Книга 2. Клан. Обрести силу

Целые дома остались лишь в центре села. Это был примерно десяток довольно добротных деревянных избушек, стены которых были густо обмазаны смесью соломы и глины. Не сгорели они лишь потому, что в последнее время здесь часто стали останавливаться караваны с продовольствием для шаморских гарнизонов, сидевших в захваченных городах провинции.

— Наконец-то, добрались, — один из бессмертных, сидевших на первой повозке, с кряхтением спрыгнул на землю. — Думал, окончательно задубею в этом чертовом поле. А вы, что встали? — следующие в обозе повозки почему-то остановились. — Поторапливайтесь! Метель становиться сильнее.

Он с дрожью бросил взгляд назад, где еще чуть светлый горизонт начало заволакивать темным снежным маревом.

— Чего там еще стряслось? — недовольно пробурчал шаморец, видя, что вставшая повозка, заблокировала проезд для остальных. — Проезжай! Проезжай!

Из-за то и дело налетающих порывов ветра, щедро сдобренных порциями колючего снега, было почти ничего не разобрать. В какой-то момент, когда вьюга особенно усилилась, ему пришлось даже вытянуть вперед руки, чтобы нащупать хоть что-то.

— Проклятье! Почти же успели, — шептал он, с трудом выплевывая попадающий в рот снег. — А... Вот она, — его руки наткнулись на шершавый деревянный борт повозки. — Осталось еще этого недоумка найти..., — его ладонь скользила по доске, которая в кромешной холодной темноте, оставалась его единственной путеводной нитью. — Это еще что такое? — двинув ладонь несколько дальше, он нащупал что-то мокрое и чуть теплое. — Это же..., — едва он уловил от поднесенных к лицу пальцев тяжелый запах крови, как его что-то с силой ударило в спину и бросило на борт повозки. — А...

Через какое-то время, плюясь и ругаясь на возницу застрявшего фургона, подошла еще пара легионеров, которые и обнаружили уже окоченевшие трупы своих товарищей и никаких следов их убийц.

Однако, не всем так повезло... Почти три десятка торгов, подростков, еще оставшихся взрослых и стариков, также решивших отдать долг крови, к этому времени уже или были мертвы, вися в петле, или почти мертвы, корчась под руками шаморских палачей.

… На исходе третьих суток подростки, уставшие в усмерть и продрогшие до самых костей, все-таки догнали длинную змею странных повозок и фургонов, густо покрытых выжженными раскаленным металлом угловатыми символами. Остатки торгов, погрузившись со всем своим скарбом, уходили из королевства по старой торговой дороге на восток, в горы.

— Кара, Кара! — доставая сестру, мальчишка, не переставал канючить последний десяток лиг. — Ну, скоро?

Растянувшийся караван извиваясь, скрипя деревянными осями колес, медленно подходил к крутому повороту, за которым для всех них должная была начаться новая жизнь.

— Ты же обещала. Кара! — лохматая, словно дикий зверь, лошадка девчонки вдруг перешла на рысь и скрылась за поворотом. — Кара! Стой! — подросток с гиканьем ударил своего жеребца — такого же обросшего жесткой курчавой шерстью, как и у его сестры. — Не уйдешь! И-и-иха! — тут же его бросило вперед. — Кара-а-а-а!

Радостно визжа от намечавшейся бешенной скачки, он вжался в спутанную гриву, пытаясь не свалиться с несущегося в галопе жеребца. Перед его глазами все замелькало, затряслось.

За развевающейся гривой почти ничего не было видно.

— Кара! — снова заорал он, едва его вынесло из-за поворота и вокруг посветлело. — Кара! О! — наконец, ему удалось продрать глаза. — Что это?

Вопрос вырвался у него сам собой от открывающегося зрелища.

— Увидел? — девчонку, оказавшуюся совсем рядом, рассмешил его глупый вид. — Это Талион, город клана «Черного топора»! Догоняй! Ха-а!

Ну, разве мог он отказаться от такого предложения? От избытка переполнявших его чувств, он снова издал дикий вопль и помчался следом.

Двое мчавшихся во весь опор всадников эти несколько лиг до крепостных башен пролетели за несколько минут. Однако где-то за сотню шагов оба невольно стали придерживать своих коней, пораженные внешним видом крепостной стены, перегораживавшей проход между высокими скалами.

На толстенные доски перекидного моста, без труда выдержавшего бы и вес сотни тяжелых всадников, подростки уже вошли пешими, держа животных в поводу. Им было не по себе... Уж больно грозно смотрелась громадина воротной башни, зубчатая верхушка которой выступала далеко вперед словно морда зверя.

— Кара…, — голос его снизился до шепота, когда они стали проезжать через высокий свод воротной башни. — Это сделали … боги?

Высокие, идеально ровные, многометровые стены давили на мальчика, заставляя чувствовать себя крошечным и слабым. Для жителя бескрайних степей, с детства привыкшего к широким пространствам, это было очень тяжелое ощущение.

Конечно, он видел стены баронских замков, их приземистые донжоны. Один раз даже вместе с отцом ему удалось попасть в королевскую резиденцию — крепость «Воронье гнездо», которая далеко за пределами Ольстера славилась мрачностью и аскетичностью своей архитектуры. И его вряд ли бы удивили точно такие же каменные стены или башни, ну может чуть большей высоты. Дело было совершенно в другом! Дело было в огромных размерах (здесь все было выше, крупнее, шире, словно материал валялся под ногами), в странно ровных линиях строений и монолитных блоков (разве могли обычные мастера так ровно вытесать такое большое число камней), в потрясающем обилии драгоценного черного металла...

— Разве люди или гномы могли сделать такое? — казалось, он даже дышать начала через раз, смотря вверх, на торчавшие высоко над ним здоровенные черные зубья воротной решетки. — Кара, смотри… это же черный металл! — он дернул свою соседку за рукав, тыча вверх на нависший над ним металл, напоминавший клыки в пасти чудовища. — Столько же не бывает…

Ну, вот эти три десятка шагов тоннеля воротной башни, показавшиеся ему настоящей вечностью, все же закончились и оба всадника вышли.

— …, — едва вышли на свет, подростки сразу же замерли в восхищении. — …

Прямо им в глаза начало бить множество ярких огоньком, заставляя закрывать лицо руками.

— Я ни чего не вижу, — как гадюка зашипела Кара. — Что это такое? Солнце же только что светило нам в спину?

Но вот солнце скрылось за серой облачной завесой и подростки все-таки смогли открыть глаза и рассмотреть, что это было...

— Смотри, — растерянно пробормотала девчонка, тыча пальцем на одну из стен притулившегося к скале высокого здания со шпилем. — Ты видишь? — от нее нет-нет да и выстреливал в сторону них тонкий лучик света отраженного солнца. — Это же карбункул! — удивленно охнул, стоявший рядом с ней, мальчика.

Карбункул! Кровавый камень, Камень царей, Камень дракона. У него были сотни имен, но все они в конечном счете означали лишь одно — силу и власть! Это знал и высокий сановник, и прощелыга-купец, и даже самый последний нищий бродяга...

Правители вожделели его, мечтая обладать обладать даже самым крошечным кусочком карбункула. На рынках Тории цена одной его унции уже давно взлетела до немыслимых высот, успешно соперничая с ценой на золото. А в последние месяцы, когда в земли подгорного народа пришла война, карбункулы вообще перестали поступать на рынок, что еще больше подстегнуло его стоимость.

— Сколько его тут..., в состоянии близком к шоковому, шептала Кара, идя от одной стены к другой, где из серых блоков торчали ярко-бардовые кусочки камня. — Это немыслимо...

В эти секунды полного ступора бедные дети даже помыслить не могли, что эти ярко сверкающие красный камни были всего лишь стеклышками, стеклянным боем, результатами неудавшихся экспериментов по плавке больших разноцветных (оконных) стекол. Замученный хозяйственными, организационными и управленческими делами последних дней чрезвычайно опечалился, когда ему и его команде из нескольких доверенных мастеров так и не удалось получить стекло нормальных, как он надеялся, размеров. Все многочисленные опыты с песком, содой, медь и даже золотом на выходе давали лишь разноцветные кусочки, стеклышки. Конечно, гномы и от этого были в бешеном восторге, но не Колин. И в какой-то момент, он решил все эти остатки (стеклянный бой), особенно красные стекляшки, которых было слишком много, добавить в сушившиеся бетонные блоки.

Откуда было ему, обозленному на неудачные попытки, на обожженные от раскаленного стекла руки, на многочисленные дрязги между членами клана, знать, что эти красные стекляшки после обжига блоков в печи стали до боли похожи на драгоценный камни. И уж тем более Колин предположить не мог, что появление этих стекляшек еще больше подстегнет волну слухов о его драконьей сущности!

… Подростки же продолжали, ошарашенные, ходить от одной стены до другой. Они трогали эти гладкие стеклышки, похожие на застывшие капельки крови, любовались их блеском на солнце, и даже пытались отковырять.

В какой-то момент взгляд мальчика, уже порядком уставший от этого яркого блеска, остановился на какой-то очень знакомой и привычной для него фигуры, стоявшей к нему спиной. Это был высокий плотный мужчина с накинутым на плечи плащом из серых волчьих шкур и свисающим капюшоном в виде искусно выделанной оскалившейся волчьей головы.

«Тальгар! Дядя…, — радостно вскинул головы мальчик. — Он уже здесь». Подросток уже было повернулся к сестре, чтобы позвать к себе, как услышал чей-то незнакомый низкий и очень раздраженный голос. Кто-то, кого Тальгар закрывал своей широкой спиной, посмел повысить на него голос!? У мальчика аж лицо от удивления вытянулось.

— … Ы больной?! — как ни странно, но орал это отнюдь не вождь торгов. — Совсем мозгом нет?!

«Чего нет…, — прошептал мальчик, подбираясь ближе. — У дяди все есть. Он же вождь».

— Как только тебе это вообще в голову могло прийти?! — продолжал греметь гневный голос. — Как? Яд на стрелах?! Поджоги?! Отрава в колодцах?! Ты точно больной… Тальгар?!

О, боги, это был какой-то гном! Мальчик с ужасом смотрел, как этот коротышка (конечно, по сравнению с крупным торгом) решился ткнул в грудь вождя своей рукой!

— Ты же сказал…, — торг, наконец, заговорил; виновато потупясь. — Ты говорил, что с тем кто пока силен можно бороться только так, — удивленный гном даже не нашел что на это ответить. — Ну… ты не мне говорил, а королю… Тогда… в фургоне, когда вы были вдвоем, а я просто рядом ехал и охранял… Вы оба слишком громко говорили.

Судя по лицу, до коротышки что-то начало доходить.

— Ты все это услышал и решил…, — мальчик был в каких-то нескольких шагах, но пока на него никто не обращал ни какого внимания. — Послать «партизанить» пацанву и женщин?! Против бессмертных?! — гном был злой как черт и то и дело в его речи проскальзывали странные незнакомые слова. — Ты чем думал?

— Это торги, владыка, — глаза мальчика расширились. — Сначала это торги, а потом уже дети и женщины… Мы другие! На всех нас лежит долг крови и пока он не оплачен, наши родные не смогут уйти спокойно.

Тальгар уже не выглядел растерянным и виноватым, как несколько мгновений назад. Сейчас перед гномов стоял настоящий воин, с выпрямленной спиной, гордо поднятой головой и пронзительным взглядом глаз.

— Хей! — Тальгар внезапно вскрикнул, заметив стоявшего возле них мальчишку. — Вот владыка, смотри! — он махнул рукой, подзывая мальчика к себе. — Это сын моего брата. Валу. Ему нет еще и тринадцати зим. Ты принес, Валу! — Тальгар требовательно вытянул руку. — Смотри, владыка. Он спросил долг крови…, — сияющий мальчишка вытянул из заплечного мешка комок чего-то неприглядного, темного и окровавленного. — И теперь его отец обретет покой в стране великих степей, — в руке мальчишки было несколько кусочков кожи с остатками волос. — Молодец! — Тальгар с нескрываемой гордостью потрепал мальчонку по голове. — Наша кровь!

Владыка Колин, а этот гном оказался именно тем самым главой клана, о котором Валу так много рассказывали, довольно долго молчал, рассматривая эти окровавленные комочки кожи. Казалось, он просто не мог поверить своим глазам.

— Да уж…, — наконец-то, выдал гном, переводя взгляд на мальчика. — Дали, вы все тут такого дрозда. Теперь вот хоть стой, хоть падай… Ладно. Герой, сейчас мы тебя пристроим… Кое-кому, как раз такие и нужны, — гном после этих слов засунул два пальца в рот и оглушительно свистнул; не прошло и пары секунд, как откуда-то сзади к нему примчался запыхавшийся юнец его же расы со смешными оттопыренными ушами. — Вот, принимай пополнение, — он кивнул на Валу. — Почти твой ровесник, а уже успел повоевать… А ты, Валу, иди и делай, все что тебе скажут… Теперь ты не только торг, но и член клана «Черного топора», а поэтому имеешь некоторые обязанности… Кстати, вот тебе мой подарок, юный падаван… Хм…

На глаза у обалдевшего, без всякого преувеличения, мальчишки, глава клана отвязал со своего пояса ножны с кинжалом и протянул ему.

— Мне…, — дрожащими руками он взял подарок и, не удержавшись, вытащил клинок. — Черный…, — тут же вырвалось у него. — Это теперь мое? — не веря своим глазам, спросил он. — Да?

От нахлынувших чувств он с трудом прицепил клинок к поясу. Он ни как не мог отделаться от ощущения, что вот-вот у него заберут этот подарок обратно.

— Пошли, пошли, — его обалдевшего, тянули в сторону огромных ворот, ведущих в подземный город. — Значит, ты Валу, торг. У нас теперь много ваших живет, — тянувший его гном — юнец, наконец, отпустил его. — Хорошие охотники! Вепря такого недавно приволокли, ужас… Во, клыки! — пальцы гнома в воздухе описали чуть не полуметровое лезвие. — Щетина на загривке, что грива у лошади! Да, меня Танум кличут. Камень значит. А мой отец, знаешь кто? Нет?! — не увидев на лице Валу ни какой реакции, он, казалось, был искренне возмущен. — Мастер Торгрим! Сам владыка назвал его своим инженером! Это говорит еще главнее, чем мастер!

Торг тоже хотел было похвастаться своим дядей, но распахнувшаяся створка громадных ворот сразу же заставила его обо всем забыть.

— Вот здесь мы и живем, — перед ними открылся вход в длинный высокий тоннель, на стенках которого то там то здесь висели небольшие плошки с яркими огоньками, от которых отходил яркий свет. — Сейчас я тебе все покажу…

Гном буквально тащил своего сверстника через огромный зал, полумрак которого едва разгоняли два десятка крошечных светильника.

— Ты голодный поди, — не переставая, бормотал гном. — А я тебе тут про кузню да оружие рассказываю. Сначала поедим, а потом и остальное покажу.

Они пробежали мимо длинного, казавшегося бесконечным, каменного стола, вокруг которого во времена расцвета клана с трудом умещались его члены. Свернули влево от огромного во всю стену зала очага, подпираемого высоченными колоннами, испещренными искусной резьбой по камню.

— Сейчас тут редко кто ест, — бросил гном, кивая на широкое полотно стола. — Дел стало очень много..., — продолжил он, как-то по-взрослому шмыгая носом. — Времени вместе собраться почти нет... А вот мы и пришли.