И было за что идти на риск, связанный с возможной неудачей в испытании, литейные мастера, которые числились 'государевыми мастерами', получали определенный, твердо установленный оклад.
Раз в год мастера получали, кроме того, 'царский подарок' так называемое 'годовое сукно'.
'Генваря в 8 день (1620 г.) по указу государева жалованья пушечному мастеру Ондрею Чохову 4 арш. сукна английского, багрового по рублю аршин, да пушечным литцам: Кондратию Михайлову, да Григорию Наумову, да Олексею Якимову, по 4 арш. без чети сукна настрафилю лазоревого, цена по 2 рубля портище (дано), а пожаловал государь их годовыми сукнами'.
За отдельные работы выполненные по прямому указу царя, мастерам давали 'премии' Например, за отливку большого, в 2000 пудов, колокола 'Реут' Андрей Чохов получил в 1622 г. '4 арш.: сукна лундышу, маковый цвет, цена полтора рубли аршин да 10 аршин камки куфтерю червчатого, цена по рублю аршин, да сорок куниц, цена 12 рублев'.
Но, это так, лирика, проза жизни куда более нервная...
— Сгорит!
— Не сгорит.
-Пришквариться! Будешь потом с мясом отдирать, если сможешь.
-Ни чего с ней не будет.
— Будет.
— А я говорю, что не будет. От этого только прочней станет.
— Чугун приварится к укладу, вжисть не достанешь.
— А с чего им свариваться? Она сразу охладит расплав, он схватится и будет очень твердым. Мы как бы изнутри начнем ствол остужать.
— И это тоже плохо, хрупко будет, при первом же выстреле ствол разорвет.
— Не разорвет.
— Разорвет, не с первого так со второго аль с третьего...
— Анисим, а что мы спорим, давай маленькую пушечку отольем и на ней посмотрим.
— А как будешь воду прокачивать? А вдруг паром в обрат даст, народ побьем. Федор грех на душу возьмем.
Я склонился над чертежом, ткнул в него пальцем, — Вот здесь клапан будет. Он только в одну сторону пропускает, если обратно пойдет, закроется.
'То, что было понятно мне, иногда приходилось на пальцах разъяснять другим. Давным-давно на глаза мне попадался материал об отливках пушек, у которых канал получался сразу, суть его была в том, что сердцевина принудительно охлаждалась водой под давлением. Чертежей не было, да и сама заметка была всего три десятка слов, в ней говорилось, что так делалось, и ствол получался крепче обычного.
Здесь практиковалось другое, на деревянную оправку лепился слой глины, потом наматывалась веревка, опять глина, выравнивание. Всё это с промежуточными сушками, которые длились по нескольку дней.
Выравнивание... Снова сушка, предварительный обжиг, заливка, при всем при этом казенная часть при литье была наверху и все частицы шлака оставались в самой ответственной части, камере сгорания.
Дальше остывание, шлифовка внутреннего канала ствола. Наружная отделка.
И после всех этих бед испытание, его обычно проводили за городом, ставили ствол на временный лафет и вели стрельбу усиленными зарядами, каждый должен был выдержать не менее тридцати выстрелов разными зарядами. Не все выдерживали это изуверство, часть взрывалась сразу, другие только на усиленных, а вот испытание на утроенный проходили единицы. Все прошедшие испытание получали казенную печать, которая ставилась рядом с запальником, она свидетельствовала о принятии пушки на службу. Отсюда и пошло название 'казенная часть'
В один из вечеров, будучи в гостях у Анисима, предложил сделать разъемные формы и лить сразу с готовым каналом. Изготовить из стали (уклада) сердцевину с внутренней системой для охлаждения присобачить насос и начать гнать пушки одного калибра массовым потоком. Вот с тех пор и бодались'
— Сорвет, этот твой хлапан и что тогда?
— А возиться седмицу канал, выравнивая это нормально?
Обсуждение идеи затянулось на три долгих вечера, по прошествии которых Анисим взял на себя всю подготовительно исполнительную работу. Я сразу ему сказал, — 'Не знаю, не ведаю, не могу. Да и своих дел по горло'
Он поворчал для виду. Но деда сильно зацепила идея отливки в многоразовых формах, и если не удастся делать сразу с готовым каналом, то хрен с ним. Поставим сверловочную машину и будем сверлить. Но и при таком способе выход брака не маленький, из тех пушек, что для Петра на Урале делали, до сорока процентов в брак уходило. Вот если лить с охлаждением канала, качество возрастает и время изготовления меньше...
С такими мыслями я шел к кузнецам, третьего дня привезли 'доски' так здесь называют заготовки для стволов. Вот ещё одна головная боль. В среднем три коваля и шесть учеников сваривают в день по четыре ствола, ещё трое, но с девятью помощниками делали шесть, работая по шесть дней в неделю.
Василий по моей задумке вытягивает в среднем девять, но работают он сам, да ученик. По качеству, на его поделки очередь на пять лет вперед, ровные, крепкие... Но здесь надо брать в расчет подготовительные работы по засверловке.
Меня не устраивала, такая выработка, но такое положение дел устраивало самих кузнецов, они получали по два алтына за штуку. В год набегала приличная сумма. Каждый ствол проходил рассверловку и обточку на вертельных станках, и здесь также по два алтына платилось.
Замки, или как их называли местные 'жагры' делали три мастера, им помогало восемь работников. По уговору они должны были изготавливать двадцать четыре замка за шестидневную неделю, каждый... Но зачастую вместо семи десятков у них едва выходил полтинник. Они сам делали все и трудились над каждой деталькой по отдельности. Если раньше заготовки для замочной доски отливалась, и долго подгонялась. То теперь её штамповали со всеми отверстиями, какие были нужны. Вообще — то из двенадцати деталей замка удалось наладить штамповку только трех деталей но и это ускорило сборку в разы. Но мастеров нет, обещали пригнать из Тулы, а это те ещё грабли, но вид с боку, единственно чего не придется учить работе с металлом, но учить обращению с шаблонами.
Когда доберусь надо обсудить вопрос о боевых и подогнивой пружинах, попробовать и для них отработать просечку, отжиг и закалку. Подсмотрев, как делают ось для лодыжки и курковые винты, решил привнести сюда немного технологии, шаблоны и перки с метчиками, для стандартизации.
Ложечных мастеров, делающих приклады, был всего один человек да ученик и мой станок был встречен не то что бы на ура, во всяком случае, хоть какая-то капля благодарности была.
Единственно куда не сунул свой нос, была мастерская по лафетам. Скажем так его в дверь я просунул, и получил по оному отлуп, а по здравому размышлению ...
Через меня скаска прошла, привожу выдержку из неё...
"а делать крепей на всякой станок с колесы по 24 шины, по 24 обоймицы одинаких, да двойных по тому ж, по 260 гвоздей, по 16 обручей, по 4 закрутья, по 4 наконешника к осям, по 2 поддоски во всю ось, по 4 стремяни, по 2 полосы на станок длиных, по 2 полосы поперек станка, по 4 полосы, чем станок перевязать, по 250 гвоздей, чем станошные полосы прибивать, да под исподь во весь станок под вертлюг по полосе, по 4 веретена связных, по 8 втулок, по 4 чеки, по 2 полосы сверху да с-ысподи на переднюю ось, на чем станок станет ходить, по 2 крюка да по 2 конца с пробоями и с репьями, по 2 кольца с обоимицами в брус, по полосе на дышло клепаных да по наконешнику с крюком и с чепью х коромыслом и к борон-кам по 2 крючка по сторонам к дышлу, по 3 веретена, по 4 гнезда петель да под ручки по 2 кольца, по 2 клепани да по ушам на вертлюгах, а под ними по тарели, на дышло по 3 обруча, к лисице по 2 веретена, по стремяни на лисицу, по наконешнику заварному, по середнику к станку"
Взгрустнулось малек, посидел вечерами, попытался вспомнить все что знал по откатникам и понял что не в этой жизни их строить. Отсутствие резины и технических масел и токарно-фрезерные работы.
Ещё бы знать, как эти станки работают. Опять же гидравлика...
Много разного рода идей умирает после проверки технологической базы современности. В сущности, она не плохая... Для своего времени. Но делать ... Сделать можно. Как с теми же гильзами, штучно для себя, да возможно, для охоты, для мелких диверсий, но не как для оснащения армии и создания массового производства, для его основания, надо... Застрелиться и не жить.
За что не возьмешься, сразу вылезает здоровенный клубок проблем, гордиев узел. Вот и приходится больше ломать голову не КАК это сделать, а КАК приспособить местные технологии для производства.
Кузнецы, веселые ребята, но помимо них нужны токари, фрезеровщики, лекальщики, да просто грамотные специалисты, мой уровень знаний равен младшему подмастерью младшего дворника. Слышал здесь, увидел там, как любой современный человек, очень твердо усвоивший принцип по 'гуглить'
Но больше всего бесит, и к чему так я не смог привыкнуть, это ритм жизни. Мне иногда кажется что вокруг меня мертвые мухи, сдохшие прошлой зимой на чердаке. Двух часовой послеобеденный сон...
Спит вся Москва!!! Норма и всех это устраивает.
Два моих помощника, по началу изводили меня, тем что я отобедав за пол часа был вынужден ждать их... Зато сейчас, трудятся аки пчелки, трутни надомники, но стоит отвернуться или дать свободу выбора, можно потратить с час разыскивая по разным укромным местам. Вот что не отнимешь, так изобретательность по изысканию всяких лежек, если спалилась, второй раз туда не лезут.
Со второй бедой, информационным голодом справиться помог Анисим. Не знаю, каким образом, он мне не говорит, но мне разрешили читать старые документы из архива пушкарского приказа.
Всё что удалось запомнить, записываю по вечерам.
После первого похода туда, и поверхностного ознакомления, осталось понимание того что это работает государственная машина, с моей точки зрения, медленно и неповоротливо, но она как трактор, прет по целине оставляя после себя вспаханное поле.
Пока вспомнилось, чиновник, человек имеющий чин, ни чем не отличается от своего собрата двадцать первого века. Абсолютно ни чем, та же жадность до денег, так же ленив к исполнению своих прямых обязанностей. Хотя нет. Знаете одно отличие есть, у нынешних морды не бритые, все с бородами.
Удобная штука, когда бабы дерутся они друг друга за лохмы таскают, а этих прихватил и об стол.
Новым думцам надо внести решение: — Человек пришедший на государственную службу должен отращивать бороду. Чтоб было видно издалека. Госслужащий!
'Ну, их всех, я тут с одним козлом сцепился. Какой-то дьячок, а вони от него было, как от хорошей падали. Не смейтесь. Он на самом деле, смердел...
В торговых рядах дело было. Понадобился мне один человек, ювелир или как здесь говорят, златокузнец.
Про него говорили что он разумник, изобретатель ежели по-нашему. Меня интересовали два вопроса, шестерни. Те, что могли сделать в кузнице, можно было назвать диском для циркулярной пилы.
А вторым было изготовление запалов, не самих конечно, но отдельных частей.
И вот я такой счастливый пробираюсь через гомонящую на все лады толпу, и тут меня в плечо толкает какая-то кляча, я отшатываюсь в сторону. Наступаю этому козлу на сапог, сбиваю с ног и падаю вместе с ним на землю. На асфальт упасть неприятно, грязно, но представьте, что творилось на деревянном тротуаре в шестнадцатом веке.
Мне повезло, оказался сверху, а вот он ...
Минут так пять назад проехала телега и оставила великолепную кучу 'каштанов' каковая и была им раздавлена. Я попытался ему помочь, он в раздражении отпихнул руку, обложил по матушке, приплел собаку страшную, что нажрется с утра блевтины и шастает по округе, на честных людей бросается.
Понятное дело, я, за словом в карман не полез, предположил — что данная харя, имеющая родственников по линии борова лесного и что ему место там же где и живут домашние представители этого славного семейства. Он обиделся почему-то, потянул ко мне свои копытца, ну и огреб маленько. После чего уже задницей сел на ту же злополучную кучу.
А потом подоспели стрельцы, городские, эта свинья верещала как резаная. Бравые парни повязали меня, жертву и пяток свидетелей, которые не успели смыться под шумок. Всю нашу компанию под белы ручки потащили на правеж, то есть на судебное разбирательство и дело, как оказалось потом, было не шуточное. Меня обвиняли в нанесении побоев, оскорблении, и чуть ли не в государственной измене.
Хоть я числился мастером, в пушкарском приказе, но рассчитывать на какое либо снисхождение не мог, мастер, но иноземный. А их по Москве недолюбливали и городские искали повода, чтоб прижать иной раз. Это в разговорах мне пояснили мужики — а что, не такие как все, форсу много, зеленого вина не потребляют, денег получают чуть ли, не вдвое больше. Им все почести, а местным шиш с маслом.
А работать нормально, не пробовали?
По себе знаю, приходишь к челу, — ' надо через пять дней десять штук. Вот этого и этого. Можешь?'
— 'Да могу'
— 'Сколько?'
Он называет цену. Бьём по рукам и расходимся. Прихожу через неделю, узнаю, что скоропостижно скончался тесть. Ладно, жду ещё неделю. Умирает теща... Надеюсь, вы поняли, что за месяц этот урод похоронил всю свою родню, скотину и остальную дворовую живность. В итоге я плюнул на него, и дело было даже не в пятиалтынном задатке, срок поджимать начал. Пошел на поклон к немцам, дорого, но качественно и самое главное в оговоренный срок, все было исполнено по высшему разряду.
Я уже сдал заказ и тут этот крендель через неделю, приперся, приволок свое творчество, косое, кривое, сделанное на 'Оте...ь' и на честном глазу стал требовать с меня денег. Дал... в пятак, и спустил с крыльца. В прошлом будущем достали...
Судья, дедок лет семидесяти, с разумлением к делу подошел, опросил свидетелей, они все как на подбор указали на то что я, потерпевший, а этот дьячок на меня сам с кулаками бросился. Рассказали о лошади, даже кто-то назвал имя водителя кобылы, куда ехал и где живет. Его тоже хотели позвать, но потом решили, что ничего не поведает нового.
Судья покопался в толстенной книге и зачитал нам: — 'А кто кого поймает приставом в бою, или в лае или в займе, а на суд итти не похотят, и оке доложат судьи да помирятся, а судье пошлин и продаж на них нет, опричь езду и хоженого. А которые жалобницы заданы судьям и оба истца до суда помирятся, и по тем жалобницам судьям пошлин не имати ж.'
Пока я собирался с мыслями, за спиной послышался шепот, — ' Соглашайся на мировую, дешевле будет'
— А дьячок?
— А что, Митроха горластый, глотку подерет, да успокоиться, не враг же он себе. Ты думаешь один такой? Его почитай, раз за седмицу кто ни будь, да уронит аль сам в канаву свалиться, ежели в кабаке засидится. Он, верно, думает, раз на писаря выучился, в голове прибавилось?
Я усмехнулся, вспомнив перлы в свой адрес. — Тебя как звать-то?
— Стешка бондарь, в торговом ряду лавку держу.
— А меня Федором кличут, здесь-то как оказался?
— Позади шел, не успел остеречь, как тебя зашибло, да ничаво, упал-то, на мягкое... — И рассмеялся тихим смешком. — Хошь верь, хошь не верь, токмо я туточки ужо в третий раз, и каждый раз одно и то же. Кричит, ногами топает... Стрельцы, в вдругорядь... сами тишком, ему ребра намнут...
