Стрельба слышалась и в городе. Что еще? Неужели с авианалетом неприятности не закончились? Ивирские аэропланы больше не кружили над портом. Кто же стреляет? Город подвергся нападению? Помимо всего прочего, на "Корнелии" сгорела радиорубка, и корабль остался без связи. Непонятно было даже, что случилось в городе. Фрамео отправил на берег несколько людей — выяснить подробности — но они пока не вернулись.
На мостике появился еще один офицер, прайм-лейтенант Таннер.
— Мы смогли залатать цистерну, — с ходу сообщил он. — Утечка бензина прекратилась. Вентиляция тоже снова работает.
— Да, — Фрамео сдержал вздох облегчения. Пары бензина, скапливающиеся во внутренних помещениях — худший ночной кошмар команды любого авианосца. — Хорошо.
"Держись, "Кора", — подумал он, вцепившись пальцами в погнутые перила, ограждающие крылья мостика. — Мы не дадим тебе сгинуть в этом проклятом месте!"
Снова выстрелы зазвучали в городе. Сухо лаяли винтовки, часто загромыхал пулемет. Что-то взорвалось. На набережной появились солдаты. Они отступали, стреляя по кому-то невидимому, несколько человек упало. Дым, окутавший авианосец, не позволял даже разобрать, чьи это люди. Лейтенант Таннер нервно дернул головой.
— Даэмогос, да что там творится?
Сафири. 13:00.
— Господин префект, командиры подразделений докладывают о продвижении ивирцев по всем главным улицам, — скороговоркой тараторил терц-лейтенант. Его левая рука висела на перевязи, рукав был обожжен и покрыт темно-красными пятнами. Ниже локтя и до запястья белела повязка, также пропитавшаяся кровью.
— Миллиарий Шенно приказал передать, что нас пытаются отрезать от порта и окружить, — продолжал он. — Ивирцев, вероятно, больше десяти тысяч...
Лицо офицера было бледно и покрыто мелкими каплями пота. Бедняге было лет двадцать, вряд ли больше.
— Успокойтесь, лейтенант, — прервал его префект Артур Тион, широкоплечти тридцатипятилетный мужчина. — Вы свободны. Отправляйтесь в лазарет. Живо!
Юнец развернулся и заковылял прочь. Префект Тион проводил его взглядом.
— Десять тысяч... — проворчал он. — Правду говорят: у страха глаза велики.
— Вы думаете, Шенно преувеличивает? — хладнокровно сказал миллиарий Тавис Айтелен, низкорослый гайонец. Его мундир был порван и перепачкан серой каменной пылью, волосы всклокочены. Впрочем, все они тут выглядели не лучше...
Тион прислушался к шуму перестрелки. Сильные, звучные хлопки винтовок и карабинов. Резкий сухой треск пистолетов-пулеметов. Басовитые очереди станковых "Фортисов" и ручных "Тимпано". Взрывы гранат. Стрельба действительно доносилась с нескольких направлений, но окружение?
— Откуда здесь десять тысяч ивирских солдат? — зло сказал префект. — Откуда они вообще появились в городе?
— Атаковали со стороны берега, насколько мы знаем, — ответил Айтелен. — Прибыли по воде?
— Вот именно, — кивнул Тион. — На лодках или катерах обогнули побережье и вошли в город, воспользовавшись паникой. И уж конечно, не десять тысяч! Две тысячи — еще поверю, ну, три. Не больше.
Префект бросил взгляд в окно. Тела ивирцев, пытавшихся ночью проникнуть в резиденцию губернатора, еще не убрали. Артур Тион поморщился — убийцы были опасно близки к успеху. Как они вообще оказались в саду? Стена слишком высокая, ворота только одни. Какой-то потайной лаз? Похоже на то.
— Признаться, меня больше волнует другое, — сказал он. — В Сафири сто тысяч жителей, и далеко не все бежали из города, когда был штурм. Я хорошо помню Анлакар... Если мы не расправимся с нападающими быстро, вот тогда действительно рискуем получить на свою голову и десять тысяч разъяренных ивирцев, и больше.
— Да, но у нас всего четыре тысячи солдат в городе. Недостаточно, чтобы одновременно бороться с противником и следить за местными. Нужны подкрепления.
— Они не успеют вовремя, — большая часть имперских солдат преследовала ивирцев, ушедших в джунгли в западной оконечности Кехребара. — Впрочем... свяжитесь с портом. С кораблями, — распорядился префект Тион. — Передайте мое требование: пусть спешно вооружают матросов всем, что найдется, и высаживают в город. Этого хватит, чтобы не дать горожанам ударить нам в спину. Даэмогос, должны же и эти плавуны на что-то сгодится. Флот проморгали, пусть хоть на земле помогут...
Сафири. Набережная порта. 13:40.
Пулемет громыхал, плюясь раскаленным металлом через узкий прямоугольник разбитого окна. Длинные очереди сливались почти в непрерывный треск, заглушая выстрелы карабинов. Имперское отделение заняло оборону возле двухэтажного дома, стены которого после недолгой, но ожесточенной перестрелки были испещрены выбоинами от попаданий пуль и осколков. Несколько убитых ксаль-риумцев лежали перед домом, но тел ивирцев на виду было больше. Имперцы засели крепко — не прорвешься. Обойти? Хорошая мысль, но как узнать, где путь свободен? Такая же засада может оказаться в любом доме, на любой улице. Ксаль-риумцы не собирались сдавать Сафири без боя. Что бы ни произошло в порту, в городе солдаты оборонялись отчаянно. Инсубай Риван Кедже сомневался, что отбить Сафири удастся. Расчет строился на то, что после взрывов и авианалета неприятель будет полностью деморализован, а население города примкнет к ивирским солдатам. Не получилось — ксаль-риумцы не собирались сдаваться, да и горожане не проявили желания нападать с ножами и палками на ксаль-риумцев с карабинами и пулеметами. К отряду Кедже из четырехсот человек присоединилось всего несколько десятков мужчин, подобравших оружие у убитых.
Треклятый "Фортис" не смолкал. Патронов у имперцев явно было в достатке. Укрывшись за углом, Кедже видел, как пули срезали еще двоих ивирцев, пытавшихся подобраться поближе. Третьего застрелили солдаты, занявшие оборону у других окон. Остальные побежали назад, спасаясь от неминуемой гибели, но еще двоих настигли пули, прежде чем они успели найти укрытие. Однако они выполнили главную задачу — отвлекли внимание ксаль-риумцев от второй группы. Еще несколько ивирцев, подобравшись-таки к цели, с размаха швырнули гранаты.
Один из людей Кежде тут же упал, а затем еще двое, но имперцы спохватились на секунду позднее, чем следовало — черные цилиндрики гранат уже летели. Два упали у стены, зато третий угодил точно в окно. Секунда задержки — и три взрыва громыхнули почти одновременно. Пулемет, доставивший столько неприятностей, смолк, и Риван Кедже махнул рукой — вперед! Его люди бросились в атаку, на бегу стреляя по окнам. Наконец-то сказался численный перевес, и хотя еще несколько ивирских солдат остались лежать на мощеной камнем улице, другие прорвались-таки в дом. Выстрелы загремели уже там.
Инсубай Кедже, однако, не испытал ликования. Прекрасно, этот дом они возьмут, а дальше-то что? Штурмовать каждый дом, каждый склад, каждую улицу и каждый квартал? Имея в своем распоряжении всего-то двадцать две сотни человек — больше не могли вместить моторные катера, загодя спрятанные на западном побережье Кехребара? Ивирцы действовали по плану: пока главные силы отвлекали ксаль-риумские легионы, уводя их все дальше от города, несколько подразделений отборных солдат, обогнув за ночь остров вдоль южного побережья, с рассветом высадились близ Сафири. И поначалу все шло удачно: после взрывов и удара с неба ксаль-риумцы были растеряны и дезорганизованы. Прежде чем они поняли, что происходит, ивирцы ворвались в город и с ходу заняли юго-западные его окраины. Но на этом их успехи закончились: неприятель опомнился и начал оказывать упорное сопротивление, а горожане, вопреки ожиданиям ивирского командования, предпочти попрятаться в подвалах вместо того, чтобы выйти на улицы. Ивирские отряды оказались изолированы друг от друга, связь с командующим — полковником иль-Шаго — была потеряна, и теперь Риван Кедже, говоря по правде, понятия не имел, что делать. Пробиваться вперед? Нелепо — до центра города, где имперцы устроили штаб в резиденции губернатора, им не добраться, это было уже очевидно. Оставаться на месте и ждать, пока прояснится обстановка? Самоубийство — ксаль-риумцев больше, и они могут контратаковать в любой момент. Отступать назад? Самое разумное — ясно, что атака захлебнулась, и лучше сохранить людей. Но отступить без приказа Кедже не мог.
Сзади послышались шаги, появился солдат.
— Господин майор! — выпалил он с ходу. — Удалось связаться с отрядом полковника иль-Шаго.
— Ну, наконец-то, — проворчал Кедже. — И?
— Они окружены. Полковник иль-Шаго убит. О местонахождении и состоянии остальных групп по-прежнему ничего не известно.
Риван Кедже стиснул зубы, чтобы не проклянуть Всевластного при подчиненных. Все, как он и опасался: атака ивирцев остановлена, отряды разделены, и ничто не мешает ксаль-риумцам передавить их один за другим. Что они, несомненно, и сделают. Нужно отходить, пока не поздно.
Задумавшись о пути к отступлению, майор Кедже обернулся в сторону порта. Там все еще пылали пожары на вражеских кораблях. Летунам повезло больше, чем пехоте, позавидовал ивирец. В плотном дыму можно было заметить движение — лодки скользили к набережной, высаживая вооруженных матросов. Еще и это. Да, медлить нельзя — ксаль-риумцы вот-вот отсекут все пути к отступлению.
Кедже махнул рукой, привлекая внимание офицеров.
— Собирайте людей. Отходим.
— Но... — проговорил молодой капитан Сахрави, однако под взглядом Кедже прикусил язык.
— Куда мы отступим, господин инсубай? — спокойно спросил мужчина постарше, капитан Алхед Матиар. — Не думаю, что нас пропустят обратно на побережье. Эти матросы оцепляют набережную, и...
Кедже жестом прервал Матиара. Сузив глаза, он изучал порт. Не так много было видно в клубах дыма, стелющихся над водой, однако недалеко, у причалов, он рассмотрел силуэты нескольких довольно крупных транспортных кораблей. На палубах суетились люди: склады возле причалов горели, и команды спешно скатывали по палубе и сбрасывали в воду какие-то бочки, прежде чем огонь перекинулся на корабли. Риван Кедже прикусил губу и повернулся к капитанам.
— В порт, — сказал он. — Видите эти транспорты?
— Да, господин майор, — ответил Сахрави. — Но ведь мы не матросы.
— Матросы там уже есть, — мрачно улыбнулся Кедже. — До пролива дотянем. Понимаете меня?
— Да... — Сахрави побледнел. Матиар просто кивнул, ничего не сказав.
Оставив убитых, поредевший отряд направился в порт. К счастью, дым мешал ксаль-риумцам не меньше, чем ивирцам, и неприятель все-таки еще не окончательно преодолел растерянность. Где-то в стороне стреляли, но людям Кедже удалось добраться до причалов без помех. Вскоре корабли стали ясно видны. Два транспорта стояли почти борт к борту — большие, с высокими тонкими трубами и двумя мачтами. Корпуса были окрашены в черный цвет, приземистые надстройки с рубками наверху и рядами иллюминаторов по бокам — в белый. На палубах продолжалась суета: команда очищала палубы от огнеопасного груза.
Ивирцы приближались. Через минуту их заметили на кораблях. Кто-то прекратил работу и выпрямился, указывая рукой в их сторону. На палубах воцарилась неразбериха. Ксаль-риумские матросы в серых рубахах забросили работу, кто-то спешил скрыться внутри корабля, другие, цепляясь за свисавшие с борта сети, ползли вниз и прыгали в воду. Несколько офицеров безуспешно пытались восстановить порядок. Вдоль борта выстроились в ряд люди с оружием, но было их немного.
— Матиар! — выкрикнул Кедже. — Бери людей Фазира и Месвие, и на тот корабль! — он указал стволом револьвера на транспорт, стоявший правее. — Сахрави, ты со своими за мной! Вперед! — он показал пример, первым бросившись по набережной.
Матросы на корабле продолжали паниковать, кто-то под руководством офицера пытался скинуть за борт трап, но под пулями ивирцев офицер и двое его помощников упали, а другие не решились повторить попытку. Вооруженные матросы стреляли, судорожно передергивали затворы винтовок и стреляли снова. Несколько ивирских солдат упали, но это не могло остановить нападавших. Кедже на бегу выстрелил из револьвера по офицеру, руководившему стрелками. Было далеко для верного выстрела, но все же он попал, а может, того сразила чья-то еще пуля. Офицер уронил пистолет, ухватился руками за леерное ограждение, зашатался и перевесился за борт прежде, чем его люди успели прийти к нему на помощь. Рядом с Кедже солдат с ручным пулеметом упер в бедро приклад своего массивного оружия и выпустил очередь по ксаль-риумцам. Двое матросов свалились, а ивирцы уже бегом поднимались по трапу. Кто-то, забросив ружье на ремне за спину, карабкался наверх по сброшенным с борта сетям.
К тому моменту, когда Риван Кедже поднялся на борт, все было уже кончено. Тела убитых ксаль-риумцев лежали на палубе. Остальных солдаты согнали в кучу перед надстройкой и держали в кольце штыков. Кто-то из матросов выглядел мрачно, но большинство — испуганными. Бушлатов на матросах не было, только серые рубахи, но судя по отсутствию черно-золотых лент на воротниках, это были не военные моряки. Скорее всего, транспорты вместе с командами Императорский Флот нанял для перевозки военных грузов у какого-нибудь частного владельца. Тем лучше.
Кедже поднялся по узкой лестнице сбоку надстройки наверх, в ходовую рубку. Это было квадратное сооружение с тонкими железными стенами и большими квадратными иллюминаторами, дающими хороший обзор во все стороны. Рубку уже окружили ивирские солдаты с винтовками, а внутри, вдоль стены, в ряд выстроились пятеро ксаль-риумцев. Сахрави и еще двое ивирцев держали их на прицеле.
Инсубай Кедже жестом велел капитану приблизиться. Невысокий, плотный мужчина с квадратным лицом выступил вперед.
— Офицер, — проговорил он, — Вы командуете этими людьми?
Кедже кивнул. Он не очень хорошо говорил по ксаль-риумски. Впрочем, для того, что требуется сделать, хватит и этого.
— В таком случае сообщаю вам, что мой корабль и мои люди не состоят на военной службе. Мы — гражданские лица и, согласно действующим...
Ивирец жестом велел ему замолчать.
— Вы останетесь живы, если сделаете то, что мы требуем от вас, — сказал он.
— Что вам нужно? — капитан понял, что захватчики не собираются рассуждать о правах и конвенциях.
— Вы выведете корабли из порта в пролив, — сказал Кедже. — Тогда мы вас отпустим.
— Что? — капитан уставился на офицера так, словно хотел прожечь того взглядом. — Вы намерены затопить корабль в проливе?
— Мои намерения вас не касаются, — отрезал Кедже и движением большого пальца взвел курок. — Вы сделаете это?
— Я... — капитан стиснул зубы, глядя на ствол, направленный ему в грудь. — Я отказываюсь...
Риван Кедже надавил на спусковой крючок, и револьвер послушно рявкнул. Пуля пробила капитану сердце. Ксаль-риумец упал. Кедже обвел взглядом бледные, перекошенные лица остальных пленников и остановил свой выбор на самом молодом из офицеров. Тому было не больше двадцати пяти лет, и он выглядел наиболее испуганным.
— Ты. Подойди, — ивирец дернул стволом револьвера.
