— Ты очень правдоподобно изображаешь выпад, — пошутил Эйд и удивлённо вскинул брови, заметив вошедшую девушку. Он не сразу узнал Селеку — за два месяца она сильно изменилась. Её светлые волосы стали ещё короче, лицо слегка удлинилось. На лбу теперь крепился ободок с тремя чистейшими сапфирами, символом Нового учения. Военную форму девушки прятал длинный белый плащ со стоячим воротником, прикрывавшим шею.
Обернувшись, Алак восторженно вскрикнул и буквально навалился на Селеку, сжимая её в объятиях. За последние месяцы он и не заметил, как стал намного сильнее, и удивился, когда девушка, закашлявшись, попыталась высвободиться.
— Удушишь же! — рассмеялась она и облегчённо выдохнула, когда Алак выпустил её. — Ох, и когда ты успел так вымахать?
Селека с подозрением окинула Таодана пристальным взглядом и недовольно забормотала. Раньше они были одного роста, но теперь юноша был на полголовы выше Гвайр. И молодому паладину это не слишком нравилось. Она не привыкла смотреть на кого-то снизу вверх.
— Когда ты вернулась? — спросил Эйд, присаживаясь на скамейку. — Мы рассчитывали, что ты пришлёшь птицу.
— Не было возможности, — Селека пожала плечами и поправила прилипшие к шее волосы. Девушка успела привыкнуть к прохладе на севере Фабара, и теперь в Беланоре ей казалось невыносимо жарко, хотя на дворе был декабрь. — Да и слишком тёмные вести я несла, чтобы посылать голубя, а вороны под рукой не оказалось.
Оба юноши удивлённо посмотрели на Селеку и практически одновременно нахмурились. Слова девушки заставили их забеспокоиться. Что же за вести могла принести Гвайр с севера?
— Фабар раздроблен, — вздохнула Селека. — Больше нет того единого государства, каким он был раньше. Рыси и Барсы заявили, что не признают власть Ловарсов. Они считают, что после падения Империи Ворона Тигры захватили великий княжеский трон и заставили других князей подчиниться. Война слишком вымотала тогда всех, и никто не стал сопротивляться. Но сейчас, когда Латаэн атакует, а Тигры ничего не делают для того, чтобы защитить страну...
— Они сражаются! — воскликнул Алак. — Да, мы потерпели несколько поражений. Но Грам Ловарс готовит контратаку! Мы обязательно отбросим Псов за Чёрную грань!
Селека мрачно покачала головой — Таодан не понимал всей серьёзности ситуации.
— Орлы тоже недовольны. Я пыталась связаться с ними, но орлиный князь отказался говорить со мной. Он считает, что на великом княжеском троне должен сидеть кто-то другой. Я так и не поняла, о ком он говорит. Мне известно лишь одно: Тарлан Альвиш отправил свой флот на войну с Вэлном, надеясь, что Орлы выделят ему несколько кораблей на защиту от пиратов. Но орлиный князь заперся у себя в Бухте Огней и не собирается разговаривать ни с кем кроме законного наследника великого трона.
Алак едва заметно вздрогнул и помрачнел. В мыслях его проскользнула безумная идея. Настолько безумная, что юноша не поверил, что нечто подобное вообще могло возникнуть в его голове. Нет, нет, нельзя было и думать о Великом вороньем троне! Эпоха Ворона давно прошла. Молодой Таодан был самым обыкновенным мальчишкой, едва вышедшим из возраста, когда оружие в руках не более чем забава. Он не собирался что-либо решать, исправлять ошибки своих предшественников. Ему куда проще было подчиняться чужим приказаниям.
— Все земли на границе с Востоком уничтожены! — продолжала Селека. — Половина рысьего княжества предательски перебежала на сторону Псов. Выжившие Ягуары в плену... Ньёр пропал... Я не знаю, как выигрывать эту войну. Псы не сильны, но им как-то удалось сделать волколаков своими союзниками. Медвежье плато, Вэлн — они все выступили на стороне Корсаков! Это безумие! Их невозможно победить, когда половина Запада грызётся из-за какого-то трона, не в силах решить, кто из них законный наследник!.. Мы все умрём, если это продолжится. Шансов нет. Фабар обречён.
Голос Селеки стал совсем тихим, и Алак положил руку ей на плечо, пытаясь хоть как-то приободрить. Девушка лишь тяжело вздохнула и закрыла лицо руками.
— Даже Братство... Я пыталась найти хоть кого-то из старейшин, но они пропали. Либо попали в плен к Корсакам, либо... бежали.
Последнее слово она сказала с такой ненавистью в голосе, что Алак поёжился и поспешно убрал руку с плеча девушки. Им всем было тяжело. Новость о том, что Ньёр пропал, шокировала Таодана ещё несколько дней назад. Для него Змей был таким же близким другом, как Эйд, и юноша не находил себе места, утешая себя мыслями, что Пеплохват просто попал в плен. Ньёр не мог умереть. Это было слишком глупо для такого человека, как он.
Здесь, в Беланоре, напряжение из-за Великого вороньего трона чувствовалось особенно сильно. Казалось, все стены были пропитаны ненавистью, и за князьями постоянно следили. Несколькими днями ранее таинственно погиб один из наследников Сов, прибывший в столицу со своим отрядом. Все остальные жили в вечном страхе. Даже Алак чувствовал на себе пристальные взгляды. Но его почему-то не трогали.
— Эти дураки грызутся из-за куска мрамора! — взвыл Таодан, запрокинув голову. — А у нас до сих пор не выбран новый Верховный Главнокомандующий. Была бы моя воля — я бы уже послал за Рафааром Вороньим Крылом. Но кто меня послушает...
Селека тяжело вздохнула, уставившись полупустым взглядом в каменный пол. В нависшей тишине всем троим казалось, что они обречены. Ничто не поможет им. Запад падёт, и Корсаки всех их скормят своим цепным псам.
Совершенно неожиданно Эйд вскинул голову и уставился на Алака широко распахнутыми глазами.
— Ворон! — шёпотом позвал он и пихнул товарища в бок, когда тот не ответил. Нахмурившись, Таодан вопросительно посмотрел на него и вскрикнул, когда Эйд затряс его за плечи. — Ворон! Ты понимаешь, что это значит?!
Алак изумлённо на него уставился и отрывисто покачал головой. Что вообще случилось с Камышовым Котом? С чего он вдруг так развеселился? Как будто было чему радоваться в сложившейся ситуации! Но, кажется, Селека тоже догадалась, о чём сейчас думал Траин.
— Ты... ты же не хочешь сказать, что... — шёпотом выдавила девушка, наклоняясь ниже, как будто их кто-то мог услышать.
— Но ты сама сказала, что они пойдут за законным наследником трона! — воскликнул Эйд. Он, напротив, ничего не боялся и говорил достаточно громко. — Кто может быть законней Ворона на вороньем троне?
Алак охнул и отшатнулся в сторону, не веря собственным ушам. О боги, о чём сейчас думали его друзья! Нет, нет, это было безумие! Тем более, молодой князь был непрямой крови Ворона — его отец был потомком младшей сестры Императора, а мать и вовсе происходила из рода Шакалов.
— Но Грозохвост выбрал тебя! — прошептала Селека. — Ты видел ещё кого-нибудь с ручным враном, кроме наследников Императора?
— Враны никогда не давались в руки никому другому, — кивнул головой Эйд. — Только тем, кто должен был наследовать Вороний трон. Теперь, когда прямых наследников Империи не осталось, Грозохвост выбрал тебя.
— Но почему он не мог выбрать моего отца? Отец сплотил бы западных князей ещё до нападения Корсаков, и войны бы не было! — воскликнул Алак и понял, что он не прав. Нет, отец не сплотил бы никого. Потому что тогда никому не нужен был император. Сангенум жил в мире. Не было войны. И Грозохвост, и наездник на вране — они никому не были нужны. Теперь же, когда князья не могли поделить трон, только наследник Империи мог их объединить. Но Алак не знал, что ему делать. Он не готовился садиться на трон. Юноша учился быть князем, а не императором, и совершенно не понимал, как отдавать приказы другим людям. Другим князьям. Они же были такими же, как он.
— Ну если Алак не хочет... — протянула Селека, — мы можем и дальше ждать, пока Фабар не развалится на части. И тогда Псы придут по наши души.
— Надеюсь, что меня сожрёт хотя бы породистая цепная псина, — хмыкнул Эйд, сложив руки на груди. — Не хочу оказаться в животе у какой-нибудь дворовой шавки.
Алак громко взвыл, слушая их слова. Ну как, как можно было давить на него! Зачем? Что он такого сделал?! Не в силах больше сопротивляться, юноша схватился руками за голову и согнулся пополам. В висках запульсировало, и на мгновение Таодану показалось, будто кто-то мягко его успокаивает. Грозохвост. Он всегда был рядом, даже когда Алак не мог его видеть. Чтобы уберечь врана и скрыть его существование, молодой вороний князь и Юген решили, что стоит спрятать его в лесу, пока малыш не станет достаточно крепким, чтобы защищаться от самого злейшего врага — человека. И Алак сильно скучал по своему пернатому приятелю.
— Что? — тяжело спросил юноша, устало открывая глаза. В его взгляде был лишь холод и невозмутимое спокойствие. — Что я должен делать?
Селека мягко коснулась плечей Алака и, наклонившись к нему, провела ладонью по светлым волосам. Ей не хотелось давить на друга, и нынешнее состояние Таодана заставляло её чувствовать себя виноватой.
— Ты должен попытаться объединить их, Алак. Покажи им Грозохвоста. Докажи им, что ты единственный и истинно законный наследник вороньего трона.
— И что ты предлагаешь? — приглушённо прошипел Алак. — Пойти к Граму Ловарсу и сказать, что я забираю у него трон? Ты понимаешь, что меня убьют?!
Селека и Эйд практически одновременно ухмыльнулись, и девушка, покачав головой, указала на стражу, что дежурила на другой стороне коридора. Воины не видели их и не могли слышать, так что беспокоиться было нечего.
— Эти люди верят в сказки про ручных вранов, на которых Императоры врывались в самую гущу битв и сеяли хаос в рядах противника, — прошептала Гвайр. — Если показать им живого врана, они испугаются и не тронут тебя, даже если Грам будет орать и божиться, что спустит с них шкуру. Здесь, в Беланоре, есть отряд воинов моего отца. Я могу уговорить их выступить на твоей стороне.
— Юген знаком с несколькими князьями, которые обещали выступить на твоей стороне, — признался Эйд. — Прости, Алак, но Роялд уже давно затеял всё это. Я просто не мог понять, зачем он встречается с князьями и говорит с ними о тебе и Вороньем Утёсе. Я даже думал, что он готовит восстание против тебя и твоей матери...
Алак коротко кивнул головой. Он и сам давно заметил, что Юген слишком много проводил время с незнакомыми юноше князьями, и несколько раз слышал, как в разговорах упоминалось его имя. О Грозохвосте Юген никому не говорил, но ребята прекрасно понимали сейчас, что живой вран лишь сильнее убедит этих князей, что они сделали правильный выбор, заняв сторону Таоданов.
— У меня есть план, — прошептал Эйд. — Нужно лишь кое-что сделать. Ты согласен, Алак?
Парень тяжело вздохнул и посмотрел на друзей. О боги, защитите этих дураков! Молодому князю оставалось лишь надеяться, что всё пройдёт гладко. Если ничего не получится, их убьют. И если ничего не делать, их тоже всё равно убьют, только уже не свои князья, а восточные. Выбор у ребят был невелик. Как получилось так, что они оказались между молотом и наковальней? Мысленно помолившись Четверым, юноша кивнул головой. Каков бы ни был план Эйда, это была последняя надежда на сплочение Запада.
Кто бы мог подумать, что этим вечером союзником молодых князей станут вино, женщины и хорошая музыка. Едва солнце начало клониться к горизонту, и тьма опустилась на улицы столицы, воины собрались на восточной площади. Юген (казалось, он просчитывал всё на несколько сотен шагов вперёд) созвал их всех и объявил пир в честь захваченной Алаком деревушки. Никакой ценности для Запада она не представляла, но язык у Роялда был подвешен так, что ему удалось убедить воинов, будто эта маленькая победа станет первым шагом на пути к полному уничтожению Псов и их влияния на Севере и Юге.
— Теперь я уверенно могу сказать, что наступит тот день, когда Запад отбросит жалких Псов обратно в их конуру и посадит на цепь! — воскликнул Юген, немного захмелевший, но всё ещё контролирующий каждый вдох собравшихся на площади воинов. — Так выпьем же за здоровье молодого вороньего князя!
Уже порядком выпившие воины вскинули кубки с вином и, громко закричав, осушили их до дна. Алак, прятавшийся позади одной из колонн, нервно переступил с ноги на ногу и попытался выглянуть. Эйд тут же дёрнул его обратно и покачал головой, давая понять, что ещё не время. Юноша только взвыл и, опустившись на каменный пол, стал раскачиваться из стороны в сторону. Он уже не мог сидеть на одном месте. Ему хотелось действовать. Сейчас или никогда. Но Юген ещё не закончил. Всё только начиналось.
Мужчина ещё долго подогревал толпу, рассказывая о подвигах Алака. Совершенно незаметно Юген перевёл тему на то, что нынешние Таоданы — наследники императоров, и в них течёт императорская кровь. Кто-то из воинов поддержал Роялда, другие подхватили, и Алак не успел заметить, как толпа вовсю кричала о том, что Вороны, как наследники, куда законнее всех западных князей вместе взятых. Даже городская стража, просто следившая за порядком на восточной площади, довольно скоро включилась в происходящее и внимательно слушала Югена и весь тот бред, что он нёс.
— Что сделали Тигры, когда Псы напали на нас? — крикнул Роялд, взмахивая пустым кубком. — Они заперлись в этом городе, а вас, простых вояк, отправили на передовую! Отправили умирать! Это их благодарность за то, что мы столько лет защищали их земли?!
— Свергнуть этих Тигров надо! — рявкнул кто-то в толпе, и другие его поддержали.
— А Вороны выслали корабли на помощь Альвишам, хотя их никто не просил! Вороны отправили своих сильнейших воинов сюда, в Беланору! — продолжал Юген. — И благодаря Воронам нам удалось захватить ту чёртову деревушку, в которой Псы сидели и пировали, не подозревая, что Алак вот-вот придёт по их души!
— Слава Алаку! — взревела толпа. — Слава Ворону!
К восточной площади стягивались всё больше зевак. Если раньше здесь был обычный праздник, бесплатная выпивка, женщины и музыка, то теперь это всё больше и больше напоминало готовящееся восстание. Где-то зажглись факелы, и толпа вдруг закричала, требуя виновника торжества. Алак испугался, услышав, как они скандируют его имя, но Эйд бесстрашно взял товарища за руку и потянул за собой. Как только Таодан показался на площади и встал рядом с Югеном, толпа взорвалась одобрительными криками, кто-то даже выскочил вперёд, стиснул Алака в объятиях и тут же исчез. Юноша удивлённо смотрел на всё это, не понимая, что происходит. Он впервые видел этих людей, но они радовались его появлению, словно были знакомы с ним сотню лет.
— Посмотрите на него! — кричал Юген. — Эти волосы, глаза! Это лицо, фигура — он настоящий наследник Императоров! И у него есть ещё кое-что, что делает его законнее Сов, законнее Ягуаров и Рысей, и вообще всех, кто претендует на этот чёртов трон! И знаете, что это?!
Толпа тут же начала выкрикивать предположения. Кто-то крикнул, что мать его на самом деле была внучкой последнего Императора, совершенно позабыв о том, что Эвлин была потомком Шакалов. Кто-то и вовсе внезапно заявил, что Алак — переродившийся Гаотен Чернокрылый, человек, основавший Империю Ворона. Но всё это была неправда. Юген с улыбкой выслушивал крики и качал головой. Когда мужчина неожиданно вскинул руку, призывая всех к тишине, толпа мгновенно умолкла и обратила на него пристальные взгляды.
