботился, да и не могли они поставить таких по причине их отсутствия — все двигатели шли только на новые машины, потому аварийный У-1бис откатили в сторонку и, накрыв брезентом, оставили гнить до лучших времен. Он стал пятой машиной потерянной болгарской авиацией в авариях с начала войны.

На следующий день Михаила вновь отправили на разведку в район расположения 3-й армии. Но на сей раз он шел не один, а в паре со Стефаном Калиновым, взявшим в качестве наблюдателя Радула Милкова. После ряда неудач тот поосторожничал вновь садиться за управление незнакомого аэроплана, но и не вылететь на задание не мог. Потому и отправился на разведку в качестве наблюдателя.

Появившиеся над головами бипланы вновь встретили дружными приветствиями с одной стороны и ружейной стрельбой — с другой. Внизу шел нешуточный бой. Турецкие войска, бросая в атаку подтянутые за вчерашний день резервы, старались сбить болгар с занимаемых позиций, и кое-где перестрелка шла уже на дистанции пистолетного выстрела. Зная, что на ведомом У-2 нет бронезащиты, Михаил изначально забрался на километровую высоту и принялся нарезать круги, позволяя наблюдателю как следует рассмотреть в бинокль расположение войск. Сбросив три пенала с данными на позиции болгар, он повел свою пару вглубь вражеской территории. Дольше оставаться непосредственно над полем боя было небезопасно. И так в крыльях появились новые пробоины, да к тому же один раз он ощутил серьезную вибрацию, передавшуюся от бронепластины в ноги, что свидетельствовало о попадании в нее пули.

Во время прохождения обучения в Нижнем Новгороде Стефан трижды совершал полеты на расстояния свыше ста пятидесяти километров, но даже тогда, в первый раз, он не волновался столь сильно, как сейчас. Все же там, в авиационной школе, всегда можно было положиться на инструктора, способного перехватить управление аэропланом, возникни такая необходимость. Здесь же, не смотря на совершенный днем ранее боевой вылет, он заметно нервничал. Слишком сильны были отличия с тем, что происходило в школе. Этот У-2 имел управление только в одной кабине. В них непременно должны были начать стрелять, в чем он нисколько не сомневался, послушав рассказ русского механика о том, как они заклеивали пробоины в крыльях машины его бывшего наставника. Сковорода купленная у того же механика за неприлично большие деньги и подложенная на сиденье оказалась чрезмерно жесткой и пятая точка уже начинала понемногу неметь, заставляя время от времени переваливаться с одной ягодицы на другую, что не прибавляло комфорта. В завершение всего в качестве наблюдателя с ним вылетел непосредственный командир, который не отличался особой любовью к русским, приехавшим воевать за них, и к пилотам, прошедшим обучение в России. И лишь равные звания всех летчиков не позволяли ему открыто высказывать свое недовольство. Но если он как-либо напортачит в этом вылете, Радул имел полное право высказать свое неудовольствие навыками подчиненного пилота. Потому он, не отрывая глаз от ведущего, следовал за аэропланом Михаила, не замечая ничего вокруг, до тех пор пока снизу не раздался звонкий щелчок, а зад не онемел от встречи с паровозом, поскольку удар такой силы, что он ощутил, мог, по его мнению, нанести только мчащийся на полной скорости литерный состав. Правая ягодица не ощущалась совершенно, а ногу начала сводить жуткая судорога. Не в силах терпеть, он принялся молотить кулаком по затекающей ноге, что мгновенно сказалось на управлении. Аэроплан начал раскачиваться влево-вправо и потихоньку терять высоту.

Сидевший за смонтированным на шкворневую установку пулеметом Константин сразу заметил неладное в поведении ведомого и, дотянувшись до Михаила, указал на рыскающий У-2. Тот тут же прибрал газ и, поравнявшись с ведомым, постарался разглядеть, что случилось с пилотом. Главное, тот оказался жив, но вот его поведение оставалось загадкой. Стефан неистово колотил рукой по чему-то скрытому в кабине, а наблюдатель лишь растеряно крутил головой.

Привлечь внимание ведомого удалось лишь через полминуты активных жестикуляций. Тот, скривившись от боли и закусив утепленную перчатку, кивнул на предложение повернуть назад и с явным трудом пошел на вираж. К их счастью они не успели отдалиться от линии фронта и потому, что бы ни случилось с пилотом, имелся неплохой шанс сесть на вынужденную посадку в расположении своих войск. Тянуть же до самого аэродрома Михаил не рискнул. Если Стефан схлопотал-таки пулю, то он в любой момент мог лишиться сознания из-за потери крови или болевого шока.

Найти подходящую для посадки площадку удалось лишь километрах в пяти от линии фронта. Встречавшиеся до этого дороги были слишком кривыми, да к тому же проходили по горной местности, а поля заболоченными. И только в какой-то крупной деревне, в которой расположилась одна из болгарских частей, проходящая через нее дорога показалась Михаилу достаточно ровной и длинной для совершения посадки. Вот только по той же самой причине пустой она не была. С десяток телег и арб представляли немалую угрозу для аэроплана. К тому же, давить или рубить винтом шедших по ней людей в его планы тоже никак не входило.

Показав Стефану руками встать в круг, Михаил прибрал газ и повел самолет вниз — требовалось распугать всех, кто находился на дороге, чтобы расчистить путь для ведомого. Двух заходов оказалось более чем достаточно для того, чтобы улица буквально вымерла. Люди и запряженная в повозки живность бросились куда глаза глядят после первого же жуткого рева раздавшегося над головой и промелькнувшей сверху летающей машины. Второй проход был просто контрольным, а на третий он повел Стефана за собой, показав ему — "Делай как я".

Приняв в хвост ведомого, Михаил пошел на посадочный круг и вывел Стефана на участок дороги показавшийся ему ровнее прочих. До границ деревни оставалось полторы сотни метров, когда он коснулся колесами утоптанного до каменного состояния покрытия дороги и затрясся по направлению к деревне. Небольших камней, выбоин и бугорков на дороге оказалось все же в избытке, но шасси У-2 достойно выдержали проверку на прочность. Мысленно воздав хвалу Поликарпову, он свернул в поле метров за двадцать до деревни и, выключив двигатель, тут же кинул взгляд на ведомого — тот пропылил дальше по дороге и остановился лишь уткнувшись крылом в забор ближайшего двора. К счастью, его скорость была уже совсем небольшой, так что даже чахлый плетень, претендующий на звание забора, лишь слегка прогнулся внутрь, но устоял.

— Костя, оставайся здесь с пулеметом. — увидев непонимающий взгляд Федюнина, Михаил уточнил, — На всякий пожарный случай. Заодно и воров отгонять будешь, а то местные открутят у нас что-нибудь на сувенир, а мы потом взлететь не сможем. — Хлопнув того по плечу, пилот быстро соскочил с крыла и поспешил ко второму аэроплану, к которому уже начинали подтягиваться люди в шинелях с винтовками наперевес.

— Ну как? Живой? — вскочив на правое крыло, поинтересовался у своего недавнего ученика Михаил. С левого крыла тем же самым интересовался бледноватый Радул.

— Нога. — выплюнув изжеванную перчатку, сквозь слезы прохрипел Стефан и схватившись обеими руками за ногу, взвыл.

— Тащим. — подхватывая пилота под правую руку, тут же среагировал Михаил и вместе с Радулом аккуратно вытянул Стефана из кабины. Уложив постанывающего пилота на землю, он тут же принялся осматривать его ногу в поисках кровоточащей раны, но таковой все не находилось. — Тебя куда ранило?

— В зад! Так прилетело, что вмиг все онемело. А теперь ногу судорогой сводит так, что мочи нет!

— Странно. Ничего не вижу. — повернув Стефана на живот, Михаил осмотрел предполагаемое место ранения. — Целый у тебя зад, чего ты придумываешь!

— Должно быть, сковорода спасла.

— Сковорода? — удивился Радул, не прекращая массировать ногу сослуживца на пару с Михаилом.